Осенний день

Полина Скойбеда
Алеше было шесть, и жил он в двухкомнатной квартире – с родителями и дедушкой. Раньше дедушка каждый день выходил с ним на прогулку, но теперь у него разыгрался ревматизм. Он и по дому-то передвигался с трудом, так что Алеше было доверено право гулять самостоятельно.
Стоял хмурый осенний день. Как и всегда после обеда, Алеша вышел в пустынный двор и принялся бродить по лужам, проверяя на прочность новые резиновые сапоги. Осень наступила неслышно, и оставалось только удивляться, как же он проглядел ее приближение. Когда подул прохладный ветер, когда перестало хотеться мороженого, когда появился первый желтый лист…
Все это уже в прошлом. Теперь осень прочно вступила в свои права: листья еще кое-где держатся на ветках, но в основном уже облетели, превратившись в серую податливую массу под ногами. Небо тоже серое, и иногда из него сеется мелкий дождь.
Делать было особенно нечего: по мокрой горке не скатишься, ржавые качели начали противно скрипеть, так что Алеша просто ходил и мечтал. Перед глазами у него всплывали яркие картинки из прочитанных книжек: он грезил о жарких странах, о затерянных в океане островах, об экзотических животных, которые водятся только в тропических лесах…
Как жаль, что лето прошло. Оно было почти такое же яркое, как его мечты. Летом было зелено, и небо синело в вышине, а один раз к нему на руку даже села настоящая бабочка… А теперь все серое. И так будет долго – до холодной белой зимы…
«Всему свое время», – любил говорить Алешин дедушка: он был часовщиком. Вечерами он возился со сломанными часами: сосредоточенно подгонял шестеренки, что-то подкручивал, что-то рассматривал в лупу, рассеянно теребя седой ус... В такие моменты дедушка казался Алеше кем-то вроде волшебника. Это ведь настоящая магия – найти неисправность в сложнейшем механизме, каждая часть которого движется ради общей цели – вращения стрелок на гладком циферблате. Найти и исправить, заставить часы работать вновь…
Именно дедушка объяснил Алеше, почему невозможно вернуть лето. «Посмотри на стрелку, – сказал он как-то раз, указывая на циферблат. – Она отмеряет время. Можно даже сказать, она и есть время. Видишь, как она движется? Только вперед – не замедляя и не убыстряя темп. Время идет, Алешка, и оно всегда приносит что-то новое взамен ушедшему. Так что не грусти». Но Алеша грустил.
Осень казалась ему похожей на сломанные часы: листья облетают, земля становится голой, краски блекнут – и все вокруг как будто останавливается. Иногда он думал, что если хорошенько поискать, то можно увидеть их – гигантские шестеренки, вращающие мир. Увидеть – и понять, что же с ними не так, что за песчинка попала в механизм…
Ведь осень всех делает непохожими на себя. Люди на улице начинают казаться странными и чужими, особенно в дождь. Выныривающие из водяной взвеси фигуры выглядят нереальными, неузнаваемыми, бесконечно далекими…
Алеша любил гулять до самых сумерек, пока мама не приходила с работы. Именно в это время идти домой не хотелось: ведь в сгущающемся сероватом сумраке начиналось красивое и загадочное таинство зажигающихся окон. Алеша смотрел на темные квадраты оконных проемов, пытаясь угадать, который из них зажжется следующим, а если вдруг угадывал, тихонько улыбался. Каким живым огнем горели окна в промозглой тьме осеннего вечера! Они светились теплом, дразнили мелькающими тенями, выстраивались в причудливые геометрические фигуры и казались еще более непостижимыми и далекими, чем люди, выныривающие из дождя. Каждое окно таило в себе целый мир, и было ужасно интересно, что же там происходит. За этими теплыми желтыми квадратами наверняка никому не грустно...
Впрочем, до сумерек еще далеко – небо светло-серое, тусклое, без малейшего намека на солнце.
Хорошо, когда есть друг, думал Алеша, глядя на свое отражение в самой большой луже. С другом можно поговорить о дальних странах, поваляться в упавших листьях, а затем отправится измерять глубину луж, представляя, что это моря. А вечером, придя домой и повесив насквозь промокшую куртку на крючок, с виноватым видом слушая ворчание мамы, вспоминать, какой чудесный был день… Да, хорошо, если друг есть.
Он был. Летом.
Они жили в одном подъезде. Сашка был двумя годами старше – он уже закончил первый класс и отзывался о школе со снисходительным пренебрежением. Он был светлый, вихрастый – не то что всегда аккуратно причесанный темноволосый Алеша. Сашка был озорником – настоящий сорвиголова, как говорили взрослые. Алеша не знал, что означает это слово, но оно так прочно закрепилось за другом, что все начали называть его именно так. Сашка не возражал: ему нравилось. Его широкая улыбка, демонстрирующая щели между зубами, всегда была предвестницей приключений, будь то лазание по деревьям, поход на заброшенную стройку или поездка на велосипедах к далекому пруду. Колени у Сашки вечно были разбиты и намазаны зеленкой, светлые волосы – взлохмачены, и не ввязаться в очередную его затею было совершенно невозможно.
Алешины родители не понимали, почему их тихий воспитанный мальчик дружит с таким хулиганом, и очень опасались дурного влияния. Только дедушка одобрительно посмеивался, слушая истории об их проказах. «Дружба – одна из лучших в мире вещей, - говорил он. – Береги ее, Алешка».
И Алеша берег. Все лето, каждое утро он спешил к Сашке. Сидя у него на кухне, наблюдал, как друг торопливо проглатывает завтрак, а затем они вместе бежали на улицу – навстречу новому чудесному дню...
И вот Сашкина семья переехала. В другой город, насовсем.
Теперь Алеша гуляет один, сиротливо выделяясь своей ярко-красной курткой на фоне двора, и понимает, что с Сашкой даже эта унылая осень была бы не такой серой.
Стоя посреди лужи, Алеша думает о друге, об окнах, а еще о том, что пройдет еще год – и он пойдет в школу. Родители говорят: ты должен хорошо учиться. А он надеется, что там, в неведомой и немного страшной школе, он, может быть, найдет нового товарища. Ведь так грустно, грустно и одиноко гулять без друга, особенно осенью…

Невеселые размышления прервал звук открываемой двери. Алеша обернулся: из соседнего подъезда вышла одетая в ярко-желтую куртку девочка, может быть, чуть постарше него, огляделась и решительно направилась к замершему мальчику.
- Эта лужа глубокая, как Тихий океан, – заявила она, приблизившись и критически оглядев Алешины сапоги, наполовину скрытые в воде. Не дожидаясь ответа, встряхнула светлой косой и спросила:
- Тебя как зовут?
- Алеша.
- А меня Вика. Я вообще-то в соседнем дворе гуляю, просто к бабушке в гости заходила. – Помолчала и деловито добавила:
- Ну так что?
Алеша смотрел на нее непонимающими глазами.
- Затонувшие пиратские сокровища искать будем? - объяснила Вика.
Алеша неуверенно улыбнулся.

…Шестеренки бытия сдвинулись на зубчик вперед.