Наступил вечер. Пошел сильный дождь, поэтому орхидеи опустились и приняли грустный вид. Передние кактусы засохли, и, что самое интересное, при этом не теряли своей красоты. Деревья покачивались и шевелили своими длинными «деревянными пальцами». Погода была непослушной, а ветер нарастал с бешеной силой, поэтому прогулки закончились спустя полчаса после выхода учеников из школы. Несмотря на то, что было ветрено, поиски начались после 13:00, сразу же после сообщения о пропаже учителя. Из школы эвакуировали учеников и велели им идти домой; всюду раздавался шепот, разговоры о том, куда мог бесследно пропасть человек. Однако о подробностях никто из учеников не знал; лишь некоторых из них взяли в поиск, в основном мальчиков. Девочек отпускали в город, где они вывешивали плакаты с именем, фамилией и портретом учителя. Повсюду возгласы и крики, волнения и паника. Где не выйдешь – везде жуткая надпись: «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК, ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ!»
Стоило выйти за пределы школьного двора, как в глаза бросались вывешенные объявления. Их могли повесить на столбах возле пансионов, рынков и институтов. Учителя предполагали, что Марсов мог упасть в яму или просто уехать. Директор школы соглашался с ними, уже сомневаясь в том, что преподавателя могли забрать полицейские, о которых он слышал еще с самого детства.
Версии были различными, но самые необычные выдвигались учениками школы. Многие из них говорили, что Марсов слишком много времени уделял изучению магических книг, всерьез увлекшись потусторонними силами - в связи с чем и возникла таинственная пропажа. Другие ученики считали, что они настолько надоели этому географу, что он бросил работу и уехал от всех с целью исчезнуть. Марсов был человеком особенным и иногда вел себя необычно, мог спонтанно крикнуть или глупо пошутить, поэтому он вызывал недоверие.
Сейчас торговые места были закрыты, а те, которые оставались открытыми, работали до полудня; вечером становилось темно, и управляющие давали команду ставить свечи.
Самый дорогостоящий магазин находился возле школы, носивший название «Миниатюрный» - в нем свет горел всегда; в день покупалось двадцать-тридцать свечей. Зимой на Новый Год ставили елки, нарядом для которой были не только игрушки, но и горящие свечи. Такие украшения считались традиционными, и каждый год люди приносили что-то новое.
Однако елка без горящих свечей считалась негодной и непраздничной.
Сейчас школьный двор был пуст, лишь изредка из школы мог кто-то выйти, а если кто-то из учителей направлялся домой, то обязательно заглядывал в этот маленький миниатюрный магазинчик.
Шел сильный ливень, и, когда из школы выглянули наши с Ясовой лица, небо потемнело еще сильнее, и мы поспешили добежать до футбольного поля.
Оно теперь казалось коротким и узеньким, напоминало зеленый квадрат, окруженный тротуарами и аллеями. Я и учительница промокли, со стороны наша ходьба казалась смешной: была быстрой, но при этом спокойной.
- С меня хватит! Давай отдохнем! – сказала учительница, и мы остановились возле небольшого узкого дерева. – Можешь сесть, – она указала на пень, и я выполнил ее просьбу.
Наступила временная пауза, и мы оба оглянулись по сторонам. Школьников в здании не было, а уроки прекратились четыре часа назад. Из школы выходили преподаватели и старшие ребята, участвующие в поиске. Несколько девушек заранее сняли с себя платья и переоделись в темную серую форму. Больше всего бросались в глаза длинные штаны, свисавшие до пят. Вид у девушек был усталый, а одежда на фоне их волос и украшений теряла свой фон, становилась невидимой. Участниц движения называли «Синими медведицами». Одежда смотрелась очень некрасиво, но такая форма предполагала, что другие ребята не узнают об участии этих учениц в поиске.
Учителя по географии жутко не любили и презирали. Буквально за один день о нем придумали столько легенд и сказок, сколько не придумали за все двенадцать лет учебы. Марсова считали предателем и мизантропом - ребята всерьез верили в то, что он уехал от них по той причине, что боялся ответственности. Мальчики плевались на плакаты с портретом географа, а девчонки хихикали и оставляли оскорбительные надписи. Все время, проведенное с преподавателем, было для них «черным пятном», жутким и страшным воспоминанием.
«Географ урод и лжец!» – смеялись мальчики и обливали плакаты чаем. Это было самое распространенное оскорбление, которое можно было встретить. Так кричали двое учеников, и сейчас они выходили из школы и направлялись в Миниатюрный магазин.
- Интересно, что они здесь делают? – удивился я, - Ведь всех ребят отпустили с уроков.
Учительница оглянулась по сторонам и указала пальцем на лопату, стоявшую у забора.
- Сволочи, - сказала она, - не обращай внимания. Просто пакостят. Я уже ни чему не удивляюсь, - она оглянулась по сторонам, - Принеси вон ту лопату, пожалуйста. Которая справа!
Я поднялся на ноги и побежал в сторону лопаты, которая опиралась об стенку деревянного забора. Рядом с ней стояли грабли и два высоких ведра.
«Тяжелая она. Прям рычаг какой-то».
Я резким движением руки потянул ее, но лопата не слушалась.
- Помогите мне! – крикнул я, обращаясь к женщине, и помахал ей левой рукой, - Она слишком тяжелая! Может, мне сбегать в школьный чердак и посмотреть, что творится там?
- Не надо, тащи сюда! – ответила издалека Ясова. Она была одета в голубой сарафан, ее лицо, казалось, постарело за несколько часов, русые волосы разлохматились, – Я очень хочу узнать, что там в этой роще.
Я поторопился и ускорил шаг. Лопата не слушалась и закапывала себя в землю, цеплялась о камни и длинные растения. В один миг мне показалось, что я увидел двух девчонок, шедших из школы, и спрятался, присев на корточки. Небо потемнело, и стало совсем холодно. Из кустов (приближаться к крапиве разрешалась как учителям, так и ученикам) выглянул луч света, и несколько муравьев побежало навстречу моим ногам. Они атаковали меня, поползли вверх по голени. Земля стала очень яркой, и я понял, что вечером здесь всегда появляются светлячки.
- Не бойся, муравьи не кусаются, - успокоила меня учительница и выхватила из моих рук лопату, - Живее! – выкрикнула она. – Уже ничего не видно. Иногда я удивлялся ее строгости и быстроте. Я никогда не встречал человека более внимательного и разумного. Я ощущал упадок сил и растерянность, хотелось спрятаться за спину Ясовой, с ней как будто забываешь о своих страхах...
Раздался громкий звук, и мы поняли, что это начало ветра и грозы. Звезды на небе стали менее яркими, и мы оба словно ослепли среди этой таинственной страшной ночи. Стало резко темнеть. Немыслимо, но именно здесь родилась эта сказка - цветущий сад и деревья в течение многих лет. А сейчас находиться здесь было невыносимо, какое-то остолбенение... Чернота. Любое движение теперь пугает, а лай собак превращается в рев оборотней.
Женщина нежно схватила меня за руку в знак поддержки, и мы направились в сторону огромного толстого дуба. Мы прошли несколько метров вперед и добрались до ствола дерева.
- Преграда, - сказала Ясова, и я увидел за деревом огромные в вышину и ширину ворота, сделанные из крепкой стали, как я понял не просто так. Однако в самом начале я подумал, что ворота сделаны не из металла, а из примеси гашеной извести. Они были очень высокие, выше среднестатистического тополя. Их высота достигала тринадцать метров, а длина ворот казалась бесконечной. Они вытягивались километрами вперед подобно Китайской стене.
- Стой здесь, Иннокетний. А я посмотрю, можно ли вообще их открыть?
На улице было совсем темно, и мы с Ясовой держались за руки, чтобы не потеряться.
– А что вы собираетесь делать?
Женщина дотронулась до ворот:
- Мне кажется, тут что-то есть, - она дернула их, но ворота не открылись. Я с огромным вниманием следил за каждым ее движениями. Через пять минут она продолжила, - Нет тут ничего. Очень странно.
Женщина снова потрогала их, а потом попросила лопату.
- Будем копать, - сказала Ясова и поправила волосы, - Если хочешь помочь мне сообщай о приближении человека.
- Неужели настолько запрещено здесь быть? - спросил я и сел на лежавший на земле белый камень, - Почему?
Женщина засмеялась и сильнее наступила пяткой на лопату. Земля под ней приподнялась, а оставшаяся пыль попала нам в глаза. Мне было неуютно от того, что учительница что-то скрывает, и я попросил помочь ей. Земля под лопатой все еще поднималась, я догадался, чего хочет Ясова - откопать яму и пробраться через ворота.
- Конечно, - улыбнулась она и вытерла лоб от пыли. Она все еще продолжала копать, - Когда я пришла работать в вашу школу, первое, что мне сказали, так это о запрещенных местах на территории учебного заведения. Помню, я очень удивилась. Столько красивых растений, такой сад, высокие стройные деревья. И ко всему этому нельзя даже приближаться. Это так убивает.
Она нахмурилась, потому что мое лицо приобрело синий оттенок, а ей как-то удалось заметить это - сквозь такие сумерки.
- Мне больше всего интересно, кто это все поливает, - задумчиво произнес я, на что учительница обратила свой взгляд к небу. Ее лопата продолжала поднимать килограммы земли. Пыль брызгалась, а ее колени покрылись черными пятнами.
- Тут погода такая, - ответила она, - Видимо, заранее рассчитали все. Очень часто идут дожди, думаю, ты заметил. Поэтому цветы не успевают погибать. Тут целая оранжерея. Кто все это сажал не понятно… Свечка есть? Ничего не видно.
Женщина бросила лопату на землю и, дергая меня за рукав, указала на глубокую яму: работа была почти окончена.
- А ну-ка, наступи ногой, пожалуйста. Не бойся, не упадешь. Просто наступи и скажи мне, есть ли тут что?
Я подошел к яме и резким, но не очень быстрым движением стопы сделал толчок. Нога вывернулась и провалилась в какое-то углубление, после чего я вскрикнул и упал. Мою ногу что-то крепко зажало, и я не мог сдерживать боль - как будто несколько длинных пальцев, как острые иглы, впились в меня...
- Не бойся, я сейчас вытащу ее, - женщина наклонилась ко мне и потянула мою ногу, после чего сильно дернула на себя. Прошло немного времени после нашего выхода из пансиона, но уже чувствовалась какая-то опасность, начали раздаваться шорохи и движения из других мест, - Все. Можешь вставать.
- Спасибо, - сказал я, убедившись в том, что моя нога цела.
- Рано еще спасибо говорить, лучше скажи, что ты почувствовал?
Я внимательно обдумывал ее слова, а потом ответил:
- Мне кажется, там не просто яма. Там есть что-то еще.
Лунный свет хорошо освещал ее лицо, я видел, как оно меняется. Удивление, нежность и озадаченность были написаны на нем:
- О чем ты говоришь?
Я опустился к яме и сунул туда руку. Теперь я не боялся боли и убеждал себя в том, что страх не является преградой к главной цели.
- Потрогайте, - улыбнулся я, - Это не просто дыра. Там что-то похожее на металл. Это люк. И еще какой-то замок похоже…
Женщина поправила сарафан и присела на корточки.
- Да откуда взяться здесь люку? Это же обычная яма.
- Потрогайте.
Ясова сунула руку в землю и пощупала металл.
-Да, это железо. И как нам открыть? Это же замок! У нас нет ключа, - нервным голосом произнесла она и ощупала себя, - Где тетрадь? Может в ней что-то написано? Посмотри...
- Тетрадь в классе. Вы не брали ее с собой.
- Бегом в класс! Принеси ее сейчас же. Только ни слова никому! Никто не должен видеть, что мы творим.
Женщина набрала силы и еще раз пощупала замок. Он был весь металлическим.
- А как же вы?
- Я останусь здесь. Уходи, - лицо учительницы становилось все злее и злее. – Тебе всего четырнадцать лет. Ты не должен здесь находиться. Постарайся сбегать в кабинет и принести тетрадь. Попробуй найти там иглу, иначе мы не сможем открыть люк. Если у тебя не получится пробраться в кабинет, иди домой. Я пришлю тебе письмо, сообщив то, о чем ты даже не догадывался.
Ее речь расплывалась в тишине. Мне казалось, что она говорит чушь, и я не верил ее словам. В школе никого не было. Свет там уже не горел. Все свечи были потушены. Очевидно, здание было закрыто. И нас охватила паника.
- Что делать? Уже темно. Как мы пойдем домой? Неужели ничего нельзя сделать? – сказал я.
Лицо женщины было потерянным.
- Я советую тебе идти домой. Я разберусь сама. Я попробую открыть этот люк. Умоляю, не мешай мне. Прошу, иди домой. Я обещаю написать тебе письмо. Я сообщу обо всем.
Я кивнул и отошел в сторону, но при этом внимательно наблюдая за своей учительницей. Она что-то шептала и проговаривала про себя. Очевидно, вспоминала формулы, написанные в тетради Грегора Марсова. Она всегда была тихой и спокойной, но сейчас излишне активная и быстрая.
Раньше, наблюдая за ней и Марсовым, я объединял их в одну личность и считал их слишком похожими, но сейчас мне стало ясно, насколько они разные: в отличие от географа Ясова не умела сдерживать эмоции.
Я взял лопату и положил ее за небольшим деревом. Слова женщины, по-прежнему, таяли в воздухе. Затем быстрым шагом я направился по направлению к дому. Ночь. Совсем не то ощущение, когда возвращаешься домой после школы. Мокрая земля, кусты и колючки. И какие-то страшные воющие голоса, напоминающие оборотней. Царила темнота.