Дарья Николаевна была вынуждена взять отпуск за свой счет и раньше времени покинуть рабочее место. Проклятая простуда окончательно одолела уже не первой свежести женщину – глаза слезились при одной мысли о мерцании монитора компьютера, а из крупного для женщины носа текло без остановки. Работником Дарья была прилежным и вот уже пятнадцать лет трудилась на одном месте, медленно, но верно поднимаясь по карьерной лестнице от курьера-стажера сразу после окончания «Школы бухгалтерии и экономики» до главного бухгалтера предприятия на сегодняшний день. Начальник, не задавая лишних вопросов, подписал заявление своего образцового работника и, пожелав Дарье Николаевне скорейшего выздоровления, вскоре забыл о главном синем чулке офиса, уткнувшись в кипу бумаг, принесенных секретарем на подпись.
Улицу заливало светом весеннего солнца, на каждом встречном деревце щебетали птахи наперебой, прохожие улыбались друг другу и просто самим себе – пришла долгожданная оттепель, неся с собой хорошее настроение, всплески гормонов и сопливые простуды. Дарья Николаевна, опустив голову в пол, брела по привычному для нее маршруту в сторону дома. Просыпающейся природы она не замечала, ее больше волновали промокшие носки в ботинках и ноющая боль в голове и мышцах. Внимание женщины привлекли возбужденные детские крики и еле слышный с трудом различимый в общем многоголосье плач.
Два раза в день – по пути на службу утром и назад в крохотную квартирку вечером - путь немолодой женщины пролегал мимо городского детского дома. Территория этого государственного учреждения была огорожена трехметровой изгородью из металлических прутьев толщиной с палец взрослого мужчины. Прутья располагались на расстоянии, через которое свободно прошла бы рука взрослого человека или даже голова маленького ребенка. Дарья Николаевна принадлежала к тому типу людей, что низко опускают голову и отводят глаза, тая в душе ноющее чувство волнения и яд вины, проходя мимо попрошаек-калек или немытых беспризорников с торчащими из-под скудных рубах ребрами. Вот и мимо этого заведения женщина всегда спешила быстро пройти, избегая любопытных взглядов детей на прогулке. Своих детей Бог не дал, даже завалявшегося мужичонка не послал, чтобы можно было отяжелеть и явить миру нового человека. Дарья старалась не думать об этом и просто проживала день за днем, все светлое время суток, составляя отчеты и сводя дебеты и кредиты, а вечером щелкая семечки и просматривая с пяток разных сериалов, ставших такими популярными за последние годы на российском телевидении.
Вопреки своим привычкам женщина остановилась. Было что-то в тонком плаче притягивающее. Дарья схватилась руками за прутья изгороди. Во дворе среди горок, песочниц и клумб из старых покрышек, выкрашенных яркой краской, группа ребятишек младшего школьного возраста обступила светловолосую растрепанную девочку. Агрессивно настроенные дети швыряли в рыдающую малышку комья земли и мелкие камешки, кричали обидные слова, каждый норовил ущипнуть или пнуть концом ботинка. Дарью захлестнуло волной негодования.
«Где собственно говоря воспитатели? Почему не остановят это безобразие?!»
Женщина покрутила головой, но нигде поблизости не было других взрослых.
- Эй! А ну оставьте девочку в покое! Как вам не стыдно – вас много, а она одна! – Крикнула детям Дарья Николаевна.
Смех и крики замерли на одной ноте и головы детей повернулись в сторону Дарьи. На лицах ребят застыли неподдельное удивление и страх. Лишь поскуливания девочки не прекращались – она сидела на земле, обхватив голову руками и прижав к себе ноги. Платье все в пыли, колготки порваны, а из ссадины на губе сочилась тонкой струйкой кровь по дрожащему подбородку. У Дарьи мороз пошел по коже – в глазах детей было столько ярости, что они походили на маленьких дьяволят.
- Она сама виновата! – Выступил вперед самый высокий из ребят. – Вы просто не понимаете, ее надо наказать.
- С ума сошел? Если девочка где-то не права – пусть разбираются старшие.
Со стороны крыльца здания детского дома раздался лихой свист.
- Эй! Молодежь! А ну быстро в моечную и на обед! Опоздавших не запущу в столовую.
Дарья Николаевна с облегчение выдохнула.
«Слава Богу, сейчас воспитатель разгонит потасовку».
По правде говоря, женщина не умела ладить с детьми, ведь своего опыта у нее не было, а к чужим детям она никогда особо не тянулась. Преподаватель или воспитатель – сам еще совсем ребенок - спустился с крылечка. Детвора – все, кроме маленькой девочки, сидящей в пыли на коленях – шумно и весело убежали прочь.
- Поднимайся, Настя, бегом отмываться! – Сказал молодой мужчина, в его голосе чувствовалось раздражение. И может быть, Дарье это только показалось, но смотрел педагог на девочку с неприязнью, словно перед ним был не заплаканный ребенок, а мокрица или крупный таракан.
- Вы бы поласковей с ней, молодой человек. Ей и так досталось, - неожиданно для самой себя вступилась за девочку Дарья Николаевна.
- Вы идите, женщина. Вы ведь куда-то шли? Не надо учить меня детей воспитывать, - нервно дернув подбородком, ответил ей молодой преподаватель, при этом его красивое лицо скривилось и подурнело. - Особенно в этом случае, - добавил он, уже отвернувшись.
Воспитатель взял девочку тонкими пальцами за предплечье и быстро поднял на ноги. Ребенок сморщил пыльный нос от боли и жалобно всхлипнул. Дарья, открыв рот в немом возмущении, проводила странную пару глазами до крыльца, пока они не исчезли за массивной металлической дверью.
«Что удивляться жестокости детей, если воспитатели ТАК к ним относятся?!»
Дарья не могла всю дорогу до дома отогнать от себя мысли о чудовищном отношении к детям за толстыми стенами детдомов. Ей вспоминались скандальные истории на эту тему – продажа детей, директора-педофилы и избивающие своих воспитанников педагоги. Конечно, все это случаи единичные…
«Что если ЭТО и есть тот самый единичный случай?!»
Дома простуженного главного бухгалтера ждали лишь трехцветная кошка – Глаша и ряды комнатных фиалок в крохотных горшочках на узких подоконниках малогабаритной двушки.
Дарья Николаевна никак не могла уснуть. Перед ее глазами все еще стояло грязное личико малышки, со светлыми потеками слез на пухлых щечках, с распухшим красным носом. Вот бы в ее доме поселился такой ангелочек – нарядить бы девочку в цветные платья, завязать в светлых кудряшках банты, купить ей игрушки, а вечерами вдвоем заниматься рукоделием. В одной из комнат, той что поменьше, можно сделать ремонт, превратив в ее настоящую сказку для маленькой принцессы. Как быстро забудет тогда малышка о горестях и начнет улыбаться миру и ей, своей приемной маме.
«Мама!»
Почему бы и нет? В конце концов, ее часы идут вперед и, не успеешь оглянуться, наступит пенсия и старость в горьком одиночестве.
«Почему бы и нет».
Идея разлилась теплом по разуму одинокой женщины, и она умиротворенная с улыбкой на губах и мурлыкающей кошкой под боком уснула. Ей снились новые розовые в мелкий цветочек обои на стенах ее спальни, ряд улыбчивых кукол на подоконнике, пушистый ковер на полу и одетая в пышное белое платьице Настя, улыбающаяся и счастливая.
На следующее утро, отодвинув симптомы болезни на задний план, Дарья Николаевна решительно отправилась в детский дом. На проходной ее встретила улыбчивая тетка в цветастой кофте. Она что-то отметила в журнале регистрации и отправила взволнованную женщину вверх по лестнице на второй этаж в кабинет директора.
- Присаживайтесь, пожалуйста! – Немолодой уже мужчина со смешными тонкими усиками под изрытым шрамами от угрей и оспин носом, встал из-за массивного деревянного стола и указал Дарье рукой на стул напротив себя. – Что вас привело ко мне?
- Понимаете, я вчера увидела на детской площадке маленькую девочку… Кажется, ее зовут Настя. Там была драка. Я бы хотела узнать о судьбе этого ребенка больше, если это возможно.
- Только, если вы хотите удочерить девочку, я смогу вам рассказать подробнее о ее судьбе и диагнозах. Вы ведь понимаете, у нас не простой детский дом. Дети здесь так или иначе не здоровы, у многих пострадала психика, подорвана нервная система и есть даже врожденные дауны.
Директор говорил как-то нараспев, не спуская глаз с напряженного лица женщины. Из их учреждения детей усыновляли не часто – больные чужие дети не пользовались спросом на родине. Таким деткам приемные родители находились лишь заграницей, но потом один за другим начались громкие скандалы, связанные с гибелью российских сирот и издевательствами над ними в иностранных семьях. Процент усыновления упал до нуля.
- И еще, у нас четыреста детей. Какого ребенка видели вы, надо еще определить.
- Девочка не была похожа на больную… Ей лет пять или шесть на вид. Волосы светлые, глаза голубые… И там был еще преподаватель – молодой мужчина, он и разогнал драку.
- Так… Думаю вы имеете ввиду Павла Сергеевича. Он у нас единственный мужчина в штате, не считая вашего покорного слуги, и как раз вчера был на дежурстве. Сегодня, впрочем, он тоже здесь, замещает преподавателя по рисованию у первоклашек.
Директор пригласил молодого коллегу к себе в кабинет. Павел Сергеевич явно не ожидал вновь увидеть Дарью. Его лицо странно вытянулось, а левый глаз задергался – по всей вероятности, педагог решил, что женщина пришла жаловаться по поводу вчерашнего происшествия, и ему сейчас влетит от директора за грубое отношение к девочке.
- Паша, скажи, ты узнаешь эту женщину?
- Да, - неуверенным голосом сказал учитель и опустился на стул возле стены, словно хотел держаться от директорского стола на некотором расстоянии.
- Ее зовут Дарья Николаевна, и она хочет удочерить одну из наших воспитанниц. А вот которую, разобраться поможешь нам ты.
- Речь идет о той девочке, Насте. Я видела ее за забором…
Павел Сергеевич побледнел, на его лбу и над губой выступили капельки пота, а глаза забегали, словно ища запасный выход из кабинета.
- Представления не имею, какую девочку вы видели! – Неожиданно резко бросил он Дарье в лицо. - День был вчера не простым, я не помню… И у меня сейчас урок, могу я идти?
- Ну, если не помнишь, иди, - директор тоже заметил странное поведение педагога и задумчиво почесал затылок. – Ума не приложу, как вам помочь…
- Но ведь есть личные дела с фотографиями, или я могла бы пройтись по классам, - Дарья буквально взмолилась, как только дверь за педагогом со странностями закрылась. - Я сразу узнаю девочку, ее личико врезалось мне в память и в сердце. Пожалуйста, не откажите!
Директор потер свой рябой нос указательным пальцем и пристально посмотрел на Дарью Николаевну:
- Личные дела закрыты для посторонних, но, пожалуй, раз вы так серьезно настроены, я могу вас поводить по классам – дети сейчас на занятиях. Может, узнаете свою девочку.
Вопреки ожиданиям Дарьи детдом вовсе не напомнил ей концлагерь или тюрьму строгого режима – ребятишки лепили, рисовали и пели на уроках, стены уютно обставленных классов украшали грамоты, фотографии и рисунки воспитанников, учителя приветливо улыбались. Но, ни в первом, ни в пятом по счету кабинете среди маленьких лиц Настю Дарья Николаевна не признала. Директор проводил расстроенную женщину до входных дверей и раскланялся, сославшись на кучу дел и обязанностей.
Дарья окинула взглядом пустой двор – качели замерли в ожидании своих маленьких седоков, в песочницах грустили забытые игрушки и лишь легкий ветерок гонял песок по тротуарной плитке. На миг остановившись у ворот, женщина оглянулась, ее взгляд зацепил окно на третьем этаже – к стеклу приникло бледное детское личико. Директор водил ее только по второму этажу, где располагалась учебная часть и кабинеты преподавателей. Первый этаж, по его словам, занимали спальни воспитанников, душевые и столовая, а на третьем были медицинские кабинеты: массажный, процедурная и изоляторы.
«Ну, конечно, как же я сразу не подумала! Девочка ведь могла пострадать вчера… Она, скорее всего, в лазарете на попечении медиков, а не на занятиях!»
Дарья Николаевна твердым шагом направилась назад к крыльцу детского дома, отступать женщина была не намерена. Как бы ни было уютно и весело в стенах этого здания, глубоко в сердце засела игла тревоги.
- Аким Семенович сейчас занят. А что вы хотели? – В коридоре не было не души, тетка на вахте скучала.
- Понимаете, я хочу удочерить маленькую девочку, но не знаю ее фамилии. Мы с вашим директором не учли детей находящихся на медицинском лечении, когда искали ее, - поделилась Дарья.
- Медчасть закрыта для посторонних!
- Мне бы только ее фамилию узнать, этого будет достаточно!
- Вы так настойчивы, - в маленьких поросячьих глазках вахтерши на полном лице появился необычный блеск. - Может, я и смогу вам чем-то помочь, - большим и указательным пальцем тетка подергала себя за декоративный шелковый галстук на груди.
Дарья Николаевна залилась румянцем, ладони ее вспотели, но намек так отчетливо читался в глазах предприимчивой женщины, что ей ничего не оставалось. Рука нырнула в боковой карман сумки и на свет появилась голубая купюра номиналом в тысячу рублей. Когда денежка исчезла в объемном лифе вахтерши, та довольно крякнула и быстро набрала номер на кнопочном стационарном телефоне.
- Оксаночка, привет! Скажи мне, девочка моя, среди ваших есть Настя сейчас, вчера должна была поступить, приторно ласковый голос вахтерши, вызывал у Дарьи отчего-то приступ тошноты – ей даже пришлось задержать дыхании, чтобы не выплеснуть на ее стол свой скромный сегодняшний завтрак.
- Ах, вот как… Ну, ясненько, спасибо, моя прелесть! – Телефонная трубка вернулась на свое место. От нетерпения у Дарьи задрожали колени. – Васечкова, фамилия у твоей девочки. Она новенькая, и судьба у нее ни приведи Господь! Про диагноз точно сказать не могу, но одно знаю, - женщина заговорчески придвинулась ближе и жестом пригласила Дарью наклониться к ней. – Ты бы другую какую девочку приглядела, я тебе добра желаю, не подумай. Родители у этой крохи вроде садисты были, или маньяки… Там история темная! Психика у ребенка сильно накренилась…
- Тем более малышке нужен дом и семья! Я только еще больше в этом убедилась! – Сердце Дарьи Николаевны забилось чаще. Вот оно что, девочку гнобили из-за ее родителей! – Сколько малышка пробудет в лазарете?
- День или два, точно не знаю. Вы позвоните, да узнайте немного позже, - ответила Дарье вахтерша. – А мне звонок пора давать, урок подошел к концу. Всего доброго!
- Спасибо, до свидания!
Сердце Дарьи переполняло воодушевление, когда она покинула территорию детского дома. В голове глухо стучал пульс – столько предстоит сделать! Необходимо срочно собрать пакет документов усыновителя, а там и характеристики и медицинское заключение, справки о доходах и жилищных условиях, выписка из паспортного стола и подтверждение об отсутствии судимостей.
На работе новость о решении Дарьи восприняли с недоверием – удочерить психически не здорового ребенка, да еще без опыта воспитания детей?! Многие отговаривали Дарью Николаевну, в том числе, директор, который сразу думал наперед, что постоянный работник будет теперь чаще уходить на больничный, просить дни за свой счет. Но, в конце концов, все нужные справки были собраны, разрешения и заявления подписаны, и Дарья с трепещущим сердцем пришла за своей приемной дочерью.
По какой-то понятной только этим заведениям традиции, Настю провожал весь детдом. Девочка с огромными голубыми бантами в косах, в новых туфлях такого же цвета, в белом платье с оборками – все это было куплено и передано воспитателям Дарьей Николаевной заранее - стояла на просторном крыльце и равнодушно смотрела на толпу, собравшуюся во дворе в ее честь. Дарья со смущенной улыбкой на губах пробиралась на встречу своей приемной дочери, раздавая конфеты в маленькие ладошки из большого пакета. Она не замечала, или не придавала значения тому, как в сторонке под грибком, окрашенным под мухомор, сбилась кучка педагогов, они о чем-то возбужденно шептались и косили взгляды то на Настю, то на ее новую маму; как медсестра на крыльце позади девочки пыталась в чем-то убедить директора. А дети были просто рады – после проводин их в столовой ждал торт, и уроки отменили в сей знаменательный день.
- Здравствуй, куколка моя! – Дарья присела на корточки и заглянула в глаза Насте. В них застыла холодная отчужденность, губки девочки были сжаты плотно в нитку, ручками она обхватила свои плечики. – Нам будет хорошо вместе, вот увидишь.
Поскольку официальная часть была давно позади, и никаких обязательств перед администрацией детского дома у Дарьи Николаевны больше не оставалось, она, быстро раскланявшись с директором, улыбнувшись нескольким воспитателям и помахав детишкам на прощание, увела свою приемную дочь домой.
Всю дорогу взволнованная женщина и отрешенная девочка шли за руку. Маленькая ладошка казалась невесомой и какой-то безразличной в руке Дарьи. Девочка немного пришаркивала по асфальту, но Дарья не решилась сделать ей замечание, ее остановили хмуро сдвинутые бровки малышки и безвольная ручка в ее ладони.
«Ей очень страшно, должно быть».
И весь путь был пройден в тишине. Дарья так и не решилась попытаться разговорить ребенка, она подумала, что дома у телевизора за сладким чаем с пирожными это сделать будет проще.
У подъезда, как это водится во всех старых дворах кирпичных пятиэтажек, на лавочке расположились три бабульки. Одна из них жаловалась на учащающиеся приступы подагры, другая довязывала новый пожарного цвета носок младшему внуку, третья листала свежую газету, периодически охая и крестясь:
- Ох, что в мире твориться! Жить с каждым днем страшнее. А помирать пуще прежнего не хочется!
Поравнявшись с бабками, Дарья притормозила и поздоровалась. Женщина слегка потянула Настю за руку, что бы и она поприветствовала соседок, но девочка, сурово нахмурив личико, смотрела куда-то в сторону.
- Ах, какая куколка! Будет Дашеньке подмога и радость! – Заговорила тетка Виолетта, пожилая женщина много лет жила совершенно одна напротив Дарьи в такой же квартирке. Дети разъехались и радовали лишь звонками, как по часам, по выходным. – Я на одной площадке с вами, куколка моя, живу. Пироги постряпаю, в гости прибегай! Двери я не запираю, особенно для таких красавиц!
- Как тебя зовут, деточка? – Присоединилась к ласковым речам еще одна бабулька.
Девочка, отвернувшись, пинала носком новых туфель бордюр. Осознав, что старушки просто так не отстанут, она высвободила руку из ладони приемной матери и, оставив Дарью за спиной, вышла вперед, подняв глаза на неугомонных соседок.
Не успела Дарья Николаевна порадоваться, что ее Настенька пошла таки на контакт, как радость ее тут же сменилась немым изумлением. Уже через секунду Дарья наблюдала, как резко изменились лица пенсионерок. Все три старушки, как по команде, отпрянули назад от приблизившейся к ним девочки так резко, что, казалось, не будь на лавочке деревянной спинки, они попадали бы в газонную траву кверху тапками.
Настя же, так и не сказав ни слова, отвернулась от ошарашенных и онемевших старушек и пошла к подъезду. Дарья машинально последовала за девочкой, оглянувшись, женщина увидела, что всегда заполошные и говорливые бабки так и сидят, не шелохнувшись, открыв рты и выпучив глаза.
«Чего это они? Ребенка испугались?! Дуры старые, что с них взять…»
Дома Настя оказалась ниже травы тише воды. Девочка без особых эмоций осмотрела чистенькую комнатку с кучей новых игрушек, даже сладости ела без присущего детям восторга, на вопросы Дарьи Николаевны отвечала односложно и нехотя, сама ни о чем не спрашивала. Посидев вечером с новой мамой у телевизора, безропотно отправилась чистить зубы и спать, как только пришло время.
Дарья выключила свет в детской, оставив тусклый ночник на всякий случай, и отправилась на кухню перемывать посуду. Ночью новоиспеченной маме плохо спалось, она ворочалась с боку на бок. Стоило женщине уснуть, ей снились кошмары – то являлись медсестры детдома в халатах, забрызганных кровью, то сам Аким Семенович с рожками сатаны на голове и звериным оскалом на губах, то бабки-соседки с топорами и вилами в руках.
Утро выдалось по-весеннему ярким, через оконное стекло на подушку к сильно недоспавшей женщине вполз игривый солнечный луч. Под глазами Дарьи Николаевны залегли темные круги, во рту пересохло и несщадно болела голова. Женщина умылась и оделась – ей нужно было сходить на работу за пакетом документов, чтобы сделать отчеты дома. Открыв двери в детскую она обнаружила, что ее приемная дочь еще спит, закрывшись одеялом с головой. По мохнатому пестрому паласу были разбросаны игрушки.
«Не одной мне плохо спалось. Точно помню, за весь день она ни к одной не притронулась».
Дарья стала собирать разномастных кукол и медвежат. Оказалось, что они все переломаны. У красавиц кукол оторваны головы и выдраны волосы, а мягкие игрушки лишились своих приклеенных глаз. Дарья печально покачала головой, ей стало жаль дорогие покупки, выбранные с любовью и вниманием.
«Может, она еще мала для таких игрушек? Поговорю с ней, когда вернусь».
Тихо, чтобы не разбудить ребенка, Дарья Николаевна прикрыла двери в детской и отправилась к тетке Виолетте. Двери старушка давно не запирала, все боялась, что помрет, да протухнет за замками.
- Тетя Виолетта! Вы где?
- Доброе утро, Дашенька. Тут я! – Старушка, в отличие от Дарьи, свежая и выспавшаяся вышла навстречу соседке.
- Я слетаю на работу – полчаса буквально. Настенька спит еще, приглядите, пожалуйста, чтоб не испугалась, если без меня проснется, - попросила женщина соседку.
- Ой, Дашенька… Может, ты Ольгу попросишь? Что-то голова у меня разболелась, - бабулька картинно приложила пальцы к сморщенной коже на висках и страдальчески закатила глаза.
Дарья попрощалась с соседкой, в голове плохо укладывался ее отказ, но делать нечего, пришлось женщине звонить в третью квартиру на площадке.
Подругами с Ольгой они никогда не были. Здоровались на лестнице или в магазине, но даже не разговаривали толком ни разу. Ольга сидела уже год в декретном отпуске, а муж ее отрабатывал ипотеку, пропадая на работе целыми днями. Соседка нехотя пошла навстречу Дарье Николаевне, попросила только не задерживаться.
- Мне, знаешь ли, и со своим шалопаем проблем хватает!
- Спасибо, должна буду! – Дарья черкнула номер своего сотового на бумажке, чтобы Ольга могла ей позвонить в случае чего и поспешила уйти в надежде успеть вернуться еще до того, как проснется ее куколка.
Ольга минут через двадцать отправилась в соседнюю квартиру проверить вверенную ей девочку и обнаружила ее сидящей на кровати.
- Привет, Настя! Меня зовут тетя Оля. Мама твоя придет скоро, пойдем пока к нам завтракать. Я блинов испекла и омлет пожарила.
Под взглядом девочки Ольге стало неуютно, и она даже машинально отступила назад. Что-то было в этих больших голубых глазах чуждое. Лицо девочки отчего-то казалось сердитым. Только обычно, если маленькие детки сердятся, то кажутся очень забавными, но в этом ребенке было что-то не так.
- Хорошо! – Сказала ей Настя и засунула ноги в тапочки, стоящие возле кровати.
Ольга привела ребенка в свою квартиру и усадила за кухонный стол. Годовалого Дениса, своего сына, она устроила в детском стуле и вручила ему скрученный в трубочку блин. Ребенок довольно засопел, пробуя угощение на первые зубки.
Настя лениво ковыряла омлет вилкой. В коридоре зазвонил проводной телефон, Ольга оставила детей и отошла ответить на утренний звонок. Звонила мама, причитала по поводу врачей бездушных и лекарств дорогущих – такие разговоры, как правило, быстро не заканчивались, и Ольга обреченно присела на край трюмо.
Когда раздался жалобный писк Дениса, Ольга от неожиданности выпустила трубку телефона из рук, и та с грохотом упала, увлекая за собой дезодорант, расческу и еще какое-то барахло с трюмо на пол. Тем временем перепуганная мать в два прыжка достигла дверного проема кухни и оглушительно взвыла от увиденного.
Настя держала одной рукой ее сына за волосы, а в другой руке у нее была вилка. Лицо девочки перекосила злая улыбка, а глаза сияли жестким огнем.
- Ах ты, маленькая тварь! – Закричала обезумевшая мать и выбила вилку из кулака девочки. Еще бы доля секунды и зубцы столовой вилки впились бы в лицо ее малышу.
Плачущего Дениску Ольга прижала к себе правой рукой, а левой схватила Настю за ухо и потащила прочь из своей квартиры. Девчонка визжала, словно поросенок, и извивалась, как змея – но Ольга держала крепко. Испуганную мать потряхивало и она, стиснув зубы, рычала, словно львица, защищающая свое потомство.
Дарья Николаевна уже спешила домой, по дороге тормознула возле булочной, из недр которой доносился дразнящий аромат свежей выпечки. Женщина стояла в очереди, когда в кармане зазвонил мобильный.
- Алло!
- Быстро тащи свою задницу домой! Твоя детдомовка чуть не покалечила моего сына! Я заперла эту мерзавку в твоей квартире и …
Дарья не дослушала криков разъяренной соседки, швырнула сотовый в сумку и побежала домой. Ольга встретила ее на площадке и то плача, то ругаясь матом рассказала о происшествии у себя на кухне.
- Оля, пожалуйста, пойми, у нее была сложная судьба и это все временно. Опрометчиво было оставлять ее, да еще в первый же день.
- Да уж! Ты бы только видела ее лицо в тот момент! А глаза… В них было столько злобы, что у меня до сих пор сердце замирает! – Соседка была и в впрямь очень напугана. – Я могла бы пожаловаться куда надо!
- Ох, нет, прошу тебя! Дай нам шанс, если опека узнает об этом инциденте, Настеньку вернут в детдом, - Дарья умоляюще заглянула Ольге в глаза.
- Бог с вами! Твое счастье, что Денис отделался легким испугом, - уже добрее сказала соседка. – Но впредь держи своего звереныша подальше от меня и моей семьи!
Дарья Николаевна понимающе кивнула. Ольга исчезла в своей квартире, заперев замки на своей двери на все обороты.
В квартире царила гробовая тишина. Настю Дарья нашла в детской за плотно закрытой дверью. Девочка еле слышно мурлыкала какую-то мелодию себе под нос и вертела в руках очередную искалеченную куклу.
- Настенька, куколка моя, что случилось? Ты зачем обидела маленького Дениса? – Спросила как можно ласковее Дарья, присев рядом с приемной дочерью на палас.
Девочка, не поднимая глаз на приемную мать, потянула несчастную игрушку, что было силы, за руку. Лоб Насти покраснел от натуги, но ребенок не остановился, пока пластмассовая ручка дорогой куклы барби с треском не отделилась от туловища.
- Мы так весело играли, а потом пришла его мама и накричала на меня. Она сделала мне больно, - Настя неожиданно в голос заплакала и уткнулась Дарье Николаевне в коленки своим маленьким личиком.
- Ну, что ты, не надо! Я научу тебя хорошим играм, моя дорогая девочка! – Заплакала Дарья вместе с Настей.
Глаша, выгнув свою трехцветную спину дугой, сладко потянулась и снова улеглась мохнатым калачом на солнечное пятно возле холодильника. Все обитатели небольшой двушки собрались на тесно обставленной, но уютной кухне. Дарья Николаевна тушила свежую капусту в глубокой сковороде, а маленькая Настя, нахмурив бровки, старательно что-то выводила на листке бумаги.
Время от времени женщина оглядывалась на дочь и глубокая морщинка пересекала ее лоб – девочка жила у нее уже больше месяца, но перемен, ни в ее характере, ни в форме общения с окружающими не происходило. Игры девочки вызывали у Дарьи порой настоящие приступы паники. Куклы, какими бы они расчудесными не были, попав к ребенку в руки, мгновенно лишались голов и всех конечностей. Стащив как-то у Дарьи нож для резки бумаги, Настя распорола большую часть плюшевых животов забавных зайцев и медвежат. В особый ужас Дарью Николаевну приводили рисунки приемной дочери: горящие дома, скелеты и гробы, клоуны с жуткими оскалами на лицах и окровавленными топорами в руках – складывалось ощущение, будто этот ребенок пересмотрел не одну сотню фильмов ужасов вместо детских мультфильмов.
С работой Дарья Николаевна попрощалась – написала заявление по собственному желанию и взялась делать квартальные отчеты нескольких мелких предпринимателей на дому. Центром ее жизни теперь была Настя. Два раза в неделю женщина водила свою приемную дочь к детскому психологу и тщательно выполняла все его рекомендации. Тамара Игнатьевна, психолог со стажем, постоянно твердила Дарье, что ее куколку необходимо окружить любовью и теплом, что только ощущение полной защиты поможет ребенку избавиться от внутренних страхов и посеет в маленьком сердце зерно добра и любви к окружающему миру. Девочка на сеансах замыкалась в себе, выдавить из нее даже кивок головой было крайне сложно.
- Вы не переживайте так, моя дорогая! Сломанные игрушки и страшные рисунки – это лишь способ выплеска негативной энергии, обид и плохих воспоминаний из трудного прошлого. Все это временно, я вас уверяю, - сказала Тамара Игнатьевна после первого посещения, принимая приличную плату из рук взволнованной Дарьи за час своего труда. Но, ни второй, ни третий, ни все последующие сеансы на взгляд Дарьи Николаевны видимого эффекта не произвели.
За окном радовал теплом и сладким запахом сирени июнь. В открытую форточку доносился заразительный смех ребятишек с детской площадки.
- Мам, хочу гулять! – Настя оторвалась от рисунка и уставилась, не моргая, в спину Дарьи Николаевны. Этот взгляд женщина чувствовала лопатками, она, обреченно вздохнув, повернулась к ребенку.
- Куколка моя, я ведь обед готовлю. Вот поедим и сходим в парк или на речку позагорать, - спокойно сказала Дарья.
- Нет, я хочу сейчас! – В глазах Насти снова появился холодный блеск, а губы скривились. – Я выйду, и буду ждать тебя в песочнице.
- Хорошо, - выдержав небольшую паузу, согласилась женщина. – Только… Не уходи никуда со двора.
Настя быстро кивнула и спрыгнула с табурета. Дарья Николаевна прильнула к окну, наблюдая, как ее красавица, вышла из подъезда и отправилась к песочнице, в которой возилась местная ребятня.
«Ох, будь паинькой, куколка!»
- Мяу! – Требовательно произнесла Глаша. Дарья оглянулась на домашнюю любимицу, кошка выспалась и желала получить свой обед.
- Погоди минутку, Глафира, сейчас покормлю тебя, - улыбнувшись, сказала кошке хозяйка, вернулась за плиту и, перемешав капусту, прикрыла ее крышкой.
Стоило маленькой Насте появиться во дворе, атмосфера в нем мгновенно менялась. Замолкали пенсионерки на лавках, что-то да кого-то вечно обсуждающие, стихал смех и крики детей – у их матерей сразу находились причины позвать своих отпрысков домой и уже не выпустить обратно, даже бродячие псы испарялись, бросив свои посты попрошайничества.
- Куколка идет! Сейчас мать домой загонит, - вздыхали дети.
- Детдомовку Дарья выпустила, сходи, младшего брата забери с площадки! – Командовали старшим детям матери.
- Дьявольское дитя, эта Настя! – Качали головами старушки и вспоминали, что им нужно в магазин или на почту.
Дарью Николаевну злило поведение соседей.
«Как можно так отталкивать ребенка, который столько натерпелся?!»
А Насте, казалось, было все равно… Вот и в этот раз девочка с равнодушным видом присела на борт песочницы и стала собирать мелкие камешки в ладошку, наблюдая, как опустевает, минуту назад гремевший летней жизнью двор.
На другом конце песочницы осталась только Леночка – дочка Нины Васильевны, местной медсестры. Мать девочки ушла в супермаркет, и ребенка просто некому забрать было. Девочка играла с полосатым котенком, который этим утром прибился во двор.
- Скоро мамочка придет и купит тебе молочка, Пушистик! – Приговаривал ребенок, глядя исподлобья, как Настя кидает камешки в неповоротливых голубей, собравшихся возле лужи. – Моя мама мне не разрешает с тобой играть. Зачем ты в птичек кидаешься?
- Весело же! Смотри, эти глупцы думают, что я им семечки бросаю! – Настя засмеялась, недобрым высоким детским смехом, от которого у нормального взрослого человека побежали бы мурашки по всему телу. Но Леночка, не заметив подвоха, подхватила ее смех своим тонким голоском.
- Мы с ребятами котенка нашли! Поставим ему коробку, будем молоком кормить. Ты с нами?
- Конечно!
- Тогда принесешь ему постельку из дома? – Леночка придвинулась к Насте ближе, все еще не выпуская животное из рук.
- Хорошо, - ответила Настя, ее взгляд теперь полностью сосредоточился на полосатом котенке размером с детскую варежку.
Из-за угла дома вышла пухлая женщина с двумя увесистыми пакетами в руках, она даже застыла на миг, когда увидела свою дочь с «этой ненормальной детдомовкой» в одной песочнице. Больше во дворе не осталось никого.
- Ленка! А ну, скорее иди сюда и помоги маме!
- Ой, мне пора! – Девочка наклонилась к Насте еще ближе. – Присмотри за ним, я скоро выйду с молоком!
Леночка, сверкая белыми плавочками из-под коротенького уже для ее возраста платьица, опрометью бросилась к матери.
– Вот мерзавки, своих детей забрали, а мою девочку оставили с этой…, - ворчала весь путь домой Нина Васильевна. – Я им это припомню, когда надо будет укольчик поставить или детский антибиотик посоветовать!
Котенок жалобно мяукал, брошенный и голодный. Он неуверенно еще стоял на тоненьких, как былинки ножках, а шейку его можно было обхватить пальцами одной руки. Подобравшись к голым ногам Насти, он стал тереться об ее коленки усатой мордочкой. Девочка взяла котенка на руки, приподняла и заглянула прямо в милую мордашку.
- Мяу! – Требовательный голосок преобразился в жалобный писк, девочка черезчур сильно сжимала в руках крохотное тельце.
Дарья Николаевна закончила возню с обедом и выглянула в окно – Настина спина маячила в песочнице.
«Как всегда, совсем одна!»
Женщина грустно покачала головой и отошла от окна. Щелкнув выключателем в коридоре, она влезла в старенькие шлепки и прихватила кошелек.
«Купим что-нибудь на десерт и пойдем обедать».
Когда Дарья подошла к песочнице, Настя ее даже не сразу заметила – она что-то увлеченно лепила из песка, напевая мелодию себе под нос.
- Куколка моя, пора! Обед остынет. Надо еще в магазин сходить…
- Хорошо, пошли! Играть все равно уже не с кем, - спокойно согласилась девочка и выбралась из песка. Посредине песочницы Дарья Николаевна заметила небольшой холмик и крест, сооруженный из двух прутиков, в его центре.
«Вместо принцесс – чертей рисует, вместо куличиков могилы лепит… Ах, когда же это кончится!»
Настя пожелала только небольшую шоколадку на десерт, а себе Дарья прихватила парочку свежих булочек с курагой, завезенных из местной пекарни. Двор за их отсутствие вновь ожил – как будто добрые соседи только и ждали, когда мать и дочь скроются за углом.
«Может переехать куда-нибудь?»
Со стороны песочницы, в которую снова сбежалась ребятня, раздался детский полный слез и страха крик.
- Мама! Мамочка! – Кричала маленькая Лена, плошку с молоком и белый мякиш хлеба, выпрошенные у матери, она выронила, огромные синие глаза наполнились слезами, рот малютки скривился гримасой плача. Еще двое дошколят подвывали ребенку в голос, и все трое указывали на что-то в середине песочницы.
Дарья стиснула руку своей куколки крепче и прижала к бедру, ускоряя шаг – предчувствие скорой беды выступило капельками холодного пота на ее лбу. А вот Настя, напротив, вывернула шею в сторону происходящего, и глаза ее расширились от любопытства.
К кричащим детям подскочили взволнованные мамаши, одна из них вскоре быстрым шагом стала нагонять Дарью с ребенком. Нина Васильевна задыхалась от злости, ее полное лицо побагровело, а глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.
Дарья Николаевна взялась за ручку подъездной двери, но плотная женская рука не позволила ей ее открыть.
- Уберите руку, Ниночка, нам домой обедать пора, - не глядя на соседку по дому, сказала Дарья. Ее голос предательски дрожал, выдавая нервозное состояние.
- Ты… Ты и сама не знаешь ЧТО она такое! – Взвизгнула разъяренная мамаша. – Иди и посмотри, что это отродье оставило после себя в песочнице! Ей не место среди нормальных детей!
Дарья и опомниться не успела, как Нина Васильевна грубо схватила ее за запястье и потащила прочь от спасительной подъездной двери. Настя поплелась следом.
У песочницы ругались мамочки, подтянулись уже откуда-то вездесущие старушки и, качая головами, протяжно причитали. Дети размазывали кулочками грязь по щекам и часто всхлипывали. Дарья Николаевна смотрела в песок и у нее самой слезы навернулись на глаза, чтобы не потерять равновесие ей пришлось опереться на ту самую руку, из железной хватки которой, она еще секунду назад мечтала вырваться.
- Она похоронила дохлого котенка в песочнице? – Еле слышно спросила Дарья.
- Нет, моя дорогая, она УБИЛА и похоронила котенка в детской песочнице! И моя дочь нашла это, когда несла животному молоко! – Стальная хватка Нины ослабла, когда к матери подошла зареванная Леночка и спрятала лицо в подол халата. – Ну, тише-тише, доченька, мы отвезем котенка к врачу, он почистит его шерстку и вылечит.
- Да? – Ребенок поднял глаза на мать, и детское личико просветлело.
- Вообще-то, он сдох, и его уже никто не сможет вылечить! – Прозвенел голос Насти, стоявшей все это время чуть в сторонке.
Все, кто собрался у песочницы, одновременно, открыв рты, обернулись на девочку. Она улыбалась и пинала камень носком туфли. Дарья, стряхнув с себя оцепенение, бросилась к приемной дочери и, схватив ребенка за руку, потащила в сторону дома. Возле подъезда женщина оглянулась - преследовать их никто не стал.
«Я накажу ее! Поставлю в угол и лишу сладкого!»
Дарья Николаевна закрыла входную дверь в квартиру на оба оборота. Она бы сейчас хотела оказаться в любом другом месте, только бы не здесь, не наедине с Настей. Оказавшись в квартире, девочка быстро скинула туфли и отправилась в свою комнату.
- Почему ты это сделала? – Спросила упавшим голосом Дарья ребенка в спину. Настя остановилась на пороге детской и медленно развернулась на пятках лицом к приемной матери. Глаза маленькой девочки искрились смехом, а губы сложились в кривую не по-детски злую ухмылку. Дарья неосознанно сделала шаг назад и уперлась спиной в дверь – в тот миг женщине показалось, что она заглянула в глаза самому дьяволу.
- Я просто играла. Что тут такого? – Было даже странно слышать нежный детский голосок из этих уст, Дарья Николаевна не могла отвести взгляда от глаз ребенка и не могла вспомнить, что именно хотела сказать девочке. – Ну, я пошла?
- Иди…
Обедали мать и дочь в полном безмолвии. Потом Настя снова ушла к себе. Дарья же, так и не сумев сосредоточиться на работе, бесцельно нажимала кнопки пульта. Телевизор сменял одну картинку другой, но смысл увиденного на голубом экране до сознания женщины не доходил. Звонок в дверь заставил женщину очнуться от мыслей и подняться с кресла.
На пороге ее квартиры стоял молодой мужчина, огорошенная нежданным визитом Дарья Николаевна, не сразу узнала Павла Сергеевича – того самого педагога из детского дома Насти.
- Добрый вечер! – Поздоровался мужчина. В его выражении лица легко читалась нервозность, но он старательно растянул губы в приветливой улыбке.
- Здравствуйте, чем я могу быть вам полезна? – Ответила ему Дарья, но войти не пригласила.
- Я пришел узнать, как проходит адаптация нашей бывшей воспитанницы.
- Я регулярно созваниваюсь с органами опеки и мы с Настей посещаем детского психолога. Зачем еще какие-то проверки? – Дарья Николаевна кожей ощущала, как накаляется воздух между ней и незваным гостем.
- Специального предписания у меня нет, но мне бы хотелось побеседовать с ребенком. Если вы позволите, конечно, - осторожно сказал мужчина, переминаясь с ноги на ногу. Он даже как-то вытянулся – уж очень сильно ему хотелось попасть за порог квартиры.
- Я не думаю, что это хорошая идея. Всеми силами я пытаюсь вытеснить из головы Насти все, что связано с детским домом. Вы – прямое напоминание. А нам и так нелегко! – Дарья Николаевна отрицательно покачала головой. – Спасибо за беспокойство, до свидания!
- Минуту! – Павел Сергеевич остановил закрывающуюся перед его носом дверь рукой. – Возьмите номер моего телефона. Если будет сложно, или что-то пойдет не так – звоните в любое время дня или ночи, я приеду.
Снова заперев дверь, Дарья Николаевна вернулась к телевизору. Ей было не понятно, зачем приходил этот мужчина. Там, в детском доме, он не был похож на человека, которому «не все равно».
«Наверняка соседи нажаловались, что я плохо справляюсь с Настей…»
Бумажку с номером телефона женщина бросила в прихожей на полке и остаток дня так и провела у телевизора. Настя вела себя тихо, разбирая по частям очередную куклу. Целуя приемную дочку перед сном, Дарья поймала себя на мысли, что избегает возможности встретиться с девочкой взглядом.
Ночь выдалась душной. Дарья Николаевна металась по подушке – ей снились котята с выколотыми глазами, смеющаяся Настя с вилками в обеих руках и неестественно вытянутые бледные лица перешептывающихся соседей. А потом женщина стала задыхаться, на ее лицо что-то навалилось, не позволяя кислороду проникать через нос и рот в легкие. Дарья кричала и отчаянно пыталась проснуться, а когда ей это, наконец, удалось – она уперлась руками в подушку, душившую ее. Женщина, прогнав сонное оцепенение, резко села на постели – перед ней стояла ее приемная дочь со своей подушкой в руках в красивой бело-розовой наволочке.
- Что это значит? – Спросила Дарья девочку.
- Ты так кричала во сне, что мешала мне спать! – Ответила ей Настя.
- Иди к себе, я больше не буду, - Дарья Николаевна поняла, что теряет самообладание.
«Мне это приснилось, или она душила меня подушкой?»
Утром ночные кошмары рассеялись и уже не казались такими пугающими.
«Обычное перенапряжение. Да еще этот несчастный случай с котенком… Разве он не мог, действительно, просто сам сдохнуть?!»
Настя проснулась и, приветливо улыбаясь, возникла на пороге кухни.
- Доброе утро, мамочка! – В ответ Дарья наклонилась и поцеловала девочку в лоб. В голубых глазах ребенка женщина больше не видела ничего такого, от чего можно было прийти в ужас.
- Беги зубки чистить, куколка моя! На завтрак у нас омлет и гренки.
- Здорово! – Настя унеслась в ванную вприпрыжку.
«Вполне нормальный ребенок. Все будет хорошо»
Мать и дочь позавтракали, Настя даже поиграла с Глашей, которая, как правило, старалась избегать близких контактов с девочкой, но сегодня был какой-то необычный день.
Звонок с работы Дарью Николаевну не удивил – старый шеф частенько просил совета у бывшей работницы. А сегодня он был очень взволнован, к ним в административный отдел нагрянула налоговая инспекция, а новый бухгалтер совсем растерялась. Еще совсем юная и неопытная девушка не могла найти какие-то отчеты.
- Дарья Николаевна, я вас умоляю! На часок только, нам без вас не справиться…
- Но…, - Дарья посмотрела на то, как старательно Настя выводит рисунок новыми фломастерами. – Ладно, только ненадолго. И я возьму с собой дочь.
- Ради Бога, можете хоть целый детский сад привести, только приезжайте!
Девочка, услышав от матери, что им нужно собираться и выходить, внезапно заартачилась.
- Я хочу остаться дома. Включи мне мультики!
Дарья задумалась на миг, но решила, что ничего страшного в этом нет. Настя изучила уже каждый угол квартиры и прекрасно умела пользоваться телефоном.
- Хорошо. Я возле телефона листок с номером оставил – позвонишь мне, если что-то не так будет, - сказала Дарья Николаевна, вставляя в ДВД диск с волшебными сказками Диснея.
- Ага, - кивнул ребенок, устраиваясь в кресле.
На лестничной площадке Дарья Николаевна встретила тетку Виолетту. Старушка поднималась по лестнице, прижимая одной рукой к груди коробку стирального порошка и бутылку стеклоочистителя «Лазурь», а другой держась за перила.
- Здравствуйте, тетя Виолетта! Никак генеральную уборку затеяли? – Со стороны можно было подумать, что Дарья Николаевна приветлива и на самом деле интересуется делами пожилой соседки, но на деле – изнутри она вся сжалась, ожидая колкостей и замечаний в свою сторону и в сторону Насти.
- Здравствуй, Дашенька! – Соседка поздоровалась с ней уклончиво и холодно. – Хочу окна вымыть, совсем уже света белого не видно.
Дарье стало неудобно, раньше она частенько помогала старушке по хозяйству, но теперь, когда у нее появилась Настя, совсем не до старушки стало. Общение с соседями все больше сходило на нет. Приемная дочка стала единственным объектом ее волнения, а Виолетта откровенно девочку невзлюбила.
- Я скоро вернусь… Может, вам помочь? – Предложила Дарья.
- Нет, не надо. Я уже и шторки все сняла, постирала и погладила. Стекла оконные протру и повешу тюли назад, - отказалась от помощи старушка.
На месте бывшей работы Дарья Николаевна долго не задержалась. Минут за сорок она все, что нужно было, нашла и предоставила инспекции и, поспешно раскланявшись, отправилась домой к Насте.
Во дворе Дарья машинально подняла глаза на окна своей квартиры, так, наверное, поступает каждая мать, если ей пришлось оставить свое чадо одного без присмотра. Языков пламени или признаков другого несчастья женщина не заметила. Лишь, стоя на подоконнике кухонного окна своей квартиры, протирала стекло тетка Виолетта.
«С ума старуха сошла! И как только на подоконник вскарабкалась? Стол у нее с мягким уголком слитный, двум мужчинам не сдвинуть с места, а табурет ведь и перевернуться может! Или голова закружится…»
Глаза Дарьи расширились от ужаса, ее мысли материализовались: старушка, вдруг, вскрикнула и несколько раз махнула рукам, ища несуществующую опору в воздухе – она поскользнулась на узком подоконнике. Дарья так и застыла на месте, наблюдая за коротким полетом тетки Виолетты. Хлоп! И вот ее соседка уже лежит на асфальте в нелепой позе. Подол застиранного халата бесстыдно обнажает синие от выступающих вен через бумажную старческую кожу ноги, голова неестественно вывернута в сторону, глаза широко распахнуты и смотрят на одну из клумб, из-под копны седых волос, напитывая трещины асфальта, растекается бордово красная густая жижа.
- Мертва! – Всплеснула руками одна из соседок, оказавшись возле несчастной раньше остальных зевак.
- Упала неудачно и свернула шею, - пояснил кто-то в толпе, так быстро окружившей пенсионерку, словно ее падение ждали.
Но Дарья Николаевна не подошла посмотреть на почившую соседку, ее глаза все еще были прикованы к оконному проему старушки. Ей показалось, что она видела там какое-то движение – прямо над подоконником.
Дарья Николаевна быстро поднялась по лестнице и зашла в квартиру тетки Виолетты – двери старушка давно не запирала. На кухне под окном - табурет, весь пол и подоконник залит мыльной водой, ярко-желтый тазик откатился под стол.
«Наступила случайно на край тазика и поскользнулась…»
Пол коридора был застелен светлым линолеумом, на нем Дарья увидела цепочку мокрых следов. Это были отпечатки детских ног. И они вели из квартиры на лестничную площадку. Последний, уже совсем слабый след, Дарья обнаружила на резиновом коврике под своей дверью.
Мокрые носочки Насти Дарья нашла в корзине с грязным бельем, а сама девочка с невозмутимым видом сидела в кресле, поджав ноги, и смотрела мультфильм.
- Ты куда-то выходила? – Дрожь в голосе выдавала душевную тревогу Дарьи.
- Нет, тут ждала тебя, – в глазах Насти снова появился чужой холодный блеск. – Что-то случилось?
- Почему они мокрые? – Дарья вытянула вперед руку с зажатыми в ней детскими носками.
- Прости, мама, я умывалась и пролила воду в ванной на полу, - даже не моргнув, ответила девочка. – Я все подтерла за собой. Есть хочу!
- Да, конечно, я сейчас что-нибудь приготовлю, - Дарья Николаевна и рада была уйти от этих глаз куда-нибудь.
В открытую форточку кухонного окна доносились звуки улицы – гомон толпы собравшейся возле трупа и шум подъезжающих машин скорой помощи и милиции. Настины носки Дарья выбросила в мусорное ведро. Затем она долго мыла руки. Беспокойным роем в голове гудели мысли, осознание реальности происходящего давило на ушные перепонки, а в руках никак не унималась дрожь – страх напитал женщину с головы до ног.
«И что теперь? Попросить психолога помочь объяснить Насте, что убивать – это плохо?»
Дарье до смерти захотелось распахнуть оконную раму и позвать на помощь. Словно услышав мысли приемной матери, Настя тут же появилась на пороге кухни с альбомным листком в руках. Девочка, как ни в чем не бывало, придвинула табурет к столу и, забравшись на него с ногами, сосредоточилась на своем рисунке. На мать она даже не взглянула, но от одного присутствия ребенка у Дарьи стало сводить скулы.
Дарья Николаевна оглянулась через плечо и чуть не вскрикнула – ребенок нарисовал улыбающееся солнышко в углу, зеленую травку и холмик с крестом посредине. «ВИАЛЕТА» - была выведена надпись крупными буквами корявым почерком через весь рисунок.
Позже Настя с аппетитом уплетала котлету с картофельным пюре, а Дарья, улучив минуту, обшаривала полки в прихожей.
«Он должен быть где-то здесь!»
Шептала она одними губами и без конца перекладывала с места на место ключи, рекламные буклеты, всякие женские мелочи – листка с номером телефона Павла Сергеевича нигде не было. Дарья проверяла уже карманы курток и ветровок на всякий случай, когда к ней со спины тихо подошла Настя:
- Ты что-то потеряла?
- Нет! – Слишком быстро ответила Дарья.
- Точно? Я могу помочь поискать…, - Дарья Николаевна заметила клок белой бумажки под обувной полкой в углу.
«Это должно быть он!»
- Ищу ключи от дома, хотела предложить тебе прогуляться в парк. Там открылись новые аттракционы, и какие-то шатры с артистами проездом остановились.
- Здорово! Я видела объявление на двери подъезда. Так вон же они! – Настя ткнула пальцем в связку ключей, которые, впрочем, никуда и не терялись.
- Ох, и точно! Ты беги, выбирай самое красивое платье, - виновато улыбаясь, сказала Дарья Николаевна дочери, а как только та исчезла в недрах детской комнаты, женщина подняла заветную бумажку и спрятала в задний карман джинсовых брюк.
Детей во дворе дома не было, а возле подъездной лавки собрались взрослые, обсуждающие предстоящие похороны Виолетты. Тело старушки увезли, лужу крови присыпали песком. Стараясь не смотреть в сторону опалубки дома, где недавно остывал труп тетки Виолетты, Дарья спешила покинуть двор. Ей были неприятны колкие косые взгляды соседей, а разговор заводить с кем-то из них – вообще, ни дай Бог.
Настя, обернувшись через плечо, высунула язык и скорчила рожу – по кучке жильцов прошел неодобрительный ропот. В ответ ребенок рассмеялся – недобрым, не хорошим смехом. Дарья лишь прибавила шагу, не сделав невоспитанному поступку дочери ни малейшего замечания, и девочке пришлось поднажать, чтобы успеть за матерью.
«Она как будто наслаждается тем, что ее ненавидят все вокруг! Что же я упустила?»
Городской парк отдыха и развлечений бурлил через край беззаботным весельем. Дети и взрослые поглощали в неимоверных количествах сладкую вату и вафельные стаканчики с мягким мороженным, всюду слышался радостный смех, и гремела разномастная музыка, музыкальный фонтан, искрясь новой подсветкой, вызывал восторженный визг у самых маленьких – весь этот гомон сливался в сплошной гул позитива.
- Хочешь пойти на батут? – с надеждой спросила Дарья Николаевна дочь, от общего веселья у женщины разыгрался приступ мигрени.
- Да! – Настя вприпрыжку побежала к уродливой конструкции - безвкусно яркой, пахнущей паленой резиной, дрыгающейся, словно качественно, сделанное желе, шипящей гоняемым туда-сюда воздухом.
Дарья отстегнула прыщавому подростку в напоясной сумке для денег и фирменной бейсболке полтинник, и Настя исчезла в толпе смеющихся детей. Дарья, немного отступив в тень, присела на лавочку и набрала номер Павла Сергеевича.
- Алло! – Ответил ей после третьего гудка мужской голос.
- Здравствуйте, вы сказали, что я могу позвонить…
- Дарья Николаевна! Рад вас слышать. Как ваши дела? – Узнал женщину Павел Сергеевич.
- Мы можем встретиться? – Затаив дыхание, спросила Дарья Николаевна.
- Да, конечно, когда вам удобно?
- Прямо сейчас, - Дарья шумно выдохнула. - Мы в парке.
- Я живу неподалеку, доберусь до вас минут за десять.
- Хорошо! Я буду у киоска с мороженным. До встречи! – Дарья сбросила разговор.
Павел быстро собрался, прихватил из ящика стола папку с газетными вырезками и вышел из дому. Информацию о семье, из которой забрали Настю, молодой преподаватель собирал сам, и копать он начал уже через неделю, после прибытия девочки в детдом. Странным было все – ребенка определили за много километров от места, где он был прописан и проживал с родителями, копию уголовного дела не прислали – мол, расследование было не закончено. По родителям, лишенным прав в отношении своей несовершеннолетней дочери, Настя не скучала, ну, по крайней мере, виду не показывала.
Павел раскусил этого ребенка с первого взгляда – достойный отпрыск своих родителей. Чета Васечковых на глазах собственной дочери замучила до смерти ни одно животное и, в конце концов, была поймана после похищения и убийства с особой жестокостью двоих детей. По одной из версий следствия, ребятишек – пятилетнюю девочку и ее семилетнего брата в квартиру заманила именно Настя. Участвовал ли ребенок в издевательствах – было неизвестно. Но что-то Павлу подсказывало, что да. И это «да» покоя педагогу не давало.
Девочка не была напугана расставанием с родителями, она ни слезинки не проронила по этому поводу. Замкнутая и молчаливая первое время Настя не доставляла особых хлопот. Но прошло три-четыре дня, ребенок адаптировался, и понеслось – сначала рисунки, от которых учителя впадали в шоковое состояние, потом растерзанные игрушки. Друзей ребенок не заводил – да и как? То игрушку сломает, то подножку поставит. Дети либо избегали встреч с Настей, либо дразнили ее, и то втихаря, опасаясь ответа.
Спустя месяц пребывания Насти в детдоме погибли рыбки в живом уголке. Кто-то спустил в аквариум кипятильник, которым подогревал воду сторож. Павел Сергеевич сразу понял, кто виноват – пока остальные дети сокрушались по поводу умерших любимцев, Настя стояла в сторонке, подперев стену плечом, и умиротворенно улыбалась. Ее глаза излучали неприятный холодный блеск.
Виновного не нашли, к предположению Павла, директор отнесся без должной серьезности. Молодой учитель взял Настю под свой особый контроль и старался не спускать с ребенка глаз. А потом произошло нечто, заставившее всех взрослых и детей содрогнуться изнутри.
Этой же весной к детдому приблудится пес – его прикормили и оставили жить во дворе у сторожки ночного охранника. Дети нарекли собаку Греем. Недельки, правда, через три, изрядно округлившиеся бока добродушного животного, дали всем понять, что Грей на самом деле - Грета. Дети были несказанно счастливы, когда из коробки, установленной для собаки, стал доноситься щенячий писк, а воспитатели лишь удрученно разводили руками – пятерых щенков ведь куда-то еще девать надо. Павел тогда отговорил коллег топить щенков, предложив, как подрастут, относить их вместе с воспитанниками каждое воскресенье на птичий рынок.
Грета, полностью доверяла щенков воспитанникам детского дома – дети таскали их весь день напролет, кормили и учили лаять. На одной из прогулок, Грета выбралась к детям во двор, оставив щенков спать в коробке одних. Собака, задрав хвост, носилась за мячиком, ее лапы забавно разъезжались в грязи – вызывая всплески смеха и у детей и у взрослых.
Павел Сергеевич, заметив отсутствие Насти в общей толпе, отправился на ее поиски. Девочку, сидящую на корточках возле коробки за сторожкой, он увидел еще издалека.
«Что она делает?»
Павел ощутил настоящий прилив праведного гнева, когда увидел, что левой рукой Настя прижимала тельце беспомощного щенка к асфальту, а правую занесла над его головой, сжимая пальцами внушительного размера камень. Жалобный щенячий визг прервал игры детей, Грета со всех лап бросилась к своему гнезду. Павел Александрович оттащил Настю от коробки.
Два щенка лежали неподвижно на бетоне с проломленными головами – они и пискнуть не успели, Настя убила их с первого же удара. Третий, тот самый, чей крик всех переполошил, полз бесцельно, обижено скуля, оставляя кровавый след за собой. Грета схватила кроху и утащила в коробку вылизывать. Дети подняли рев. А Настя все еще сжимала окровавленный камень в руках.
После этого инцидента Настя прошла месячный курс усиленной терапии – ее кололи серьезными препаратами, с ней проводили бесконечные беседы. Из изолятора ребенок вернулся тихим. Дети щенков Насте не забыли и регулярные тычки, издевательства и гонения в ее сторону стали почти нормальным явлением. И вот, спустя пару недель объявилась Дарья Николаевна и возжелала девочку забрать. Для Павла стало полной неожиданностью то, что комиссия так легко отдала проблемного ребенка на усыновление. Чтобы там не говорили психологи и медики, он не верил, что Настя Васечкова, переехав жить к приемной матери, исправится.
Насте быстро наскучил батут. С его вершины девочка заметила любопытный аттракцион, огороженный в целях безопасности металлической сеткой. Метатель ножей дарил собравшейся вокруг него толпе ослепительные улыбки и виртуозно поражал цели. Дети аплодировали и смеялись, взрослые восторженно ахали. Настя слезла с батута и смешалась с толпой зрителей. Ее манили острые играющие на солнце клинки, а ловкач, легко попадающий в яблочко даже с завязанными глазами, вызывал приступы зависти и восторга.
Клоун с зелеными паклями вместо волос в до нелепости ярком костюме жестом подозвал метателя к себе. Он что-то прошептал коллеге на ухо и тот, отвесив поклон собравшимся зрителям, сообщил, что удаляется на перерыв. Все, кроме Насти, растеклись в разные стороны в поисках других развлечений.
Девочка не могла оторвать глаз от кованого сундука, в который, уходя, бросил напоясную сумку с ножами метатель. В шуме и суматохе общего веселья никто не заметил ребенка, проскользнувшего в узкую щель между шатром и изгородью. Настя стащила пояс, огляделась – ее приемная мать все еще торчала возле батута у киоска с мороженым, нервно поглядывая на часы. Дарья Николаевна не заметила исчезновения дочери и Настю это вполне устраивало.
Метрах в пятидесяти Настя заметила «Шатер ужаса». На черном кресле-троне с подлокотниками в виде костей человека восседал скучающий билетер в костюме Фредди Крюгера. Вот только посетители в дневное время его аттракцион не жаловали, и бедняга зря парил кожу под искусно наложенным гримом.
- Стоп, девочка! Ты еще не доросла до такого развлечения! – Наигранно строго заявил Насте «Фредди».
Настя показала фальшивому Крюгеру язык и, прошмыгнув под красным канатом, и скрылась в темноте шатра.
- Сама выскочишь, как только бабайку встретишь! – Рассмеялся ей в след «Фредди», отрывать задницу от удобного кресла и гоняться за ребенком ему стало лень.
Павел сразу заметил Дарью Николаевну. Женщина, как и обещала, стояла в тени киоска. Он не мог не заметить, что приего появлении некрасивое лицо женщины просветлело.
- Здравствуйте, спасибо, что откликнулись!
- Добрый день, всегда рад помочь, - Павел Сергеевич взял Дарью под руку и проводил ее к пустующей лавочке. – У вас что-то случилось.
Это не было вопросом. Дарья Николаевна набрала воздуха в легкие, но что сказать не нашлась.
- Послушайте, я понимаю, что вам сейчас нелегко, - педагог протянул Дарье папку. – Возьмите – здесь некоторая информация, которой с вами «забыли» поделиться, при передаче Насти под опеку.
Дарья взяла папку, она словно обожгла ей руки.
- Так не хорошо… Я совсем забыла про Настю, пока вас ждала. Не вижу ее среди остальных детей!
- Поищем вместе, носится где-нибудь, - постарался успокоить женщину Павел. Он поднялся с лавки – Насти действительно не было видно.
- Может лучше разделиться? Она в розовом платье, на голове две косички с белыми лентами, - предложила Дарья. Чувство беспокойства нарастало в ее груди с каждой новой секундой.
- Пожалуй, так будет быстрее, - согласился Павел.
Павел опросил пару встречных ребятишек, но никто из них Насти не помнил – и удивляться нечему, очень много девочек в розовых платьях гуляло сегодня по парку. Возле «Шатра ужасов» скучал ряженый билетер – его аттракцион оживал посетителями ближе к вечеру, а сейчас ребятня предпочитала горки и колесо обозрения.
- День добрый, мистер «Фредди»! Вы случайно маленькую девочку не увели в свой уголок?
- Ребенка потеряли? У меня тут одна нырнула в шатер, я не успел поймать, жду теперь, когда выберется сама. Там темно совсем, я спецэффекты не включал.
- Она была в розовом платье?
- Да, вроде.
- Позвольте, посмотрю, похоже, это моя.
- Пожалуйста! Двести рублей за билет и в добрый путь!
- Я ведь только посмотрю, сам аттракцион меня не интересует, справедливо возмутился Павел, но хитрый «Фредди» оказался непреклонен, и учителю пришлось заплатить две сотни, чтобы попасть внутрь шатра.
Фальшивый Крюгер протянул Павлу глянцевую бумажку. Молодой преподаватель механически взглянул на билет – с него ему хищно улыбнулась хоккейная маска с окровавленными дырами вместо глаз.
- Очень мило, - пробормотал себе под нос Павел Сергеевич и исчез в недрах аттракциона.
Внутри шатра горел тусклый свет, тьма съедала стены и границы, даря ощущение необъятности пространства, по полу клубился болотного цвета искусственный туман. Над головой с шипением пронеслась тень, и в ту же секунду где-то впереди завизжал женский голос. Павел напрягал зрение, но, кроме черепов и подвешенных к потолку приведений, пока ему ничего не удавалось увидеть. Потянуло холодом, перед носом молодого мужчины выскочил манекен старухи со сморщенным лицом – от запаха дешевого клея и китайской пластмассы защекотало в носу.
«Да, этим разве что детей совсем напугаешь».
И все же Павел вздрогнул от неожиданности, когда что-то коснулось его ноги сзади. Оглянулся – ничего не увидел, но краем уха вроде уловил убегающий в темноту топоток. Мужчина пожал плечами и презрительно фыркнул:
- Настя, если ты тут – выходи! Мама тебя ищет и очень волнуется. Это Павел Алексеевич, помнишь меня?
В ответ где-то в мнимом пространстве раздался детский смех и тут же бутафорный скрип, словно где-то открыли заросшую ржавчиной столетнюю дверь.
- Настя, я сейчас серьезен, как никогда! Выходи, нужно рассказать маме, что ты в порядке.
Икру левой ноги словно чем-то обожгло, Павел резко оглянулся – снова детский смех в клубах фальшивого дыма. Сморщившись от боли, учитель наклонился и придавил больное место рукой, между пальцами просочилась кровь.
«Что за черт?!»
Сзади вновь раздался топоток и прежде, чем ошарашенный мужчина успел развернуться к источниук звука, что-то резануло кожу щеки. Павел успел ухватиться за край одежды неуловимого в темноте нападавшего, но в его пальцах остался лишь цветок из розовой органзы - такими обычно обшивают нарядные девчоночьи платья.
- А! – Вскрикнул, не столько от боли сколько от увиденного: за одной из бутафорских кукол – мумией с красными лампочками в глазницах - мелькнул край розового платья.
«Вот мерзавка!»
Павел поднялся и, припадая на порезанную ногу, подошел впритык к мумии. Уродливая кукла в человеческий рост, угрожающе накренилась в его сторону. Имитация дряхлых бинтов задела кожу лица Павла Сергеевича, и он сморщился от отвращения. Хохот и чьи-то крики, записанные на невидимую глазу пластинку, никак не прекращались, ужасно раздражая слух.
- Настя…, «выходи!» - не успел договорить мужчина и увидел ее – маленькую девочку в розовом платье. Настя улыбалась, но от этой улыбки у Павла мурашки бежали по телу. В глазах ребенка отражался красным фонарь-подсветка, висевший где-то за его спиной.
«Дьявол, а не ребенок!»
Павел Сергеевич, усилием воли подавив в себе неприязнь, улыбнулся и сделал шаг навстречу Насте. Девочка вытащила из кожаной сумки-пояса, ручку которой сжимала в левой руке, внушительного размера клинок. Его лезвие предупреждающе блеснуло в воздухе. Настя занесла нож над головой и метнула его в бывшего учителя.
Нож не поразил цель - ударился о носок ботинка Павла и беспомощно упал на земляной пол.
- Это не так просто оказалось, да? – Усмехнулся мужчина, с вызовом глядя на разочарованную неудачей Настю. Но девочка не собиралась сдаваться, она вытянула из сумки еще одно лезвие. На этот раз нож ударил Павла в плечо - не воткнулся, не порезал, лишь упал к ногам и обиженно брякнул, задев первый клинок.
Павел захохотал, его смех не был весел, но остановиться он не мог.
- Давай прекратим этот фарс! Нам еще работать вместе! Ты же понимаешь, что о том, чтобы оставить тебя у приемной матери теперь и речи быть не может? – Он наклонился, подбирая ножи, но распрямиться уже не смог. Настя на долю секунды пропала из поля зрения Павла Сергеевича, и этого девочке хватило, чтобы оказаться рядом. Издав что-то вроде сдавленного смешка, девочка загнала Павлу клинок в шею по самую рукоять.
Учитель упал на четвереньки. Настя медленно отступила назад, восторженно наблюдая, как беспомощно хрипит и плюется кровью смертельно раненный ею взрослый мужчина. Он забавно закатил глаза и тянул зачем-то в ее сторону руку, затем выбился из сил и повалился на бок, словно мешок с картошкой.
Затих Павел Сергеевич минут через десять, Настя собрала ножи, вынула и тот, что торчал из шей убитого. Тщательно обтерла лезвие о ткань рубашки мертвого учителя. Ножи девочка аккуратно сложила на свои места в сумку.
Выходя из шатра, Настя улыбалась.
- А где твой папа, девочка? Хочу узнать понравился ли ему мой аттракцион, - спросил ее фальшивый Фредди.
- Мой папа в тюрьме! – Настя рассмеялась и, показав билетеру язык, убежала настолько быстро, насколько ей позволяла сумка-пояс с ножами метателя.
- Где я видел эту сумку? – Пробормотал себе под нос, глядя в след убегающей девочке, «Крюгер». Ряженый билетер слегка наклонился и достал из-под кресла свою заначку – запотевшую бутылку пива – потянул за алюминиевое колечко и, воровато оглядевшись по сторонам, сделал вожделенный глоток прохладного напитка.
Метатель ножей, довольно потирая между указательным и большим пальцами кончик приклеенного тонкого уса, вышел из небольшого шатра, небольшого по размеру и не такого яркого, как те, что были выделены под аттракционы. Вслед ему выглянул клоун – атласная шапка на артисте отсутствовала и на зеркале лысины, выглядывающей из кольца потрепанного временем и небрежным отношением зеленого парика, отражался луч солнца:
- Пока, брат! Вечером бутыль - с тебя.
- Хорошо, иди уже. А то на ногах еле стоишь, - усмехнулся метатель в ответ приятелю. Зеленовласый «брат» икнул и скрылся с той стороны двери. Метатель хрустнул суставами на пальцах, покрутил головой, разминая шею – запаха зрителям не почувствовать, он ведь выступает, соблюдая дистанцию, а на ногах артист стоял вполне уверено. Пора вернуться к работе, пока его отсутствие не заметила административная часть труппы.
За металлическим ограждением в мелкую сетку у раскрытого настежь ящика, имитировавшего кованый сундук, стояла маленькая девочка с двумя косичками на голове.
- Эй! Ты как сюда пробралась?! – Метатель огляделся по сторонам, словно опасаясь, что из всех щелей его аттракциона сейчас посыплют дети – слюнявые, вездесущие, разрушающие все к чему прикасаются. Но кроме девочки, не сводившей с него сияющих любопытством глаз, он никого не увидел. – Где твои родители?
- Научите меня попадать в цель, - заговорила девочка.
- Ты не трогала мои ножи? – Метатель заглянул ребенку в глаза и потерял на минуту дар речи – она словно прожигала его своим взглядом насквозь.
«Пора прекратить принятие алкоголя на работе».
Кожаный пояс-сумка лежал среди прочего рабочего инвентаря в сундуке, метатель вытащил и развернул его – ножи, все до одного, тоже оказались на своих местах.
- Ты иди, малышка, маму поищи. Она, наверное, с ума сходит от волнения. Чтобы попасть в цель, нужно сначала до нее дорасти.
- Если только цель не пригнется, – девочка улыбнулась и, повернувшись к оторопевшему артисту спиной, ушла прочь.
Метатель ножей некоторое время смотрел девочке вслед, а когда она скрылась в цветастой толпе, стал доставать по одному свои клинки и натирать их до блеска фланелевой тряпкой. Слова ребенка еще долго звучали в его голове.
Дарья Николаевна, спустя тридцать минут активного поиска и опросов, не давших никаких результатов, остановилась возле киоска с прохладительными напитками. Павел Сергеевич не звонил, значит, и он не смог найти Настю. Народ в парке без конца прибывал – артисты, выступающие проездом, уже завтра заканчивали свои представления, и горожане спешили успеть посетить аттракционы.
- Мама! – Голос Насти заставил женщину вздрогнуть. – Где ты была? Я так испугалась, оставшись одна.
- Что? Да я с ног сбилась, пытаясь тебя найти! – Радость от осознания, что ребенок жив и здоров, тут же сменилась приливом гнева. - Зачем ты ушла с батута?
- Там было скучно. Я ходила в туалет – вон в конце парка синие кабинки стоят, - Настя махнула рукой в сторону.
- Все равно надо было мне сказать…
-Хочу домой, - заявила Настя, даже не дослушала претензий приемной матери.
Дарья в ответ кивнула. Невозмутимое спокойствие Насти, до тошноты фальшивая улыбка на детском лице и зло смеющиеся глаза обезоруживали и сбивали ее с толку. Среди толпы отдыхающих, в глубине парка раздался женский крик. К одному из шатров стали стекаться люди. Дарья Николаевна набрала номер Павла Сергеевича.
- Алло! Алло! Кто это? – Ответил ей взволнованный женский голос.
- Простите, я могу услышать Павла Сергеевича? – Растерянным голосом спросила Дарья Николаевна.
- Боюсь, тот, кому вы звоните, был только что убит, - в трубке была слышна чья-то взволнованная речь на заднем плане. Дарья пристальнее посмотрела в сторону шатра, где концентрировалась толпа. Среди любопытных замелькали люди в форме. В руку Дарьи Николаевны легла маленькая ладонь.
- Пойдем, мам, нам пора.
- Да, - механически согласилась Дарья и отключила сотовый.
Диктор местных новостей уже в вечернем выпуске поведал о чрезвычайном происшествии в городском парке развлечений. Личность Павла Сергеевича установили без особого труда – в кармане трупа оказался паспорт. Единственным ценным свидетелем считался билетер, имя которого в интересах следствия не разглашалось. Впрочем, как утверждал ведущий, артист не смог вспомнить, что бы кто-то кроме Павла и еще маленькой девочки посещал его шатер в этот злосчастный день.
- Девочку свидетель запомнил плохо. Уверен он только в том, что на ребенке было розовое платье. Местные органы правопорядка убедительно просят позвонить родителей девочки – ребенок мог что-то видеть. Это может ускорить поимку опасного преступника…
Дарья отключила звук телевизора и просто смотрела на меняющиеся картинки. Ее пугало собственное настроение – спокойствие и внутреннее равновесие овладели ею, как только они с Настей переступили порог дома. Словно покачиваясь на теплых волнах, женщина на автопилоте приготовила ужин, помогла приемной дочке раздеться и помыться пред сном. Даже когда Настя повесила над своим столом новый рисунок, изображающий человека, стоящего в красной луже, с круглой, как для игры в дартс, мишенью вместо головы, на лице Дарьи Николаевны не дрогнул ни один мускул.
Из приоткрытой двери в детскую комнату доносилось ровное дыхание Насти. Дарья крадучись, словно воровка в стенах чужого дома, пробралась в коридор. Возле входа в детскую она на миг застыла, выравнивая учащающееся сердцебиение. Затем сняла с верхней полки для зимних шапок папку, которую вручил ей Павел Сергеевич в парке.
Содержимое полученного пакета, словно кислотой жгло руки Дарьи Николаевны, уродливые шрамы проявлялись на замирающем от ужаса и боли сердце женщины, с каждой новой изученной ею заметкой, вырезкой из газеты, фотографией. Были здесь и простые в клетку листы, исписанные торопливым почерком – что-то вроде интервью с людьми, имена которых Дарье ни о чем не говорили. Все это открыло женщине глаза на мир, в котором вырос ребенок, спящий сейчас в ее квартире.
В каком городе нет таких мест? Битый асфальт, местами и полное отсутствие последнего, грязные пивнушки в подвалах домов, посетители которых мочатся и блюют за углом, не дождавшись очереди в туалет, пустыри заросшие сухостоем и брошенные стройки, ржавые металлические коробки гаражей, часть из которых превратилась в места сходки наркоманов, затасканных проституток и прочей пропащей молодежи. Семья Васечковых проживала именно в таком районе. Дети здесь через одного не посещали школу, большинство, не успев достичь совершеннолетия, спивались или оказывались на панели. Более или менее приличные семьи бежали из этого района, куда глаза глядят, а вот Настины родители, напротив, переехали сюда жить перед самым рождением ребенка.
Чета Васечковых не заводила знакомств и не пускала в свою личную жизнь соседей. Из квартиры выходили они редко, даже после появления на свет Насти, во дворе или в ближайшем сквере молодую семью видно не было не часто.
Дарья Николаевна взяла в руки одно из «интервью»:
«Нина Павловна, соседка по площадке, 63 года.
- Расскажите, пожалуйста, о ваших соседях?
- Полиция меня слушала мало, но ведь я им звонила и регулярно жаловалась на этих извергов! Взялись бродячих животных подбирать - лечили, кормили, а потом живность исчезала куда-то…
- Может, они пристраивали их в добрые руки?
- Знаете, я ведь раз ночью у двери проходила по нужде и видела, как сосед вытаскивал мешок мусорный. Ночью! Когда люди спят нормальные… Он спустился по лестнице, а я двери открыла и увидела капли крови на лестничной площадке…»
Дарья Николаевна не стала дочитывать и взяла в руки первую попавшуюся газетную вырезку: «В обычной городской квартире полиция обнаружила комнату пыток!»
Между лопатками Дарьи пробежал холодок:
«Семейная пара организовала в своем жилище настоящую комнату пыток. За стенами, обитыми звукоизоляционным материалом, садисты безнаказанно замучили до смерти не одно животное. Маньяков арестовали по подозрению в зверском убийстве двух несовершеннолетних детей из их района».
Дальше Дарья перебирала газетные статьи, читая лишь громкие заголовки: «Чудовищные убийства семьи Васечковых!», «Изверги мучили и убивали детей на глазах у собственной дочери!», «Маньяки арестованы, город гудит праведным гневом!»
Раскрытая папка соскользнула с коленей Дарьи Николаевны и все вырезки, листы и фотографии разлетелись по ковровому покрытию. Одна фотокарточка приземлилась прямо на тапочек – женщина подняла ее. Со снимка на нее смотрела маленькая Настя. Из глубины груди к самому горлу женщины поднялась волна отвращения и ненависти, лишив ее на несколько секунд возможности дышать, и она, не помня себя, разорвала фото на десятки крохотных кусочков, а после принялась истязать и все остальное. Спустя десять минут весь пол в комнате усеяли обрывки бумаги.
Утром Настя нашла свою приемную мать на кухне. Дарья пекла блинчики.
- Привет, мам!
- Доброе утро, куколка моя! – Дарья наклонилась к девочке и поцеловала ее в лоб. – Как спалось?
- Очень хорошо, - Настя уселась за стол и без приглашения набросилась на свежевыпеченные блинчики.
- Приятного аппетита! – Сказала ей Дарья и выключила плиту. Звонок в дверь вывел Дарью Николаевну из равновесия, которое она только-только обрела.
«Это полиция».
Женщина медлила возле дверей. Она обдумывала, что ей сказать на то, что ее сотовый до сих пор выключен. Ведь наверняка ее вычислили по номеру. Как объяснить цель встречи с покойным Павлом Сергеевичем в парке.
«Может, так и сказать – подозреваю свою приемную дочь в совершении убийства. Двух убийств?!»
Почти не дыша, Дарья Николаевна щелкнула-таки дверным замком - на резиновом коврике стояла незнакомая женщина.
- Здравствуйте. Вы – Даша? – Спросила она.
- Да, - выдохнула Дарья. Колени ее подкашивались, и она ухватилась за дверной проем, чтобы не упасть.
- Меня зовут Инга, я дочь Виолетты. А это ее внучка – Лада, - из-за спины Инги выглянула темноглазая девчушка, лет пяти-шести на вид и подарила Дарье очаровательную улыбку. - Мама мне много о вас рассказывала. Спасибо, что проведывали мою старушку.
- Не за что. Мои соболезнования, - Дарья начала вспоминать, что она уже видела Ингу раньше, только очень давно.
- Я пришла попросить о помощи, - перешла к делу дочь Виолетты. – Понимаете, тело мамы увезли в морг, мне нужно туда съездить, но я не хотела бы брать с собой ребенка… Вы не могли бы присмотреть за моей дочерью?
Дарья Николаевна слушала, но не совсем понимала, что ей говорит Инга.
- Пожалуйста, вы меня очень выручите! – Чуть ли не взмолилась женщина.
- Хорошо, - согласилась Дарья, ей больше всего на свете сейчас хотелось закрыться в квартире. Инга, празднуя победу, подтолкнула к ней свою дочь.
Лада оказалась очень общительным ребенком. Она с восторгом отреагировала на то, что в квартире, кроме Дарьи, есть еще и Настя. Живая и разговорчивая девчушка заполнила светом и теплом стены дома, где напряжение за последние два месяца пропитало каждый квадратный сантиметр.
Дарья занялась приготовлением обеда. Обе девочки сидели рядом за кухонным столом и рисовали что-то в Настином альбоме. Обнаружив бутылку подсолнечного масла пустой, Дарья Николаевна тяжело вздохнула.
- Девчонки, мне в магазин надо. Пойдете со мной?
- Тетя Даша, а можно мы во дворе побудем? Я хочу показать насте. Как строю замки из песка, - сказала Лада.
Дарья решила, что так будет лучше. Дома девочек одних оставлять опасно, а на улице им будет чем заняться. Да и в магазин сходить дело двадцати минут.
Стоила приемной матери скрыться за поворотом, Настя коснулась плеча новой подружки и предложила:
- Пойдем, покажу тебе заброшенную стройку. Там можно набрать битого стекла для витражей в замке. Здесь во дворе убираются постоянно – ни одного стекляшка не найдем.
- А мама твоя не заругает?
- Да ну, мы только туда и обратно.
Лада взяла Настю под руку и девчонки отправились к гаражам, в трехстах метрах от которых кирпичная пятиэтажка, брошенная на первом этаже строительства, зарастала полынью и крапивой.
- Фу… Что-то мне тут не очень нравится! Давай вернемся на детскую площадку, - сказала Лада, кивнув подбородком на кучку дерьма в углу под кустом сухостоя, прикрытую смятой газеткой.
- Только стекол надо собрать, во дворе их не найдешь, - ответила ей Настя, пнув помятую пластиковую бутылку.
Лада присела на корточки и стала собирать осколки разбитой банки в детское ведерко. Настя некоторое время смотрела на затылок новой знакомой – ровный пробор русых жиденьких волос, заканчивался с двух сторон тонкими косичками. В шаге от себя девочка увидела кусок тонкой трубы, длиной в пол метра. Она подняла местами проржавевшую железку, попробовала ее на вес и, широко расставив ноги, занесла ее над головой Лады. Удар пришелся ребенку по плечу. Лада закричала – испуганно и жалобно, развернулась к Насте лицом и повалилась спиной на остатки битого стекла. Девочка выставила руки впереди, словно пытаясь защититься от удара, и зажмурила глаза.
- Не надо! Мамочка…, - второй удар пробил ребенку череп и испуганный крик оборвался.
Дарья не обнаружила девочек на площадке. Женщина заметалась по двору, ощущая кожей, как липкий страх дурного предчувствия забирается к ней под одежду.
«Что я наделала?!»
У последнего подъезда на лавочке сидела одинокая старушка. Она отсутствующим взглядом смотрела впереди себя и лузгала семечки вставными зубами.
- Простите, вы не видели, куда пошли две девочки? Они играли вон там в песочнице, - набросилась на пенсионерку с расспросами Дарья.
- Туда пошли, за гаражи, - охотно поделилась информацией бабулька.
- Спасибо! – Крикнула Дарья уже набегу. Ноги налились свинцовой тяжестью, пот заливал глаза и щипал подмышки – зачем девочки отправились в сторону брошенной стройки?!
Крик Лады тупой иглой пронзил барабанные перепонки запыхавшейся от бега и страха женщины. Вокруг не было не души, рабочий день в самом разгаре. Настю с длинной палкой в руке Дарья Николаевна увидела сразу – девочка, стоя к ней спиной, смотрела в одну точку – в траву под ногами.
- Настя?
Ребенок оглянулся, и в эту же минуту Дарья разглядела в траве вторую девочку – она лежала совершенно неподвижно. Несколько следующих шагов дались Дарье Николаевне с огромным трудом – краска схлынула с ее лица, к горлу подкатила тошнота и поддавшись минутной ярости, она выхватила обрезок трубы из рук Насти.
- Что ты наделала? – Срывая голос, захлебываясь слезами, закричала Дарья. - Что я наделала?!
Ни один мускул на лице Насти не дрогнул, она стояла прямо, словно у нее вместо позвоночника был столб, и с вызовом смотрела приемной матери в глаза. Дарья занесла над головой девочки ржавую трубу со следами крови убитой только что Лады.
- Что же ты такое?!
- Ты что вытворяешь! Джема – взять! – Голос взявшегося из ниоткуда собачника, одного из тех, кто любит появиться на месте преступления, отрезвил Дарью. Она уже опустила железку, когда лоснившаяся здоровьем и грацией овчарка ударила ее в бок передними лапами.
Пожилой мужчина в дачной панамке посмотрел на лежащую среди травы и мусора Дарью сверху и вытащил сотовый телефон из кармана.
- Полиция? Я задержал сумасшедшую! Тут девочка без сознания, возможно - убита и еще одна очень напугана…
Он сообщал их место нахождения, а Джема прижимала своим весом Дарью к земле. Но женщина и сама бы не подумала подняться - ее просто напросто покинули все силы. Дарья смотрела на Настю, которая за все время потасовки так и не сдвинулась с места. Девочка улыбалась и ковыряла носком туфли землю.
«Какая дурацкая привычка!»
Со стройки Дарью Николаевну доставили прямо в камеру. И, прежде чем ее вызвали на первый допрос, женщина пару часов просидела в одиночке. За толстыми каменными стенами она расслабилась и успокоилась.
«По крайней мере, все это закончилось».
За два месяца жизни в роли матери Насти, она истратила всю свою внутреннюю энергию. Со стороны можно было сказать, что Дарья здорово смахивает на умалишенную – на губах женщины застыла умиротворенная улыбка, глаза смотрели в стену, на один из кирпичей, и были спокойны, как два озерца в тихую, безветренную погоду.
«Приемная мать чуть не убила свою дочь и лишила жизни ее подругу, маленькую девочку. Несчастный ребенок, которому уже дважды не повезло с родителями, отправлен в детский санаторий для реабилитации. Жители города с нетерпением ждут суда» - сообщали новости местных газет и телевидения уже через пару дней.