Странное дело – внезапно охватил жар читать. Читать запоем, всё подряд, как в детстве. А большей частью навёрстывать упущенное.
Оказывается, сколько же я не прочла в своей жизни! И речь даже не о тех писателях, чьи труды редко встретишь на домашних книжных полках, а о классиках, о тех самых, кого нам с детства было поручено школой и обществом «изучать», и о тех, кто попросту был на слуху. Имена величайшие: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский, Маяковский, Твен, Хэмингуэй, Диккенс… Многоточие – не от задумчивости отнюдь, а оттого, что список весьма длинный, и продолжать его здесь возможным вряд ли представляется.
Как ни прискорбно мне это осознавать, но, будучи в детстве довольно всеядным читателем, я брала в руки только те книги, которые волновали детское воображение. Конечно, в мой мир гораздо лучше вписывался, к примеру, Олдридж с его «Спортивным предложением», нежели Достоевский с «Идиотом». Или «Друзья из Сары-Тепе» Фингарет – какой же Лермонтов против таких археологических приключений? А чуть позже чтение и вовсе превратилось в некую пока ещё не нудную, но уже явно не слишком приятную обязанность. В результате половину школьной программы старших классов, что включала в себя всех признанных мировых писателей с их величайшими творениями, я благополучно пропустила мимо головы.
А напрасно! Хотя мне и по сей день кажется, что некоторые произведения великих всё же не стоило бы давать для изучения школьникам – не доросли немного психически и эмоционально. К примеру, Достоевский казался мне жутко замороченным и тяжёлым, Толстой – занудным, Тургенев – медленным. Что касаемо Пушкина, Чехова и Лермонтова – тут я вообще терялась, за какие такие заслуги их в гении записали – элементарный, вроде бы, язык, проще пареной репы, и нате вам…
Однако «луч света в тёмном царстве» тогда всё-таки мелькнул: поэзия серебряного века произвела на меня если и не неизгладимое, то уж точно незабываемое впечатление. Читать по памяти я вряд ли смогу, но ощущение сквозящей грусти, безысходности, отчаяния, поиск мира, строчки наощупь – это ощущение осталось по сей день.
Потом в жизни настал период без книг. Сама удивляюсь, как это возможно. А вот поди ж ты! Несколько лет я почти не брала книг в руки. «Почти» - потому что полторы книжки в год не считается. После читала исключительно детскую литературу и сказки – вместе с подрастающим сынишкой. Жаль только, что при переездах половина библиотеки родителей была утрачена… А ведь там были любимые книжки моего детства! Ему бы точно понравились. Я теперь и авторов-то всех не припомню. Так бывает: имя не на слуху, а книга хорошая, умная, вдохновляющая. Только название вспомнить тоже не можешь, м-да… А ведь из-за одной такой замечательной книги я чуть не стала вулканологом. Была такая идея. До сих пор временами думаю – а что было бы, если бы…? Собственно, чего уж теперь сожалеть – не вулканолог я, и ладно!
Теперь сыночек подрос (и перерос, заметим в скобках). Я начала сама что-то писать и поняла, что до великих мне – как до Антарктиды пешком. И безудержное стремление читать снова проснулось. Заглядывая в себя, понимаю, что желание поучиться у великих в этом порыве играет далеко не главную роль. Тут что-то другое… Как будто я улетала в космос надолго и, вернувшись на родную землю, не могу надышаться воздухом, настоящим живым воздухом, а не газообразной субстанцией, которую вырабатывает мобильная лаборатория на корабле. Соскучилась. По живому слову соскучилась.
Предположу, что соскучилась ещё и оттого, что разговаривать в обычной нашей жизни мы стали куда как примитивнее. Это печально. Весьма печально… Фразы простые до потери смысла, слова – как ободранные заморыши.
Зато количество и качество заимствований из других языков (преимущественно английского, само собой) уже не просто ставит в тупик, а по-настоящему пугает. Чего стоит очередная крокозябра, увиденная не где-нибудь, а в Парке Горького в Москве – коворкинг. Меня передёрнуло, честное слово! Конечно, когда оно по-английски написано, можно распознать, о чём речь. Co-working – это не крокозябра, в общем-то, это нормальное такое сотрудничество. Интересно, а чем наше родное русское слово не угодило? Сотрудничество – красиво и понятно. А для тех, кто не понимает, можно продублировать на английском. Мелким шрифтом. Так ведь нет, написали словечко русскими буквами во всю стену, и получилось чёрт-те что – натуральный коворкинг, прости Господи. А сколько их ещё, таких уродцев, проникших в наш богатый, величественный, раздольный язык! Всяческие «кофе-брейки» вместо «прервёмся на чашечку кофе, пожалуй». Совершенно безумные, бесформенные «пруфы» вместо нормальных чётких «доказательств». Продолжать можно долго, и одним многоточием тут не отделаться, к сожалению.
Может, потому и хочется ощутить особое волшебство - волшебство мелодики языка, переплетения слов и фраз, облачиться в лёгкое и причудливое кружево, в котором уютно взирать на мир и общаться с ним. Хочется вернуться домой, на землю, задышать родным воздухом, услышать пение птиц, шелест восходящего солнца, тишину равнинных рек. Хочется снова найти себя, маленького человечка, открытого и отважного. Среди шумного, куда-то вечно бегущего, озадаченного мира хочется просто найти место для своей души.
Лев Николаевич Толстой познавал себя всю жизнь, а жизнь его была длинной. Однажды, когда он был в довольно преклонном возрасте, духовные искания привели к тому, что жизнь его перевернулась, и, будучи великим писателем уже тогда, он снова оказался в начале пути. Видимо, новый путь может брать начало в любой точке нашей жизни. И у великих, и у всех прочих. Видимо, я не исключение. Видимо, пришёл момент начать и мне. И этот путь я хочу пройти в хорошей компании. С Толстым, Чеховым, Гоголем, Пушкиным, Бажовым… С Диккенсом, Воннегутом, Уайлдом, Хэмингуэем…
Многоточия… Длинные списки… Великие писатели. Мне есть чем заняться – я много времени упустила. Будем читать, знакомиться ближе. И как знать – может, когда-нибудь из читателя получится писатель…
/картинка из Сети/