гл.1
Наташа была маленькой, худенькой и с курносым носиком. С одноклассниками связей не поддерживала, на вечера встреч не ходила. Школьная жизнь как-то особенно не привлекала даже в детские годы. Не было в классе того коллектива, который обычно складывается при любимом учителе.
Классным руководителем у них была простоватая и несколько грубоватая Анна Афанасьевна. Преподавала она черчение и математику. В классе на её уроках всегда было шумно, и никто её не слушал. Казалось, что учительница объясняет сама себе, иногда покрикивая то на одного, то на другого. А потом вдруг срывалась на брань:
- Бараны вы необтёсанные, я кому объясняю, завтра я вас это спрошу и наставлю кучу двоек.
К «баранам» уже все давно привыкли и не обращали внимания на брызжущую слюной учительницу. Все знали, что никаких двоек не будет, а очередной урок пройдёт так же, как и сейчас.
Знали, что Анна Афанасьевна добрая сердцем, отходчивая, просто не было у неё призвания работать с детьми. Это тоже, как талант, даётся свыше.
Вот так и прошли Наташкины школьные годы в «бурных» воспитательных речах своей классной руководительницы. Но очень запомнились слова:
- Какие родители сволочи, такие и детки.
- Если родители - нормальные, то и дети – нормальные.
- Сколько баранов не учи, всё равно баранами останутся…
Вот с этим воспитательным багажом школу и покинули. Мало кто из класса поступил в высшие учебные заведения, больше в техникумы и училища подались.
Наташа долго думала, а потом тоже решила поступить в техникум на экономический факультет. Математики боялась, как огня, но экзамены, слава Богу, сдала на четвёрки.
В группе учились в основном девушки, многие приехали из деревни, жили в общежитии дружно и весело. Наташа тоже выросла в небольшом районном городке, так что не отличалась от своих сокурсниц ни в чём.
Делились друг с другом, иногда, нарядной кофточкой к коротенькой юбочке, когда бегали на свидания к парням, а по вечерам в одной из комнат устраивали чаепития. Доставали из форточек сало, вывешенное на морозец в пакетах, ели его с чёрным хлебом с аппетитом, запивая чаем с вареньем.
Сало и варенье были всегда главным продуктом питания. Все привозили эти «лакомства» в избытке, посещая родной дом по праздникам.
Стипендия в двадцать рублей разбегалась быстро на оплату общежития, многочисленные тетрадки и капроновые чулки, которые пускали стрелы через пару дней.
Родители тоже присылали деньги, но и их хватало в обрез. Все жили бедно, дома росли ещё другие дети, так что излишек не было.
Но молодость на то и молодость, никто из девушек не унывал, жили в общежитии коллективом, сало и варенье всегда помогало в трудные дни.
Вот так и пролетели незаметно три года, оставив тёплый след в душе. И классная руководитель группы стала дорогим и родным человеком. С ней они на каникулах ездили в Ленинград, посетили «Хатынь» в Белоруссии и даже побывали на Чёрном море, посетив Одессу и Очаков.
Много любительских фотографий поселилось в Наташкин альбом за студенческие годы.
И всюду рядом с девушками улыбающаяся Валентина Ивановна со своим мужем Александром Павловичем. В техникуме он не работал, но всегда помогал жене в организационных вопросах, всюду сопровождал их, и это он своим «Зенитом» сделал многочисленное число фотографий на память.
А потом настало время расставаний. Многие плакали на выпускном вечере, обещали Валентине Ивановне каждый год приезжать на вечер встреч выпускников. Плакала и Наташка, хотя уже знала, что из Ташкента приехать не сможет.
Распределяли их по всему Советскому Союзу, и ей достался Ташкент-город хлебный.
Так с гордостью она сообщила своим родным.
гл.2
При сборах в дальнюю дорогу отец нервничал и допекал мать своим недовольством:
- Мало того, что фамилию перевели, так теперь внуки непонятно какой веры растут. У людей, как у людей, за русских парней дочки замуж повыходили. А твои красавицы за кого?
Один - еврей вылитый. Филолог он, видите ли, поэтому топора в руках не держал.
А другой, твой любименький Рашидик, татарчук, что ни на есть басурман. Тьфу, и выпить не с кем. Татарин твой ни свинины не жрёт, ни водку не пробует. А о филологе и говорить нечего.
И эта к узкоглазым собралась. Что ей, на распределении других городов не было? Привезёт узбека, выгоню и тебя вместе с ними. -
Мать помалкивала, знала, что молчание в данном случае на вес золота. Поворчит отец и успокоится. А Наташа не унывала. За три года учёбы она уже отвыкла от дома, тяготила опёка родителей, хотелось воли и увидеть необъятные просторы советской страны.
- От Москвы до Ташкента на поезде трое суток ехать, пусть лучше летит, - внёс своё предложение Рашид, старший зять, - через четыре часа будет на месте.
Решено было купить транзитный авиабилет, чтоб не мучиться с багажом, так посоветовали в кассе аэрофлота.
Провожали всей семьёй на местный аэродром. В начале 70-х годов прошлого столетия в областной центр ежедневно летали самолёты АН-2, прозванные «Кукурузниками».
Мама плакала, отец был хмурый, но больше не выражался. Племянники Мишка и Сашка прижались к Наташе и с завистью смотрели на самолёт. Им тоже хотелось прокатиться на такой машине.
Сёстры тоже украдкой смахивали слезу. Все знали, что увидятся только через год. С такой дали в гости не наездишься. Только Наташа улыбалась, была многословна, стараясь каждому сказать что-то хорошее.
И вот она уже в воздухе, лиц дорогих людей не видно. Они смотрят вверх и машут руками. Наташка впервые летела на самолёте. «Кукурузник» болтало из стороны в сторону, немного стало подташнивать, но так интересно было наблюдать в иллюминатор родные просторы: лес, поля, людей…
Через сорок минут она была уже в аэропорту областного центра. С облегчением вздохнула, что перелёт оказался необременительным. А вскоре объявили посадку на самолёт в Москву.
Салон Як-40 ей понравился. Было удобно сидеть в кресле и наблюдать белые облака внизу самолёта. Вспомнилась картина, где ангелы с крылышками восседали на небе и управляли грешной землёй.
Через час в аэропорту Быково вместе с другими пассажирами её перевезли в Домодедово, где была пересадка на ещё больший самолёт ТУ-114.
Впечатлений от полёта осталось много. Стюардессы любезно покормили пассажиров, постоянно предлагали напитки. В кресле было уютно, и Наташа, расслабившись, даже вздремнула часок.
Ташкент встретил знойным жарким воздухом. Открытое окно в такси несколько освежило ветерком на ходу. Таксист - узбек был вежливым и предупредительным, помог загрузить и выгрузить чемодан с вещами возле текстильного комбината, где предстояло Наташе отработать по распределению три года.
В направлении было написано, что ей будет предоставлена должность экономиста и место в общежитии. Все эти условия были выполнены с одной оговоркой, что пока она поработает в бухгалтерии, вникнет во все дела, а потом займёт должность согласно записи в трудовой книжке.
Так началась Наташкина трудовая деятельность, а Ташкентский текстильный комбинат стал не только первым рабочим местом, но и проложил дорогу к практическим знаниям.
Сначала очень трудно было общаться с коллегами по работе, она никак не могла запомнить их имена, с подозрением посматривала, когда слышала узбекскую речь, чужую и непонятную. Свою непосредственную начальницу Сафият Нухбековну, Наташа про себя назвала Софией, а потом так и звала, когда познакомились ближе и подружились. Она была на семь лет старше, имела солидный опыт в работе и, главное, мягкий и добрый характер. Так что Наташке сразу повезло с наставниками.
И в общежитии её поселили с узбекской девушкой, скромной и чистоплотной. Её красивое имя - Руфина, Наташе было созвучно с рубинами, прекрасными и яркими.
Вот так она познавала чужие имена и непривычную культуру, которая вызывала в её душе уважение.
гл.3
Руфина была родом из Бричмуллы Ташкентской области и по выходным уезжала домой. Наташа боялась без подруги бродить по незнакомому городу, предпочитая уединение в комнате общежития.
Первые месяцы жизни в «хлебном городе» прошли в тоске по дому. В мыслях она уже проклинала себя за сделанный выбор. Ведь можно было остаться в центральной России, так как училась она хорошо, и шла по распределению в первой десятке. Но в последний момент передумала, и своим гордым видом ввела в шок даже Валентину Ивановну, выбрав Ташкент.
- Наташенька! Ты хорошо подумала? – с волнением спросила она, - ведь это мусульманский мир, там люди живут своими обычаями, где женщины не имеют таких же прав, как мужчины.
Наташа обвела глазами комиссию и решительно заявила:
- Ташкент!
А теперь вот впервые задумалась:
- Зачем отправилась в Среднюю Азию? Начиталась про комсомольскую стройку в Мангышлаке? Романтика потянула? А оказалась в бухгалтерии какого-то текстильного комбината. Тоска!
Эти мысли постоянно докучали, появилось желание всё бросить, сесть на первый поезд до Москвы и укатить подальше от пёстрой публики в различных неевропейских одеяниях в чужом городе. И тоска до того взяла верх, что Наташа собрала свой чемодан и пошла на приём к директору комбината.
Камиль Шамилович, выслушав просьбу молодого специалиста, заявил:
- Государство Вас бесплатно учило, выплатило подъёмные. Мы Вам дали работу по специальности, койку в общежитии, выполнив все условия договора. Вы обязаны отработать три года. Мы не имеем права Вас увольнять.
- Идите и работайте, - категорически закончил свою речь директор.
Наташа понуро уселась на своё рабочее место, но цифры не лезли в голову, не покидала мысль бросить всё и самовольно вернуться в родной город.
После работы съездила на железнодорожный вокзал и купила желанный билет до Москвы.
А ночью сильная боль в животе сковала и не отпускала до утра. Скорая помощь доставила её в хирургическое отделение больницы текстильного комбината. Сейчас это - Центральная поликлиника Якка-Сарайского района.
Вот так судьба остановила Наташу от решительных действий распрощаться навсегда со Средней Азией.
После операции по поводу аппендицита её пыл несколько угас, билет был выброшен из-за ненадобности в мусорный бак, а безденежье до получки дало о себе знать на некоторое время. Благо, что, находясь на диете, больших затрат не требовалось.
Вот и спорь тут по поводу судьбы. Она, судьбинушка, всё расставила на свои места.
Руфина, улыбаясь, наливала по узбекскому обычаю неполную пиалу ароматного чая, тем показывая Наташке, что она очень рада ей и будет ещё и ещё угощать свою добрую русскую подругу, желанного гостя на её родной земле.
И как только Наташа окрепла, пригласила съездить в Бричмуллу, в гости к её родителям.
Красота Чарвакского водохранилища так поразила Наташкино воображение, что восхищаясь изумительным и неповторимым озером, она чуть не пропустила очередное таинство природы в виде многовековых деревьев под названием чинары.
- Семь человек не могут обхватить эти деревья, - с гордостью сообщила Руфина подруге, - им по 600 лет. Они стоят со времён Тамерлана.
Посёлок Бричмулла, расположенный в долине трёх рек, также был величаво красив. Выросшая на равнине, Наташа восхищалась красотой гор Западного Тянь-Шаня.
Легенда, рассказанная тут же Руфиной, вызвала в Наташкином сердце ответный отклик благодарности к священному служителю, вымолившему прощение у Всевышнего за грехи жителей этого края.
«Долг священника» - так переводится «Бричмулла», восхитил своим призывом сохранять на земле духовные ценности, блюсти нравственный образ жизни, не нарушая заповедей Аллаха. И тогда долгожданный мир и спокойствие будет даровано людям навечно.
Но, время от времени, люди нарушают свой обет, Аллах всё видит и шлёт за это наказания свыше. Так гласит народное предание.
Родители Руфины встретили Наташу с почестями, от которых ей стало даже неловко. Большая семья из нескольких поколений собралась за длинным столом, уставленным сладостями для чаепития и многочисленными закусками.
Наташа угостила детвору привезёнными шоколадками, вызвав улыбки одобрения на лицах взрослых, и присела на стул возле двери. Но тут же была приглашена пересесть на место во главе стола с другой стороны.
- Так у нас принято, - шепнула ей Руфина, - желанный гость должен сидеть подальше от двери.
Наташа покраснела, совсем засмущалась, не зная чужих обычаев, но вскоре успокоилась, отведав из пиалы необыкновенно вкусный чай.
гл.4
То, что в узбекских семьях пунктуальность на первом плане, Наташа узнала чуть позже. А в тот день не обратила внимания на опоздание брата Руфины. Он пришёл в самый разгар застолья, извинился, поздоровался со всеми и чуть кивнул головой Наташе и сестре, приложив руку к сердцу.
- Это мой брат, Рустам, - с гордостью сообщила Руфина, - это о нём я тебе рассказывала. Он задержался в больнице, принимая больных.
Наташа с интересом посмотрела на молодого человека. Высокий, тёмноволосый, с выразительными узбекскими глазами, он выделялся своей национальной красотой.
При знакомстве простота и приветливость, воспитанность и лёгкое смущение Рустама оставили в душе приятный след.
Первое общение длилось недолго, молодой человек вскоре распрощался и ушёл в больницу.
А Руфина повела подругу показать посёлок и живописный берег реки Коксу.
Для европейского человека было непривычно видеть переулочки между тесно стоящими домами, архитектура которых тоже выделялась своей самобытностью.
Животные в виде козлов, баранов, коров, куриц и ишаков мирно бродили по улочкам с журчащими небольшими ручьями.
Живописный берег реки Коксу, горы завораживали и вызывали в душе восхищение.
Не смотря на то, что в Бричмулле в основном проживали таджики и узбеки, русский язык знали все. Приветливость населения, их доброжелательность, видны были сразу по улыбчивым лицам, встречающимся на пути.
При возвращении в Ташкент тёплое чувство к семье Руфины согревало сердце, придало замкнутой общежитской жизни новизну и какое-то тревожное ожидание. И Наташа не ошиблась.
Вскоре Рустам перевёлся на работу в больницу текстильного комбината и поселился в общежитие, где жили девушки.
В свободное время он часто наведывался к ним в комнату, съедал всё, что ему предлагали, а потом долго компанией бродили по Ташкенту, показывая Наташе его достопримечательности.
После землетрясения 1966 года город расстраивался и хорошел. Излюбленное место отдыха жителей в центре с многочисленными фонтанами ей очень понравилось. Площадь Амира Тимура с музеем и знаменитыми Ташкентскими Курантами, мечети, базар «Чорсу» запомнились на всю жизнь.
Но главным во всём этом был чарующий и таинственный взор Рустама, когда он смотрел и разговаривал с Наташей. Сердце замирало, краска смущения появлялась на лице, она поняла, что влюбилась в этого парня с раскосыми глазами.
Тут же вспомнилась напутственная речь отца, провожающего её в нерусскую землю. Но все его слова вызывали бунт в душе, неприятие тем законам природы, к которым он призывал.
Она любила и хотела быть любимой именно этим парнем.
И вскоре он предложил ей стать его женой.
Свадьбу отметили скромно в Ташкенте, не смотря на протесты родителей Рустама. Правда, не обошлось без застолья, когда молодые приехали в Бричмуллу, но к тому времени Наташа уже не испытывала такого смущения от узбекских обрядов.
А потом годы пронеслись своей чередой сначала в Ташкенте, где она родила двух прекрасных сыновей, а затем в Москве, куда был переведен муж в одну из столичных онкологических клиник, будучи хирургом-онкологом высшей квалификационной категории, доктором медицинских наук.
Сыновья также пошли по стопам отца.
Русский дед с гордостью рассказывал всем про своего знаменитого зятя. Всегда с почестями и вниманием принимал его в своём доме. А перед смертью сказал Наташе:
- Шутил я, дочка, разве можно судить о людях по их национальности. У нас хорошая, интернациональная семья. Я рад, что мои дочки выбрали себе достойных мужей.
Наташа часто приезжает с внуками на лето в дом родителей, где сейчас живёт старшая сестра.
Она осталась такой же милой, скромной и симпатичной женщиной. Общаться с ней приятно и просто, как и много лет назад. Хороших людей не портит ни время, ни положение в обществе, ни деньги.
О Ташкенте всегда вспоминает с теплом, хвалит народные обычаи и их доброжелательность. Любит бардовскую песню в исполнении Татьяны и Сергея Никитиных о Бричмулле.
Сладострастная отрава - золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась под скалою, -
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.
Был и я мальчуган, и в те годы не раз
Про зеленый Чимган слушал мамин рассказ,
Как возил детвору в Брич-Муллу тарантас -
Тарантас назывался арбою.
И душа рисовала картины в тоске,
Будто еду в арбе на своем ишаке,
А Чимганские горы царят вдалеке
И безумно прекрасны собою.
Но прошло мое детство, и юность прошла,
И я понял, не помню какого числа,
Что сгорят мои годы и вовсе дотла
Под пустые, как дым, разговоры.
И тогда я решил распроститься с Москвой
И вдвоем со своею еще не вдовой
В том краю провести свой досуг трудовой,
Где сверкают Чимганские горы.
Сладострастная отрава - золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась под скалою, -
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.
Мы залезли в долги и купили арбу,
Запрягли ишака со звездою во лбу
И вручили свою отпускную судьбу
Ишаку - знатоку Туркестана.
А на Крымском мосту вдруг заныло в груди,
Я с арбы разглядел сквозь туман и дожди,
Как Чимганские горы царят впереди
И зовут, и сверкают чеканно.
С той поры я арбу обживаю свою
И удвоил в пути небольшую семью.
Будапешт и Калуга, Париж и Гель-Гью
Любовались моею арбою.
На Камчатке ишак угодил в полынью,
Мои дети орут, а я песни пою,
И Чимган освещает дорогу мою
И безумно прекрасен собою!
Сладострастная отрава - золотая Брич-Мулла,
Где чинара притулилась под скалою, -
Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:
Брич-Мулла, Брич-Муллы, Брич-Мулле,
Брич-Муллу, Брич-Муллою.