Белый Подлинный Человек

Иван Ильясов
   На северном полюсе нет сторон света — везде юг. Соответственно, на южном полюсе — везде север.
   
   


       Однажды Миша поехал отдыхать на дачу. Миша взял с собой мобильный, но вай-фай на даче не особо ловил. Миша был расстроен этим. Точнее, тем, что не мог нормально переписываться с друзьями из контакта.
   Он прогуливался по посёлку, в котором была дача, на которой он отдыхал. Взошёл на сопку, с которого был видны небоскрёбы и блочные пятиэтажки и многоэтажки города, в котором жил Миша.
  Миша смотрел с сопки на город и скучал по нему и думал:»Хорошо в городе. В городе Инет нормальный, а тут не очень пашет он, а в реале поговорить не с кем. Все гораздо старше меня, а мне всего 18 лет. Мне хотя бы ребят моего возраста, но их, увы, нет.»
  Пошёл в дом. Дом был обычный деревянный домик с крышей, крытой рубероидом. На окнах были расписные наличники и ставни.
  Включил радио. По радио обсуждали конфликт между Китаем и силами Запада. О том, что в Европе началась волна терактов, а на Ближнем Востоке запылало везде. Миша лёг спать и думал, что завтра всё будет как вчера, позовчера, неделю назад, месяц назад, год назад, в общем, как обычно.
  Ночью Миша услышал гул летящего самолёта, а потом землю очень сильно сотрясло. Миша озабоченный и испуганный тем, что случилось, пытался через мобильный поймать вай-фай, но он вообще не ловил.
  Тогда он включил радио. Радио тоже было отрублено. Миша на всякий случай плотно закрыл окна, щели в окнах и между порогом и входной дверью заклеил скотчем и улёгся спать.
  Уснуть он не смог. Его мучила тревога. Что же всё-таки случилось?
  Так он до утра и промучился размышлениями.
  Утром посёлок разбудили машины с сиренами. Миша раззоновесил окно. Солнце из-за пыльной бури, которой в этих местах никогда не было, превратилось в маленькую матовую лампочку, а неба из-за пыли не было видно.
-Что стало? Почему сейчас пыльная буря. Её в наших краях никогда не было. Наверное, как я и думал, мой город разбомбили атомным оружием. Доигралась моя страна с дружбой с Китаем, - с тревогой подумал Миша.
  В пыльной буре в панике сновали люди и паковали свои вещи.
  К дому, в котором отдыхал Миша, подъехал военный микроавтобус УАЗ. Из него вышли солдаты в костюмах химзащиты.
  Постучали в дверь.
  Миша открыл им.
  -Молодой человек, на столицу Приморья напали вражеские силы Запада. В городе не осталось практически никого в живых. Так как его бомбили атомным оружием, в целях радиационной безопасности из ближайших к городу населённых пунктов объявлена эвакуация населения, - сказал один из военных в костюмах химзащиты.
-Я готов эвакуироваться, но я волнуюсь о моих родных. Где они? Как они?
-Назовите, как их зовут.
-Аймалетдинов Игорь Петрович, 8. 10. 1973 года – это мой отец, Лилия Ивановна Аймалетдинова, 16. 12. 1976 года рождения – это моя мать, и моя сестра Аймалетдинова Алина Игоревна, 11. 05. 1998 года рождения.
  Солдат достал электронную штуку, похожую на планшетник, и начал вбивать данные.
-К сожалению, никого в живых не осталось. Район был стёрт с лица земли ковровой бомбардировкой, которая была проведена после применения атомного оружия, - сказал с сожалением к Мише в голосе.
  Миша вначале не поверил своим ушам от того, что услышал, а потом закричал:»Эни, эткэй, сенел, нигэ сэз минне калдырдылар минне? Мин ышанмыйм бу. Ышанмыйм. Бу ялган.» (Мамочка, папочка, сестрёнка, зачем вы меня оставили меня? Я не верю в это. Не верю. Это неправда.) А дальше он просто выл. Его вой был похож на вой раненого волка.
   
   Его силком затолкнули в микроавтобус, он выбивался. Выбивался, не зная отчего. Он находился в забытье из-за стресса.
  Он ещё долго повторял себе под нос:»Эни, эткэй, сенел.»
  Через день Мишу и ещё нескольких людей из посёлка привезли в Хабаровск.
  Их повезли в больницу. Там врачи провели радиологический контроль и дезактивацию. Выдали больничную пижаму вместо старой одежды, а старую одежду забрали.
   Когда он входил в больницу, он краем глаза заглянул в каморку охранника и увидел, что охранник смотрел по телевизору новости, а в новостях показывали, как яркая вспышка, словно северное сияния, всполыхнула над городом и взрывом поглотила его в себе. Он видел фото обгоревших трупов, он видел любительскую съёмку, как человек, который делал эту съёмку, снимал свою смерть, снимая обгорелых людей, которые в шоке то ли от страха, то ли от боли бежали по городу, а потом этот человек выложил своё видео на Ютуб, оно набрало миллионы просмотров и комментариев. Так оно попало в новости. Видео заканчивалось тем, что человек заснял сам себя. Он был весь в крови: кожа, одежда, лицо. На щёках были ожоги.   
  Потом всех повели на обследование к врачам. Мишу признали здоровым, хотя на коже на груди после взрыва вскочил волдырь.
  За дверями Мишу уже ждали представитель военкомата и человек в штатском.
-Ну, что, милок. Мы за тобой. Стране угрожает опасность. Враг стёр с лица Земли восточный порт нашей страны и стратегическую базу военно-морского флота, то есть город Владивосток, поэтому ты должен идти служить, - сказал представитель военкомата Мише.
-Я против войны. Это вы… Это власть… Вы все хотите войны, а я не хочу. Я не пойду воевать, так как не хочу убивать своих братьев. Любой человек – брат другому человеку, но почему мы убиваем себе подобных? Смысл? Смысл из-за политических амбиций развязывать войну?, - сказал Миша и убежал.
  Представитель военкомата и человек в штатском погнались за Мишей.
  Миша выбежал из здания больницы и побежал к машине, в которую садилась милая девушка-блондинка. Он силой рукой придержал дверь и тоже сел в эту машину.
-Это нормально, Вы считаете, - спросила девушка, недовольно нахмурив брови.
-Видишь, за мной гонятся. Заводи мотор.
-А я сейчас Вас сдам им. Так как Вы – преступник, раз за Вами гонятся представители власти.
-Я – не преступник. Просто я не согласен с властью.
-Раз Вы не согласны с властью – Вы ещё и предатель, - сказала девушка и начала кричать:»Здесь преступник. Я его поймала. Бегите сюда.»
   В лицо девушки последовал удар кулака Миши, потом он открыл дверь и вытолкнул девушку, которая была без чувств на тротуар. 
  Представитель военкомата и человек в штатском уже практически добежали до машины, но Миша завёл мотор и на высокой скорости помчался из города.
  По городу объявили план «Перехват», чтобы задержать Мишу, и перекрыли все выезды из города.
  Миша подъехал к окраине города, там всё было перекрыто милицией. Мишу попытались остановить, но он чуть не сбил милиционера.
  Милиционеры поехали за ним.
  Миша не останавливался. Из милицейских машин начали стрелять по колёсам машины Миши.
  Несколько пуль попали в колесо, машину начало вертеть по пустынному шоссе, а затем она остановилась.
  Миша побежал. Милиционеры побежали за ним.
  Миша чувствовал, что силы его оставляют и, потеряв сознание, упал.
  Очнулся уже в милицейской машине за зарешётчетом окном.
  Привезли в отделение.
-Сейчас мы напишем протокол и оформим тебя, - сказал один из милиционеров.
-Куда вы хотите меня оформлять.
-В роту неблагонадёжных.
-Я читал об этих ротах. Это же, как штрафбаты, в годы Второй Мировой войны. Я не хочу туда. Я вообще не хочу воевать. Я хочу жить мирно, а ваша власть, которую вы представляете, разрушила мою мирную жизнь войной, а потом смертью моей родни, а ещё я слышал, что ходят слухи, что город бомбили не силы Запада, а ваши войска, чтобы был повод для объявления войны Западу. Ведь, это самая заветная мечта вашей власти – объявить войну Западу и превратить его в руины, а оставшихся в живых учить жить, так как вы хотите. А Вы ещё говорите, американцы притесняли индейцев. Чем вы лучше белых людей, которые притесняли индейцев? Вы, может быть, даже хуже их раз вы желаете войны и смерти всем, которые не похожи на вас. Получается, вы последние твари, а не мы, которые просто не хотим войны и хотим мира.
-Сука, хватит разглагольствовать. Сейчас я тебя буду бить, и ты у меня всё подпишешь, - сказал милиционер, который писал протокол и начал идти на Мишу.
  Миша встал в боксёрскую стойку и, когда милиционер замахнулся на него, чтобы ударить его, он блокировал его удар, а другой рукой нанёс милиционеру удар в шею. Милиционер упал навзничь.
  Мишу принялись избивать все трое остальных милиционеров, которые были в кабинете. Избивали до тех пор, пока Миша не потерял сознание. Потом его бесчувственной рукой подписали протокол и оформление в роту неблагонадёжных.
  Миша очнулся в подвале. Болело всё тело, а особенно рёбра. “Суки мусора – рёбра мне сломали.”, - подумал Миша.
  Утром его вывели из отделения и силой посадили в автобус, в котором были молодые люди и несколько девушек-неформалок. Все они были с поникшими лицами.
  Автобус приехал в аэропорт. Въехал в большое брюхо грузового самолёта. Самолёт взлетел.
  Вначале под крылом самолёта сквозь облака виднелась приморская тайга, потом было озеро Байкал, с неба оно ещё красивее, и кажется, что даже с неба можно через его прозрачную воду можно увидеть его дно, потом была прибальская степь, монгольская степь, Внутренняя Монголия, и, наконец, самолёт приземлился на аэродром заброшенной в степи военной части. Степь здесь была вдалеке увенчана горами, а недалеко от части был город Каракол и озеро Иссык-Куль.
  Солдаты вывели людей, которые ехали в автобусе.
  Людей из автобуса, в том числе и Мишу, встретили около полусотни солдат-надзирателей, которые были с собаками, такими же озлобленными, как и они, и автоматами на перевес.
  Они отвели Мишу и остальных на территорию военной части. 
  Роту неблагонадёжных отправляли в самое пекло боя, а те, кто пытался убежать с боя в окопы или просто замялся на месте, а не бежал со всеми, расстреливали солдаты-надзиратели. Идеология придумала оправдавание таким жестоким и бесчеловечным действиям – по идеологии неблагонадёжные могли искупить свою неблагонадёжность кровью, то есть умереть в бою.
 Вначале всех неблагонадёжных побрили наполовину налысо. Брили наполовину с целью оскорбить неблагонадёжных и показать наглядно, что они недосолдаты и граждане второго сорта в своей стране. Ещё всем разрезали на две части мочку уха. Форму выдали без погон, только с нашивкой с флагом России.
  Через день роту направили оборонять посёлок Чолпон, который находился рядом с городом Караколом.  Посёлок осаждали войска НАТО, так как в посёлке расположилась китайская ракетная установка с ракетами, которыми обстреливали транзитную натовскую базу.
  Миша не понимал смысла в том, зачем России Киргизия и вся Центральная Азия, он считал, что надо стремится не на Восток, особенно на такой, который там. Он считал, что эти народы должны равняться на Европу и на Россию, но никак не то, чтобы Россия равнялась на Центральную Азию и Китай. Он не понимал зачем Россия влезла в развязанную войну Китаем. Ведь, нейтралитет лучше. Была бы Россия нейтральна, может быть, родной Владивосток был бы цел.
  Выехали в степь, которая была рядом с посёлком. В автобусе Миша познакомился с одной из неформалок. У неё была пышная грудь, а волосы, точнее половина волос, была выкрашена в розовый цвет, который очень шёл к её голубым глазам. Её глаза были такого же синего цвета и также прекрасны, как синие воды Иссык-Куля, и такие же бездонные, как Байкал.
  Они встретились глазами. Миша очень понравилась девушка и он подошёл к ней.
-У тебя такие красивые глаза, и они так подходят цвету твоих волос. Ты мне очень понравилась. Как тебя зовут?
-Настя, - сказала девушка, опустив стеснённо свои милые глаза.
-Не стесняйся, не опускай свои глазки, они у тебя очень красивые, и их грех прятать.
-Спасибо. Я просто очень стеснительная.
  К Мише и Насте подошёл солдат-надзиратель и гаркнул:”Разговорчики отставить!”, - и пнул Мишу прикладом автомата в живот, сказав:”Уу, мразины. Я бы вас всех расстрелял на месте, так как вы все предатели, а с предателями нечего церемониться – их надо убивать.” Настя сказала:”Ты на себя посмотри. Тебе пудрят мозги, что мы предатели и используют твою жизнь в интересах продажной и бандитской власти, которая занимается фашизмом, но сама винит всех в фашизме.”
  Солдат-надзиратель врезал оплеуху Насте. Миша ударил в нос солдата. Подошли ещё двое солдат и приковали Мишу и Настю наручниками к ручке сидений, которые были перед сиденьями, на которых сидели Миша и Настя.
  Всех неблагонадёжных высадили в степи. Рядом, невдалеке, виднелся сам посёлок Чолпон.
  Начали окапываться. У Насти через некоторое время из-за того, что она ехала прикованной в автобусе, устала рука капать, и Мише пришлось, когда он закончил капать свой окоп, помогать капать окоп Насте.
   Потом был бой. Бойцы роты неблагонадёжных из окоп поднялись в бой с солдатами НАТО. Миша краем глаза заметил, что посреди поля боя Настю ранили осколком в грудь. Миша ринулся туда. Солдат-надзиратель, который увидел, что Миша побежал не на солдат НАТО, а помогать Насте, кричал ему:”Ты куда побежал? Что ты делаешь, сволочь?” Миша не слышал криков солдата. Он бежал помочь Настя, так как он влюбился в неё. Он не хотел, чтобы она умирала. Он хотел, чтобы она жила.
  Он подбежал к Насте. Она лежала на спине. Рубашка её формы была вся в крови. Она увидела его:”Зачем ты побежал ко мне? Тебя же после этого посадят.” Миша отвечал:”Да мне всё равно на себя. Главное, чтобы ты жила. Если ты будешь жить, то я буду знать, что где-то есть ты, и ты меня ждёшь. Даже, если мы не встретимся в этой жизни, я буду знать, что на Небе мы обязательно всё равно встретимся.”
   Миша снял с себя рубашку и остался в тельняшке. Он перевязал рубашкой рану Насти и на руках понёс её.
  Ему пришла мысль в голову, что лучше сдаться в плен солдатам НАТО, чтобы её вылечили, так как в роте неблагонадёжных тяжело раненых расстреливали, а Настя была как раз тяжело ранена.
  Вокруг гремели взрывы, свистели пули, кто-то с кем-то дрался в рукапашную. Миша шёл, а на руках он нёс Настю.
-Пить,- сказали совсем тихим голосом Настя.
-Сейчас, сейчас, милая, - сказал Миша и, остановившись, достал из кармана штанов формы фляжку, открыл её. Настя стояла, опёршись на Мишу, и жадно глотала воду из фляжки.
  Миша с Настей продолжили свой путь.
    Дошли до окопов, в которых сидели солдаты НАТО.
   Издали их командир увидел их и сказал второму солдату старшего состава, видимо его заместителю:”Вот два каких-то чудака к нам идут. Стреляют, а они идут, не обращая внимания.” Когда Миша с Настей практически приблизились к ним, и их можно было отчётливо разглядеть, командир сказал ему:”Кажется, парень тащит раненную. Видимо, он потащил её через всё поле боя к нам, так как она нуждается в помощи. Почему он потащил её именно к нам? У русских, что нет врачей в армии, чтобы они её вылечили? Не понимаю я этого.”
  Дойдя до окопов, Миша был так измотан и морально (он видел кучу трупов и крови. Он не понимал, зачем всё это? Неужели всё нельзя решить мирным путём? Зачем эта война?А ещё он боялся, что его убьют пулей или снарядом, также он боялся того, что Настя умрёт), и физически, так как ему было тяжело тащить на себе Настю. Лицо Миши было испачкано землёй и копотью от боя и было почерневшим.
  Миша еле стоял на ногах и только сказал:”She is need a doctor.» (Ей нужен доктор.) Тело всё болело, казалось, что по телу прошлись катком и сломали все кости.
  Командир позвал врача. Врачи принесли носилки и на носилках унесли Настю в медицинскую машину и повезли в полевую больницу.
  Миша сел вниз окопа. Тут он заметил, что его тельняшка была в крови Насти.
  Командир позвал белобрысого парня с голубыми глазами, который немного знал русский, так как он жил долгое время в Калининграде.
  Парень спросил Мишу в присутствии командира:»Зачем ты через всё поле боя шёл к нам с этой девушкой?»
-Я её очень люблю и я хочу, чтобы она была жива. Я протащил её к вам через всё поле боя, так как из-за моих взглядов я служу в роте неблагонадёжных, это что-то вроде штрафбата в годы Великой Отечественной, и у нас в таких ротах тяжело раненых расстреливают, а не лечат, а Настя, как раз, тяжело ранена.
-Что же у тебя за взгляды такие, за которые тебя отправили в эту роту?
-Я не хочу войны. Я не хочу воевать. Я считаю, что человек человеку – брат, а война – это убийство своего брата, а своего брата плохо убивать. Бог накажет. У нас многих, кто против войны, кто просто хочет жить и, чтобы их родные не возвращались в цинковых гробах, объявили предателями и многих посадили.
-Ужас. У вас там, похоже, у власти совсем башку снесло в направлении сталинизма. Мы тоже не хотим войны с вами, то есть с Россией, и не понимаем, зачем Россия потакает агрессивной политике Китая и развязала эту войну. Ведь, Китай не бескорыстно с вами дружит.
-Я сам этого не понимаю, но многие русские боятся почему-то цивилизованного Запада, говорят, что у вас содомия и геи, хотя у вас нету разврата. Почему-то русские не боятся того, кого надо бояться, то есть Китая, так как он в самый трудный момент всадит нашей стране нож в спину. Я могу и по-английски с тобой общаться. У меня был хороший репетитор по английскому, так как я из интеллигентной семьи и мои родители хотели, чтобы я знал английский, поэтому для меня наняли репетитора. Так что я знаю английский, - дальше собеседники общались на английском.
-Да, ты прав. Китай спит и видит, как вам в трудную минуту всадить нож в спину, а чтобы эта трудная минута настала быстрее, они втянули вас в эту войну. Да, я тоже не понимаю, почему русские боятся и ненавидят нас, почему они из-за своего хотения пройти всю Европу, развязали войну.
-Вот ты и ответил на свой вопрос. У русских такой же комплекс неполноценности и униженности своей нации, какой был у немцев в 30-е годы, вот поэтому русские решили объявить войну Европе. У русских из-за их комплексов немного снесло голову, и от этого у них появились безумные имперские амбиции. Всё, в общем, также, как в Германии 30-х годов.
-Но не может же у всех снести головы? Даже в той Германии были нормальные.
-Да, у нас тоже есть нормальные. Только они или сидят, или как я, или все попрятались.
-Мне очень горько смотреть на то, что с вами стало. Почему народ, который, как я читал в учебнике по истории в школе, который на рубеже 80-х и 90-х хотел демократии и европейской жизни, породил диктатуру?
-Потому, что наш первый президент расстрелял законно и честно избранный Парламент, ещё сразу всех по несколько раз всех обокрали, потом не была проведена люстрация всех тех, кто работал на прошлую власть, работал в прошлой власти или просто как-то был с ней связан. Народ разочаровался в демократии, не понимая того, что не демократия плохая, а что власть плохая, и породил диктатуру, которая, как им кажется, намного лучше демократии.
  Через какое-то время Миша встал в окопе на колени, поднял голову к небу и начал молиться о том, чтобы Настя была жива, и её вылечили. Он ничего не замечал. Казалось, сейчас в мире существуют только Миша и бездонное голубое степное небо, за которым Бог.
   Миша молился на незнакомом парню, с которым он недавно разговаривал, языке, и парень сказал другому парню, который был коренастый и с редкой рыжей бородкой:»На каком языке он молится?»
-Я тоже не знаю. Я читал, что в Сибири, да и здесь, где мы, есть люди, которые разговаривают с небом на незнакомом языке, и тем самым лечат людей. Ещё их шаманами называют. Видишь, у него не совсем русская внешность – у него смуглая кожа, чёрные волосы и немного узкие тёмные глаза. Может, он тоже из Сибири.
   Наконец, из полевой больницы приехал один из врачей. Он сказал Мише через белобрысого парня:»Девушку нам удалось спасти. Она сейчас спит, но вы можете тихонько посидеть с ней.»
  Врач отвёз Мишу в больницу.
  Миша вошёл в полевую больницу. В маленьком деревянном здании в на кровати, точнее деревянной наре, лежала и спала Настя. На деревянной тумбочке, которая была рядом с её кроватью, лежала вынутая из её раны пуля. «Это ей на память», - подумал про себя Миша.
  На двух других деревянных нарах лежали ещё двое раненых. Совсем ещё мальчики. Им было также, как и Мише 18 лет, но у одного не было ног, а другой был весь в крови и его тело представляло большую рану. Миша прослезился и подумал:»Зачем эта война? Если бы ни война, то с ними было бы всё в порядке.»
  В больницу вошёл белобрысый парень и спросил:»А на каком языке ты молился? Ты шаман?»
-Нет, я не шаман. Просто я так молюсь. Молился на татарском языке. Я – татарин.
-А кто такие татары?
-Это народ в Поволжье, Сибири и Урале. Ещё нас много на Сахалине и во Владивостоке, откуда я сам родом.
-Понятно. Жалко Владивосток. Говорят, что его российские самолёты без опознавательных знаков разбомбили атомным оружием, чтобы был повод начать эту войну, которая никому не нужна.
-Да, есть такая версия. Мне до сих пор тяжело вспоминать зарево от взрыва над моим родным городом. В этом городе погибли все мои родные и друзья, - у Миши на глазах навернулись слёзы.
  Белобрысый парень похлопал, как друга, по плечу и сказал:»Всё будет хорошо. Всё должно быть хорошо, так как хуже уже некуда.»
«Надеюсь», - с грустью сказал Миша и еле заметно улыбнулся парню.
 Парень улыбнулся в ответ.
  Приближалась ночь. Вдали была слышна канонада от взрывов и выстрелов. Миша устал от прошедшего дня и прямо на полу больницу улёгся спать. 
  На следующий день Настя проснулась.
-Как ты?, - спросил её Миша.
-Всё хорошо, только слабость немного.
-Это пройдёт. Просто ты потеряла много крови.
-А почему вокруг иностранная речь?
-Просто я сдался в плен, чтобы тебя вылечили. Я не мог поступить по-другому. Я не мог бросить тебя там. Это не по-человечески, а у нас бы тебя расстреляли.
-Лучше умереть, чем быть в плену, - сказала она со злостью в голосе.
-Ты что считаешь, что умереть молодой – это самое лучшее? Ты должна жить. Я нуждаюсь в тебе. Я нуждаюсь в том, чтобы ты жила и была рядом.
-А я в тебе не нуждаюсь. Я стала ещё большей предательницей.
-Ты пойми меня, у тебя бы и так была бы жизнь искалечена. Думаешь, после войны ты бы вернулась туда, где ты жила до всего маразма, который у нас в стране сейчас творится? Нет, ты никогда туда не вернулась. Не вернулась потому, что тебе бы выдали справку, что тебе можно селиться только в малых населённых пунктах или в деревнях. Ты там сопьёшься. Там ничего нет. Там только мрак и деградация. Тебе лучше остаться здесь. Только на стороне Европы ты сможешь чего-то добиться, а я потом приеду к тебе, зная, что с тобой всё в порядке.
  Она ничего не ответила Мише. Только смотрела в одну точку, которая была на потолке.
-Ты пойми, у меня, кроме тебя, никого. Я один на этом свете, - сказал ей Миша.
  Настя продолжала молчать.
  Через две недели Миша подошёл к командиру солдат НАТО и сказал ему:»Нам надо уйти, Настя уже выздоровела. Мы уйдём, так как не хотим воевать. Не хотим воевать ни на одной стороне, так как все люди – братья, и убивать друг друга – бессмысленно и греховно. Жаль только, что многие этого не понимают.»
  Солдаты завели бронемашину, чтобы вывезти Мишу и Настю. Перед отъездом Миша и белобрысый парень, с которым Миша очень сдружился, обменялись адресами страничек вконтакте.
  Миша и Настя ехали молча.
  На дороге посреди степи их высадили.
  -Ну что, может, пойдёшь со мной. Поедем куда-нибудь, скроемся от всего этого, - сказал Миша Настя.
-Да иди ты, - сказала ему Настя, и Миша с Настей пошли по дороге, которая чёрной нитью пересекала жёлтую с зелёными пятнами степь, в разные стороны.
  «Когда я её нёс с поля боя, мы любили друг друга, а теперь у неё всё прошло ко мне, а на месте любви родилась ненависть ко мне. А была ли вообще любовь? Или у нас была совместная симпатия? Да, скорее всего симпатия, но реальность – есть реальность. Я снова один на этой земле. Неизвестно, найду я белобрысового парня, которого зовут Andrew Vylioev. Мне нет смысла жить здесь. Пойду к нашим. Может быть, примут. Искуплю как бы вину кровью. Умру, но зато буду героем.», - думал про себя Миша.
   Миша шёл несколько дней к российским солдатам. Питался степными растениями. В одну ночь он проснулся из-за непонятного чувства. Будто кто-то смотрел на него. На тёмном ночном висела огромная луна. Она напоминала своим размером большую оладью, а светила ярко, как прожектор. Из-за кустов на Мишу смотрел волк. Хотя у Миши был автомат, он не стал стрелять по волку, так как в случае, если человек убивает волка, то мстить за убитого приходит вся стая. Они просто загрызают заживо человека.
   Миша начал молиться. Он своими словами молился о том, чтобы не погибнуть в степи. Он говорил волкам о том, что он их крови (есть легенда, что тюрки произошли от смешения человека и волка), что он их брат, а брат брата не тронет.
   Вдруг в воздухе возникла белая, точнее она была даже больше серебристая, чем белая, волчица. Она превратилась в женщину-азиатку. Она была очень красива. Миша даже почувствовал влечение к ней. Она подошла к нему, взяла за руку и сказала:»Пошли за мной. Я знаю, куда тебе надо.»
  Они пошли по степи, а волки покорно и спокойно шли за ними. Она держала Мишу за руку, а он её.
  Миша смотрел в её красивые глаза, и она ему нравилась всё больше и больше.
-Не надо, - сказала она.
-Почему не надо. Ты мне нравишься.
-Я понимаю, но я – волчица, а волки и люди – это две разные стихии, хотя я не понимаю одного: почему вы так жестоки? Почему вы убиваете друг друга?
-Я тоже этого не понимаю. Вот у вас, у волков, это нонсенс, чтобы один волк убил другого, а у нас сплошь и рядом люди убивают друг друга – войны, насилие.
-Что касается девушки, то ты найдёшь свою любовь. Она будет далеко отсюда. Она в холодных и снежных краях. А Насти я не завидую. Плохо ей будет. Очень плохо.
-А ты можешь спасти её?
-Нет. Против судьбы, предписанной свыше, я не могу пойти.
-Почему? Почему одним предписана одна судьба, и она – лёгкая, а другим тяжёлая и короткая? Почему нельзя всё горе разделить на всех поровну? Одним было бы легче, а другие бы узнали истинную цену счастья.
-Каждому – своё. Так предписано, но знай, что ноша каждого не тяжелее того, что каждый может вынести. Непосильного никогда не даётся свыше.
   Так он шёл с ней всю ночь. Потом он прикорнул спать, а она с волками села стеречь его сон.
   Утром российские солдаты нашли спящего Мишу, который спал рядом с волками. В руке Миша сжимал волчий зуб (Девушка-волчица дала ему зуб со словами:»Это тебе на память, минем балам (мой малыш). Пусть он хранит тебя. Знай, несмотря на Веру, все тюрки – близкие братья, даже, если тюрки – Христиане, Буддисты, Иудеи или другой веры.»).
  Волков солдаты разогнали выстрелами. Миша проснулся и обнаружил в руке волчий зуб.
-Девушка-волчица на память оставила, - подумал про себя Миша.
  Миша положил зуб в карман штанов.
-Ты кто такой? Откуда?, - спросил Мишу один из солдат.
-Я бежал из плена к нашим.
-Всё понятно. Его надо везти к Сапрыкину. По ходу шпион.
  Мишу привезли в длинный деревянный барак на окраине одного из киргизских посёлков. В одном из кабинетов сидел лысый мужчина с серыми глазами. Это и был Сапрыкин.
  Солдат постучал в дверь кабинета и ввёл Мишу.
-Вот привели Вам одного. Говорит, что из плена бежал, - сказал солдат Сапрыкину.
-Присаживайтесь, - сказал Сапрыкин Мише.
  Миша сел на стул за стол перед Сапрыкиным.
  На стене на стенде с надписью «Информация (Иштин ал-жайы жён;ндё билдирyy)” были вывешены портреты дезертиров, которых разыскивали. На этом стенде были фотороботы и Миши с Настей.
  Солдат взглянул на стенд и сказал:»Алексей Григорьевич, он – же дезертир. Его разыскивают. Вон его фото на стенде висит.»
  Сапрыкин подошёл к стенду и нашёл фоторобот Миши.
-Да, ты – прав. Одна уже в пути, сейчас и второго отправим туда же, - сказал он солдату.
-Куда Вы меня хотите отправить? Я никуда не поеду. Я буду воевать. Я смою свою вину кровью, - сказал Миша.
-В зону тебя отправим, сука ты предательская, - сказал Сапрыкин со злостью в голосе и добавил:»Солдаты, можете отвести его в карцер. Завтра за ним приедет машина, и его увезут в тюрьму.»
  Солдаты скрутили Мишу, он вырывался, но его быстро скрутили и бросили в карцер.
  На следующий день машина приехала, и Мишу отвезли в аэропорт. Оттуда самолётом в Челябинск. Потом были судебные слушания, которые длились полгода, потом был суд. Судья громким и монотонным голосом зачитал приговор, но из всего приговора Мише врезалось в голову:»Аймалетдинов Михаил Игоревич приговаривается к 25 годам лишения свободы в колонии строгого режима по статьям «Измена Родине» и «Предательство»» Так эта фраза и вертелась у него в голове, а он думал про себя:»Суки, за что? За что? Я – не предатель, и никогда им не был. Я просто не хочу войны. Я хочу мира. 25 лет – целая жизнь. Это я выйду полным стариком. Мне будет 43 года. СУКИ. Надо что-то делать? Но вот что? И как у меня в снежном и холодном краю появится любовь? Или я сбегу, и она у меня появится в одном из тамошних селений? А, что неплохая идея – сбежать. Если представится возможность – сбегу.»
   Бескрайняя тундра. Уже конец лета и в тундре моросит неприятный холодный дождь. На камне на гальке перед океаном сидит женщина-шаманка по имени Тиныл, хотя по паспорту её зовут Елена. Невдалеке от пляжа, покрытого галькой, виднеются чёрные скалы, которые уходят дальше в тундру. А весь полуостров окружают тёмные и холодные воды Ледовитого океана.
  Она смотрел вдаль, туда, где воды Ледовитого океана соприкасаются с небом и образуют линию горизонта.
  Вдруг она перед собой увидела парня, похожего на Мишу, точнее ей привиделся Миша. Он держал на руках волчицу, а она покорно сидела на его руках. Он вёл стадо волков.
  Тиныл-Елена мысленно подошла к Мише, а он тоже превратился в волка.
  На одном из камней гальки после этого видения образовалось изображение головы волка и древних иероглифов, которыми было написано:»Тэнречелек»
  Она позвала Андрея-Атчытагына. Андрей-Атчытагын был самый главный из поселения, в котором жила Тиныл-Елена.
  -Знаешь, мне сейчас было видение, что к нам должен приехать необычный парень. Не похожий на нас. Он – великий шаман. Он общается с волками.
-Будем ждать. Шамана нельзя обидеть, иначе удача от нашего поселения отвернётся.
   Ещё он сквозь расстояние оставил мне это, Тиныл-Елена показала Андрею-Атчытагыну камешек с изображением головы волка и древних иероглифов. Андрей-Атчытагын сказал ей, чтобы она оставила камень у себя, а потом передала его парню-шаману.
   Челябинск. На следующий день автобус с заключёнными, в том числе и с Мишей, подъехал к самолёту. Самолёт направлялся на Чукотку. Заключённых этапировали в местную колонию.
  Поздно вечером следующего дня прилетели в аэропорт Анадыря. К самолёту подъехал автобус, из которого вышли солдаты-надзиратели.
  Один из них скомандовал заключённым, когда они вышли из самолёта:»На колени, мрази.»
  Многие из заключённых покорно встали на колени, а Миша остался стоять, как стоял, и ещё гордо поднял голову вверх.
  К нему подошли несколько солдат.
-Ты чего, тупой? А-ну нам колени!, - сказал один из солдат Мише.
-Я не встану на колени. Я - не баран покорный и не собираюсь подчиняться вам. Идите вы.
  Солдаты хотели избить Мишу, но он вырвался, побежал к автобусу, выкинул из автобуса водителя и его напарника, завёл его и уехал прочь.
  Пустая мокрая дорога анадырьского шоссе. По шоссе едет совершенно одна машина для перевозки заключённых. Едет совершенно неизвестно куда.
  Нормальная дорога кончилась, началась грунтовка, а потом началась тундра. Миша бросил машину, оставив в ней свою куртку и свитер и штаны. Остался в лёгких штанах и майке.
  Он пошёл по тундре искать заброшенные поселения, чтобы скрыться и от властей, и от войны, и от своей жизни.
  -Какая холодрыга. Как люди могли здесь обосноваться, чтобы жить? Я вот иду, а у меня от холода все мышцы сводит, а по кожи мурашки табунами бегают. А небо какое. Кажется, что по небу плывут не тучи, а глыбы льда. Ещё этот ветер. Это словно дыхание зимы. Пальцы коченеют. Как холодно. Как холодно, - думал про себя Миша.
   Дождь, который намочил редеющие от облучения волосы Миши, сменился таким же неприятным и холодным мокрым снегом.
-Ну вот, ещё снег пошёл. Очень хорошо. Пока найду людей, я, наверное, превращусь в ледышку, - подумал про себя Миша.
   Через несколько часов ходьбы по тундре у Миши от усталости начали тяжелеть веки, наваливаться слабость и тянуть прилечь и уснуть.
-Не спать, не спать, не спать, - твердил про себя Миша, - иначе – замёрзну здесь. Чтобы не уснуть буду петь песни. Итак, господа слушатели, концерт начинается.
Тала-Тала

Сандугачлар иял;шк;н
Су эч;рг; мил;шт;н.
Сагынуларым бет;р ;ле
Сине к;реп с;йл;шс;м.
 
Их, тала, тала, тала,
Тала ике бел;гем.
Ниг; тала, ниг; яна
Ик;н минем й;р;гем?!
 
Агыйделг; басма салдым
Каенын сайлап кына.
Яннары;а барыр идем
Кош булып сайрап кына.
 
Их, тала, тала, тала,
Тала ике бел;гем.
Ниг; тала, ниг; яна
Ик;н минем й;р;гем?!
 
Агыйдел суы тирб;л;
Уртасында сал булса.
Суга салса;, калкып чыгар
Безг; насыйп яр булса.
 
Их, тала, тала, тала,
Тала ике бел;гем.
Ниг; тала, ниг; яна
Ик;н минем й;р;гем?!



Авыл кое
Безд; биек таулар бар ла,
Тау астында таллар бар;
Талда яфрак, минд; сагыну,
Сезд; нинди х;лл;р бар?
Тау астында салкын чишм;.
Агып т;ш; улакка;
Сагынуымны ;йтер идем,
;ил д; исми ул якка.
Алмалар ;з;р идем л;,
Бауларга тез;р идем;
Янмаса бу й;р;кк;ем,
Сагынуга т;з;р идем.
Салкын чишм; буйларында
Атлар эчерс;; иде;
Туган-;ск;н илл;ре;д;
Гомер кичерс;; иде.

Энкэ
;нк;й безне С;нн;н алып кайткан,
С;н суында юган и; элек.
Бишек ;ырын ;ырлап т;нн;р буе,
Без ;ск;нне к;тк;н тилмереп.
Без биш бала ;стек — бер йодырык —
Тик ;см;дек ирк; кочакта.
Без ;нк;йне; биш шатлыгы идек,
Биш кайгысы булдык кайчакта.
Без ;ск;нд; к;пме борчылулар
К;рг;н ;нк;й гомер эченд;.
Онытмабыз, ;нк;й, м;;ге сине,
Р;хм;т яусын барысы ;чен д;.
Х;зер инде ;итк;н балалар без,
Кунак кына ;нк;й янында.
;нил;рне; олы й;р;ген;
Изгелекне; сыйган барсы да.
Санап кына бетерерлек т;гел
;нк;йл;рд;н к;рг;н игелек.
;нк;й безне С;нн;н алып кайткан,
С;н суында юган и; элек.
               


                Бродяга
               По диким степям Забайкалья
    
Где золото роют в горах

Бродяга, судьбу проклиная

Тащился с сумой на плечах
        Бродяга, судьбу проклиная
   
Тащился с сумой на плечах

Бежал из тюрьмы темной ночью
За правду он долго страдал
Бежать больше не было мочи
Пред ним расстилался Байкал
Бежать больше не было мочи
Пред ним простирался Байкал

Бродяга к Байкалу подходит
Рыбацкую лодку берет
И грустную песню заводит
О Родине что-то поет
И грустную песню заводит
О Родине что-то поет

Бродяга Байкал переехал
Навстречу родимая мать
Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша
Здоров ли отец мой и брат
Ах, здравствуй, ах, здравствуй, мамаша
Здоров ли отец мой и брат

Отец твой давно уж в могиле
Сырою землёю зарыт
А брат твой в далёкой  в Сибири
Давно кандалами звенит
А брат твой далёко в Сибири
Давно кандалами звенит

По диким степям Забайкалья
Где золото роют в горах
Бродяга, судьбу проклиная
Тащился с сумой на плечах
Бродяга, судьбу проклиная
Тащился с сумой на плечах

      Тут он обратил внимание на кладбище, на котором были камни без надписей, а на камнях была изображена тюремная решётка. Вдруг в его сердце что-то зашевелилось. Он почувствовал, что в одной из могил кладбища лежит Настя, которую солдаты убили за неповиновение во время этапа в женскую зону.
   Он присел на землю рядом с кладбищем и заплакал, а потом подумал:»Да, ну – вздор всё это. Надо надеяться, что она жива. Может, она действительно жива, а тут у кладбища проливаю слёзы, хороня её.», - подумал Миша и пошёл дальше.
   Дальше Миша пел песню Болота Байрышева «Один по тундре я иду.»
   Ранее утро. Утро, которое при свете полярного дня нельзя отличить от ночи.
   Миша увидел линию из десяти домов, а рядом виднелся океан и чёрные скалы. Страшно болело горло, голова болела так, как будто её зажали в тиски и сдавливают, а слабость валила с ног, но при этом в теле был такой жар, что Миша не особо чувствовал холода и то, что промок весь до нитки, а руки и ноги настолько замёрзли, что он их не чувствовал.
  Миша увидел лицо женщины-волчицы и сказал:»У меня нет сил дальше идти», - и упал на землю, покрытую выпавшим снегом.
  Местная жительница Инна-Ивнэвыт случайно выглянула в окно и увидела, что Миша упал. Она быстро накинула куртку и позвала своего сына Антона, которому было 14 лет и своего мужа, чтобы посмотреть, что с Мишей.
   Инна-Ивнэвыт вместе с сыном и мужем подошли к Мише.
-Он какой-то белый, но кажется тоже азиат. Может он чуванец или якут?, - спросила своего мужа Инна-Ивнэвыт, прощупала пульс Миши, - он – живой, - после этого сказала она.
-Не похож он на чуванца или якута. Он, скорее всего, далеко на юге живёт. Я читал, что на юге есть великая река, которая тянется мимо местной тундры, только она плодороднее, чем наша и там теплее.
-Я не понимаю, почему он в такой холод так легко оделся. Мне кажется, что он бежал от кого-то. Надо его расспросить об этом, когда он придёт в себя.
-Сам захочет, расскажет.
  Они перетащили Мишу в свой дом. Инна-Ивнэвыт померила температуру Мише. Температура была около 40.
  Она побежала к Тиныл-Елене.
-Здравствуйте, Тиныл.
-Здравствуйте, Ивнэвыт, - сказала Елена-Тиныл и почувствовала, что Инна-Ивнэвыт чем-то обеспокоена, - у вас что-то случилось?
-Да. Мы на побережье нашли парня, который азиат, но не похож на нас, он белее, чем мы. Он лежал в майке и лёгких штанах. Вообще, неизвестно, как он выжил и дошёл к нам, и вообще откуда он. Он лежал без сознания, я измерила ему температуру, а она у него около 40. Помогите этому парню, я чувствую, что ему нужна помощь.
-Да, конечно.
  Она одела национальный чукотский костюм, взяла бубен, палку, венчик из оленьей шкуры, засунув его за пояс.
  В таком виде она вошла в дом Инны-Ивнэвыт.
  Миша лежал без сознания на раскладушке.
  Тиныл-Елена, посмотрев на Мишу, сказала:»Всё будет хорошо. Сейчас ему станет легче.»
  Она начала бить в бубен и что-то говорить, но никто из окружающих не знал, что она говорила, так как она говорила слова, которые очень отличались произношением от чукотского. Может, то что она говорила, это были заклинания на древнечукотском. Ведь, шаманское умение передаётся по наследству в неизменном виде. Может, и слова, которые говорила Тиныл-Елена, были придуманы давно.
  Через какое-то время Миша пришёл в сознание. Он увидел, что перед ним стоит женщина в каком-то национальном костюме. Она бьёт в бубен, танцует и говорит какие-то непонятные слова.
  Он посмотрел в её глаза. Её глаза были такие, какие бывают у человека во время быстрого сна, когда его душа покидает тело и уходит в неведомые измерения.
  Мишу немного испугал взгляд Тиныл-Елены и он громко сказал:»Ай. Кот алыну. (Ой. Ужас.)»
   Тиныл-Елена вышла из астрала и стала подходить к нему, а Миша закричал:»Уйди. Уйди. Я Вас боюсь.»
  Он вскочил с раскладушки, но слабость всё равно была сильная, почему-то ещё начало ломить все кости, как будто их все разом кто-то сломал, но он, покрываясь потом от усилий, попытался сбежать от них на улицу.
 -Держите его. Это он. Это Тот, Кто разговаривает с волками. Он был в моём ведении. Нельзя обидеть шамана, иначе нам будет беда, - крикнула Тиныл-Елена.
   Муж, сын, Инна-Ивнэвыт, ещё младший брат сына, десятилетний Максим, поймали в коридоре (по-чукотски чоттагине) Мишу и насильно уложили на раскладушку.
  Миша понял, что убежать не сможет и сдался.
  Теперь он думал, что возможно местный народ - очень злые и ужасные люди, и он будет у них рабом. К тому же он читал о том, что местные часто угоняли людей не их нации в рабство, хотя последний такой случай был в 1953 году, Миша всё равно боялся.
  Ещё он читал, что местный народ воевал с другими местными народами, а тем, кто попадал в плен, после их убийства просверливали в голове дырку.
  Миша начал готовиться к тому, что может стать рабом или вообще ему просверлят в голове дырку, и он умрёт в мучениях.
  «Почему у меня такая судьба? Почему? Почему я не оказался во Владивостоке во время атомного взрыва? Я бы прожил после всего, может, несколько секунд и покинул этот мир, и, может быть, не было всего того, что сейчас со мной, потому что не было бы меня. За что всё это? А. Скажите мне кто-нибудь. А теперь меня убьют или я умру в рабстве, и никто не найдёт, где моя могила, и если она будет, то никто её навещать не будет. А мне всего 18 лет. Жизнь только начинается, а мне суждено умереть», - думал про себя Миша и чувствовал, как из его глаз, в которых были страх, безысходность и ощущение горя, капают слёзы.
  Миша пролежал на раскладушке несколько дней. Он ни с кем не разговаривал, а только плакал. Он отказывался есть. Лекарства из трав, приготовленные Тиныл-Еленой, Инна-Ивнэвыт вливала ему силой. Несколько раз Миша плевался в лицо Инны-Ивнэвыт этим лекарством, так как лекарство на вкус и запах было невыносимой гадостью, и Миша думал:»Как они это пьют? Меня блевать от этого пойла тянет, хотя я – у них раб. Видимо, у них всех рабов этим пойлом кормят.»
  Через несколько дней Инна-Ивнэвыт пришла к Тиныл-Елене расстроенная и злая.
-Здравствуйте, - радушно произнесла Тиныл-Елена.
-Здравствуйте, - мрачно произнесла Инна-Ивнэвыт.
  Тиныл-Елена накрыла на стол. На столе стояла тарелка с кусками колбасы из оленины и чай. Женщины сели за стол и начали общаться.
-Знаешь, Тиныл, твой парень из видения ведёт себя, как хам. Он меня несколько раз оплевал твоим лекарством, а ещё мне кажется, что он смотрит на меня с ненавистью и испугом. Такое впечатление, что он думает, что мы его хотим убить, и вообще мне кажется, что он считает нас дикарями. Ещё он постоянно плачет и зовёт каких-то энэ, эткэй и сенел. Мне кажется, что он какой-то ненормальный. Может, ты ошиблась?
-Я не могу ошибиться. Я точно помню, что это парень из видения. Что касается на счёт парня, то я уверена, что всё будет хорошо. Это он свыкается со своей жизнью, которая у него будет теперь. Всё будет хорошо, поверь мне.
-Что-то не верится, твоим словам.
-Инна, ты это брось мне! Я ещё никогда не ошибалась.
-Поживём увидим.
  Ещё через день в поселение приехал военный грузовик. Из него вышли солдаты-надзиратели. Они искали по поселению сбежавшего с этапа заключённого. Этим заключённым был как раз Миша.
   Тиныл-Елена узнала об этом из очередного видения.
   Солдаты прошли практически все дома поселения, кроме того, в котором лежал Миша, но не нашли его нигде. Когда они собирались идти в дом, где лежал Миша, но Тиныл-Елена на расстоянии сделала так, что солдатам показалось, что они были там и никого не нашли, и они ушли прочь.
 -Я в окно видел солдат. Они поторчали чуть у Вашего дома, а потом ушли. Они искали меня, - сказал Миша Инне-Ивнэвыт.
-Почему они тебя искали? Ты что-то натворил?
-Нет, я просто был в плену. Сбежал обратно на сторону России, а меня оттуда транзитом через карцер отправили на суд в Челябинск, суд длился полгода, а потом меня отправили на этап сюда в колонию строгого режима. Я вообще против войны. Война – это зло. Война – это убийство своих братьев, ведь каждый человек другому человеку – брат. А моя мысль, хоть она пересекается с Православным мировоззрением, а я тоже Православный, сейчас – преступление и предательство.
-Да. Жуть. Я не знала, что у тебя такая плохая жизнь.
-Ты и не могла знать. Ты же не как Тиныл-Елена, которая как я понял – шаман.
-Да. Ты прав. Я вот смотрю в твои глаза, а в них отпечаталось столько горя. Что с тобой произошло, что у тебя стали такие грустные глаза? Ты же ещё совсем мальчик.
-Это всё война. Она принесла горе в мой дом и в мою семью, которых теперь нет у меня. Всё уничтожил этот поганый взрыв, а я в этот день был на даче, когда произошёл взрыв. Почему их не было со мной? Почему? А ещё я облучён и теперь у меня редеют волосы. Я боюсь, что я в 23 года буду уже с лысиной, и я никому не буду нужен такой. Ты знаешь, что такое одиночество? Одиночество – это очень страшно. Страшно оттого, что ты никому не нужен и никому до тебя нет дела, поэтому у тебя нет никого. Одиночество – это всё равно, что бродить по улице одному и приставать к людям, чтобы с ними познакомиться, а они тебя посылают, только длина этой улицы – вся жизнь.
-Да. Это всё ужасно. Война – это большая драка, которая приносит большое горе. Что касается одиночества, я уверена, что ты не будешь один. Ты ещё молодой – всё впереди, к тому же любовь – это когда любят тебя таким, каким ты есть. А ты какой нации? Просто на чуванца ты не похож, на наших соседей якутов тоже.
-Я – татарин. Многие татары европейского вида, а у меня предки с Астрахани, а там татары больше азиатского вида, к тому же у меня дедушка был женат на удэгейке (удэгейцы – народность, проживающая в Приморском крае). Это тоже меня сделало похожим на азиата. У меня было всё: друзья, учёба в институте, семья, девушка, дом, а теперь этого всего нет, а люди стали злыми, они ненавидят друг друга. У нас теперь в обществе, если добрый, значит, дурак, и тех, кто старается жить по всему тому, что учит Библия, объявляют недееспособными и помещают в дома для ненормальных, где лечат от доброты. Любовь признали болезнью, если а любовь к представителю народов, с которыми воюет Россия, то есть к представителю европейских народов, японского народа или народов США, то это – преступление. Везде нажива, везде обман. Братья убивают братьев, в семьях сплошной разврат и драки – дети бьют родителей, родители детей. У людей сердца очерствели, и мозг отнялся, раз они допустили такой маразм. Я не хочу в это общество. Я ненавижу это общество, - у Миши из глаз беззвучно покатились слёзы. 
-У нас не так. У нас все стараются помогать друг другу, пойманную в море или на охоте добычу, делим на всех, ухаживаем за больными и помогаем немощным. У нас даже можно найти чистую любовь. У нас нет того, что есть в обществе, в котором ты жил до того, как оказаться здесь, - сказала Инна-Ивнэвыт и, посмотрев, что Миша уже начал рыдать, она посмотрев на него с таким сочувствием, с каким мать смотрит на своего сына, обняла его и сказала:»У тебя стресс. Поплачь. Его надо выплакать.»
   Ночью, когда он лежал в постели, а все спали, он подумал:»А они никакие не дикари, наоборот, общество, в котором я жил можно сравнить с дикарями. Они намного выше моего бывшего общества, куда я больше никогда не вернусь, по нравственности. А я боялся, что они меня зверски убьют или превратят в раба. Как я не понимал, что зверски убивают и превращают в рабов в обществе, в котором я жил? Как я ненавижу своё прошлое общество. Я его ненавижу, потому что не в силах его изменить, хоть я против него, но нас, ненавидящих его – меньшинство, и это очень жаль. А эта шаманка, точнее её молитва, напомнила мне мою подругу-якутянку Нарыйю. Она была Протестанткой. Вначале она молилась своими словами и молила Христа, а потом она закрывала глаза, голову поднимала на небо и начинала говорить на непонятном языке. Как же её молитва всё-таки похожа на молитву этой шаманки. Может Нарыйа до сих пор за меня молится, поэтому я ещё не пропал.»
   На следующий день Миша стал свободнее себя чувствовать и вовсю общался с Инной-Ивнэвыт и её семьёй.
   Ещё в дом заходили обитатели поселения посмотреть на необычного белого азиата. Особенно много заходило девушек. Одна из них, которую звали Анна-Пэнрына, посмотрела на парня, улыбнулась ему, он улыбнулся ей, а самому ему она так понравилась, что он почувствовал волнение где-то внизу живота, а она немного засмущалась от улыбки Миши и потупила свои красивые карие глаза в пол.
-Меня зовут Миша, - сказал ей Миша.
-Меня Аня, - сказала она ему.
-Я хотел сказать, что ты – прекрасна. Ты мне очень нравишься.
-Ты мне тоже, - смущённо ответила она, - но мне всего 16 лет, а отношения можно строить только с 18.
-Я буду ждать, а так ты можешь навещать меня каждый день. Я буду очень рад, если ты будешь меня навещать.
-Хорошо.
  Миша тоже понравился Анне-Пэнрыне, но из-за своего возраста и скромности, она часто стеснялась, когда общалась с парнями, но была очень верной. Она ни разу не предала никого, а первую любовь – Петьку, она очень любила, но он её бросил. Она долго и очень сильно переживала из-за этого.
  Инна-Ивнэвыт после нескольких встреч Миши с Анной-Пэнрыной дала Мише чуть старую уличную одежду, которую не носил её муж. Одежда подошла Мише.
    Ещё Мишу учили чукотскому языку. Вначале он с трудом выговаривал и запоминал слова и грамматику, но потом освоился и начал, также как и лыгъоравэтльэты, говорить на их языке.
-Я смотрю, у тебя появилась девушка. Для того, чтобы обеспечить свою семью и свою девушку в наших краях, надо уметь охотиться. Эта одежда пригодиться тебе, когда мой муж Сергей-Ивнэвыт будет учить тебя охотиться и на самой охоте.
   Вначале Миша учился управляться с собачьей упряжкой. Так как он боялся собак, то при виде дюжины хасок, он вместо того, чтобы пристигнуть их в упряжку, побежал от них. В итоге, Сергею пришлось искать по поселению и собак, и Мишу.
-Э-э, брат. Так дело не пойдёт. Ты не должен бояться собак. Они чувствуют человеческий страх. Если человек боится, то они начинают пытаться напасть на него. Тебе надо перестать бояться собак, иначе тебе никогда не загнать собак в упряжку, - сказал Сергей Мише.
-Я буду стараться, - с видом виноватого ребёнка сказал Миша.
  К вечеру он научился собирать собак в упряжку и перестал бояться собак.
  Потом Сергей учил его управлять упряжкой. Мишу собаки не очень слушались. Вначале вообще с презрением смотрели на него и на его команды никак не реагировали, к поздней ночи Миша всё-таки приучил собак к себе. Пришёл в дом к семье Ивнэвыт уставший, немного перекусил оленьим мясом с картошкой, запил крепко заваренным чаем и лёг спать.   
   Ночью ему снилось, что он в своей владивостокской квартире, что рядом родители и его сестра Алина, потом они все пошли гулять в парк, гуляли по набережной, потом к ним в гости сосед-китаец, который поселился у соседки Гали, на которой женился, и у них рос маленький Артёмка.
   Потом Миша внезапно проснулся. В печке, в огне, который разожгла Инна, потрескивали прогоравшие дрова. Сквозь окна дома проглядывал свет не заходившего полярного дня. Рядом со шкафом на стене висела полка. На ней вместе с православными иконами стояла голова какого-то азиата с длинными волосами. Она почему-то всегда была жирная и на ней были пятна крови. Миша поначалу не мог понять, зачем они смазывают эту голову, а потом вспомнил, что у народов Севера есть обряд делать таким образом своим богам, чтобы в доме было сытно, тепло и мирно. Семья Инны была и Православной, и исповедовала традиционную народную религию.
   А ещё Миша, когда проснулся, не мог понять, почему он здесь находится, а потом вспомнил, что с ним произошло, и начал тихо плакать, утыкаясь в подушку, обшитую оленьей шкурой. Потом он перестал плакать, но не мог заснуть до утра.
   Утром, сразу после завтрака, Миша с Сергеем пошли тренироваться охотиться.
   Сергей дал Мише берданку, а сам поставил на бугорок мишени из ледышек. Миша попал во все мишени. Потом Сергей подбрасывал ледышки высоко в небо, и Миша тоже попал во все ледышки.
-Скоро возьму тебя на охоту. Ты очень умелый стрелок, - сказал Сергей Мише и широко улыбнулся.
  Вечером Миша встретился с Аней и гулял с ней по селению до поздней ночи.
-А у вас как целуются?, - спросила Аня смущённо Мишу.
-А вот так, - сказал Мишу и поцеловал с языком Аню.
-Мне нравится. Можно ещё, - сказала она и покраснела.
  Миша поцеловал её ещё раз и сказал:»Но лучше так часто не целоваться, а то этот поцелуй начала разврата. Я не хочу развращать тебя. Я не хочу, чтобы кто-то из вашего народа развратился и превратился в людей из общества, в котором я жил. Я хочу, чтобы ваш народ и люди вашего народа оставались чистыми и светлыми.»
  Аня улыбнулась Мише. 
  Однажды Миша, прогуливаясь с Аней, зашёл домой к Ане
  Миша начал целоваться с Аней, потом стал страстно её раздевать, а затем прямо в чоттагине (в коридоре) начал с ней заниматься сексом.
  Потом они лежали в обнимку на полу в чоттагине, и Миша думал про себя:»Никогда не думал, что буду любить и заниматься сексом с девушкой, которая коренной житель Чукотки. Раньше, хоть я и не очень похож на русского, считал себя чисто русским и считал азиатов недалёкими людьми, а чукчей вообще считал какими-то полоумными, даже больше – я их за людей не считал. Считал, что это зверюшки, которые почему-то очень похожи на людей. А теперь я понимаю, что мне хорошо здесь, что мне нравится эта девушка, которая сейчас стала женщиной, так как я её только что лишил невинности, что я её люблю и хочу от неё детей. Много детей – три, четыре точно. Ещё понял, что у них интересная культура, особенно она интересна пересечением шаманизма с Православием и, что они – не зверюшки, они – такие же люди, как и мы – русские, татары, удэгейцы, чуваши и т.д., и не зверюшки они, но есть одно но – они лучше нас в моральном плане. Они не испорчены дикостью российской действительности, но из-за российской действительности они живут бедно. Также как и в начале 20 века. Единственное, появились школы и чукотский алфавит, и люди стали более грамотными, чем были. Но никуда не годится, что семья Ивнэвыт, например, с тремя детьми (у семьи Ивнэвыт была дочка, которая училась в колледже в Анадыре – прим. автора) ютится в деревянном доме начала века, который от времени стал похож на сарай, а такие дома в селении все. Для всех бы выстроить нормальные дома со всеми удобствами, а не с водой на улице, которую из-за мороза приходится колоть на реке и, чтобы она потом оттаивала. Жаль, что я не губернатор этой земли, а то бы обязательно для всех жителей этой земли выстроил нормальные дома со всеми удобствами.»
  До прихода родителей Миша ушёл домой.
  Пришло время охоты, и Сергей взял Мишу с собой на охоту.
  На берегу перед несколькими моторными лодками стояли все мужчины селения, даже несколько детей школьного возраста. Всего было около 30 человек.
  Сергей пригласил Мишу в лодку, где сидел азиат лет 35, который был под два метра ростом и не расставался с бутылкой водки. От того, что он много и часто пил лицо у него было красные, а глаза покрыты пеленой тумана. Одет он был в спортивные штаны и дублёнку, которая была в заплатках. Глядя на него Миша подумал:»Даже здесь людей сумело подпортить это русское общество. Он же ничем от русского бомжа не отличается. От него даже воняет также.» Ещё в лодке сидел юноша-азиат. На вид ему было около 17 лет.
   Сергей дал Мише ружьё, все мужчины с берега уселись в лодки, и караван лодок пошёл к гряде островов, которые с берега, на котором располагалось селение, виднелись на фоне огромного океана всего лишь еле заметными чёрными точками.
  По дороге к гряде островов мужчины, в том числе и Миша, добыли несколько нерп и лахтаков.
  В тишине плеска холодной воды Ледовитого океана лодки прибыли к гряде островов. Острова были сплошь покрыты тушами моржей. У них было на этих островах лежбище.
  Сергей дал Мише большой нож с деревянной ручкой. Все мужчины тоже вооружились такими же ножами, и, ступая по скользким камням острова, подошли к моржам и начали их резать. Скоро весь остров запомнился кровью (кровь даже окрасила в багровый цвет воды океана, которые были рядом с островом, на котором происходила такая охота) и мёртвыми тушами моржей. Моржи были очень удивлены такой жестокостью, которая была у этой охоты, и они, не сопротивляясь, валились на холодные и влажные камни один за другим.
  Кто был по-моложе в спешке сходили с острова и уходили в океан.
  Миша порезал одного моржа. Из раны фонтаном захлестала кровь, и ещё Мише показалось, что от боли, причинённой моржу Мишей, из глаз моржа закапали слёзы.
  Миша снял с себя тёплую куртку и принялся перевязывать ей рану, но морж – животное большое, и Мише не удалось перевязать моржу рану. Только испачкал курткой кровью моржа.
   Тогда Миша обнял моржа и приговаривал, тихо рыдая:»Я убийца. Я убил сегодня десяток животных. Мне тошно. Мне тошно от того, что я убиваю животных и от запаха убитых твоих сородичей, морж. Морж, я не знаю, чем тебе помочь. Будь я шаманом, я бы исцелил тебе рану и раны твоих сородичей, и тех животных, которых мы поймали в океане, но я не шаман, и мне грустно, что я убил всех вас. Мне грустно и стыдно смотреть на твои слёзы.»
   Сергей подошёл к Мише и увидел, что тот рыдает и обнимает мёртвое тело моржа.
-Ты чего его обнимаешь?, - спросил Сергей Мишу.
-Я его убил. Я убийца. Мне стыдно, что я его убил. Мне жалко моржа. Я бы всё отдал, чтобы все животные, которых мы сегодня поймали, были живы.
-Это жизнь. Мы выживаем с помощью этого. Если бы мы не охотились, то давно бы все умерли с голоду.
  Миша последние слова не расслышал. Его слух и глаза накрыла туманная пелена, всё начало кружиться перед глазами, и Миша почувствовал, что его потянуло блевать. Потом он потерял сознание.
  Очнулся Миша у костра. От костра было жарко, и Миша немного расстегнул куртку. Уже стемнело. Небо стало чёрным, а на нём ярко мерцали звёзды. Вокруг была сплошна тьма, а костёр освещал остров, на котором порезали моржей.
  Миша вспомнил, что с ним случилось и подумал:»Ничего не поделаешь. Правильно сказал Сергей – это жизнь. Вот такая суровая жизнь на Севере, что им приходится так выживать. А говорят, что в голодные годы они вынуждены есть даже собак, которые гоняют упряжки по снежной пустыни, и варят пустые щи из лахтачьих ремней. Да, сурова жизнь на Севере, но, несмотря на это они остаются людьми, и это мне нравится.»
  Миша посмотрел на берег острова. Прибыли ещё несколько лодок. По берегу с брезентовыми мешками бегали женщины и девушки и складывали в мешки куски моржового мяса и жира, кишки и бивни в эти мешки.
  Потом женщины и девушки сложили мешки в лодки, на которых прибыли на остров. На острове была и девушка Миши – Аня, она тоже складывала несколько мешков, в которые набрались от туши моржа куски мяса жира, кишки и бивни. Миша встал, походил немного, чтобы размять затёкшие суставы, а потом подошёл помочь ей перетащить оставшийся мешок, но она сказала:»Не надо. У нас их женщины носят. Если понесёт мужчина, то это будет позор.»
   Когда всё собрали, женщины и девушки сели в свои лодки, а мужчины – в свои. Караван лодок двинулся обратно в селение. Только в океане вода разносила плач молодых и старых моржей или это просто был океанский ветер?
   Когда поворачивали в направлении своего селения, вдали показалась узкая полоска Аляски.
   Мише очень захотелось туда.
-А вы к Аляске плаваете? Я очень хочу туда. С детства мечтал побывать там. Начитался Джека Лондона и о временах «золотой лихорадки».
-Иногда ходим туда. Только в последние несколько лет там большое скопление русских пограничных кораблей, и они обстреливают наши лодки. Боятся, что мы якобы нахватаемся от американцев чего-то. А чего мы можем нахвататься? Мы только продаём им продукты наших промыслов. И то из-за санкций их корабли к нам редко заходят, и нам из-за этого несколько лет нечего было есть, так как мы обменивали свою продукцию на еду. Мы пытаемся плавать к ним, а нас обстреливают русские погранцы. Недавно из соседнего селения рыбаки отправились к берегам Аляски, а пограничники обстреляли лодку и потопили её. Все, кто был в ней, погибли, только один спасся. Его подобрало судно экологов. Через неделю его доставили обратно. И то для этого ООН пришлось подключать, потому что Россия не хотела пускать парня обратно и ещё обвинила его в шпионаже, - сказал Мише Сергей.
-Да, у нас в стране сейчас мрак. Но когда-нибудь это закончится и будет солнце.
-Я согласен с этим. У нас так про это говорят: после полярной ночи обязательно будет полярный день. А в полярный день всегда светло.
  Через два месяца Аня почувствовала, что её начало подташнивать, и ещё тянуть на солёное, а ещё у неё начал расти живот.
 -Чего-то тебя стало часто тянуть на солёненькое. Не беременна ли ты?, - спросила мать Ани.
-Я не знаю, но со мной происходит что-то необычное.
-Давай съездим, проверимся.
-Давай.
  Аня с мамой съездили в Анадырь. Вначале ехали на собачьих упряжках. От полярной научной станции до Анадыря ехали на служебном автобусе. Врач сказал Ане, что она беременна уже два месяца, как раз с того момента, как Миша занялся с ней любовью.
-Я так поняла, ты от Миши беременна? Ты же с ним практически каждый день гуляла, - спросила мать Аню.
-Получается, что так.
-Он – хороший мальчик. С ним можно жить. Я уверена, что он не даст тебя в обиду. Как вернёмся обратно, я его приглашу жить к нам. Будет у тебя настоящая семья. Эх, как же быстро взрослеют наши дети.
   Когда Аня с матерью вернулись обратно (их довёз на вездеходе парень, который стажировался на станции), мать Ани пришла домой к Инне Ивнэвыт.
-Здравствуйте, - сказала мать Ани.
-Здравствуйте, Лилия, - сказала Инна.
-Моя дочь беременна от Миши, и я хочу организовать сватовство, выполнение обрядов, которые у нас приняты. Будет у моей младшей дочки Анюты муж. К тому же они любят друг друга.
-Я согласна. Я очень рада, что Миша нашёл здесь себя. Ведь, найти себя – это значит найти свою любовь и, чтобы человека в жизни всё устраивало, а пустить корни в народе и обрести в этом народе людей, которые тебя любят – это значит обрести Родину, а Родина – этот народ и земля, на которой живёт этот народ.
   Несколько месяцев Миша помогал родителям Ани по хозяйству. В основном, пас оленей. Вначале они у него убегали, но потом он им показал волчий зуб со славами:»Я хочу, чтобы вы мне подчинялись, но не боялись меня.», и они стали ему подчиняться. У Ани ещё были ещё сестра и брат.
   Потом была свадьба. Всё селение собралось на свадьбу – Навынрагтатгыргын. Мишу и Аню одели в праздничные национальные костюмы. Так как у Миши не было своего чукотского национального костюма, так как он не чукча, а татарин, русский и удэгеец, ему пришлось одеть костюм, в котором женился Сергей. Вначале на собачьих упряжках доехали до Анадыря. Там в деревянном Храме Мишу и Аню обвенчал священник. После они снова поехали в своё селение.
   Вернувшись в селение, семья Ани отправилась домой к Мише, точнее в дом к Инне Ивнэвыт. Впереди ехала на оленьей упряжке Аня, чуть поотстав, как бы догоняя ее, Миша, за ними все остальные.
   Подъехав к дому, они распрягли оленей, а нарты Миши и Ани расположились по обеим сторонам дома. На них раскладывали деревянные огнива и связки охранителей семейного очага- амулетов. Начинался убой жертвенного оленя. Аня обратилась к рассвету и закату со словами: «Пусть хорошо все живут! Будут здоровы!». Затем шаманка Тиныл-Елена совершила обряд помазания жениха и невесты кровью жертвенного оленя. Это означало, что невеста принимает знак семьи жениха и навсегда отказывается от родного очага. Далее невеста совершала обряд помазания кровью жертвенного оленя нарт и «кормление» костным мозгом священных предметов. Затем старейшая женщина (в их селении это была Марина Нпэвги. Ей было уже под 90 лет. Она застала ещё эпоху, когда на Чукотку союзники поставляли военную технику, и у неё были отношения с британским солдатом, от которого она родила дочку Таню. У Тани в молодости были светлые волосы и оранжевые веснушки на лице и, что ещё было удивительным для жителей Чукотки – у неё были небесно-голубые глаза. Таню за такую внешность назвали «Небесной девушкой». Часть своей жизни Таня провела на Колыме, так как её мать за роман с британским солдатом сослали туда, обвинив в шпионаже в пользу Великобритании. Она часто сравнивало нынешнее время и все термины, например, «предатели», «враги нации», «Запад нам враг, а Китай – лучший друг», «В Европе нет нравственности. Надо их научить ей, показав им свои кулаки.» и то время, и находило много похожего, и это её очень пугало. Она не понимала, почему Россия так ополчилась на Запад. Она любила человека оттуда, и он ей показался нравственным и умным человеком. Она простила его, что он бросил её с Таней. Она простила его, потому что невозможно было, чтобы он её с дочкой вывез отсюда. Также ей представлялась невозможным жизнь в гораздо тёплой, хоть и дождливой Великобритании, так как она не знает ни языка, ни британских обычаев и законов. К тому же она себя не представляла в чукотской национальной одежде, гуляющей по дождливым улицам Лондона, да и она очень любила свою заснеженную землю, свою заснеженную Чукотку. Она была маленького роста, уже сгорбленная. Лицо всё сморщено, но у неё были пронзительно грустные глаза, в них отражалось то, что она перенесла за свою жизнь – насильное переселение лыгъоравэтльэтов в колхозы, борьба атеистической власти с традициями и обычаями лыгъоравэтльэтов, война, ссылка на Колыму, мыкалась по углам в родном селении после освобождения, всю жизнь прожила с нелюбимым мужчиной. Всё это отпечаталось в её глазах, а слёзы, пролитые из-за всего этого, отпечатались в её сморщенном от морщин лице.) обвела Мишу и Аню вокруг стада и дома Инны.
   Потом настал торжественный момент – Аня подошла к очагу и обрызгала его жертвенной кровью. Затем она взяла горсть золы, перетёрла ее в ладонях, обращаясь к очагу, сказала: «Хорошо со мной живи!».
    Миша уже не чувствовал отвращения к звериной крови, хотя ещё недавно её при виде упал в обморок.
   После обрядовой церемонии шаманка Тиныл-Елена подошла к Мише и сказала:»Я нашла этот камень перед твоим появлении. Пусть он хранит тебя.» Она одела Мише на шею камень, на котором была изображена волчья голова и древние тюркские иероглифы, которыми было написано «Тенречелек». В камень было просверлено отверстие, в которое было продет шнурок.
-Я знаю, у тебя есть волчий зуб. Я тебе из него тоже хочу сделать амулет, - сказала Тиныл-Елена.
  Миша дал ей амулет, а она сбегала к себе, просверлила в нём отверстие и тоже вдела в него шнурок. Этот амулет она тоже повесила на шею Миши.
   Свадьбу продолжали отмечать несколько дней. Всё селение несколько дней столовалось в доме, в котором со своей женой жил Миша.
   К середине лета следующего года Аня родила. Родила девочку. Перед тем, как Ане рожать, Тиныл-Елена сказала Мише, что по обычаям, чтобы ребёнок был счастлив, Миша не должен видеть роженицу и после родов он не должен с ней общаться более месяца. Миша в течение месяца жил на веранде. Так как ночи были холодные, Миша спал, укрывшись оленьими шкурами, но от простуды его это не спасло.
   Инна достала из шкафа пакетик с какой-то травой, набросала её в кружку. Склонилась над ней кружкой и, глядя в неё, начала говорить слова, которые не было похожие на чукотские.
   Потом она согрела чайник и залила водой. Опять что-то говорила над водой, потом у неё началось камлание. После этого она упала навзничь.
   Миша встал с кровати. Пощупал её пульс. Пульс был слабый. Миша побил её по щекам. Она пришла в себя. У неё было учащённое дыхание. Зрачки у неё были ещё какое-то время, как у человека в состоянии быстрого сна.
-Всё будет хорошо, милый. Я знаю, - сказала она ему.
   Инна попросила Мишу выпить отвар. Миша выпил и практически сразу на него напал сон.
    Во сне ему приснилась Женщина-Волчица. Они стояли, держась за руки, на скале, с которой открывался вид на селение и тундру, а с другой стороны океан, который казался безграничным, а Чукотский полуостров маленькой лодкой в нём.
-Тебя ждут трудные испытания, мой малыш, - сказала Женщина-Волчица.
-Какие? И как ещё испытания? Мне кажется, я достаточно перенёс испытаний.
-Сам увидишь какие. Не буду говорить тебе, чтобы ты не испортил всё, что тебе предназначено. Не надо возмущаться. Не гневай Небо, иначе Оно может наказать тебя. Так как ты идёшь против Бога.
-Хорошо. Но у меня всё будет хорошо?
-Да. Тебя и твою девушку и ребёнка спасут. Всё будет хорошо. Верь в это, - сказала она и погладила Мишу по голове.
  Женщина-Волчица, держа Мишу за руку, взлетела к небу, а потом Мишу вернула в дом, где он спал, а сама обернулась Волчицей и убежала прочь.
  Миша проснулся озадаченный. Он думал:»Какие испытания? Я живу в глуши, тут некоторые даже не знают, что на материке идёт война. Неужели война и сюда дойдёт?»
   Ещё ему казалось, что то, что ему приснилось, было с ним не во сне, а на яву. Он всё чувствовал всё, что было во сне явственно: и холодный северный ветер, который обдувал их, и шум океана, и прикосновения Женщины-Волчицы.
   Также он заметил, что простуда прошла. Насморк ушёл, и голова перестала болеть.
    По обычаю он всех жителей селения одарил разными подарками, которые приготовила Аня, так как Миша не знал, что принято дарить у лыгъоравэтльэтов.
    Скоро к берегу, на котором было селение, подошёл корабль. Это было норвежское научное судно. Рядом с кораблём с кораблём столпились все жители селения и предлагали товары народного промысла.
    Миша выменил несколько десятков шкур от убитых им на охоте песцов на ноут с беспроводным Интернетом, тёплую одежду, колбасу, сыр, несколько ящиков с курятиной, говядиной и бараниной. Миша сфотографировался на память с капитаном судна.
    Аня была очень рада таким запасам, только не понимала, зачем Мише нужен компьютер. Дочка, которую назвали Лианой, мирно спала и посапывала в детской кроватке, которую дали в дар соседи. На полке рядом с кроватью стояло несколько икон, и лежал традиционный чукотский амулет.
   Дочка была пухленькой, а в её лице были признаки чукотской и татарской кровей.
   Норвежцы пробыли в селении день, а потом уплыли на полярную станцию.
   Миша начал учить Аню пользоваться ноутом. Аня завела себе почту, страницу на Facebook'е, а Миша начал читать новости.
   Из новостей Миша узнал, что на Европу напали исламисты, и теперь Россия и Европа воюют против общего врага, которого породили действия и Россия, и Европы, и США, и Китая.
   На месте многих городов Европы – руины, многие европейцы болеют тяжёлыми заболеваниями, и многие умирают, так как исламисты во многих странах применили бактерелогическое оружие, а столицы Франции и Германии были уничтожены российскими войсками. Россия разбомбила их атомным оружием. Досталось и США – российские самолёты сбросили атомные бомбы на Калифорнию, а американцы на Мурманск.
   Европейцы перебирались на Восток – за Урал, в бурятские, тувинские и хакасские степи и дальше – вплоть до Якутии, некоторые уходили и в Среднюю Азию и в Китай.
   Самолёты с арабской вязью на крыльях бомбили европейские города и вытесняли европейцев, а на их месте селились арабы-исламисты и тюрки-исламисты и представители других наций, которые были исламистами.
   У Миши на глазах наворачивалась слёзы от вида руин европейских городов, и от того, что мир никогда не будет жить, так как жил в прошлом, к которому Миша очень привык. 
   Миша стал для жителей селения ходячей газетой – все мировые новости жители узнавали от него.
   Анадырь. Отделение милиции. В кабинете сидят трое милиционеров и пьют чай с бутербродами. Один из них сказал другому:»Я тут интересную статейку в газете прочитал. Про одного азиата, которого приморские чукчи нашли в тундре без сознания. Он даже семьёй обзавёлся и ребёнком.» Он достал из сумки газету, на которой было крупными буквами написано «Красный Север». В самой статье была фотография Миши с капитаном норвежского научного судна. «А ты посмотри, это кажется наш, который два года назад бежал с этапа. Его так и не нашли и посчитали, что он замёрз в тундре. Хорошо устроился, сукин сын. У нас по городу везде его фото были расклеены, а он среди этих приморских аборигенов поселился. Надо будет к ним наведаться и отправить Мишу в тюрьму. Только теперь он будет пожизненно сидеть.», - сказал милиционер, который увидел фото Миши.
   Милиционеры из кабинета, ещё несколько милиционеров и рота ОМОНа поехали в тундру за Мишей.
   Тиныл-Елена взволнованная и испуганная прибежала к Инне.
-Здравствуйте, - сказала Инна.
-Здравствуйте, - сказала Тиныл-Елена.
-Ты чего такая взволнованная?
-Мише угрожает опасность. Ему с семьёй срочно надо уходить отсюда. У меня было видение. Я видела людей в форме, которые идут сюда. Их много.
-Я скажу об этом Мише, и ещё надо собрать совет, решить, что делать.
   Она рассказала Мише о визите Тиныл-Елены, потом собрали совет. Все хотели отвезти Мишу к границе лесов или даже в якутскую тайгу.
-Я объявлен предателем, а это значит, что меня будут искать везде на всей территории России, поэтому мне лучше сбежать из этого государства, так как за пределами России меня искать не будут. Аляска отсюда ближе всего, поэтому надо меня с семьёй как-то переправить к Аляске. Лучше бы, если мы наткнёмся на американский или канадский корабль, и он доставит нас туда, но не факт, что мы можем на него наткнуться, и нам придётся плыть до него на своей лодке. Ещё опасно проплывать через границу, так как пограничники могут открыть по нам стрельбу. Я понимаю риск данной затеи, но по-другому нельзя, - сказал Миша.
   Так и решили. Собрали самое необходимое. Правда, Миша ещё взял ноут. Собрали провизию на случай, что Мише и Ани придётся провести в пути несколько дней. Одели всех, в том числе и дочку Миши, потеплее. Вещи и еду погрузили в лодку. Потом в лодку сели Миша, Аня с дочкой и ещё два чукотских юноши – Денис и Лёха.
   Лодка отошла от берега. Люди на берегу махали ей руками в путь, а Инна и мать Ани плакали. Плакала и Аня, а Миша держал себя в руках, хотя внутри тоже грустил и ещё боялся отправляться в неизвестный и рискованный путь.
   Многие стоявшие на берегу тоже очень боялись и волновались за отправившихся в путь. Они боялись, что Аня, Миша, их дочка и юноши могут попасть в шторм и замёрзнуть, просто наткнуться на льдину и потонуть или их могут потопить пограничники.
   Океанская вода была тихой. Лодка подплывала к границе России. Границу патрулировали несколько кораблей. Лодка юрко проскочила между ними, а капитан одного из кораблей приказал пограничному катеру остановить лодку.
   Катер погнался за лодкой, лодка ещё набрала скорость и стремилась уйти от него. В итоге лодка вошла в воды США, а с катера только несколько пальнули по лодке, и то, не попав по ней.
    Дальше лодку положили в дрейф и стали ждать какой-нибудь корабль.
    В одну из ночей на горизонте показался небольшой силуэт корабля. Миша достал из мешка сигнальный пистолет и выпустил из него светящийся снаряд.
   На корабле заметили яркий след от снаряда.
-Похоже, там впереди судно, и оно терпит бедствие. Надо бы им помочь, - сказал матрос судна капитану.
-Да. Я тоже так считаю.
   Корабль направился к лодке.
   Когда корабль подошёл к лодке, на корабле была слышна английская речь, Денис жестом указал, что надо подать верёвочную лестницу. С корабля подали верёвочную лестницу. По ней поднялся Миша, потом поднялась Аня с дочкой, которым на палубе подал руку матрос, чтобы она вместе с дочкой ступила на неё, затем подали всю поклажу, часть еды юноши оставили себе.
   Лестницу вернули на судно, а лодка отплыла от корабля и начала возвращаться к родному берегу. Перед этим Миша и Аня помахали отплывающим руками.
   Капитан позвал Мишу и Аню с дочкой к себе в каюту.
-Расскажите мне о своей жизни, и почему вы дрейфовали в океане, - сказал капитан Мише.
   Миша рассказал о том, что с ним произошло, и как он два года жил, об обычаях лыгъоравэтльэтов.
-Да, ваша история, словно, приключенческий роман. Сейчас редко такое услышишь, - сказал капитан Мише после того рассказа Миши.
   Капитан налил себе и Мише немного виски. Они выпили.
-Представляете, а у нас запретили виски, - сказал Миша, допив последнюю каплю в рюмке.
-Да. У вас ужасные вещи творятся, и ваш народ либо очень выносливый, либо ему всё равно на себя, раз он это всё может терпеть.
  Потом Миша с капитаном разговаривали о другом пути русской нации, об истории и ещё Миша узнал от капитана, что они направляются в Аляску, в Ном.
   Капитан провёл Аню с дочкой и Мишу в пустующую каюту. Миша завалился спать без задних ног, а Аня укачала дочку и, спев ей на чукотском языке колыбельную, уложила на соседнюю кровать. Потом она разделась, оставшись только в одних кружевных трусах, и легла к Мише, обняв его.
   На следующее утро капитан представил Мишу с Аней и с дочкой перед командой корабля. 
  Потом Аня и Миша ходили по кораблю и исследовали его. Как понял Миша, что это был торговый корабль, так как на его борту не было ни пушек, ни ракетных или торпедных установок. На носу корабля развивался на океанском ветру звёздно-полосатый флаг.
   В корабле было зеркало. Миша взглянул по интересу. Тут он обнаружил, что он уже ничем не отличался по внешности от лыгъоравэтльэтов – то же смуглое лицо, такая же выбритая прическа, как у них, может только разрезом глаз он немного от них отличается, но для простого человека не будет разницы между лыгъоравэтльэтом. Особенно, когда он в этой шубе из шерсти оленя.
   Во время пути на Аляску Миша написал Andrew Vylioev. Миша рассказал ему о том, как он живёт, и попросил его найти знакомых, которые живут в Аляске, чтобы они предоставили ему с семьёй жильё.
«Да, ну тебе жизнь и преподносит сюрпризы. У тебя жизнь достойна пера писателя или журналиста. У меня всё более скромно. Был ранен и комиссован. Сейчас живу с семьёй в Лондоне. Я нашёл знакомых, которые могут тебе предоставить жильё. Это Kassie Johnson. У неё есть семья, но её домочадцы не будут против. Они готовы всегда помочь. Удачно устроиться на новом месте. (Дальше Andrew написал адрес, где она живёт – Прим. автора)       Andrew Vylioev»
    Добрались до Нома благополучно. Миша и Аня с дочкой сошли на берег. Также на берег выгрузили всю поклажу. На берег сошёл один из матросов, который тоже жил в Номе. Он позвонил и вызвал такси, на которое погрузили всю поклажу. Миша и Аня с дочкой сели в такси, Миша назвал адрес, куда ехать, а матрос расплатился.
   Такси подъехало к дому, обитому бежевым сайдингом. Дом значительно больше и просторнее, чем дом, в котором Миша жил на Чукотке.
   Миша позвонил с телефона таксиста Kassie. Она вышла к Мише и Ане с дочкой. Она была очень похожа на Аню, только в лице всё-таки были отличия, так как они были не сёстры, а она была эскимоской. Точнее, смешанной с потомком первых европейцев, которые прибыли на эту землю во время «золотой лихоравдки». Отсюда у неё и фамилия Johnson. Она была намного цивильнее одета, чем Аня. Она была одета в толстовку, поверх неё была одета куртка, джинсы, а на ногах угги. Из кармана куртки виднелся новенький смартфон Apple.
     Первое место, куда она повела своих гостей, это душ. В душе была большая ванна, рядом с ней была раковина.
     Первым в ванну пошёл Миша. Он снял себя оленью шубу, тёплую куртку, свитер, рубашку, майку, двойные штаны, трусы, хлопковые носки, шерстяные носки и унты. Остался полностью голым. Открыл воду. Вода была тёплая, даже чуть горячая. Полез мыться.
     Во время мытья он думал:»Впервые за два года нормально моюсь, а то в селении из-за того, что нет горячей воды и нормальной ванны, приходилось в натопленной банной постройке обливаться из ведёр тёплой водой, подогретой китайским кипятильником. А тут вода нормальная, мыло тоже нормальное, а там обмазывался нерпичьим жиром, отогревался, а потом всё смывал водой – и жир, и свою грязь. Мылся раз в месяц, больше мыться нельзя, да и невозможно, так как большую часть года везде только белый холодный снег. Деревьев в тундре нет, чтобы заготовить дрова и натопить баню. Собирали хворост, а когда его скапливалось достаточно, топили баню. А тут и отопление есть нормальное. В общем, всё практически также, как в моей владивостокской квартире, только просторнее и цивильнее.»
    Потом в ванну пошла мыться Аня. Дочку она оставила лежать в гостиной. Тоже разделась донага. Натёрла себя мылом и стала ждать. Миша стал её учить мыться, как моются европейцы, и она вначале потёрла себя намыленной мочалкой, потом смыла мыло водой, потом намылила шампунем свои длинные волосы, потёрла их и голову, а потом смыла шампунь.
    У Миши проснулось влечение к Ане от её красивой наготы, и они прямо под душем занялись любовью.
    Kassie принесла Мише и Ане домашние вещи – Ане она принесла толстовку, брюки, хлопковые носки и тапки в цветочек, а Мише – байковую клетчатую рубашку, штаны, тоже хлопковые носки и ещё тапки, которые были синего цвета. Миша и Аня оделись.
     Потом Kassie начали объяснять Ане, как мыть ребёнка. Объясняла она Ане на эскимосском языке, но Аня всё понимала, так как эскимосский язык является родственным чукотскому, и эти языки очень похожи.
    Kassie и Миша вышли из ванны, а Аня наполнила ванну, раздела дочку и начала её мыть, то ли напевая, то ли говоря что-то на языке, не похожем на чукотский.
     Kassie принесла Ани пелёнки, хотела выкинуть мешок с пуповиной и подгузниками из мха и оленьей шерсти, но Аня сказала, что по народным обычаям это всё надо хранить в течение жизни ребёнка, а если выкинуть, то с ребёнком может произойти беда. Kassie не стала выкидывать. 
    Аня запеленала дочку, а Kassie положила дочку Ани на кровать, которая была в гостиной. Там же в гостиной разместились и Аня с Мишей.
    Kassie пригласила Аня и Мишу обедать. За обеденным столом сидел брат Kassie Джон, сестра Mandi Kappi, ещё родители – мать, симпатичная женщина-азиатка 38 лет на вид, и отец - мужчина с русыми волосами европейской внешности.
    Вначале все помолились перед едой. Миша заметил, что, когда эскимосы молились, то они читали православную молитву и крестились, как Православные.
-Мы вас очень рады принять у себя. Мы знаем от друга Миши, что вам было очень тяжело, и что власти притесняли Мишу за его убеждения, и ему пришлось бежать сюда. Мы стараемся помогать тем, кто нуждается в помощи. Так заведено в нашем многонациональном и демократическом американском обществе, и ещё так написано в Библии, что всем надо помогать. Располагайтесь и чувствуйте себя, как дома, - сказал отец семейства, которое приютило Аню с дочкой и Мишу.
-Большое спасибо. Я Вам очень благодарен. Я не ожидал, что посторонние люди так легко могут приютить у себя совершенно чужих людей, чужих не только по родству и знакомству, но и по культуре и обычаям, - сказал Миша.
-С родством и знакомством ты немного прав, а на счёт обычаев и культуры – нет. У эскимосов и чукчей культура и обычаи очень похожи. Только сейчас многие не особо переживают за справление обрядов и обычаев. Сказывается цивилизованность общество – чем цивилизованнее общество, тем меньше уделяется внимание общества народным обычаям и обрядам, и они справляются только в большие народные праздники и перед всякими этнографами, этнологами, которые как раз изучают народную культуру.
-Это да. Вы правы. Чем цивилизованнее общество, тем меньше уделяется внимание общества народным обычаям и обрядам, а ещё есть некоторые, которые пытаются подвести и обряды и обычаи, и даже религию под науку, но по крайней мере в религии и в шаманизме наука бессильна.
-Да. Есть такие вещи, какие наука не может объяснить. Ведь, наука не может объяснить, почему у некоторых людей мысли легко материализуются или, например, почему молитва, которую произнёс с глубокой верою, может исцелить больного.
-Это да. В мире много непознанного, и нам бы его познавать и познавать, а мы стремимся его разрушить и опять опуститься в каменный век.
-Я думаю, всё наладится со временем. Со временем мы всё-таки познаем и самих себя, и этот мир. Не будет войн, а люди будут всё решать сообща и делить поровну, а главное любить друг друга и желать им добра, и помогать друг другу.
-Отчасти это похоже на то, как живут чукчи в моём селении.
-Они живут правильно. Вообще многие люди хотят мира и добра и делают добро, независимо оттого, где они живут – на Чукотке или в Испании. Самое большое зло делают власть имущие. Власть портит человека и выпускает наружу все его пороки. Отсюда все войны, интриги и т.д. и т.п. Когда народ будет решать всё сообща и не будет разделения ни на нации, ни на религию, ни на расы, а люди будут едины, и когда посреди них будет Христос, тогда жизнь на Земле станет райской, честной и доброй, даже на такой суровой земле, как наша или чукотская. Ибо зло будет побеждено, и его больше не будет.
    На завтрак было приготовлено – сэндвич с яйцом и зеленью, сэндвич с сыром, омлет с беконом и чай. Миша давно не ел такой еды, и набросился на еду с таким аппетитом, как будто он был жертва голода в Поволжье. 
-Извините, можно задать нескромный вопрос?, - спросила Мишу мать Kassie, её брата и сестры.
-Задавайте.
-У Вас на Чукотке было хорошо с едой?
-На Чукотке не всегда хорошо с едой, так как из-за морозов может не быть у охотников добычи, и тогда жители вынуждены есть пустые щи из лахтачьих ремней, в которых только вода и, собственно, сами ремни из лахтака. При мне голода не было, просто я давно не ел блюд из кухни, хотя бы как-то похожей на европейскую, которой я питался с детства.
-Понятно. Ещё раз приятного аппетита тебе.
   Миша быстро управился со своей порцией завтрака, а Аня съела омлет и один сэндвич, так как она ещё не привыкла к этой кухне и кушала блюда из неё с осторожностью.
    Вечером Kassie выдала Ане и Мише зимние куртки. Семья Kassie и Миша с Аней и её дочкой отправилась на Службу в Храм.
    Храм был деревянным, и очень напоминал сельские храмы Православных татар. Только вместо цветущего Поволжья или южносибирской степи вокруг была тундра. Так Миша понял, что эскимосы Православные.
    Служба в храме была такая же, как во многих Православных храмах, только верующие молились на английском, старославянском и эскимосском языках, а среди священников было много эскимосов, но также были русские и американцы.
   На следующий день Kassie повела Мишу и Аню с дочкой к врачу. Заплатила за них деньги, чтобы их обследовали.
   Дочка оказалась здоровой, у Миши нашли последствия лучевой болезни, и ещё и у Ани, и у Миши из-за не особо хороших гигиенических условий и от еды были проблемы с зубами, и врачу пришлось их отбеливать, пломбировать дырки, порождённые кариесом, и ещё он им прописал курс лечения от стоматита.
    Потом Kassie устроила Мишу на работу в семейный магазин. Магазин продавал одежду. Вначале Миша работал уборщиком, потом Kassie заметила, что Миша хорошо разбирается в компьютере, и назначила его делать базы данных товаров. Миша получал за свою работу очень хорошие деньги, а тратил их скромно – только немного себе, дочке и Ане на одежду. Большую часть откладывал и копил на мечту – он хотел превратить селение, в котором он жил, в подобие Нома, чтобы у людей были все удобства: и газ, и отопление, и холодная и горячая вода, и электричество без перебоев, и Интернет.
    Аня во время того, как Миша работал, сидела дома с дочкой.
   Чем больше Миша жил на Аляске, тем больше он думал:»Удивительный народ эскимосы – у них русская вера, то есть они Православные, но более свободные, открытые и добрые, чем русские или эскимосы и чукчи Чукотского полуострова. Наши какие-то все зачуханные и забитые, но я верю, что когда и в России будут открытые, свободные и добрые люди. Ведь, даже саамы и финны, которые тоже северные народы встали на путь свободы и демократии, и Финляндия является одной из привлекательных стран для жизни.»
    Через 8 лет ситуация в России поменялась – народ после многих потрясений выбрал путь демократии и Братства Всех Граждан, и Миша со своей семьёй (а у него ещё родился второй ребёнок – мальчик, которого он назвал Сергеем) решил перебраться обратно на Чукотку.
    Миша собрал вещи и чемодан с тремя с половиной миллионами долларов, которые он накопил за 8 лет, попрощался с семьёй Kassie, семья Kassie со слезами провожала их, сел со своей семьёй в самолёт, который летел до Анадыря, потом на автобус, потом на вездеход русских полярников и доехал до селения.
    В селении ничего не изменилось за 8 лет, которые прошли. Была пурга, и было темно. В небе то зелёным, то фиолетовым цветом играло северное сияние. Миша постучал в окно дома Инны Ивнэвыт.
   Дверь открыла женщина в пуховом платке и в оленьей шубе. Вокруг глаз у неё были еле заметные мимические морщины. Это была Инна. В темноте она не сразу узнала Мишу и Аню с детьми, но всё равно пригласила в дом.
   При смуглом свете лампы она узнала Мишу, и от радости обняла его, и простояли они так несколько минут. В коридор выбежал Сергей, который тоже был очень рад возвращению Миши, и с возгласом:»Какомэй! (Ооо)» потрепал Мишу по плечу. Миша пожар руку Сергею.
   Потом она сказала дочери, которая была уже с мужем что-нибудь приготовить покушать Мише, Ане и их детям. Муж дочери Инны был из соседнего селения. Через какое-то время он должен был увезти её жить к себе, а пока он работал у тестя своей будущей жены.
-Я очень рада тебя видеть, - сказала Инна, - мы очень переживали и волновались за тебя. Я молилась за тебя, мой малыш.
-Я тоже по вам скучал. Вспоминал селение и думал, как вы там, что с вами. Про юношей, которые нас довезли до судна волновался, как они доплыли. Волновался, что милиция и ОМОН, не найдя меня, могли вас всех расстрелять и всё. Я тоже молился за вас, за то, чтобы вы все были живы и в порядке.
-Видимо, с Божьей помощью мы эти 8 лет как-то прожили. Было несколько голодных лет, но запасы нас выручали, и ещё выручала помощь учёных с норвежской полярной станции, которых, к сожалению, разгромили российские военный суда, и норвежцы в панике покинули станцию. Теперь она пустует, точнее от неё остались руины. Что касается юношей, то они доплыли благополучно. Правда, здесь начались проблемы. Их начали допрашивать милиционеры, зачем они плыли к Аляске. Они отвечали, что на моржей охотились и случайно заплыли. К счастью, их никак не наказали.
-А зачем российские военные поступили так с норвежцами?
-Ходили слухи, что российские военные на них напали, так как подумали, что бежавший заключённый, то есть ты, бежал к ним, но не найдя тебя, они вернулись на корабли и с них обстреляли станцию.
-Да. Жуткие вещи творились. А сейчас я не в розыске? И что было, когда милиционеры с ОМОНом пришли в селение искать меня?
-Я читала в газете, правда, она полугодовой давности, в ней было написано, что тем, кого притесняли за политические взгляды, выдают денежные компенсации. Теперь расскажу про то, что было, когда в селение пришли милиционеры и ОМОН. Они заходили к каждому жителю селения в дом и искали тебя, когда поняли, что тебя нет в селении, то они искали тебя по тундре, спрашивали у кочевых оленеводов, и даже дошли до якутской тайги. Хорошо, что мы тебя туда не отправили, а послушали твою мысль. Не найдя тебя нигде, они уехали. После этого, недели через две, была расстреляна норвежская полярная станция.
 -Понятно. Надо будет съездить в Анадырь. Узнать, что мне положено.
   На следующий день новость о возвращении Миши разнеслась по всему селению, и в доме Инны собрались все жители селения, в том числе и Тиныл-Елена, лицо которой стало в морщинах, так как уже подходил возраст быть им на лице. Жители расспрашивали Мишу о его жизни на Аляске, об американцах, о природе. Миша рассказал, что американцы давным-давно не угнетают ни эскимосов, ни алеутов, ни местных индейцев. Все живут мирно, спокойно и сплочённо и относятся друг к другу и к чужим с терпением и пониманием их менталитета, традиций и обычаев, а природа на Аляске такая же, как здесь, только ухоженная, и людей в домах все удобства, как в городе.
   Многие дивились жизни на Аляске и ругали свою жизнь, что удобства на улице, что дома тесные, что приходится есть, что попало.
   Миша предложил им построить селение с домами с удобствами. Жители согласились, только спросили, на какие деньги он будет строить селение. Миша сказал, что он заработал там достаточно денег, чтобы построить нормальное жильё. Все одобрили решение Миши.
   Через месяц началось строительство нового селения. Селение было выстроено через полтора года. Дома были с удобствами, и очень походили на те, что были в Номе, а эти дома стояли на гладких асфальтированных дорогах, а за городом была построена ветряная электростанция и станция отопления, и ещё из небольшого озера в тундре сделали крытое и обогреваемое водохранилище, от которого провели водопровод. Также Миша на свои деньги провёл в селение газовую трубу.
    Местные жители, в том числе и Миша, Аня и их двое детей, заселились в эти дома. Все были довольны. Миша на всё строительство потратил всего миллион с небольшим долларов, так как из-за экономического обвала, который был в России в это время, это была очень большая сумма. Ещё Миша научил местных работать на выстроенных им инфраструктурных объектах и платил им из своих денег зарплату.
     Съездил в Анадырь за компенсацией. Компенсацию получил небольшую. Только на бензиновые сани хватило. Ещё он у правозащитной организации узнал насчёт Насти, оказалось, что Настя, также как и Миша, пришла к нашим, но я её признали дезертиром, осудили и этапировали сюда, но время этапа за непослушание приказа солдата-надзирателя её расстреляли и захоронили на том кладбище, мимо которого шёл Миша к селению, когда бежал с этапа. У Миши навернулись слёзы, и он дома ночью тихо плакал, скорбя о ней. Семья понимающе восприняла горе Миши. Теперь он раз в полгода вместе с семьёй ездил на могилу Насти.
    Ещё Миша общался часто по Интернету с Kassie. Она предложила Мише открыть продуктовый магазин в селении. Миша открыл магазин, она закупала продукты у своих местных продуктовых оптовых точек, продавала ему, а он продавал их местному населению. Некоторые местные жители работали у него в магазине. Он старался их продавать не особо дорого, но в итоге всё равно семья Миши жила хорошо. Получилось так, что на этой заснеженной и суровой земле он нашёл себя, свою Родину и своё счастье. 
                Август, 2011 (изменён и отредактирован – 22 августа – 9 сентября, 2014)