Все произошло настолько стремительно, что никто ничего не успел сообразить. Николаев хорошо знал дело, поэтому по десятку бойцов бросил на Яири и Джонса. Джонса тут же скрутили, хоть он и пытался оказать сопротивление, Яири хотел выхватить лучевик с пояса, но и его оглушили и обезоружили. Остальные растерялись от неожиданности. Даже Веики не успела пустить в ход свои умения. Связанные пленники были брошены в палатку. Дав напоследок пару пинков штурману и майору, грубо ругаясь, боевики удалились. Стало тихо. В палатке было черно как в подполе. Сверху застучал мелкий дождик.
– Майор... А защитное поле в вашей машине не предусмотрено?
В темноте послышалось сопение:
– Предусмотрено... но я не успел его включить... был уверен, что тут ничего случиться не может.
– Ихье бэсэдер, мы уже выучили...
Веики непривычно сердитым голосом оборвала штурмана:
– Джонс, хватит издеваться, надо думать как отсюда выбраться.
– Выбраться? Боюсь, нам вряд ли что-то поможет. Разве что чудо... Но откуда здесь чудеса?
Снаружи послышались голоса, яркий луч фонаря осветил вход в палатку, появилось несколько темных фигур. Один направил сноп света прямо в глаза Джонса. Тот зажмурился.
Николаев захохотал:
– Я же обещал! Дружище Мухаммед, Салим Николаев слов на ветер не бросает! Так, поставьте фонарь в центр, и стул сюда же. Можете идти.
Он уселся на стул и молча разглядывал пленников, плотно скрученных эластичными клейкими лентами.
– Хорошо сработано… Неплохой, неплохой улов! Сионистский офицер собственной персоной, новейший корабль... таких у нас еще не было...
– Что вы собираетесь с ним делать? – встрепенулся майор.
– Ой, наш потомок свиней и обезьян что-то забеспокоился... Увезут, увезут скоро ваше корыто... Будут разбираться лучшие специалисты в Монреальской шарашке... И не смотрите, что это дыра на краю мира - шарашка там самая сильная. И ссыльные профессора на совесть пашут. Знают, что будет, если что не так… – он провёл ладонью по шее, – Скоро и у нас такие будут кораблики... Отправим с нашим вездеходом, ничего, потерпите тут пару дней.
Яири опустил голову. Джонс заметил на его губах усмешку. Николаев, рисуясь, продолжал:
– Два гостя с дружественной Геи, мы найдем вам применение, ну а нет, так... а вот и очаровательная азиатская девушка, я обещаю пристроить вас в гарем к достойному вельможе...
– Ты не имеешь права! Я представительница Великой Империи! Развяжи меня и доставь немедленно домой, мерзавец!
Николаев тут же влепил ей пощечину. Веики захлебнулась и зарыдала от бессилия.
– Женщина! Ты что возомнила о себе? Сидела бы в своей Империи и не высовывалась! А теперь слушайся хозяев мира!
Он встал и направился к выходу. Обернулся:
– Ах да, я же забыл тебя, бывший штурман! Ну ты, я думаю, догадываешься, что тебя ждет.
Он снова двинулся, но на пороге опять остановился...
– Кормить вас никто не собирается, в Нью-Йорке перекусите, может быть, через недельку так, а водички дадут, только не увлекайтесь, до ветра водить не будут. Штанишки-то промочите, герои...
Он злобно засмеялся и окончательно покинул палатку...
Шел второй день плена. Николаев больше не заходил. Как он и обещал, им давали пить, совсем мало... Снаружи, с тех пор, как уехал вездеход, было тихо, только шуршали листья и капал иногда дождь... Майк иногда пытался звать, чтобы его выпустили по нужде, но никто не заходил...
Майор и штурман вяло переругивались. Джон подавленно молчал. Такого поворота он предвидеть не мог.
Веики держалась лучше всех.
– Ты молодец, Веики, не то что наш бравый вояка... забыл, умник, поле включить!
– Ну хватит хвост распускать! Ошибки все делают. Скажи, лучше, почему Николаев не заходит?
– Даже не знаю...
– Я догадываюсь... – отозвался майор. – Думаю, он поехал сопровождать наш корабль. Да еще прихватил большую часть своих головорезов - такую добычу нужно хорошо охранять.
– Амос, верно! И поэтому они нас не хотят развязывать и выводить. Тут, видимо, почти никого и не осталось...
– А если так, может мы сможем с ними разделаться...
– Как?
– Давай думать, штурман, кто-то должен снять эту липучку и освободиться...
– Тихо! – Веики подняла голову, прислушиваясь...
– Что там тебе почудилось?
– Слушай!
В тишине послышалось далекое ржание и топот копыт. Звуки стремительно приближались. Снаружи закричали что-то охранники. Топот и дикий визг разорвал лесную тишину. Раздался одинокий выстрел... Внезапно ткань прорвала стрела и упала к ногам Джона. Веики взвизгнула. Полотно палатки с треском разорвалось под огромным каменным топором. Вошел свирепый бородатый человек, его нечесаные лохмы свисали до плеч, одежда представляла собой звериные шкуры... с ним было еще несколько таких же жуткого вида дикарей... Заметив пленников, главарь указал на них своим спутникам, те бросились разматывать ленты... Предводитель же бесцеремонно собирал в мешок разные предметы в палатке, особенный его восторг вызвала металлическая фляга.
Тут один из шайки что-то сдавленно крикнул. Бородач немедленно повернулся и переспросил.
Язык штурману был незнаком, но он заметил, как Джон поднял голову и удивленно прислушался... Все дикари кинулись распутывать Веики. Освободив, повалились на землю к её ногам. Та, открыв рот, удивленно смотрела на странное поведение дикарей...
– Эй! – подал голос Яири. – Не забудьте и про нас...
Джонс даже предположить не мог, что обычные слова могут вызвать столько ярости. Бородачи вскочили с ног, глаза их загорелись огнем ненависти, они схватились кто за увесистую дубинку, кто за каменный топор и пошли в сторону майора.
Штурман уже было счел его покойником, но тут неожиданно заговорил Джон. Дикари повернулись в его сторону... очевидно, они не все понимали, но что-то отвечали, Каббот их убеждал, наконец, похоже, все же преуспел, и они отошли от майора, напоследок еще раз грозно сверкнув глазами... Подняли кверху дубинки, хором крикнули "Вив лё Кебек либр!", еще раз поклонились Веики, и вышли.
Воцарилась тишина.
Наконец пришедший в себя Яири прошептал хрипло:
– Что это было?
– Тсс! – Джон приложил палец к губам. – Ни в коем случае никто публично не говорит по-английски. За это они запросто убьют, а, может, и съедят!
– Что за бред!
– Я про тебя, Веики, сказал, что ты травмированная, и пока говорить не можешь... и я за тебя, потому что понимаю твои мысли... Они почему-то решили, что ты у нас главная, я, правда, не понял почему... Кстати, ты не развяжешь нас, раз уж тебе так повезло?
Веики принялась распутывать ленты, брюзгливо ворча: "воняет от вас, как от козлов..."
– А что это за язык? – поинтересовался Джонс.
– Французский. Со смешным произношением, примитивный, но французский. Не зря я его когда-то учил.
– Откуда в Америке французский?
– Кажется, я могу ответить на этот вопрос. – подал голос Майк, – Давным-давно тут была франкоязычная провинция Квебек, перед самым исламским завоеванием они решили стать независимыми, и тут же всякая связь их с цивилизованным миром была окончательно потеряна. Я знаю, что юго-запад провинции потом отошел к умиротворителям... а про северо-восток не было известно ничего... Какое блестящее открытие! Да, наша экспедиция удалась на славу!
– Ну ладно, господа ученые, вы тут стройте теории, а мне надо бы в лесок.
– Веики, никому нельзя выходить в одиночку, ведь вы не знаете французского!
– Да? И ты будешь провожать меня в туалет?
– Спокойно, Джон! Ты же видел как к ней относятся... К тому же сам сказал - немая...
– Хорошо, но вам я никому без меня выходить не разрешаю! И ни слова вслух по-английски! Так... давайте-ка повторим за мной: "Вив лё Кебек либр!" Снова: "вив лё Кебек либр!" Еще...
Веики примчалась буквально через несколько минут. Обычно миндалевидные её глаза стали совсем круглыми...
Майор подхватил её под руки.
– Что с тобой?
– Ничего... но зрелище не из приятных...
– А что там происходит? – заинтересовался Майк.
– Дикари, настоящие дикари! Там лежат убитые стрелами солдаты. Раздевают их как ни в чем не бывало. Передо мной сразу встали на караул. Пришлось знаками показывать чтоб отвернулись. Удивились, но все же отвернулись.
– А много их?
– Не знаю... коней не меньше десятка, пасутся себе свободно, едят травку, а люди тоже кто чем занят...
– Так, надо бы нам тоже в лесок. Веики, подождешь? – Джон придирчиво осмотрел компанию, – Значит так, все молчат, если нужно что-то спросить, говорю только я. Понятно?
Все дружно закивали.
Картина, представшая перед ними, оказалась еще живописнее. Прозрачное озеро с покрытыми лесом горами на горизонте, на берегу которого расположился лагерь, отражало одетые в желтые и красные осенние наряды клены, сухие листья застилали сплошным ковром землю под деревьями. Все это так напомнило Джонсу родные края, что у него даже сперло дыхание. Он вспомнил, что до Нью-Йорка тут, в общем, рукой подать.
Майк дернул его за рукав и показал в противоположную сторону. Тогда только штурман заметил занятых делом дикарей. Это были все как на подбор бородатые нечесаные люди, в мокасинах и одежде, примитивно сшитой из звериных шкур. Через плечи были перекинуты грубые луки. Двое из них стояли с длинными пиками и внимательно смотрели по сторонам. При появлении пленников они напряглись, взяли на изготовку пики, что-то спросили, повернувшись. Предводитель только приподнял голову, махнул рукой, потеряв интерес.
– Так, быстренько заканчиваем наши дела - и за мной, держаться на расстоянии и ни слова по-английски, ясно?
Джон все больше входил в роль.
Они понаблюдали какое-то время. Убитых оказалось всего трое, остальные, видимо, покинули лагерь с охраной бесценного трофейного корабля. Дикари уже раздели трупы, сложили аккуратно одежду, выдернули стрелы, которые можно было использовать еще не раз, и деловито привязывали мертвецам на шеи камни. Закончив работу, они оттащили трупы далеко в воду и там бросили.
Потом все так же деловито принялись складывать в меховые баулы трофеи: уже сложенную палатку охранников, одежду, всю мелочевку, включая бумажные стаканчики и тарелки, поляна оставалась девственно чистой, будто здесь никого никогда и не было.
Джон все искал предлога заговорить, но никто не обращал на него внимания. Вдруг предводитель сам обратился к нему. Джону пришлось переспросить трижды, так невнятно тот говорил.
Потом он подошел к группе ожидавших его друзей и шепотом передал:
– Велел освободить палатку. Точнее, наказал низко поклониться Веики, и просить готовиться в дорогу... Ну и ну... Знаете, как он её назвал? Принцесса! Именно так! Ла Принсесс! Майор, сходите-ка к принцессе и приведите её к нам. Только, пожалуйста, никакой фамильярности! Полный почет и обожание пополам с обожествлением!
Дикарям пришлось пожертвовать несколько коней пленникам, усадив их парами, только Веики была устроена отдельно. Ей соорудили нечто вроде легкой беседки с крышей из травы и веток, что было очень кстати, потому что снова сгустились тучи и заморосил довольно противный холодный дождь. Ее сопровождал почетный караул из давешнего бородатого предводителя и еще одного светловолосого детины свирепого вида. Впрочем, они скромно держались на расстоянии. Остальным членам шайки пришлось довольствоваться по одному коню на двоих, а кое-кто еще и волок баулы с трофеями.
Они двигались довольно долго вдоль озера в полном молчании, затем подошли к лесу столь густому, что, казалось бы, нет никакой возможности сквозь него продраться. Но аборигены быстро вышли на незаметную снаружи тайную тропу, порой затопленную вонючей болотистой жижей, угрожающий комариный гул сопровождался болезненными укусами. Но таких мест становилось все меньше: тропинка неуклонно вела вверх, в сторону гор.
Чем больше углублялась в лес вся компания, тем менее молчаливыми становились дикари. Суровые лица становились веселее и бесшабашнее. Идущие позади что-то гортанно кричали передним, те со смехом отбрехивались.
Джонс с удивлением слушал незнакомый язык. Он улавливал иногда знакомые слова, но больше всего в речи лесных жителей было повторяющегося тут и там смешной припевки "лёлё". Он даже спросил Джона ( с которым оказался на одном коне), что это слово означает, но Джон не знал.
Чем выше они забирались, тем шире становилась тропа. Кое-где штурман даже заметил остатки асфальта, видимо, в доисторические времена здесь была настоящая дорога. Им уже не было необходимости тянуться узкой цепочкой. Бородатые бандиты тут же сбились в кучу, зашумели, заспорили, хвастаясь друг перед другом добычей.
Предводитель подъехал к коню, на котором сидели Джон и Хамми. Сначала он просто молча следовал на расстоянии вытянутой руки, бросая косые взгляды, потом что-то спросил Джона. Тот отвечал как мог. Видно было, что вожак делает большие усилия, чтобы собеседник его понял, иногда он даже порывался шлепнуть коня уздечкой и ускакать, но сдерживал себя... Наконец все же не выдержал, махнул рукой и снова вернулся к даме.
К ним тут же подъехал майор:
– Что он тебе говорил?
– Много интересного, только ты не больно-то со своим английским, давай поближе...
– Если я не ошибаюсь, то именно за этими горами прячется наша база...
– Умники! И вы что, не знали, что тут рядом кто-то живет?
– Откуда? Повсюду девственные леса, озера... Обитаемые области обычно загажены до неузнаваемости... Хотя станционный смотритель, может, и в курсе. Ладно, давай рассказывай!
– Ну я только в общем... Его зовут Пьер Боша, красивый кот то есть. Они везут нас в какое-то поселение, которое он назвал почему-то "Ля Рюш" - улей. Он у меня потребовал разъяснить почему вы говорите на "ланг путэн", и сказал, что все, кто на нем говорят - враги, и их надо убивать. А в живых он вас оставил, пока что, потому что его повелительница наказала всех привести живьем... Повелительница зовется Ла Рень-Рень, то есть королева-матка... Ну что еще... Ах да, задание было особо важное, уж не знаю откуда они про нас проведали, поэтому ему лично и поручили.
– Да кто ж он такой? Что за важная персона?
– А я разве не сказал? Он любимый муж королевы-матки.
Лес внезапно кончился, и они очутились на большой поляне среди низких длинных бревенчатых домиков, покрытых соломой, тут же в лужах барахтались свиньи, бегали собаки с громким лаем, с визгом носились поросята. Тут и там в воздух поднимались дымки: на импровизированных печках жарились, пеклись, тушились всевозможные виды снеди - рыба, лепешки, какие-то коренья... И повсюду около печек, во дворах, на улице возились одни только мужчины, а по улице бегали только босоногие мальчишки. Все они с криками бросились встречать делегацию. Пьер так и лопался от гордости, его налитые щечки покраснели, а прозрачные глаза сощурились. Его спутники тоже смотрели свысока на встречающих. Те же без всякого стеснения разглядывали гостей, кое-кто даже украдкой пощупал их одежду. Внезапно ударил гонг, и все, и встречающие и прибывшие, бросились на землю.
Друзья недоуменно оглядывались по сторонам, пока предводитель не повернулся и перепуганно не крикнул что-то Джону. Джон перевел:
– Так, нам велено кланяться.
Они соскочили с коней. Навстречу шла целая делегация женщин, от старушек до едва начавших ходить ползунков. Они были ярко разукрашены, наряжены в разноцветные тряпочки и ленточки, тяжелый запах благовоний доносился издалека, набегая волнами как мазут во время прилива на пляже Нью-Йорка.
Впереди шла высокая костлявая женщина в тряпичной короне, Пьер тут же подполз к ней, она поставила ему на спину ногу, гордо озираясь по сторонам с победоносным видом.
Джонс с удивлением глазел на странную сцену. Вдруг такой знакомый голос произнес у него над ухом:
– Да, Хамми, ты так рвешься к своей Мэри, что приходится посылать группу захвата. Герой, герой, нечего сказать...
На размалеванном лице Мэри было написано равнодушие, но ручейки потекшей от глаз краски выдавали её с головой.
Мэри!
Джонс вскочил. Но первая же попытка броситься к подруге была пресечена на месте, здоровый булыжник больно ударил его в спину. Если б не Мэри, ему бы не поздоровилось.
"На землю, быстро!" - прошептала она. Джонс грохнулся в грязь.
Она протянула ему запыленный башмак для целования.
Дикари утихли, бросая свирепые взгляды на наглого чужака.
Друзья сидели в крохотном закутке, выделенном им с краю длинной крытой соломой землянки, где проживало человек сорок бородатых вшивых и злобных дикарей, что, впрочем, не мешало им относиться даже не с презрением, а с каким-то даже омерзением к пришельцам. Оттого им и освободили отдельный кусок драгоценного помещения, лишь бы только не видеть этих чужаков да не слышать их мерзкую английскую речь. Если бы не приказ самой королевы-матки, их бы прикончили не задумываясь.
Пока днем было еще не так холодно, большую часть времени жители деревни проводили на улице, там же разделывали, вялили и сушили добычу, тут же ее пожирали с рычанием, запивая какой-то прокисшей бурдой, то ли пивом, то ли сидром, прямо из деревянных бочонков. На веревках сушились тряпки, шкуры и рыба. Было очевидно, что, как только ударят морозы, центр жизни перенесется в землянку, в которой вся братия будет жаться, сохраняя драгоценное тепло, а вместе с ним смрад, гарь и блох.
Женщин в бараке не было и, похоже, жители землянки представляли собой нечто вроде рабочих муравьев, занятых обслуживанием себя и других.
Да и внешне они совсем не были похожи на ворвавшихся в лагерь розовощеких, белозубых, уверенных в себе бойцов.
Бараков было не меньше двух десятков с одной стороны деревни, а с другого края виднелись какие-то более изящные строения, окруженные высоким забором. Посередине, будто разделяя деревню, стояло странное сооружение, напоминающее арену или стадион.
Как-то рано утром их разбудил звон щербатого колокола, снятого в незапамятные времена с какой-то церкви, и используемого в особо торжественных случаях. Непонятный ажиотаж охватил жителей землянки. На их вечно мрачных бородатых лицах появились давно не виданные улыбки. Они сбрасывали свои тряпки и шкуры, мазали тощие тела жиром, подпоясывались и устремлялись на улицу.
Друзья с удивлением взирали на этот странный энтузиазм... Тут один из дикарей зашел на половину пришельцев. Стараясь не глядеть в их сторону, прокричал что-то, показав на выход, потом поспешно скрылся..
– Чего ему надо? – зевнул майор. – Я спать хочу!
Джон почесал затылок:
– Я понял что надо идти. Он сказал "облигатуар"...
– А еще что?
– Какой-то праздник. "Фэт дю шуа" Кого-то выбирать будут...
Майор отвернулся к стенке:
– Ну и шут с ними... пускай себе выбирают!
Джон покачал головой:
– Э нет, если за две недели эти милые люди впервые соизволили нас заметить и предупредить, дело серьезное, надо идти.
Майк вылез из-под шкуры, с сомнением взял то, что осталось от его одежды, понюхал, поморщился, принялся натягивать на себя. Джонс тоже внял аргументам.
– Эй, Яири, ну-ка быстро поднялся! Надо идти, потом выспишься!
На выходе их застал новый удар гонга. Последние опоздавшие, намазанные жиром, на ходу расчесывая пальцами волосы и бороды, неслись к "стадиону".
– Поспешим-ка, пока дело не запахло порохом...
На место они примчались уже под третий удар колокола.
Это и вправду оказалось нечто вроде стадиона, с трибунами и утоптанной площадкой посредине.
Заполнены были только места со стороны бараков, на другой стороне никого не было. Несмотря на тесноту, завидев компанию чужаков, аборигены разбежались в ужасе кто куда, освободив изрядный кусок бревна, служившего скамьёй. Тут раздался новый удар колокола, и все бросились на землю. На противоположной стороне показалась делегация женщин во главе с королевой-маткой. Среди них были Веики и Мэри. Женщины не спеша расселись, затем королева сделала разрешающий жест. Дикари почтительно поднялись и сели на скамьи. Одни старались принять картинные позы, расправляли плечи, выпячивали бороды, другие сгибали руки, демонстрируя бицепсы...
Королева поднялась, взяла в руки какой-то огромный доисторический морской бинокль, принялась внимательно разглядывать противоположную трибуну. Затем она опустила бинокль, показала на одного из дикарей. Это был рыжий детина недюжинной силы, он с довольным видом спустился на арену. Королева продолжала высматривать. Теперь ее выбор выпал на черноволосого почти безбородого высокого тонкого юношу. Тот с некоторой опаской тоже спустился. Теперь они стояли напротив друг друга. Детина поигрывал мускулами, с усмешкой разглядывая юнца. Королева хлопнула в ладоши, трибуны взревели, никто не успел и ахнуть, а детина уже дубасил в кровь соперника, тот только старался увернуться... Через минуту юноша уже валялся в пыли, детина сидел на нем верхом и выкручивал руку. Королева снова хлопнула в ладоши. Избитый пополз обратно на трибуну, а победитель, поклонившись королеве, перешел на противоположную сторону... и уселся рядом с ней.
– Вот это да! – Майор даже открыл рот, – Так это были соревнования за право иметь королеву?
– Еще неизвестно кто кого имеет. – усмехнулся Майк. – А, кстати, что же теперь будет с нашим Пьером? Отставка?
– Да ничего не будет, – отозвался Джон, – он же "любимый" муж, слышали? Значит есть и мало любимые, и несильно любимые, и умеренно любимые...
В это время на трибуне уже распоряжалась новая госпожа, с огромным предродовым животом. Глаза её горели от вожделения.
Драка продолжалась уже несколько часов. Площадка была залита кровью, здоровых, еще не избитых дикарей почти не осталось, да и женщины, кажется, закончились. Праздник шел к концу. Зверски хотелось есть, ведь им не удалось даже позавтракать... Солнце садилось, становилось холодно.
Последней выбирала искалеченная безрукая дикарка неопределённого возраста с огромным шрамом посреди лица...
– Ну теперь, похоже, все! – Яири сладко потянулся. – Пожрем - и отсыпаться!
– Да нет, еще не все... Смотри-ка, – Джон показал на трибуну.
У майора отвисла челюсть. Со своего места поднялась Веики.
– Она что, спятила? Сейчас я ей разъясню!
– Сиди! – прикрикнул на него Джонс.
Хитро улыбаясь, Веики высматривала последних небитых. Наконец она указала на скособоченного белобрысого коротышку. Яири так и подпрыгивал, сжимая кулаки... Веики как будто ничего не замечала. Она еще долго осматривала трибуну, наконец, повернулась и ткнула пальцем в майора. Тот застыл в недоумении.
– Ну иди уже! Или ты хочешь, чтоб этот стал её любимым мужем? – Джонс пихнул его в спину.
Долго уговаривать бравого вояку не пришлось. Через секунду он уже прыгал перед соперником, сжав кулаки.
– Еще пришибет несчастного, – прошептал Майк...
Но беспокоился он напрасно. Послав противника в нокдаун точным ударом в челюсть, майор поставил на него ногу, не давая подняться...
Вскоре он уже сидел рядом с Веики. Джонс встретился глазами с Мэри, показал на себя пальцем. Та покачала головой.
Дамы удалились с новоприобретенными мужьями, на той стороне деревни начался праздник. Побитые ползли домой. Вместе с ними вернулись и путешественники. Уже втроем.
– Вы как хотите, а мне надоело... – Майк швырнул на пол огрызок брюквы, которой только что завтракал. – Хочу к Лорри, хочу начать писать монографию про Землю, "Историю порабощения" или "Географию порабощения", уж как получится... Понимаю, что это недостойно ученого, тут еще просто непаханая целина для исследователя, но... просто нет сил. Эти дикие французы меня добили... К Лорри хочу... домой... Кажется, что на Земле просто ничего больше нет кроме концлагерей, автократии, дикарей... а, ну, еще та психушка... На Гею, хочу вернуться на Гею!
– Ты забыл, Майк, что Гея уже не та... – пожал плечами Джонс. – Не говоря уж о том, что и дома твоего там наверняка нет, а статьи свои ты и раньше не мог издать, и если б не Лорри...
Майк застонал...
– Так что ж, теперь нам поселиться в этой вонючей дыре? Кричать "Вив лё Кебек либр"? А то, может, еще набить морду какому-нибудь инвалиду, чтобы самая страшная на деревне корова взяла десятым мужем?
Штурман сменил тему:
– Кстати, как там наш боевой офицер? Ему уже назначили рандеву на конец месяца, или там живая очередь?
Джон подхватил:
– Эх, Яири, Яири... Тяжела ты, судьба наложника - бесприданника. Трудится как Золушка теперь на свою хозяйку...
– Рррразговорчики в стрррою!!! – раздался знакомый рык. Майор собственной персоной стоял красный как рак. Ноздри его раздувались... Видно давно уже подслушивал.
– Ой, майор! Извини, мы тут с депрессухи...
– Ладно, неважно... Короче, мне нельзя тут находиться, строгие правила, сами знаете. Женатые мужички не могут шляться где попало, место должны знать, как вы тут изволили заметить... Мэри назначила сходку. Вон в том лесу. Нужно обойти этот кривой барак, крайний слева, за ним дорожка, идете по ней, пока не упретесь в поваленное дерево, от дерева сразу сворачиваете вправо, там еще метров сто, в кустах будет полянка, там и дожидайтесь...
Он помахал рукой перед лицом, будто пытался разогнать неприятные запахи, повернулся и, не прощаясь, вышел из барака.
Наконец-то Хамми и Мэри смогли увидеться без оглядки на дикарей Квебека. Но их встреча была недолгой.
– За вами сейчас подъедет вездеход со станции, – отстранилась Мэри, продолжая держать его за руку, – я уже договорилась с Биллом.– Билл - станционный смотритель, – уточнила она.
Джонс умоляюще смотрел на нее:
– А может можно остаться с тобой... как майор с Веики?
Мэри грустно улыбнулась и погладила штурмана по щеке.
– Нельзя, Хамми. Они мне нужны. У нас с Веики есть одно дело, а майор за нами присмотрит, мало ли чего. Вот, а станцию придется отсюда эвакуировать, здесь уже шастают правоверные. Как раз поможете Биллу все собрать.
Потеряв следы экспедиции и спасаясь от преследователей, Мэри пересекла несколько раз полюс, чтобы отбиться, затем совершила посадку на станции в Канаде. Капсула была повреждена, Билл собирался ее починить, а пока Мэри пришло в голову выйти на контакт с аборигенами. Билл сторонился дикарей, Мэри же была необычайно любознательна. К тому же она всегда мечтала выучить французский, даже проходила вступительный курс в университете... Деятельный характер не позволял ей сидеть и скучать на станции. Запасшись подарками, но и попугав всеми казнями канадскими, она сумела завоевать доверие королевы, та тоже поняла выгоду сотрудничества с могущественной пришелицей.
И тут пришло известие о скором прибытии корабля с Джонсом. Мэри места себе не находила. Но корабль захватили, совсем недалеко от деревни. Мэри бросилась к королеве, умоляя и требуя спасти пленников... Вот так их и вытащили.
– Но ведь ни Веики ни майор не говорят по-французски! Как они смогут тут жить?
– Ничего, помолчат, пока не выучат самые простые фразы. Это ненадолго, Хамми! Нужно закончить работу, нам здесь, вам там. И всем будет спокойнее. А потом вместе полетим, хорошо?
Темнело, в чащу с трудом пробивались последние лучи заходящего солнца.
Джонс молчал, Мэри держала его за руку... Наконец он поднял голову, улыбнулся:
– Ну что ж, столько я уже ждал, подожду еще.
Она отвернулась, прислушалась:
– Слышишь? Вон, кажется, Билл ползет...
Среди голых деревьев замелькали отблески света. Вскоре на тропинке показался небольшой вездеход на мощных гусеницах, под куполом сидел угрюмый водитель. Вездеход остановился. Откинулся прозрачный колпак. Мэри поднялась с бревна:
– Привет, Билл, как поживаешь?
– Этих что ли забрать? Куда же я их засуну, тут только два места..
– Я тоже тебя люблю. Потеснишься как-нибудь!
Билл запахнул куртку поплотнее, подышал на руки, откинул вперед переднее сиденье и расчистил место за креслами.
– Ну что ж, полезайте, офицер велит... да поторопитесь, холодно.
– Не дуйся, Уильям! Будет с кем поговорить, а то все один да один...
– Да мне и одному совсем не плохо! Ну, залезли уже наконец? Все, машите ручками, поехали... Капитан Джонс, будут указания, я на связи.
Мэри взяла под козырек.