Бутылка шампанского и вся жизнь

       
        Бутылка шампанского и вся жизнь.
На днях мой одноклассник, мой дорогой Вовка, выложил в Одноклассниках фотку класса, так и подмывает сказать – того первого, с которого началась наша «большая и взрослая» жизнь.
И снова я в Туркмении … и вспоминается мне ещё один случай. Не знаю, правда, чего здесь больше смешного или грустного …
Предновогодние дни, праздничная суета, ничем не отличающаяся от предпраздничной суеты на «большой земле». И так же, как и там, в России, безнадёжное ожидание чего-то новенького и, пусть даже "пустяшного", но подарка.
Мои родители договариваются встретить первый, для Мамы, и для меня естественно, Новый год в солнечной, далёкой от России, Туркмении, в кругу знакомых Отца. (Отчим, но при всех сложностях и неурядицах в их отношениях, пусть и с некоторой грубостью, он сделал для меня, видимо, и сам не ожидая того, очень много. Он научил меня видеть мир не сквозь собранные в щёлочку или в безмятежности приспущенные веки, а широко открытыми глазами таким, каков он есть. И, хотя бы за это уже, я благодарен ему.) Так вот в кругу знакомых Отца, в семье товарища, с которым он работал в бригаде на буровой и … моей первой учительницы Ирины Александровны.
За недельки две до самого празднества я был родителями «поставлен в известность перед фактом » … Ну и что? Учился я в ту пору не блестяще, но и в числе последних не был, поэтому эта новость меня не напрягла, и я как «перекатывался с троечки на четвёрку и обратно» (Мамино выражение), так и «перекатывался». Но, не буду всё же лукавить, немножко пристальней посмотрел, как она относится к таким разгильдяйчикам, как я. Ничего «криминального» за пару дней наблюдений не заметил, и потому был абсолютно спокоен, а потом и вовсе забыл о предстоящем «мероприятии для взрослых».
И вот 31-е! Днём мы про шатались с пацанами на улице. После обеда, до самого вечера, с перерывами на сладости и угощения татарской кухни, мы куролесим у Ильяса. Чего мы только не вытворяли … И превращали стол, обвешивая его со всех сторон тряпьём, в пещеру … , а в ней рассказывали ужастики, вереща как поросята, и, переворачивая табуретки собирали их в «частокол», который нужно было преодолевать на всём скаку, и надевая очки для сварки по очереди были «Ихтиандрами», значит второму выпадала роль быть гадом «Зуритой» … и сражались поварёшкой и дуршлагом  как шпагами …
Как всю эту круговерть и смех и ссоры и гром выносили родители Ильяса, ума не приложу. А ведь чаще всего мы играли у него.
За этим полезным для развития личности занятием мы не заметили, как и стемнело. Наверное, мы и заснули бы, как не раз бывало, в нами придуманных «дебрях», но в дверях появляется «Папка», смотрю на «ходики» - около девяти, через три часа Новый Год! Своей, ещё не долгой жизнью, я не был избалован Новогодними «подношениями», потому мне было здесь комфортно и домой просто даже не хотелось. Но … !
- «Собирайся сынок, есть важное поручение…»
- «Куда, зачем?»
- «Понимаешь обстоятельства, меняют наши планы, мы не сможем попасть в ожидающую нас компанию, но обязаны сгладить этот казус и тебе поручается отнести туда бутылку шампанского, как бы «от нашего стола вашему»
« … Господи, да что ж Вы не решите свои проблемы без меня?» Но значение слов понимаю и молча, плетусь следом забрать «груз» и идти по указанному мне адресу – первый по ходу от нас в «центр» двух этажный домик, почти напротив Рынка (там тогда его, кажется, называли Базар).
Получаю злосчастную бутылку шампанского, пару кульков конфет и вперёд! Меня выпроваживают за порог. А погода, я вам скажу, на редкость не мирная. Пороша какая-то, боковой ветер со снегом и песком, и не поймёшь чего больше песка или снега. Ну, о морозце вообще речи нет, но ветер пронизывающий. Какая уж это обещанная солнечная Туркмения …
Вышел я значит, постоял с минуту, сделал несколько шагов в указанном направлении и до того не захотелось жить. До того показался я сам себе несчастным и одиноким. Мне бы не оглядываться, идти по заданию … , но что меня заставило, не помню, оглянулся. И… надо же в этот момент моргает свет в комнате, где всего лишь десять-пятнадцать минут назад были скачки, пальба, Ихтиандр, да все персонажи хорошие и плохие, каких только мы знали на тот момент, и светится это окно таким тёплым зазывным светом, а главное я знаю, как там уютно, то рядом с «апа», выклянчивая что-нибудь у неё вкусненькое, то на коленях у папки Ильяса.
Ноги сами поворачивают туда, я так и сказал потом родителям, «это не я, это ноги …»
Но куда деть всё то, что в руке, эту проклятую авоську? Оглядываюсь, и положить то некуда … А, смекает голова … Разгребаю какой ни есть снег, наполовину с песком, в пристывшем песке ногами делаю ямку, обхохочетесь, глубиной сантиметров десять … Бутылку туда, кульки же прихватываю предусмотрительно с собой. Чем было загрёб свой схрон. И с повеселевшей душой, и пришедшим решением – а, завтра отнесём, в приподнятом настроении вваливаюсь к Ильясу.
Вопросов не было, и мы снова то с пулемётом на тачанке, то с кинжалами, то в морской пучине, то верхом на конях … Как думаете чем наши фантазии закончились?
Как часто бывает, самое интересное прерывают на пике событий.
В дверном проёме, видимо давно уже смотрит на нас, отец Ильяса, глаза хитрющие, искрятся, за ним узнаю папку, нахмуренного и с лицом, не предвещающим ничего хорошего.
- «Собирайся»,
Выходим.
- «Отнёс?»
Насупившись - «Нет» …
Видимо это и спасло меня от неминуемой затрещины. Он опешил …
«А куда дел? Разбил?» - подсказывается ответ.
«Нет» угрюмо, а у самого лихорадочно, как мухи в банке, мозги в бестолковке …
«Как нет, так, а какого ж ты хрена здесь?» …я боком, боком … «Куда пошёл?»
«Пошли» - вздыхаю, не поддался я на его «разбил»
В свете светящихся окон вижу свой бугорок. Пинком ноги, сдвигаю, ещё не успевший пристыть песок со снегом и показываю «своё горе».
Удивительное дело, ни шума, ни «по заднице». Молча, в одной руке у отца авоська, в другой руке моя, идём. Наконец встали, где меньше ветра, рассказывает - «Там тоже всполошились, что нас нет, и уже приходил муж Ирины Александровны проверить, успокоиться и с «ответной передачкой» …, ты представляешь, что сейчас с матерью творится, тебя потеряли …, время одиннадцать …».
Всё в раз перечёркнуто и хороший день, и развесёлый вечер, и предстоящий Новый год уже не ярок и не мил …
Курантов в приёмнике я ещё дождался, выпил сок, ещё чем-то пичкали, а потом сидел погруженный в свои раздумья, почему не как обычно, ни крика, ни угроз, на затрещины, ни выводов, что из меня ничего не получится … И папка, удивительно, порой посматривал на меня с каким-то удовольствием.
С волнением шёл в школу после празднеств, ожидал нелёгкого разговора с Ириной Александровной. Но, что удивительно было для меня, и она, наверно глубоко в душе понимая, что произошедшее от обыкновенной бестолковости, а не какого-то глубокого замысла, только подмигнула мне, поймав момент, и сказала – «Думать надо, что делаешь.» и, улыбаясь, добавила – «Головой нужно думать». В то время ходила присказка – «Шла бака с тестом, ударилась мягким местом, чем ты думаешь?».
А случай, произошедший в ночь с 31-го декабря на 1-е января был, до этого часа, нашей с ней «тайной» …
Потом уже через какое-то время … , после нескольких подобных случаев, когда вжимая голову в плечи, ожидая тумака, выдавливал из себя то, что ужасно хотелось скрыть и … , странное дело, на меня бурчали, но уже совсем по-другому, я начал понимать – правдивое слово – вот мой заслон. Ещё более удивительным открытием для меня стало то, что сказав трудное, признавшись в каком-нибудь неблаговидном деянии, мне становилось самому гораздо легче. Конечно, ещё бросались, по инерции, родителями сгоряча несколько нелицеприятных фраз в мой адрес, но это уже не сравнить было с теми «моралями и нотациями», какие были всего лишь, кажется, полгода назад.
Ко мне приходило раннее, не по возрасту, взросление.
С тех пор я прощаю детям своим многие ошибки, но объясняю, ложь не прощается никогда, потому что она в наибольшей степени высвечивает, что труд как родителя был напрасен, и надежды не оправдались …

2012