Отец Мартирий

ОТЕЦ МАРТИРИЙ


(в миру – Багин Дмитрий Аркадьевич) родился 7 ноября 1956 года в Москве. В 1977 году пострижен в монашество и посвящен в сан дьякона. В 1986 году рукоположен в сан священника. Закончил Московскую Духовную Академию. Кандидат богословия. С 1989 года – настоятель московского храма Рождества Богородицы в Капотне, с 1991 по 1998 гг. – настоятель московского храма Всех Святых на Кулишках. С декабря 1998 года – священник Римско-Католической Церкви. С 1999 года – духовник католической духовной семинарии византийского обряда Collegium Orientale в г. Айхштетт, в Германии. C 2010 года – настоятель русского католического храма византийского обряда святителя Николая и блаженного Леонида в Мюнхене. Духовно окормляет экуменическую общину мирян и монашескую женскую общину византийского обряда преподобного Нила Сорского в Москве.
               

 


 
Сестра Анимаиса
               
Храм Воскресения Христова в Сокольниках

«Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин.15,16).

     Я и моя семья стали прихожанами храма Воскресения Христова в Сокольниках с начала семидесятых годов прошлого столетия.
     Это было время, когда в моей семье, как мне казалось, царило настоящее семейное счастье: мы были здоровы, жили в мире и любви. Муж был переводчиком в Московской Патриархии, дочь после окончания института работала в НИИ, сын учился в английской школе, а я была инженером.
    Храм мы посещали редко, в основном в дни праздников. Меня, главным образом, привлекал в нашем храме хор: он был одним из лучших в Москве, а я в то время  особо трепетно относилась к церковному искусству, любила хорошее пение и музыку. В будние дни у нас пел единственный  в  городе хор слепых.
   
    В начале весны 1983 года в храме стал служить новый иеродиакон - отец Мартирий. Это был первый случай в Москве, когда на приходе стал служить иеродиакон, то есть диакон-монах.
   Новый иеродиакон сразу понравился всем прихожанам. Он даже отличался от наших  священнослужителей цветом своего подрясника - подрясник у него был черного цвета.   Он  носил черную рясу, а на голове - черную камилавку. Иеродиакон был высокого роста и имел густой баритональный бас. Служащие храма рассказывали, что отец Мартирий прежде был насельником Свято-Духовского монастыря в Вильнюсе и секретарем епископа Виленского, затем секретарем Тульского епископа. Сейчас же он живет в своей московской квартире вместе с тяжело больной матерью.
   
    Вскоре в моей семье случилось несчастье: заболел и умер муж, погибла дочь,  серьезно заболела я.
    После всех обрушившихся на нас несчастий я вдруг поняла, что мои жизненные приоритеты оказались ложными. В результате  всё разрушилось: и семья, и здоровье, и все то, что я считала счастьем.

    Оставалась только одна надежда - обратиться к Господу, молиться Ему о спасении и вразумлении, просить помощи... Тогда я еще совсем не знала, что и как нужно делать, чтобы жить по-другому.
    Уволилась с прежней работы и устроилась в один из московских храмов уборщицей.
     Но и тогда своим родным храмом я считала храм в Сокольниках, в который стала часто ходить на утренние и вечерние богослужения. Через некоторое время я заметила, что во время Литургии отец Мартирий поименно молится об усопших и живых членах моей семьи. Откуда он нас знал - мне было неизвестно, но его внимание к нам, к нашему горю запало в   душу.
   
    Во время  Литургии отец Мартирий неторопливо и спокойно произносил молитвы-ектении.  Его голос глубоко проникал в сердце, и оно тоже откликалось и молилось Богу. Мне казалось, что в такие минуты меня слышит Господь... Я молилась, и постепенно  заглушалось мое горе, душа получала облегчение, впереди светился луч надежды на неведомую, новую жизнь.
    После каждой Литургии в храме была панихида. Мне нравилось, как её служил отец Мартирий. Вокруг панихидного столика собиралась группа женщин, стариков и просто скорбящих людей, потерявших своих близких. Каждый нуждался в сердечном тепле, сочувствии. Казалось, что какая-то сила притягивала нас в это время к отцу Мартирию. Он проникновенно и глубоко молился об умерших, прочитывал не только заказные записки об усопших, но также всегда поминал имена умерших родных тех прихожан, которые  присутствовали,  и сотни других имен.
    Во время  такой службы для нас становилось очевидным, что батюшка предстоит пред Господом и болезнует за каждую душу, скорбя о ней и желая ей Царства Небесного. Батюшка  произносил слова заупокойной ектении, а все присутствующие пели: «Господи, помилуй» или «Подай, Господи». Только молитвой от всего  любящего сердца мы могли испросить у Господа милости для своих усопших.
    После службы некоторые прихожане обращались к отцу Мартирию с разными вопросами и просьбами, советовались о своих семейных проблемах, просили помолиться о больных родственниках, просто рассказывали о своем горе… Он никому никогда не отказывал и всех выслушивал с большим вниманием и участием, помогал советами, молился о тех, за кого просили помолиться.
    И таких людей в храме, просящих его помощи, совета и участия, у батюшки становилось всё больше и больше…
   

    Спустя некоторое время наша семья - моя мама, сын и я - ближе познакомились с ним.
    Однажды во время разговора отец Мартирий спросил меня, читаю ли я толкование на Новый Завет. Я ответила, что мне вполне достаточно чтения Евангелия, меня интересует только Иисус, а всякую поверхностную литературу о Нём я не читаю. Батюшка  терпеливо начал объяснять мне, что на протяжении уже двух тысячелетий святыми людьми, имеющими большой духовный опыт, были написаны тысячи книг, в которых раскрывался глубокий, тайный смысл слов Господа в Евангелии. Читать Евангелие, безусловно, нужно. Но зачастую оно оказывается для неокрепших в вере людей как бы «твердой пищей», и духовный смысл слов Спасителя остается для них сокрытым.
    В другой раз  батюшка спросил меня, какие религиозные книги я читала. Я назвала книгу Флоренского и некоторые другие богословские книги. «А Ветхий Завет Вы читали?» - вдруг поинтересовался он. «Никогда не читала, - несколько смущенно ответила я, - хотя и имею Библию». Потом он спросил  меня, как я понимаю, что такое любовь. И вдруг выяснилось, что я еще совсем ничего не слышала и не знала о божественной любви.
    Своими простыми вопросами  батюшка помог мне  осознать, что я не знаю ни Христа, ни Его жизни, ни Евангелия. Не знаю, фактически, ничего о  Боге, о Церкви, о её внутренней жизни...
   
    Когда отец Мартирий служил иеродиаконом в храме Воскресения Христова в Сокольниках, он, после окончания (несколькими годами ранее) с отличием Московской семинарии, поступил учиться в Московскую Духовную Академию. В это же время у него появились и первые духовные дети, среди которых была и я, и члены моей семьи. Несмотря на  большую загруженность службами в храме, учебой в Академии, батюшка  уделял нам много времени и внимания: подробно, доступно и интересно объяснял евангельские события,  давал читать книги о жизни святых, книги отца Александра Меня. У многих людей в те годы не было даже Евангелия. Батюшка помогал им приобрести Библию, Новый  Завет, молитвословы и другие религиозные книги. В основном же все мы читали книги из его домашней духовной библиотеки.
    Иногда он вместе с нами молился - молился с огромной любовью и благоговением перед Господом! Хотелось подражать ему:  быть таким же, как он, трудолюбивым, верным Богу, так же уметь молиться Господу,  всегда быть доброжелательным ко всем, ни на кого не раздражаясь и никого не обижая. В общем, жить по Евангелию.
    Батюшка учил нас не только примерами из жизни святых, из жизни Господа, но и  примером собственной жизни.
   
      Как-то раз отец Мартирий, оставшись со мной наедине, спросил меня:
 «Это правда, что Вы хотите стать монахиней?»
     Я очень удивилась этому вопросу, потому что после смерти близких я во время молитвы дала обещание Богу посвятить Ему свою жизнь. О моем желании стать монахиней никто не мог знать, кроме Бога. Тогда я поняла, что только Господь мог открыть батюшке мое желание. С этих пор я стала относиться  к отцу Мартирию с огромным доверием.
    На его вопрос о моем монашестве я ответила утвердительно.

    В первые месяцы знакомства с батюшкой меня постоянно угнетала мысль, что в будущем, после его рукоположения во священники, он не сможет стать моим духовным отцом, поскольку, как я считала, у меня уже есть духовный отец - отец С., с которым я сравнительно недавно познакомилась. Мы иногда встречались, я общалась с его духовными чадами, считала его другом нашей семьи и моим духовным отцом. Отец С. уже несколько лет не служил в храме и часто бывал в каких-то разъездах.
    При встрече я рассказала отцу С. о новом иеродиаконе сокольнического храма, о своем знакомстве с ним. С гневом и возмущением он приказал мне немедленно прекратить всякие отношения с отцом Мартирием, потому что  он принесет  вред моей семье  и, особенно, мне. В противном случае он «выпишет» меня и членов моей семьи из своей поминальной книги. Обычно такого рода угрозы страшно пугали его духовных детей, и они безропотно ему подчинялись.
   
    В течение месяца я встречалась то с отцом Мартирием, то с отцом С. Каждый из них со мной говорил о любви к ближнему, и оба приводили одни и те же евангельские цитаты и цитаты из других духовных книг. Я горячо молилась Господу и просила Его помочь мне разобраться, кто же из них - мой духовный отец, духовный наставник, ведь оба они говорят  одно и то же, но при этом внутренне совершенно противоположны. Я стала сравнивать не только слова отца Мартирия и  отца С., но и их поступки, их отношение ко мне.
    За этот месяц я воочию убедилась, насколько же они отличались друг от друга: отец С. день ото дня становился всё более раздражительным, гневливым, а отец Мартирий оставался таким же, каким был всегда: добрым, приветливым, внимательным...
    Отец С. восстановил против меня всех своих духовных чад: они люто возненавидели меня, перестали со мной здороваться, общаться, видимо, считая предательницей их «великого старца». Я не узнавала отца С., ведь прежде он всегда был со мной таким доброжелательным, чутким, казался мне высокодуховным, любвеобильным... 
    Потом состоялся мой последний разговор с отцом С. по телефону. От встречи со мной он категорически отказался и во время нашего разговора дал полную волю гневу: ругал «на чем свет стоит» отца Мартирия, а мне грозил всеми возможными Божиими карами за отказ порвать отношения с батюшкой. В ответ я произносила его же слова, сказанные мне ранее: о любви ко всем людям.
    После этого разговора мне стало окончательно ясно, с кем я должна была остаться...
   
    Когда отец Мартирий стал  священником, во время одной духовной беседы с ним я рассказала о некоторых своих неприглядных поступках, совершенных в далеком прошлом. Он спросил меня: исповедовала ли я эти грехи священнику? Я ответила, что говорила отцу С. об этих грехах и даже записала грехи, соделанные мною за всю жизнь, в тетрадь и передала ему эту тетрадь.
    - А получили Вы от него разрешение от Ваших грехов?
    - Наверное...
    - Нет, это нужно знать точно! Священник читал над Вами разрешительную молитву?
    - Нет. Он вернул мне тетрадь с исповедью и сказал, что если бы знал раньше, какая я грешница, то не стал со мной знакомиться...
    - Тогда давайте прямо сейчас завершим ту Вашу исповедь, - сказал мне батюшка.
    Он надел на себя епитрахиль и попросил меня встать на колени перед иконой Спасителя.
    - Раскаиваитесь ли Вы от всего сердца в том, что было совершено Вами злого, греховного вплоть до сегодняшнего дня? Отрекаетесь ли Вы навсегда от своей прежней, греховной жизни? - тихо, но очень твердо спросил он меня.
    Вместо ответа у меня ручьем полились слезы...
    - Господь прощает Вам все Ваши грехи, - после некоторой паузы произнес отец Мартирий, - и я, Его служитель, властью Его, мне данной, разрешаю Вас от того тяжкого греховного бремени, которое Вы до сих пор несли...
    Батюшка накрыл мою голову епитрахилью и стал читать разрешительную молитву. В этот момент я почувствовала, как некий огромный пресс, которым я все годы была как бы придавлена, стал быстро исчезать и вскоре совсем исчез. На душе стало необыкновенно легко, мирно, радостно и светло...

    Однажды зимой 1986 года батюшка попросил меня сопроводить его до Совета по делам религий, куда он был вызван уполномоченным Совета по Москве А.С. Плехановым для «профилактической» беседы перед рукоположением во священники. «Молитесь, крепко молитесь обо мне!» - сказал он перед тем, как войти в здание. Я ждала его на улице, прохаживаясь вдоль дома Совета по делам религий, и непрерывно молилась. Спустя часа полтора вышел батюшка. «Слава Богу! Все на сей раз обошлось благополучно», - со вздохом облегчения сказал он и начал рассказывать, как уполномоченный давал ему «наставления», каким должен быть «настоящий», «достойный» священник:  он не должен общаться со своими прихожанами и уж тем более вести с ними религиозные, духовные беседы; ни при каких обстоятельствах ему нельзя крестить и венчать людей на дому и, конечно же, «истинному» пастырю следует всегда быть предельно бдительным. Ведь кругом нас «враги» – враги нашей «великой советской социалистической родины»... На прощание Плеханов сказал отцу Мартирию: «Всегда помните слова великого Пушкина: «Поэтом можешь ты не быть, а гражданином быть обязан!»
    «Спасибо большое, - сказал ему в ответ батюшка, - я тоже очень люблю это стихотворение Некрасова».

    Священническая хиротония  отца Мартирия проходила в Богоявленском патриаршем соборе 23 июня 1986 года, в день Святого Духа. Было много народа, позже  говорили, что только одних прихожан из храма Воскресения Христова в Сокольниках было более трехсот человек. Я находилась в левом притворе, у солеи, напротив иконы  Божией Матери «Казанская». Было очень тесно из-за множества народа, даже руки невозможно было поднять, чтобы перекреститься. Рукоположение совершал архиепископ Зарайский Иов. Хор пел: «Аксиос». Посвящение отца Мартирия оставило у всех присутствующих неизгладимое впечатления чего-то необыкновенного, глубокого, таинственного. Ощущалось присутствие великой благодати Божией. Было необыкновенно радостно. Лицо батюшки  было светящимся, по нему потоками стекала вода.
    Позже батюшка вспоминал: «Благодать Божия как будто бы обожгла меня, изменила до неузнаваемости мою сущность, сделала меня в одно мгновение совсем другим…»

    Уже в первый день после своей священнической хиротонии, при встрече, батюшка сказал мне, что ему необходимо в ближайшее дни крестить несколько человек, среди которых будут и дети. Взрослые  уже подготовлены к Таинству и с нетерпением ожидают его совершения.  Еще батюшка сказал, что будут нужны  венцы для совершения Таинства брака над несколькими супружескими парами,  рассказал, какими они должны быть, и попросил  меня их изготовить.
    С горем пополам, не имея в этом деле абсолютно никакого навыка и сноровки, я, с Божией помощью, все же изготовила пару венцов, которые затем несколько лет подряд батюшка использовал для совершения тайных венчаний. 
    Через несколько дней в моей квартире отец Мартирий крестил пять человек. Вскоре от него я узнала, что на другой квартире он уже тайно обвенчал супружескую пару. Батюшка попросил меня изготовить ему еще одну пару венцов - в этом случае он имел бы возможность одновременно венчать две пары супругов.
    Во время Великого поста в 1987 году я попросила отца Мартирия  прийти  к нам домой и  пособоровать мою больную маму. Он пообещал прийти. У мамы было несколько знакомых пожилых женщин, которые из-за болезни редко ходили в храм, еще реже причащались и давно уже не соборовались.
    Мама была уверена, что ее знакомые ни при каких обстоятельствах не «донесут» властям на священника и никому не расскажут об этом тайном соборовании, и поэтому попросила  батюшку, чтобы он пособоровал  вместе с ней и её знакомых. Батюшка дал согласие. В условленный день и час он пришел. Комната была уже заполнена пожилыми женщинами. Соборование протекало в тишине. Тихо раздавался голос батюшки, читающего молитвы. Нужно было таиться: за стенами нашей квартиры жили супруги - давние сотрудники КГБ.
   
    В 1987-88 годах мой сын был болен и находился на лечении в загородной больнице. Отец Мартирий часто приезжал туда. Батюшка исповедовал и причащал сына, поддерживал его морально. Для совершения в этих условиях Таинств исповеди и причащения по просьбе отца Мартирия были изготовлены специальные, совсем крошечные, епитрахиль и поручи, которые батюшка надевал заранее перед поездкой в больницу. Весь медперсонал отделения знал, что навещать моего сына приезжает священник, поэтому рядом с нами всегда находился кто-нибудь из сотрудников больницы. Батюшке приходилось использовать всю свою изобретательность, чтобы никто из них не смог помешать совершить Таинства.
    Спустя несколько лет отец Мартирий крестил врача - заведующего этим отделением больницы.

Приходское служение батюшки

    Как-то раз, будучи иеродиаконом храма в Сокольниках, батюшка зашел в церковь Иоанна Предтечи на Красной Пресне, в которую регулярно ходил еще мальчиком. Помолившись перед своей любимой иконой Матери Божией, он хотел уже уходить, как вдруг заметил двух пожилых женщин, которые стояли рядом и пристально смотрели на него. «Извините, пожалуйста... А Вы не Дима? - робко спросила одна из них. -  Я - Любовь Ивановна... Вы меня помните?»  Батюшка сразу же узнал в них старых прихожанок храма, которые духовно окормляли его в годы детства. Между женщинами и отцом Мартирием завязалась живая, непринужденная беседа. Долго вспоминали они о тех событиях, о тех общих знакомых, которые в свое время сыграли в жизни батюшки значительную роль.  Прощаясь с отцом Мартирием, одна из них, Любовь Ивановна, сказала: «Ну вот, теперь и я, как древний старец Симеон в Иерусалиме, могу с миром и радостью уйти из этого мира, зная, что мой воспитанник стал служителем Алтаря Господня!» 
 
    Отец Мартирий часто рассказывал своим духовным чадам о тех людях, которые в детские годы способствовали его духовному становлению, его формированию как личности, как христианина. Это были 60-е годы. «В то время, - говорил батюшка, - церковные люди были совсем другие, нежели сейчас. И не только духовенство, но и миряне. Я долгие годы окормлялся у духовных чад отца Алексия Мечева. Эти люди произвели на меня, ребенка, неизгладимое впечатление, и не только своей жизнью, своим христианским подвигом, но и образом своего мышления, своим восприятием мира, духовности, благочестия, Церкви. Эти, большей частью простые, малообразованные старушки, были настоящими христианками, принадлежащими не только русской, православной, но всей Вселенской Церкви. Я никогда не забуду те слова, которые однажды сказала мне моя наставница - монахиня Маргарита, в двадцатые-тридцатые годы духовно окормлявшаяся у отца Сергия, сына протоиерея Алексия Мечева: «Дима! Не чуждайся и не презирай тех христиан, которые не исповедуют православия. Да, они, может быть, по-другому причащаются, по-другому крестятся, а некоторые из них и вовсе не крестятся... Ну и что же из этого? Они ведь, как и мы, православные, также веруют во Христа, молятся Ему и любят Его. А Спаситель наш пребывает со всеми теми, кто Его по-настоящему любит, кто Ему подражает в своей жизни, кто собирается вместе для того, чтобы вознести Ему свои молитвы, прославить Имя Божие. И это для Него - самое главное, а вовсе не то, к какой ты принадлежишь церкви: к православной, католической или протестантской...»

    Как далеки сейчас от этих принципов, от такого образа мышления современные церковные русские старушки - надменные, самодовольные, беспредельно гордые тем, что они русские, что они православные. Если прежнее поколение православных было готово всех простить, всех возлюбить, со всеми примириться,  для всех открыть свою душу и сердце, то нынешнее в большинстве своем  всех боится, всех презирает и ненавидит: и современную молодежь, и демократов, и американцев, и католиков с протестантами. Да, только гонимая Церковь духовно богата, сильна и благодатна, а обласканная властями - неминуемо впадает в духовную прелесть, становится тем, чем никогда и ни при каких обстоятельствах не должна быть - частью «мира сего!»

    Старое же поколение церковных москвичей оставило неизгладимый отпечаток в душе молодого монаха. Как вспоминал позднее отец Мартирий, именно им, простым русским бабушкам, он был обязан тем, что стал по-настоящему верующим человеком. Эти пожилые женщины смогли привить ему все то лучшее, духовное, истинное, чем обладали сами. Но не только их духовный опыт перенимал юноша. Его старшие сестры во Христе научили его и многому другому, что впоследствии весьма пригодилось молодому послушнику-монаху: вместе с ними батюшка пек просфоры, изготовлял церковный уголь для кадила. Они же научили его и церковному пению, чтению, богослужебному уставу, от них он узнал о лучших духовных традициях русского монашества.

***********

    Как-то  зимой 1985 года батюшка молился в храме иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Ордынке. Вначале всенощной настоятель  храма,  архиепископ Киприан  (Зернов),  совершал каждение. Подойдя к батюшке, он покадил его, а затем тихо спросил:
    - Владыка?
    - Нет, Ваше Высокопреосвященство! Я - иеродиакон из Сокольников.
    Еще в молодые годы от батюшки исходила огромная духовная сила и какое-то внутреннее величие, которое не раз вводило людей в заблуждение относительно его сана, его положения в Церкви: многие думали, что перед ними  архимандрит или даже епископ.

***********

    Сразу же после священнической хиротонии отец Мартирий получил указ патриарха Пимена о своем назначении с июля 1986 года на должность штатного священника в храме мученика Иоанна Воина на Якиманке.
    С первого дня служения батюшки в этом храме на всех богослужениях, которые он совершал, было очень много прихожан из Сокольников - теперь уже его новых духовных детей. Все мы заметили, что сразу же после своего посвящения батюшка сильно  изменился, и изменился не только внешне (его голос, например, поменялся с «дьяконского» на «священнический»), но и внутренне: он стал отдавать все свои силы,  всего себя на служение людям. Батюшка постоянно был занят в свободное от службы время: то он кого-то навещал в больнице, то кому-то освящал квартиру, то кого-то крестил. Он встречался со множеством людей, беседовал, утешал, старался, чем мог, всем помочь. Отец Мартирий очень заботился о всех своих духовных чадах, искренне любил каждого из них, всем сердцем сострадал скорбящим, никогда никого не обидел - ни словом, ни взглядом; заботился и всемерно радел о духовном развитии всех своих подопечных.
    Почти у каждого из его духовных детей были свои семьи, друзья и родственники и, фактически, все эти люди тоже входили в число тех, о ком он молился. И о них тоже болела его душа. Он помогал очень многим людям, вместе с ними зачастую нес и их жизненный  крест.

    Кроме всего прочего, батюшка успевал еще учиться в Московской Духовной Академии, которую впоследствии с отличием окончил. Самостоятельно выучил английский язык и мог свободно говорить на нем;  прекрасно играл на фортепьяно, много читал, всегда был в курсе всех политических и церковных событий.

    В новом храме отца Мартирия сразу полюбили и местные прихожане, высоко оценив его душевные качества: сердечность, доброту и внимание к каждому, его отзывчивость, безотказность и терпение ко всем.
                                Прошло совсем немного времени с того дня, как отец Мартирий стал священником, а вокруг него уже сплотилась довольно большая группа людей: к прежним его духовным чадам прибавились и новые. И не только из числа прихожан храма св. Иоанна Воина, но и прихожане других московских храмов.

    В первый же год своего служения в храме на Якиманке батюшка тайно крестил и венчал множество людей. Тогда еще было время, когда коммунистические власти требовали от церковно-приходских советов сообщать им имена и фамилии тех, кто был официально крещен или повенчан. Впоследствии же эти люди подвергались разнообразным репрессиям, вплоть до увольнения их с места работы или направления на обследование в психиатрический диспансер.

    Батюшка регулярно встречался с отдельными группами своих духовных чад. Эти встречи проходили и в частных домах, и в квартирах: люди вместе молились, беседовали, пили чай, ближе узнавали друг друга. Батюшка всегда отвечал на множество накопившихся у каждого из нас вопросов, связанных и с богословской тематикой, и с духовной жизнью, и с острыми проблемами как в жизни страны и церкви, так и в личной жизни. Многие из нас, например, впервые узнали от него о том, что Евангелие живо и действенно во все времена и для всех народов, и только оно одно способно сполна удовлетворить духовные запросы и потребности человека. 

    Через три-четыре месяца после посвящения я как-то спросила у батюшки:
    - А сколько у Вас сейчас духовных детей?
    - А как Вы думаете? -  поинтересовался он в ответ.
    - Может быть, уже несколько десятков?
    - Я, конечно, не считал, - подумав, сказал он, - но мне кажется, что человек семьдесят уже есть.

    К батюшке на исповедь довольно часто приходили и известные актеры: Инна Чурикова, у которой он крестил сына Ваню, Лия Ахеджакова - у неё отец Мартирий всего лишь за несколько дней до смерти крестил, а затем сразу же соборовал и причастил тяжелобольную мать. Позднее обе актрисы приезжали к нему и в капотнинский храм.

    Среди духовных детей отца Мартирия была одна молодая женщина, которую мы с любовью называли Таточка. Она работала инженером, жила очень небогато вместе со своей  тяжелобольной матерью. Однажды она пришла в храм вся в слезах и рассказала нам, что её квартиру обворовали. Кроме вещей, грабители похитили и довольно крупную сумму денег, которую она многие месяцы копила, чтобы купить себе зимние сапоги. Всем нам было её очень жаль. После службы она подошла к батюшке и поделилась с ним своим горем. Он  долго разговаривал с ней, утешал ее. Спустя несколько дней она по секрету рассказала нам, что батюшка, сразу же после разговора с ней, пожертвовал ей ту сумму денег, которую у нее украли, и она смогла купить для себя сапоги.

***********

    Настоятель храма Иоанна Воина о. Николай Смирнов был священник с большим пастырским опытом, преподавал в Московской Духовной Академии. По характеру он был несколько суховат и высокомерен. Видимо, из-за этого у него не было духовных детей.  Его отношение к батюшке было довольно прохладным, иногда чувствовались зависть и раздражение по отношению к молодому, всеми любимому священнику. Нередко они вдвоем выходили исповедовать людей: и у настоятеля оказывалось от силы трое-четверо кающихся, а перед отцом Мартирием всегда стояла толпа людей. То же самое было и в конце Литургии: оба священника  одновременно давали людям крест для целования, но к отцу Николаю подходили лишь единицы, а перед отцом Мартирием опять оказывалась целая толпа.
 
    В 1989 году на Пасху отец Мартирий служил раннюю Литургию. Настоятеля при этом не было, но позднее ему рассказали алтарники, что у отца Мартирия на службе причащалось несколько сотен человек. Гневу отца Николая не было предела. На весьма повышенных тонах он стал упрекать батюшку в том, что тот нарушает духовные и богослужебные традиции Русской православной церкви. 
    - Нельзя причащать людей на Пасху, - возмущенно говорил он отцу Мартирию, - Пасха – это День радости, а Вы перед причащением исповедуете людей, призываете их к покаянию! Это же безобразие!
    - Я Вас не понимаю, отец Николай, - спокойно отвечал ему батюшка, - о каких церковных традициях Вы говорите? Для кого же в этом случае священник произносит перед выносом чаши из Алтаря: «Со страхом Божиим и верою приступите»? Что же это? Получается, что я одновременно приглашаю людей причащаться Святых Таин и их же «отталкиваю» от причастия? 
     - В нашей Русской церкви существуют определенные традиции и существуют уже века... Мы должны их соблюдать!
    -  Но ведь Господь уже однажды сказал: «Милости хочу, а не жертвы» ...
    Настоятель махнул рукой и ушел.

***********

    В октябре  1989 года отец Мартирий указом патриарха был назначен настоятелем новооткрывающегося храма Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне. Отец Николай поставил тогда Патриархии свои условия: храм на Якиманке будет выплачивать отцу Мартирию заработную плату лишь в течение двух месяцев. По истечении этого срока батюшка должен оставить их храм и жить за счет создаваемого им прихода в Капотне. В новооткрытом же храме не было абсолютно никаких условий для служения: храм был в руинах, на банковском счету храма - ни одной копейки. Батюшке вместе с его духовными детьми предстояло в кратчайшие сроки возродить приход, создать условия для совершения богослужений, приобрести необходимые церковные книги, утварь и облачения.

    Когда мы, духовные дети батюшки, вместе с ним впервые приехали в Капотню, чтобы посмотреть новооткрытый храм, перед нашими глазами предстало жалкое и удручающее зрелище: храм был большей частью разрушен, без куполов, весь какой-то прокопченный и снаружи, и внутри, без дверей, с разрушенными оконными проемами и дырявой ржавой крышей. На колокольне росли небольшие деревья и кусты. Внутри храма, превращенного  местными жителями в помойную свалку, - слой накопившегося за многие годы мусора высотой в несколько метров. 

***********
               
    В конце октября 1989 года в Доме культуры Капотни состоялось первое приходское собрание, на которое пришли сотни верующих жителей этого микрорайона. В первых рядах зала сидели приходские активисты - довольно большая группа крикливых, боевых бабушек. На собрании присутствовал представитель Московской патриархии о. Владимир Диваков и заместитель уполномоченного Совета по делам религий по Москве Николай Иванович Медведев.
     Отец Владимир представил собранию нового настоятеля храма. Отец Мартирий рассказал членам собрания о себе, о своем предыдущем служении и наметил перед будущими прихожанами план и первостепенные задачи по восстановлению храма. На всех присутствующих батюшка сразу же произвел очень хорошее впечатление. Особенно людям запал в сердце тот факт, что их новый пастырь - не обычный, женатый священник, а монах.

    Затем состоялись выборы Приходского  Совета храма - старосты, его помощника и казначея. У капотнинцев были свои кандидаты на эти должности, но представители Патриархии и Совета по делам религии и слушать не хотели о Приходском Совете, состоящем из местных жителей. Между этими двумя структурами уже давно были согласованы кандидатуры в Приходской Совет: старостой должен был стать Владимир Иванович N.,  директор крупного колбасного магазина, член райкома КПСС; его помощником - Владимир Николаевич N., начальник одного из московских строительных управлений и тоже член райкома, а казначеем - Ирина, женщина верующая, церковная, но открыто симпатизирующая националистам и коммунистам. Местные жители сразу же поняли, что эти три кандидата ни в коей мере не соответствуют их чаяниям и надеждам и чуть ли не с кулаками набросились на них и на представителей Патриархии и Совета по делам религии.
    О.Владимир Диваков, увидев разбушевавшихся людей, был очень напуган, но зато уполномоченный не сдавался и продолжал «давить» на собрание, угрожая, в случае неисполнения его воли, закрыть храм (который фактически еще и не открывался). Капотнинцы поняли, что им не удастся выбрать своих представителей в Приходской Совет, и вынуждены были смириться. Однако каждый в глубине души надеялся на то, что в ближайшем будущем ситуацию можно будет исправить. С той поры вся деятельность Приходского Совета находилась под неусыпным вниманием и контролем местных жителей.

     Спустя несколько дней после собрания состоялось первое богослужение - благодарственный молебен Спасителю с водоосвящением. На службу пришло множество людей. Впервые за многие десятки лет в разрушенном храме зазвучал голос священника, возносящего хвалу Богу. Сердечная молитва батюшки воодушевила и сплотила присутствующих. Многие из людей плакали от счастья, что могли теперь молиться в храме, в котором когда-то молились их деды и прадеды.

    А в Николин День, 19 декабря, отец Мартирий отслужил в Капотне первую Литургию. Был сильный мороз. В храме было, как и на улице, холодно и ветрено. Все были в теплой одежде, кроме батюшки: он был  в облачении. От холода у батюшки все время коченели руки, они стали фиолетовыми, так же, как и его лицо. Он с трудом мог вынимать частицы из просфор. Замерзало в чаше вино. В конце службы отец Мартирий окропил всех молящихся святой водой, которая, попадая на лица и одежду людей, сразу же превращалась в ледяные капли.

***********

     Незадолго до Нового года батюшка предложил мне работу в капотнинском храме.
     - Подумайте хорошенько над моим предложением, но помните, что это - всего лишь предложение. Решение может и должно быть принято только Вами, - сказал он мне. 
    Самые противоположные чувства раздирали тогда мою душу. Перед глазами все время стоял разрушенный храм - без окон, без дверей, без электричества. А я в то время работала в одном из центральных московских храмов, получала приличную зарплату, была на хорошем счету у начальства. И вот мне предлагали оставить эту налаженную, «сытую» жизнь и уйти... Куда? В полную неизвестность, в какой-то новооткрытый храм, который и храмом-то тогда назвать было еще нельзя. А что будет с моей больной матерью и сыном-подростком? Кто будет содержать их? Ведь в батюшкином приходе нет ни копейки денег...
    Но с другой стороны, - думала я, - батюшка - мой духовный отец. Как же я откажу ему? Ведь я же монахиня, а монахиня должна быть в полном послушании у своего духовного отца.
    Несколько дней подряд я горячо и со слезами молилась Господу, прося вразумить меня, открыть мне Его волю, которую я, конечно же, исполню. И вот однажды, во время молитвы, в самой глубине моего сердца вдруг прозвучал тихий и какой-то очень знакомый, родной мне голос: «Ты уже все знаешь! Ты же знаешь, что тот, кто не оставит всего и не пойдет вслед за Мной - не достоин Меня!»
    В один миг все мои сомнения развеялись и... через несколько дней я уже начала работать в новом храме у батюшки.

***********
               
    С первого же дня служения отца Мартирия местные прихожане от всей души полюбили его и старались во всем помогать. На первых порах нашего пребывания в Капотне ни у батюшки, ни у других сотрудников храма не было даже возможности выпить где-нибудь стакан чаю. Заботу о нашем быте взяли на себя несколько местных жительниц. После службы они приглашали отца Мартирия и других церковных работников к себе домой, кормили их, поили, давали возможность отогреться и отдохнуть. Нам предлагали всегда все самое лучшее: постельное белье, посуду, еду. В субботние, воскресные, а также в праздничные дни у батюшки, кроме обычных богослужений, всегда было еще много треб. В такие дни и он, и сотрудники храма оставались ночевать в квартирах прихожан.

    Господь, по молитвам батюшки, помогал нам во всем. Вокруг нас просто творились чудеса: неизвестно откуда вдруг приходили спонсоры и наперебой предлагали свои услуги. Вскоре были заделаны все дыры в стенах храма, установлены окна, появились отопление и свет. 

    Большую помощь батюшке оказывали и его духовные дети: они ежедневно посещали различные церковные и светские организации, прося оказать нашей общине разного рода  помощь. Как это ни парадоксально, но порой неверующие по отношению к нам оказывались намного добрее, щедрее и отзывчивее, чем некоторые «верующие». Так, например, один богатый московский приход «пожертвовал» нашему храму то, что, вероятно, не успел просто выбросить: пожертвованные им церковные книги и облачения были настолько ветхи и в таком плохом состоянии, что буквально разваливались, рассыпались, как только их брали в руки.
    Зато расположенная вблизи храма воинская часть преподнесла нам в подарок старинный колокол, который солдаты сразу же и повесили на нашей колокольне. Вскоре руководитель одной местной организации подарил нашему приходу еще несколько колоколов. С той поры ежедневно перед каждым богослужением по всей округе раздавался наш «бархатный» колокольный звон.

***********

    В начале февраля 1990 года батюшку вызвали в Патриархию, где ему было сообщено о том, что Патриарх Пимен благословляет его баллотироваться в депутаты Верховного  Совета РСФСР. Церковное лобби в те годы остро нуждалось в своих представителях в органах высшей законодательной власти. Батюшка был очень расстроен этим «благословением» и всеми силами пытался избежать оказываемой ему «высокой чести», ссылаясь и на свою большую занятость в приходе, и на учебу в Духовной Академии, и на слабое здоровье. Но Патриарх был неумолим. Кандидатуру батюшки поддержали тогда и местные власти, которые с симпатией относились к молодому, образованному и энергичному священнику, пользовавшемуся, к тому же, огромным авторитетом среди капотнинских жителей. 
    Был создан оперативный предвыборный штаб, напечатаны предвыборные плакаты. Вместе с отцом Мартирием должны были баллотироваться Тельман Гдлян, Юрий Власов и несколько высокопоставленных партийных функционеров. Быть доверенным батюшкиным лицом в предвыборной кампании Патриарх поручил о.Владимиру Дивакову, который уже тогда недолюбливал отца Мартирия, но должен был в силу своих «новых обязанностей» везде и всем нахваливать молодого священника - кандидата в депутаты Верховного Совета. 
    В результате отец Мартирий набрал 86% голосов избирателей. Но выборы были признаны несостоявшимися из-за отсутствия кворума. Баллотироваться же на повторных выборах батюшка категорически отказался.

***********

    В марте 1990 года состоялось великое освящение нашего храма. Богослужение совершал архиепископ Алексий (Кутепов), в те годы председатель Хозяйственного управления Московского Патриархата. Во время Литургии он, по благословению Патриарха Пимена, возвел отца Мартирия в сан игумена. Это была последняя награда, которую батюшка получил в Московской Патриархии, и последняя награда, которую выдал в своей жизни Патриарх. Спустя несколько дней после того, как был подписан патриарший  указ о награждении отца Мартирия,,  Пимен впал в беспамятство и вскоре умер.

***********

    Нередко староста храма Владимир Иванович после богослужения  подвозил меня и батюшку на своей машине до дома и при этом по пути заезжал к уполномоченному Совета по делам религий, чтобы, по его словам, «выплатить ему дань». Обычно «дань» состояла из дорогих спиртных напитков и разного вида мясных продуктов, которые в те годы были огромным дефицитом. Присутствие отца Мартирия при этом, как объяснил позднее Владимир Иванович,  должно было свидетельствовать начальству о полной гармонии во взаимоотношениях настоятеля и старосты.

***********

    Вскоре наступила Пасха. Впервые за многие десятилетия вокруг капотнинского храма был совершен пасхальный Крестный ход. Ровно в полночь участники процессии вышли из церкви. То, что они увидели вокруг себя, их просто ошеломило: перед ними было море людей - не сотни, а тысячи, пришедшие в наш храм на первую пасхальную службу. Это было незабываемое зрелище. Все стояли с зажженными свечами. И в ночной тьме, как нам показалось, светились не только эти свечи, но и лица людей. Для многих из них, наверное, эта Пасха была тоже первой - первой в их жизни.
    Перед окончанием Крестного хода, перед тем как войти в храм и начать службу, батюшка обернулся  к стоящим вокруг людям и громко воскликнул: «Христос Воскресе!» И вот, многотысячная толпа, как бы едиными устами, громогласно ответила ему: «Воистину Воскресе!»

***********

    После же Пасхи восстановительные работы в храме фактически прекратились. Работу строителей никто из Приходского Совета больше не контролировал. Староста все реже стал появляться в храме. И если приходил, то лишь для того, чтобы забрать церковную выручку. Его заместитель вообще приезжал в Капотню только один раз в месяц - в день выдачи зарплаты. Нужно было что-то делать, что-то предпринимать.  Батюшка предложил приходским активистам провести внеочередное приходское собрание.
    На сей раз оно проходило уже в самом храме. На собрание пришел и староста вместе со своим заместителем и казначеем. В качестве представителя Патриархии был все тот же о. Владимир Диваков. А из Совета по делам религий мы на этот раз никого не пригласили. Вел собрание отец Мартирий.
    В начале все протекало в соответствии с регламентом, но затем обстановка начала накаляться: прихожане потребовали, чтобы Приходской Совет отчитался о своей деятельности и объяснил, почему в последнее время застопорились все реставрационные работы в храме. Когда староста и его помощники не смогли сказать в ответ что-либо вразумительного, возмущенные прихожане единогласно потребовали выгнать всех троих  и выбрать новый Приходской Совет. За это решение проголосовали все присутствующие.     Затем были избраны новые члены Приходского Совета: старостой стал батюшка, его заместителем - второй священник храма отец Георгий Харитошкин, а я стала казначеем. Теперь и у отца Мартирия, и у меня появилось множество общих новых обязанностей, дел и забот, связанных с проведением в храме строительно-реставрационных работ.

***********

    В это же примерно время батюшка вместе со своими духовными детьми организовал при храме Воскресную школу. Занятия проводились каждое воскресенье вечером в здании  местной общеобразовательной школы, расположенной рядом с храмом. Первыми батюшкиными учениками были взрослые прихожане храма - жители Капотни и других близлежащих микрорайонов. Воскресную школу посещал также и директор местной  общеобразовательной школы вместе со своими учителями. Кроме отца Мартирия, преподавали также и его духовные дети, имеющие высшее образование и катехизический опыт. Учителем английского языка у нас был молодой англичанин - иезуит Филипп Гаджин, прекрасно говоривший по-русски. В те годы он проходил новициат у московских иезуитов  и часто приезжал в наш храм молиться и причащаться. Со всеми прихожанами у него установились прекрасные отношения. 

    Частыми гостями нашего храма стали и его друзья: провинциал иезуитов Англии Майкл Кэмбл Джонсон, католический священник из Лондона о. Оливер МакТернен, ректор Восточного института в Риме о. Кларенс Галлахер и профессор этого же института о. Константин Симон.
    Однажды о. Кларенс и о. Константин молились за Литургией в нашем храме. Оба стояли в алтаре, облаченные в католические, латинские богослужебные одеяния. По окончании богослужения отец Мартирий представил их прихожанам, среди которых были, в основном, местные старушки. «Они такие же священники, как и я, - говорил с амвона батюшка, - только служат несколько по-иному, в соответствии с традицией Западной церкви. Но это не играет никакой роли. Божия благодать и Дух Святой действует через них так же,  как и через православных священников».
    - А можно ли у них благословиться? - спросили у батюшки сразу несколько прихожанок.
    - Конечно можно, - отвечал им батюшка.
И тут десятки людей устремились к нашим гостям, прося их преподать благословение. Священники вначале растерялись, так как в Римско-Католической Церкви сейчас уже нет такой практики, но затем быстро сориентировались и стали благословлять подходящих к ним людей.

    Но, наверное, самым любимым из всех наших гостей-иностранцев был Тони Бишоп, с которым батюшка познакомился и подружился во время своих частых в то время поездок в Англию. Тони был прихожанином англо-католического храма св. Иоанна Предтечи в городе Севеноксе на юге Англии, работал в английском МИДе и прекрасно говорил по-русски. Во время первого посещения нашего храма он много рассказывал прихожанам о себе, о своем приходе. «Да, я не православный, - говорил он им, - но такой же, как и вы, христианин, так же, как и вы, люблю Христа и стараюсь жить по Его заповедям».
    Местные жители полюбили его от всей души и всегда встречали как родного, когда он приезжал к нам. А приезжал он довольно часто. Привозил дорогостоящие медикаменты, религиозную литературу, вещи для детей. Дети же, в свою очередь, называли Тони «наш английский дедушка» и оказывали ему свои особые знаки внимания и любви.

***********

    Как-то раз верующие из микрорайона Печатники попросили отца Мартирия помочь им открыть приход в здании бывшего храма, принадлежащего в свое время Николо-Перервенскому мужскому монастырю. На территории же монастыря теперь располагался завод. Местные власти категорически отказывались возвращать храм верующим из-за того, что он находился на территории так называемого режимного  предприятия –  закрытого военного завода. Нежелательным было даже присутствие кого-либо из посторонних на территории этого завода. Люди же просили батюшку отслужить молебен  хотя бы на площадке рядом с заводской проходной.
    Не без труда удалось отцу Мартирию добиться разрешения властей на совершение здесь богослужения. В условленный день и час сотни людей во главе с батюшкой пришли в храм бывшего Николо-Перервенского монастыря. Облачившись, отец Мартирий начал служить молебен. Все присутствующие горячо молились вместе с батюшкой о том, чтобы храм был возвращен верующим. Вскоре после совершения этого молебна власти пошли на уступки: вначале было разрешено только по большим праздникам проводить богослужения в «заводском» храме, а через несколько месяцев церковь была уже окончательно передана верующим. Спустя года два на территории некогда закрытого режимного завода появились и первые монахи. Так Николо-Перервинский монастырь вновь стал одним из московских действующих мужских монастырей. 

***********

    Август 1991 года. Борьба старых и новых политических сил в стране достигла своего апогея. И демократы, и коммунисты, и националисты были уверены в том, что им со дня на день удастся одержать победу. У многих людей было предчувствие, что именно в эти августовские дни в России должно произойти что-то очень важное, существенное, решающее...
 
    Однажды, за несколько дней до путча, батюшка поручил мне отвезти копию протокола приходского собрания в Совет по делам религий. Это было, казалось бы, обычное для меня дело: как и все другие члены московских Приходских Советов, я должна была довольно часто посещать эту организацию. Ежемесячно Совет требовал от приходов подробный письменный отчет об их жизни и деятельности. В свою очередь и уполномоченный регулярно направлял через приходских представителей свои письменные директивы и рекомендации для московских настоятелей и Приходских Советов.
    Но на сей раз я впервые испытывала чувство какой-то тревоги и беспокойства... Войдя в  деревянное здание Совета, я поднялась на второй этаж, постучала в нужный кабинет и вошла. У окна за столом сидел и что-то писал заместитель уполномоченного - Николай Иванович.
    - А где отец Мартирий, почему  он не приехал? - не отрывая глаз от бумаг, с раздражением спросил он меня.
    - У него много работы. Вы же, наверное, знаете: он теперь еще и староста, - сказала я.
    - Так вот, передайте Вашему старосте, - вдруг как-то по-змеиному прошипел Николай Иванович, - что он очень скоро сам ко мне придет. Нет, даже не придет, а... приползет!
    Уполномоченный и его сотрудники никак не могли простить батюшке недавнее изгнание их ставленников из Приходского Совета. В эти же дни они как никогда были уверены, что очень скоро скрутят в бараний рог как нашего батюшку, так и всех других церковных вольнодумцев...

    Но не только они - представители старой коммунистической гвардии - ждали своего звездного часа. Его также предвкушали уже и националисты...
    В Капотне в те годы весьма активно действовала довольно многочисленная  группа членов общества «Память». Ее лидером здесь был некий Валерий Громов, который всеми силами старался внедрить себя и своих единомышленников в наш Приходской Совет. Но батюшка «железной рукой» останавливал и блокировал все эти попытки. В своих проповедях, а также в частных беседах с людьми, батюшка открыто критиковал как коммунистов, так и националистов и приветствовал все начинания и действия властей, направленные на демократические преобразования страны и общества.
     В зависимости от политической конъюнктуры поведение Громова менялось коренным образом: если ситуация в стране была стабильной, он вел себя тихо, по отношению к нам был вежлив, почтителен. Но как только ситуация становилась нестабильной, он сразу же смотрел на батюшку «волком»: отец Мартирий внутренне был ему глубоко чужд, в нем он всегда видел своего идейного врага.
    В воскресенье 18 августа 1991 года, поздно вечером,  Громов позвонил мне и сказал: «Передайте отцу Мартирию, что дни его жизни сочтены. Он очень скоро сам в этом убедится».

***********

    Понедельник, 19 августа 1991 года. Самый разгар путча и... праздник Преображения  Господня. Ранним утром отец Мартирий и я приезжаем в Капотню. В храме еще нет прихожан. Нас встречает только регент хора Алексей Филиппович - ярый националист, сподвижник Громова. «Ну что, доигрались-допрыгались? - вместо приветствия весело говорит он нам. - Теперь вот всех вас к стенке поставят!» В пустом храме зловещим эхом отзываются его слова и радостный смех...
    После службы на машине нас отвозят домой. Проезжая мимо капотнинского нефтезавода,  видим высокий черный столб дыма - там очередная авария, горит мазут. 
     На Новоспасском мосту - колонна танков. На улице жарко, и танкисты то и дело выглядывают из люков. Мы едем еле-еле: везде пробки. Справа и слева от нашей старенькой машины - танки. Становится как-то жутко от такого соседства. Некоторые водители высовываются из окон своих машин и спрашивают танкистов:
    -  Откуда вы и за кого?
    - Мы из Рязани, а некоторые - из Тулы... Нам был отдан приказ: ехать в Москву, - отвечают те.
    Меня охватывает чувство тревоги: что нас всех ждет впереди? Что будет с батюшкой, которому уже давно грозят расправой? И всё же где-то в глубине души теплится надежда на то, что наша жизнь изменится к лучшему.

***********

    22 августа 1991 года. Путчисты потерпели полное фиаско, коммунистический режим рухнул, и Россия окончательно встала на путь демократических реформ. Сижу у себя дома и смотрю телевизор: показывают десятки тысяч ликующих москвичей. В Москве - салют. Люди празднуют победу, которая им очень нелегко далась. Я не верю своим ушам и своим глазам: неужели же все это правда? Неужели пришел-таки конец  коммунистическому кошмару, в котором последние семьдесят с лишним лет жил наш народ?
    Время было уже около полуночи, когда вдруг раздался телефонный звонок. Звонил Громов. Он был сильно пьян. «Жаль, очень жаль, что всё у нас сорвалось... - чуть не плача, говорил он мне, - ну что же... на сей раз - ваша взяла!»

***********

    Проезжая по центру Москвы по дороге из Капотни, мы каждый раз любовались красивым старинным храмом на площади Ногина. Это была церковь Всех Святых на Кулишках. Ее закрыли где-то в начале тридцатых годов, и до сей поры она все еще оставалась закрытой. В июле 1990 года была организована инициативная группа, состоящая из духовных детей нашего батюшки, которая стала хлопотать о передачи церковного здания общине отца Мартирия. На оформление необходимых документов ушло несколько месяцев. Затем храм был передан верующим, которые сразу же стали просить Патриарха назначить им настоятелем игумена Мартирия.
    Патриарх согласился, но с условием: отец Мартирий вместе с приходским советом должен сперва завершить все начальные восстановительные работы в капотнинском храме, полностью обеспечить его богослужебными  книгами, церковной утварью и облачениями.

    Вскоре патриаршие условия были выполнены: храм был и внутри, и снаружи отштукатурен и покрашен, в нем были установлены батареи и проведено электричество; пол покрыт мраморными плитками, дорога вокруг храма полностью асфальтирована. При храме усилиями батюшки был создан большой дружный приход, что было, конечно, самым главным из всего, что ему удалось сделать в Капотне.

    В декабре 1990 года отец Мартирий был назначен настоятелем храма Всех Святых на Кулишках.
    Внутри этот храм был весь в руинах, несмотря на то, что снаружи на нем висела табличка: «Церковь Всех Святых на Кулишках является архитектурным памятником и охраняется государством». В алтаре находился туалет. Кругом бегали крысы.
    Когда реставраторам удалось под слоем копоти и грязи обнаружить древние фрески, то все смогли увидеть, что лики Господа, Богородицы и святых на этих фресках были прострелены: видимо, еще в 20-годы большевики «расстреливали» изображения святых, пытаясь попасть им прямо в глаза.

    Как мы узнали позже, в подклети храма под алтарем  энкаведешники в 30-е годы расстреливали политзаключенных. Сохранилось множество пулевых отверстий в стенах подклети, и как раз - на уровне головы. До того, как храм был передан общине, в подклети работали специалисты-реставраторы, которым, очевидно, было приказано во что бы то ни стало заделать эти пулевые отверстия. Дырки заливали различными наполнителями, но, спустя какое-то время, все эти наполнители необъяснимым образом выпадали, и вновь в стенах начинали проступать следы от пуль.

    Впоследствии в подклети храма был установлен большой расписной крест и по благословению отца Мартирия воздвигнута часовня в честь новомучеников российских. Раз в неделю здесь служилась панихида по всем невинно убиенным в годы большевистской власти.

***********

    Как только открылся храм на Кулишках, к отцу Мартирию стало приходить множество людей, просящих оказать им материальную помощь. Дело в том, что наш новый храм находился рядом с Министерством социального обеспечения, куда ежедневно обращались беженцы из разных республик прежнего Советского Союза. Все они стремились попасть в Москву в надежде получить для себя социальную помощь. Этим людям нужна была элементарная пища, одежда, ночлег. Но государство ничего не могло для них сделать, так как само остро нуждалось в те годы в материальной помощи...
    В нашем храме для беженцев и бомжей была организована ежедневная раздача хлеба и других продуктов питания; приходские активисты раздавали нуждающимся одежду и обувь, которую жертвовали прихожане.

    Но не только о беженцах заботилась наша община. Со временем к отцу Мартирию стали обращаться и священники из бедных сельских приходов, прося оказать им различного рода помощь. По батюшкиному благословению наш приход покупал для них богослужебные книги, церковную утварь и облачения.
    Неоднократно к нам обращался за помощью и епископ Викентий Абаканский. Наш храм тогда сделал много добрых дел для его епархии.
    Не было ни одного случая, чтобы батюшка отказал просящему в помощи.

***********

    В конце 1992 года в моей жизни произошло радостное событие: моя мама стала духовной дочерью отца Мартирия. Я и мой сын уже давно были батюшкиными духовными детьми, и лишь наша бабушка оставалась «одинокой»: у нее никогда не было духовного отца ...

    Моя мама прожила тяжелую и сложную жизнь: с раннего детства была круглой сиротой,  рано осталась вдовой - муж погиб на фронте в 1941 году. Одна воспитывала двоих детей. Часто и тяжело болела, находясь по нескольку месяцев в больнице.
    В молодости мама была очень доверчивой: как-то раз во время войны она взяла взаймы  для родственницы большую сумму денег, которую эта родственница впоследствии отказалась возвращать, и мама в течение пятнадцати лет выплачивала огромный долг. Из-за этого мы жили очень бедно.
    Мама была верующей, часто ходила молиться в храм. В доме у нас постоянно находились  какие-то странники и юродивые, за которыми она ухаживала и которых кормила и поила.
    Однажды в её храм назначили нового священника. Батюшка ей очень понравился, и она попросила его стать её духовным отцом.
    - Нет, Мария, - ответил  ей священник, - у меня и так слишком много духовных детей. К тому же я человек семейный и должен много времени уделять семейным делам. Ищи себе кого-нибудь еще.

    Так моя мама и осталась без духовного отца.
    Отсутствие в ее жизни настоящего духовного наставника, руководителя серьезно отразилось на ее религиозных понятиях и представлениях: мама твердо усвоила себе, что Бог  очень строгий и за всё  плохое, что мы делаем, жестоко наказывает. Он защищает бедных и мстит нашим обидчикам.
    Но, несмотря на эти крайне наивные, детские представления о Боге, она все-таки очень любила Его.

    Маме было уже за семьдесят, когда она впервые увидела отца Мартирия. Он был тогда еще совсем молодым человеком - иеродиаконом в Сокольническом храме. Батюшка всегда с большой любовью и сердечностью относился к моей маме, часто беседовал с ней на духовные темы, давал ей читать религиозную литературу. Мама же, со своей стороны, с большим доверием относилась к батюшке и очень радовалась, когда его посвятили в священники.
    Однако стать его духовной дочерью она долгое время не решалась. «Батюшка еще очень молод, - говорила она мне, - и я не смогу ему всего рассказать о себе, не смогу признаться  в своих прежних ошибках и грехах. Нет, меня сможет понять только пожилой и опытный священник».

    Шло время, и мама все острее и болезненнее осознавала тот факт, что у нее до сих пор нет своего духовного наставника, духовного отца. И вот, после долгих колебаний и мучительных сомнений, она все-таки решилась стать духовной дочерью отца Мартирия. И это ее решение было поистине выстраданным, твердым и окончательным.

    Мама любила батюшку от всей души. Он был для нее безусловным авторитетом, «последней инстанцией» в решении всех жизненно важных вопросов. Под батюшкиным духовным руководством и водительством ее жизнь заметно изменилась: она сделалась намного мягче, доброжелательнее и терпеливее к окружающим, стала менее обидчивой. Радость и мир все больше и глубже наполняли ее душу и сердце. Будучи уже восьмидесятилетней женщиной, она как-то призналась мне, что чувствует себя душой совсем молодой. И действительно: в эти годы даже глаза у мамы стали ярко голубыми, как это было в годы ее молодости.

    В ноябре  1994 года в возрасте восьмидесяти двух лет мама перенесла обширный инфаркт миокарда. Ее срочно госпитализировали и поместили в реанимационное отделение. Спустя несколько часов у нее уже был отец Мартирий, который в последний раз духовно напутствовал ее, исповедовал и причастил. Мамино лицо светилось от счастья, на нем была как бы печать глубокого внутреннего умиротворения, душевного покоя. Через несколько минут после причащения она умерла.

***********

    Как-то по делам храма я приехала в Патриархию к епископу Арсению. Ожидая своей очереди на прием к владыке, я вдруг увидела, как из его кабинета вышел наш второй священник - отец Игорь  Шарунов 
    - А  Вы...  по каким же здесь делам? - несколько растерявшись, спросила я.
    - Да у меня деньги кончились, а владыка каждый раз, когда я к нему прихожу, подкидывает мне по сто долларов...
    - Даже если Вы в таком виде? - намекая на его нетрезвое состояние, спросила  я.
    - А ему все равно, в каком я виде! - ответил мне священник.

    Незадолго до своей смерти отец Игорь как-то разоткровенничался и рассказал всем членам Приходского Совета о том, как Московская Патриархия заставляла его регулярно писать доносы на отца Мартирия. По словам отца Игоря, он всегда старался в своих «отчетах» написать что-нибудь положительное о батюшке, чтобы тем самым хоть как-то смягчить ту враждебность и недоброжелательность, которая уже давно проявлялась по отношению к отцу Мартирию со стороны священноначалия.


Сестра Христина

Храм Всех Святых на Кулишках

      Храм Всех Святых на Кулишках. Раннее утро.
      Сотрудники храма готовятся к Литургии. На храмовом дворе и внутри храма, по обе стороны от входа, цепочкой стоят прихожане в ожидании отца Мартирия.
      Старый «жигуленок» въезжает во двор, из него с трудом выходит батюшка: он такой крупный, что ему тесно в этой малогабаритной развалюхе. Глаза у всех загораются огоньками радости.
 Батюшка проходит среди людей, благословляя каждого, успевая кратко выслушать и ответить.  Он идет  неторопливо и сосредоточенно, излучая  и силу, и кротость, и любовь. В нем чувствуются внутренняя глубина, недосягаемость. При очень высоком росте он выглядит наравне со всеми, настолько согнут позвоночник, привыкший к постоянным  поклонам. В глазах, во всем облике - беспредельное внимание ко всем, сочувствие и доброта. Батюшка медленно идет по храму и исчезает в дьяконских вратах.
      Прихожане потихоньку собираются в ожидании исповеди.

      Отец Мартирий выходит из алтаря и произносит вступительную молитву.
      Он стоит у кафедры, опираясь на нее рукой, согнувшись почти пополам, чтобы ухо было на уровне лица кающегося. Слушает внимательно, не перебивая, только изредка задает вопрос или осеняет себя крестным знамением со словами: «Прости, Господи!»
      В завершение опускает епитрахиль на голову исповедующегося, обхватывает ее руками и от имени Господа отпускает грехи. Его голубые глаза становятся при этом черными, обращенными вглубь, отсутствующими, он целиком сосредоточен на свершении Таинства.

     Литургия продолжается два часа, а то и более.
     Дьякона нет, и чаще всего батюшка ведет богослужение без помощников. Поэтому к концу службы его облачение можно выжимать. Но, несмотря на бесконечную усталость, на больные опухшие ноги, он никогда не сокращает молитв,  не пропускает ничего из положенного по Уставу.
     После Литургии - огромная очередь ко кресту, который отец Мартирий держит на уровне груди. Подошедший целует крест и тихо шепчет о своем, наболевшем… Глазами и всем существом батюшка устремлен к каждому. Он стоит на амвоне, низко склонившись, внимает, сострадает, дает пастырские советы и наставления. Прежде чем ответить, на несколько мгновений замирает, погружаясь в себя, его глаза закрыты, лицо отрешенное…

     После Литургии часто совершается Таинство Крещения.
     В центр храма ставится купель. Если крестят младенца, батюшка следит, чтобы вода не была холодной. Помогает алтарник Дмитрий.  В крепких, уверенных руках батюшки младенцы чувствуют себя, как в руках
матери. Кажется,  будто он,  монах,  вынянчил дюжину детей, столько знания и навыка в его обращении с ними.

     Заканчивается Рождественский пост.
     Батюшка тяжко болен, у него двухстороннее воспаление легких, высокая температура, но он не пропускает ни одной службы. Мы вызываем врача прямо в храм, чтобы тот прослушал легкие и сказал, что делать.
     После Литургии он осматривает  батюшку.
     Когда мы заходим, говорит сердито и недоуменно: «Вы с ума сошли: у него серьезнейшее воспаление,  постельный режим не менее двух недель, он может умереть!» Отец Мартирий не сопротивляется,  молчит, как бы соглашаясь со всем, что говорит врач. Но все последующие дни, и в День Рождества Христова, он служит, несмотря ни на какие уговоры.
     Он никогда не спорит, никогда ничего не доказывает. Он живет в постоянной, непрерывающейся внутренней молитве и всегда поступает так, как ждет от него Господь.

     В начале и конце Великого Поста вечером проходит частная исповедь.
     Народу собирается великое множество, и исповедь тянется до часу ночи. Люди стоят и сидят в храме и во дворе, дожидаясь своей очереди. Слабых и больных пропускают вперед.
     А батюшка все стоит у кафедры, сосредоточенно принимая покаяние. Он наставляет тихо, неслышно для присутствующих и с неизменной любовью. Никогда никого не обрывает, не обличает, не срамит.
     Исповедовавшийся отходит с просветленным лицом, с надеждой на Господа и обретенными силами стать чище, лучше…

     Отец Мартирий обладает особым даром молитвы. По его молитвам Господь исцеляет людей от неизлечимых болезней, помогает бросить пить, принимать наркотики…
     В дни богослужений в Храме Всех Святых на Кулишках он молится особой молитвой о здравии, а по воскресеньям служит  молебен Всем Святым.
     Он не только знает каждого прихожанина, но и помнит имена всех его близких. Всегда прочитывает все записки о здравии и упокоении. Каждого принимает в сердце, полное глубочайшего сострадания и любви.
     Со всех концов России, из других стран к нему приезжают физически и душевно больные, часто – больные неизлечимо, страдающие от одержимости и от всяческих бед и напастей, потерявшие всякую надежду на помощь и исцеление. И Господь по молитвам отца  Мартирия помогает и исцеляет.

     Вечер. Только что закончилась служба.
    Сотрудница храма просит меня пройти в притвор. По обе стороны на корточках сидят люди в восточных халатах. Один из мужчин, вероятно,  старший, говорит мне: «Сестра, мы приехали из Таджикистана, наш пророк Мохаммед - брат вашему Богу Иисусу, помогите нам, пожалуйста, чем сможете!»
    Иду к отцу Мартирию и спрашиваю: «Что делать?»
    «Помогите, конечно же, мы, действительно, все братья!» - отвечает батюшка.

    Пожилая женщина стоит в храме и горько плачет: «Матушка, я совсем одна на свете, у меня никого нет, кроме кошки… Она заболела и умирает. Нельзя ли попросить батюшку, чтобы он помолился об ее здравии? Если люди по его молитвам выздоравливают, то, может, и моя Муся…»
    Успокаиваю, как могу, и прошу подождать.
    Подхожу к отцу Мартирию и неуверенно шепчу: «Батюшка, я не знаю, как Вы отнесетесь к такой просьбе, но женщина, сидящая на скамейке, просит Вас помолиться за ее умирающую кошку… Кошка для нее - единственное близкое существо».
   Жду, что батюшка скажет, что я совсем сошла с ума.
   Слышу  его строгий голос: «Как зовут?»
   Еще больше робею: «Женщину?»
    «И женщину, и кошку», - говорит батюшка и бросает на просительницу добрый, пытливый взгляд.
    Несколько дней спустя хозяйка кошки появляется в храме со счастливой улыбкой: «Матушка, моя Муська совсем поправилась!»

   Женщина восточной наружности робко обращается ко мне: «Матушка, у меня большая беда с сыном… но я мусульманка… Можно подойти к батюшке и попросить его о молитве?»
   Они долго говорят с отцом Мартирием, и потом она стоит в сторонке на особых молитвах о здравии.
   Спустя немного времени подходит ко мне: «Спасибо Вашему батюшке, мой сын на свободе!»
   Издалека она глядит на отца Мартирия, и слезы благодарности и счастья катятся по ее лицу…

   Ранним утром сотрудники храма  заняты подготовкой к Литургии.
   В притвор входит  девушка. На ней очень короткое платье на бретельках, мятущиеся отчаянием глаза.
   «Могу я поговорить с батюшкой?» - в голосе неуверенность и страх. Ее слишком легкомысленный  вид не располагает к положительному ответу, и я прошу подождать в притворе и иду к отцу Мартирию.
   «Батюшка, с Вами хочет поговорить девушка, но она полуголая, и я не знаю, можно ли ей быть в храме в таком виде. Вы разрешите ей подойти?»
   «У нас в лавке есть большие платки, - тихо говорит батюшка, - накиньте на нее платок, и пусть она подойдет ко мне».
   Девушка о чем-то долго говорит с ним. Ее лицо постепенно преображается, с него сходят напряжение и ужас.
   Много дней подряд мы видим ее у иконы Матери Божией, уже прилично одетую, сосредоточенную, что - то горячо шепчущую…

   В один из летних дней в храм входит неестественно худая, явно тяжелобольная женщина, в потухших глазах - глубокое страдание. «Я Ирина, приехала из Краснодара на операцию, нахожусь в онкологическом центре на Каширке. Диагноз - четвертая стадия рака желудка. Перед операцией меня обследуют две недели… Не могу ли я поговорить с батюшкой?  Я узнала от больных, что Господь исцеляет по его молитвам!»
  Она долго рассказывает отцу Мартирию свою историю  хождения по мукам, и на следующий вечер мы видим ее на особой молитве о здравии.
  Проходит две недели - и Ирина буквально влетает в храм, ее трудно узнать.  Лицо озарено радостью, глаза светятся. «Матушка, врачи не могут объяснить, куда делась моя опухоль! Рентген ничего не показывает! Мне отменили операцию! Я возвращаюсь домой...»

   Убитые горем молодые женщина и мужчина стоят перед иконой Матери Божией в ожидании отца Мартирия. По лицу женщины катятся слезы…
   «Наш сын Илья попал под машину. Ему семь лет. У него раздроблена голова, и врачи говорят, что малыш не выживет. Помогите, батюшка!»
   Батюшка утешает их, о чем-то спрашивает,  что-то объясняет…
   И каждое утро Андрей и Лена Шевенковы молятся вместе с ним  на особой молитве о здравии своего сына и рассказывают ему о состоянии здоровья Илюши.
   Прихожане вместе с батюшкой молятся о мальчике. И он начинает поправляться.
   Чудесное исцеление Ильи приводит в храм хирурга, который его оперировал. Он пришел посмотреть на священника, по молитвам которого произошло невероятное.
   Сейчас Илья - студент, он всегда с благодарностью вспоминает о батюшке, по молитвам которого Господь подарил ему вторую жизнь.

     В храм вбегает молодая девушка Оля, работающая контролером в метро «Китай-город».
     Судорожно перебирая платок,  сквозь слезы говорит отцу Мартирию: «Моя двухлетняя сестренка опрокинула на себя кастрюлю с кипятком, поражена почти вся кожа, и врачи говорят, что она проживет не более двух дней!»
     Батюшка утешает ее и советует усиленно молиться. «Бог даст, выживет Ваша малышка!» Девушка постоянно ходит на особые молитвы о здравии, и сестренка непостижимым образом начинает поправляться. Врачи не могут объяснить причину, но малышка живет...

     По храму идет молодая женщина и целует подряд все иконы.
     Батюшка подзывает меня и тихо говорит: «У этой женщины волчанка на губах. Намочите большой тампон спиртом и незаметно протрите все иконы». Пока я  протираю иконы, женщина подходит к батюшке и о чем-то с ним долго разговаривает. Он благословляет ее, и она самозабвенно целует его руки. Лицо батюшки остается спокойным и невозмутимым, он  с глубоким участием говорит напутственные слова, не убирая рук...

     Я опаздываю в храм на утреннюю службу. Нужно прийти за два часа до богослужения, чтобы все проверить и подготовить, а я никак не могу закончить хлопоты.
    На плите кипит молочная овсяная каша,  второпях задеваю кастрюльку, и кипящая масса выливается на левую кисть руки. Кисть мгновенно опухает,  пальцы слипаются в бесформенную массу.
    Я смываю холодной водой липкую овсянку, завязываю руку бинтом, выпиваю несколько таблеток анальгина и несусь в храм.
    Батюшка смотрит на мою руку, осеняет себя крестом и говорит: «Помоги Вам Господь!». День проходит в суматохе, которая вместе с таблетками заглушает боль. После Всенощной люди постепенно расходятся по домам, боль понемногу затихает, и я развязываю бинт, чтобы посмотреть, что делать дальше.
    Не верю своим глазам: моя рука стала почти нормальной, опухоль и краснота исчезли, и только между пальцами остались красные полоски. Этого не может быть! Но я вижу собственными глазами! Спасибо Господу и нашему батюшке!

    Два служителя нашего храма повздорили и меня так сильно «накрутили», что, подойдя к отцу Мартирию, я  резко требую наказать виновного.
    «Прежде всего успокойтесь! - тихо и строго говорит батюшка. - Вы находитесь в сильнейшем искушении».
    «Это Вы находитесь в искушении!» - парирую я и обмираю от собственной наглости.
    Батюшкины глаза становятся тяжелыми и холодными, несколько мгновений он молча испытующе смотрит на меня, отворачивается и уходит в алтарь.
    А я плетусь в галерею и исступленно рыдаю от жалости к себе: меня не понимают, меня не слышат, как несправедлива и жестока жизнь!..
   Спустя короткое время входит матушка Анимаиса и говорит, что отец Мартирий отлучает меня от причастия. Слезы мгновенно высыхают, сердце замирает от ужаса и жажды стереть все произошедшее из памяти.
   Я возвращаюсь на Литургию и тупо смотрю, как счастливчики подходят к чаше. Батюшка ведет себя со мной более холодно, чем обычно, но  наблюдает за мной.
  Это моя школа христианской жизни…

     Первое соборование Великого Поста.
     Отец Мартирий идет по многочисленным рядам верующих и помазует всех елеем.
     Прихожане, вместе с церковным хором, многократно поют: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!»
     Батюшка проходит мимо меня и тихо говорит: «Видите юношу в крайнем ряду, пригласите его к нам на трапезу».
     Улыбаюсь: «Батюшка, это Вы ростом в два метра, а я вижу только того, кто стоит передо мной».
     Иду следом за батюшкой, и он глазами показывает мне на юношу, погруженного в молитву.
     После соборования  подхожу к нему: «Как тебя зовут?» - «Дима». - «Дима, отец Мартирий приглашает тебя на трапезу».
     Парнишка оказывается робким, удивительно сердечным и доброжелательным. Постепенно храм становится для него родным домом: он служит алтарником, учится в семинарии, и спустя некоторое время его рукополагают в священники. Удивительно, как далеко в будущее проникает батюшкин взгляд…

     Когда Дмитрий начинает помогать отцу Мартирию в алтаре, поднимает бунт ревнивая алтарница Надежда.
     Эта старушка ведет себя в храме так, будто все (кроме отца Мартирия) приходят к ней в гости.
     Она предъявляет батюшке ультиматум: «Или - я, или - он! Если не уйдет этот жидёнок, уйду я!»
     Она, видимо, уверена, что незаменима. Отец Мартирий, как бы не слыша злобных выпадов в адрес восемнадцатилетнего юноши, доброжелательно и спокойно  говорит: «Идет Великий Пост. Это время размышлений и покаяния. Помолись, подумай хорошенько, Надежда, до Пасхи. Не одумаешься, я тебя отпущу».
     Я умоляю батюшку уволить Надежду сразу, без предоставления срока на раздумья. Но он вразумляет меня: «Каждый человек должен иметь шанс осознать и исправить свои ошибки. Не будем ловить ее на вздорном характере…»

     В храме работает Настя, раздражительная и нетерпимая женщина,  грубо и неприветливо обращающаяся почти со всеми прихожанами. Она выбирает себе «жертву» и тиранит ее всеми доступными средствами.
    Люди постоянно жалуются на нее. «Матушка, я попросила у Насти лишнюю просфорку, а она хамит, мол, храм не булочная…»
    Я иду к батюшке с просьбой уволить Настю.  Но батюшка мягко меня останавливает: «Мы не должны выгонять из храма никого, всех к нам присылает Господь для спасения! Настя пережила большую трагедию: ее сын покончил с собой, и это сказалось на психике. Давайте потерпим сами и других попросим о прощении и милосердии…»

   Служба закончилась.
   Храмовая кухня находится в пристройке, и, пока у нас еще нет трапезной, отца Мартирия и сотрудников храма кормят в галерее.
   Надежда, наш повар,  сварила большую кастрюлю щей, и алтарник Дмитрий берется донести ее до галереи. На крыльце храма он спотыкается, и кипящие жирные щи окатывают его лицо, шею и руки. Страшно смотреть!
   Вызывают «Скорую помощь». Когда Дмитрий садится в машину, батюшка неожиданно садится вместе с ним. В больнице, пока бедному юноше оказывают первую помощь,  батюшка  рядом и молится. На следующий день у Дмитрия видны только красные полоски от ожогов…

   Храм «Всех Святых на Кулишках» находится в Китай - городе, рядом с памятником Кириллу и Мефодию.
   Каждый год в день празднования их памяти, после крестного хода, к нам приходит Патриарх Алексий П с архиепископами и епископами.
   С утра охрана Патриарха никого не пускает в храм, кроме сотрудников.
   Еще с вечера алтарник Дмитрий решает остаться в храме, чтобы навести порядок в алтаре. Среди ночи он вынимает из шкафов покрывала, ткани, облачения, чтобы их сложить. Но он прислуживает недавно, и ему не удается  быстро убрать  все обратно.
   Утром отец Мартирий входит в храм и находит алтарь заваленным церковным имуществом. Дмитрий стоит с помертвелым от ужаса лицом и тупо смотрит на кучи вещей на полу. А в одиннадцать уже должен приехать Патриарх со свитой!
   «Успокойся!» - говорит батюшка, нисколько не теряя самообладания. Он мгновенно распоряжается построиться всем в цепочку и «лишние» вещи на время перенести в пристройку.
   К приходу Патриарха все прибрано и сверкает чистотой.
   Сосредоточенный и строгий, отец Мартирий молится в алтаре, а мы стоим в храме, провожая  входящих иерархов взглядами, и мысленно представляем себе, какой был бы конфуз, если бы не наш батюшка…

   Отец Мартирий согласился стать моим духовным отцом, и я прихожу к нему на полную исповедь.
   Как духовный наставник, он должен знать все о моей прошлой жизни. Я говорю долго, батюшка внимательно слушает, не перебивая. Рядом с таким светлым и чистым человеком, как он, особенно чувствуешь собственную нечистоту и мерзость. Он отпускает мне все грехи, участливо утешает меня, дает наставления…
   День проходит как в тумане.  Я выхожу из храма, и меня охватывает невыносимая боль, почти отчаяние. Иду куда глаза глядят… «Все кончилось, - думаю я, заливаясь слезами. - У меня впервые в жизни появился настоящий друг, человек, с которым можно говорить обо всем, который все понимает, все знает!  Но после такой исповеди его всегда  будет тошнить при взгляде на меня. Как жить, Господи, что делать?.. Я своими собственными руками разрушила все!»
   Под вечер прихожу домой опустошенная и без сил падаю на диван, лицом к стене. Душа как в глубоком колодце: куда ни повернись - глухая стена, и только наверху - кусочек неба, до которого не добраться…
   Часов в девять вечера раздается телефонный звонок. Нехотя беру трубку и вдруг слышу полный теплоты и участия батюшкин голос. Он живо о чем-то расспрашивает, что-то рассказывает…   Из глаз моих потоком катятся слезы, а сердце замирает от благодарности и счастья.

   Подходит к концу водосвятный молебен всем Святым.
   Люди стоят полукругом, в центре - отец Мартирий, рядом с ним - емкости со святой водой. Много больных. Батюшка идет по кругу с чашей и кропит присутствующих. Глаза его останавливаются на каждом, и он произносит вслух не только имя самого прихожанина, но и имена всех его близких. Глаза  людей устремлены на батюшку с надеждой.
   Стою вдали, не поднимая глаз, и мысленно продолжаю свою ссору с одной из сотрудниц. Я полна раздражения и жажду выместить его на первом попавшемся. Лавина холодной воды обрушивается на мою голову,  от неожиданности я громко вскрикиваю и поднимаю глаза. На меня внимательно смотрят сострадающие и все видящие глаза батюшки. Он неторопливо произносит мое имя.  Обиды  как не бывало, я готова любить и прощать весь мир…

   По храму ходит комиссия из «Чистого переулка».
   Священники вместе с отцом Мартирием осматривают Никольский придел и задают вопросы. Они хотят посмотреть какие-то бумаги, и батюшка посылает за ними меня. Не могу сразу найти то, что нужно, и возвращаюсь с большим опозданием. Батюшка сердито смотрит на меня и отчужденно говорит: «Теперь они уже никому не нужны!»
   Комиссия идет по храму дальше, я тащусь в конце, готовая разрыдаться от горьких мыслей:  «Я подвела батюшку!» Вдруг слышу возле своего уха его тихий, немного насмешливый, доброжелательный голос: «Ну что, кажется, все подходит к концу…»

  Утром перед Литургией я покупаю для отца Мартирия свежий творог.
  Выбор большой, и я перехожу от одного лотка к другому. Привлекательная и опрятная девушка протягивает мне бумажку с кусочком творога и предлагает: «Попробуйте, Вам понравится!» Машинально беру кусочек и кладу в рот. Творог уже достигает горла, когда внезапная мысль пронзает сердце: «Господи, я ведь причащаюсь сегодня!»
 Расстроенная, иду на исповедь. «Батюшка, я сегодня нечаянно проглотила творог на рынке!» Батюшкины глаза строго смотрят на меня, лицо  нарочито сурово. «Вкусно?» - почти грозно спрашивает он. «Вку-у-у-сно», - обреченно бормочу я.  «Ну и слава Богу!» - неожиданно произносит батюшка. Его глаза излучают тепло, он отпускает мне грехи и разрешает причащаться.

  Прихожане постепенно собираются на особую молитву о здравии. Неожиданно носа достигает какой-то неприятный запах. Подхожу к Елене: «Чем это у нас так воняет?» - «Не знаю, может быть, где-то крыса сдохла?»
   Мы проверяем все углы и закутки, но нигде ничего нет. Выходит отец Мартирий, и начинается молитва…
   Вонь все усиливается, уже невозможно дышать. Только батюшка, как всегда, сосредоточенным, глубоким и полным сострадания голосом молится о присутствующих, будто не чувствует тошнотворного запаха.
   После молитвы мы снова бродим по храму в поисках «дохлой крысы».
   Ко мне подходит прихожанка Нина, и вдруг я понимаю, что запах исходит от нее. Спрашиваю: «Нина, чем так пахнет?» Она смеется: «Да я тряпки смачиваю в моче и обматываю ими ноги! Вроде помогает!»
  Перед моими глазами мгновенно проносится картина только что закончившейся молитвы, где Нина стоит вплотную к батюшке и смотрит на него преданными, любящими глазами. А он, вдыхая вонь, горячо молится о  здравии…

   После Литургии - очередь ко кресту…
   Каждый целует крест и недолго говорит с отцом Мартирием…
   Медленно двигаюсь в очереди за старушкой. Она целует крест и тихо шепчет батюшке о своей болезни в груди. Я стараюсь не слушать, но некоторые слова долетают до меня.
   Старушка нервничает, говорит все громче и вдруг ловким движением приоткрывает грудь со словами: «Вот, смотрите!» Столбенею от ужаса. Взглядом судорожно перебегаю со старушки на батюшку и обратно… «Что он сейчас сделает? Выгонит? Осрамит на весь приход?»
   Неожиданно слышу тихий, сочувствующий голос батюшки: «Ничего, все пройдет с Божией помощью! Я обязательно помолюсь!» Он осеняет себя крестом и отпускает успокоенную старушку.
  Теперь моя очередь. Я подхожу к нему, глаза мои смеются. Но меня встречают строгие, не допускающие никакой насмешки глаза батюшки. И я понимаю, насколько еще далека от настоящей любви, милосердия, сострадания…

     В один из летних дней отец Мартирий приглашает меня к себе домой.
 Я ужасно волнуюсь: увидеть такого человека в домашней обстановке!  Он встречает меня, как всегда, сердечно и доброжелательно. Его глубокие глаза незаметно внимательно наблюдают за мной. Он ведет меня в свою комнату: «Это моя келья».
     В келье стоят письменный стол, диван, платяной и книжный шкафы. За платяным шкафом, на сколоченной из простых реек полке, располагается молитвенный уголок. Свободен только маленький пятачок, на котором и на колени-то встать трудно.
     Потрясению моему нет предела! Как же он здесь молится?
     Идем пить чай на кухню, в которой места еще меньше, чем в «келье». Я втискиваюсь между холодильником и столом, а батюшка ловко нарезает бутерброды и делает чай. Вдвоем передвигаться по кухне невозможно. Потом батюшка моет чашки. Он делает это тщательно и умело, как настоящий хирург.
На обратном пути я думаю о том, что он живет в комнате размером с грузовой лифт, но никогда не жалуется на свои трудности. Он сочувствует и сопереживает другим, которым намного легче…

     Батюшка пьет чай в галерее. Мы сидим вокруг него, идет неспешный разговор.
     В комнату вваливается пьяный отец Игорь. Наша идиллия неожиданно приводит его в ярость, он начинает говорить гадости присутствующим.
     Батюшка молча пристально смотрит на него, взгляд его мрачнеет, и он тихим голосом пытается успокоить распоясавшегося священника. Но тот все более и более распаляется…
     Неожиданно  батюшка как бы приподнимается вместе со стулом, и его крепкий кулак обрушивается на стол с грозным окриком: «Молчать!» Отец Игорь мгновенно замолкает и выскакивает из галереи. На всех лицах такое изумление, как будто мы видим пришествие ангелов. Наш батюшка,  кроткий, смиренный и сдержанный, и вдруг - такой гнев! Я вспоминаю Иисуса, Который «не воспрекословит, не возопиет, и никто не услышит на улицах голоса Его», но, когда нужно защитить Храм Божий, становится грозным и непримиримым.
     И отец Мартирий все свои силы, все духовные дары, которыми Господь так щедро наделил его, отдает на очищение храма от скверны, радеет о том, чтобы храм был домом Бога Живого, местом просвещения, просветления, преображения и спасения людей.

     Москва, 19 августа 1991 года. Противостояние между коммунистами и демократами достигает апогея.
 Глубокой ночью в доме отца Мартирия раздается телефонный звонок. Звонит Фаина Янова, корреспондент ВВС: «Отец Мартирий, что Вы думаете, как дальше будут разворачиваться события в России?» Ответ может быть судьбоносным для батюшки: если верх возьмут коммунисты, расплата за свои слова последует неизбежно. Но батюшка всегда предает свою жизнь в руки Божии, истина для него дороже. Он не может ответить уклончиво, чтобы «и волки были сыты, и овцы - целы».
   Еще в пятом классе, когда директор школы поставила его перед выбором: либо ты - пионер, либо - христианин, он выбрал Бога и снял красный галстук.
     «Я думаю, что перелом возможен, но не гарантирован, - говорит батюшка. - Сегодня праздник Преображения Господня, и я верю, что Бог не допустит победы дьявольского режима. Сегодняшний День должен стать началом преображения России…»

    Идет особая молитва о здравии, на которой присутствует много одержимых. Отец Мартирий одарен Богом даром экзорцизма. Непосвященному человеку страшно при виде того, что происходит с одержимыми во время батюшкиной молитвы.
    Миловидная, хрупкая девушка начинает лаять, из чрева худенькой, маленькой старушки вырывается такой низкий и жуткий голос, что кровь стынет в жилах, у многих лица зеленеют от наплывающей тошноты, иные  сотрясаются в конвульсиях…
    Когда я впервые все это увидела и услышала, мне стало невыносимо жутко, и я подошла к батюшке: «А бесы не могут перескочить на меня?»
    Батюшка печально улыбается: «Нет, не могут». - «Почему же Господь попускает людям такое мучительство?» - «Одним одержимость попущена как крест, во спасение, другие сами выбирают такую жизнь, что их душа становится благоприятным местом для бесов».

  Весенний, солнечный день, мы готовимся к встрече кардинала Бэзила  Хьюма.      
  Как представитель Ватикана он прибыл с официальным визитом из Англии в Москву на встречу с Патриархом.  По приезде его спросили, какой храм он хотел бы посетить. Хьюм ответил: «Храм игумена Мартирия Багина».
 Отца Мартирия связывает с ним многолетняя духовная дружба. Батюшка часто бывает в Лондоне и всегда получает приглашение на встречу с кардиналом.   Кардинал Хьюм в  сопровождении архимандрита Дионисия (Шишигина) выходит из машины, и мы сразу чувствуем, что он - наш друг. Он тепло здоровается с батюшкой, благословляет присутствующих, и  мы идем молиться к иконе Всех Святых.
    Затем спускаемся в подклет. Кардинал и отец Мартирий, погруженные в безмолвную молитву, на коленях стоят перед Крестом новомученикам российским…
    Хьюм говорит с батюшкой на английском языке, который у нас знают немногие. Но тональность беседы, выражение глаз, явная духовная близость и взаимопонимание проникают в наши сердца без слов…
    Когда начинаются гонения на батюшку, кардинал Хьюм не боится испортить отношения с Патриархом и пишет ему письмо в  защиту игумена Мартирия. В письме он называет отца Мартирия достойнейшим представителем Церкви Христовой, послом православия на Западе, носителем лучших духовных традиций и опыта Восточной Церкви.
   
     Молодая семья ждет отца Мартирия.
     Одержима юная, прелестная женщина. Батюшка молится о ней отдельно от всех, потому что случай тяжелый. Она садится на стул, неподалеку стоят ее мать и муж с грудным ребенком на руках. Батюшка, с крестом в руках, склоняется над ней. Глаза его становятся сосредоточенными и бездонными, белок исчезает и виден лишь один сплошной черный зрачок, во всем облике - сила и власть. Батюшка полностью погружается в молитву, голос - уверенный, властный, мощный. Женщина кричит страшным голосом и бьется в конвульсиях… Я изо всех сил держу ее обеими руками.
    Когда мы остаемся одни, я спрашиваю: «Почему такая молодая, красивая женщина - одержимая?»  «Об этом знает ее мама», - уклончиво отвечает батюшка.

    Молодой человек разговаривает с отцом Мартирием о своих проблемах и просит благословения на особую молитву о здравии.
    Батюшка благословляет его и подзывает меня: «Объясните, пожалуйста, Виталию, как попасть на прием к нашему врачу». Многим людям, наряду с молитвой, требуется еще и медицинская помощь. Для поддержания больных отец Мартирий основал в храме Медицинский центр, где консультируют терапевт, психиатр, эндокринолог и другие специалисты. Все они - члены приходской общины. Только за год  врачи бесплатно принимают около двух тысяч человек.
    Молва об исцелениях по молитвам отца Мартририя распространяется очень быстро, и в храм идет нескончаемый поток больных людей, потерявших всякую надежду на помощь. Это серьезно раздражает высокое начальство, и из Канцелярии Патриарха приходит резолюция, рекомендующая прекратить привлекать в храм, находящийся в самом центре Москвы, больных людей. Глубочайшей болью отзывается она в сердцах верующих, а батюшка…  не прекращает молиться обо всех, кто обращается к Богу за помощью.
    Многие из тех, кто сначала приходит только за исцелением от недуга, со временем становятся по-настоящему верующими людьми…

    Сегодня богослужений нет. Сегодня - день помощи нуждающимся.
    Храм открыт, и люди приходят помолиться, поставить свечку… Во дворе храма Марина раскладывает на столах одежду, обувь, постельные принадлежности и другие предметы первой необходимости. Марина и еще несколько женщин собирают и раздают вещи беженцам, бомжам и другим людям.
    В 1993 году в храме отцом Мартирием создано духовное общество «Филокалия». Члены Общества - духовные дети батюшки - помогают беженцам, заключенным, бедным и всем, кто обращается за помощью. Они ведут уроки добра в средней школе и в интернате для детей с церебральным параличом, издают ежемесячный сборник «Вестник Филокалии»,  где публикуют батюшкины проповеди и беседы.
    Батюшка наставляет своих духовных чад жить в соответствии с духом  учения Христа.  Все делать так, как для Христа! Во всем - любовь и верность Богу, во всем - терпение и милосердие,  во всем - любовь…

    В галерее отец Мартирий и президент Инкомбанка Виноградов разговаривают о совместных планах на будущее.
    Наш храм находится в пяти метрах от Инкомбанка, и крупные деловые люди заходят к батюшке: у них тоже свои проблемы, и служебные, и семейные...
    За столом еще человек десять, и неожиданно Виноградов обращается к маме отца Мартирия: «А Вы как живете, Валентина Николаевна?»
    Валентина Николаевна наделена здоровым юмором и со смехом отвечает ему: «Хорошо живем, Владимир Викторович, вот батюшка живет в восьмиметровой комнате, там у него и спальня, и кабинет, и трапезная…» Глаза у Виноградова округляются: «Неужели правда?» Он недоверчиво смотрит на отца Мартирия: «Это не шутка?»  «Нет», - коротко отвечает батюшка. «Это невероятно! Мы обязательно Вам поможем», - обещает Виноградов.
   Президент Инкомбанка не обманул нас. Инкомбанк действительно купил для отца Мартирия квартиру, которую впоследствии Патриархия пыталась объявить собственностью прихода. На самом деле ее приобрели для отца Мартирия лично, и доказательством тому служит договор ее купли-продажи, в котором значится, что отец Мартирий покупает квартиру у частных собственников.
   Многие, даже хорошо относящиеся к батюшке священники, советовали ему не связываться с Патриархом и отдать квартиру. Но это было бы признанием того, что грубые и бездоказательные обвинения, выдвинутые против батюшки, не беспочвенны. Вот тогда уж точно с ним расправились бы по полной программе!

   Детская воскресная школа. Идет концерт.
   В первом ряду, окруженные детьми и родителями, сидят отец Мартирий и его мама Валентина Николаевна - директор приходской детской школы.
   На сцене - девчушка лет пяти играет на скрипке. Она водит смычком по струнам и не сводит глаз с батюшки. Скрипка издает четыре звука, которые повторяются из раза в раз. Так проходит три минуты, пять минут… Скрипка жалобно молит о пощаде, но скрипачка не унимается. Дети начинают переглядываться, а взрослые подавляют готовый вырваться наружу смех…  Малышка все водит и водит смычком по струнам и не сводит глаз с отца Мартирия. Наконец кто-то хлопает в ладоши, и зал взрывается от аплодисментов и хохота.
   После концерта - Агапа. Рядом с батюшкой  всем легко и свободно, радость и ощущение большой дружной семьи овладевает и маленькими, и взрослыми.
   Три поколения детей выросло в нашей школе. Когда перед нами закрыли двери храма, детская воскресная школа перешла в Дом Марии, куда вместе с  нашими детьми ходили и дети из соседних домов. Но и Дом Марии закрыли…
    Многие приходские дети уже воспитывают своих детей. А в сердце - неутихающая боль:  нет больше той детской школы отца Мартирия, где  взрослые и дети учились любить Бога и друг друга…

   Идет особая молитва о здравии.
   Рядом со мной стоит Алиса Лев. Она католичка. Алиса редактировала книгу «Кремлевские жены». У нее возникли серьезные духовные проблемы. Она пришла к отцу Мартирию и теперь постоянно ходит на Литургию, молится вместе с нами. Дочь Алисы - католическая монахиня, живущая в Иерусалиме.
 В наш храм помолиться и поговорить с отцом Мартирием часто приходят католические монахини: «Малые сестры Иисуса» Клер и Бернадетт, сестра Уте из ордена «Verbum Dei»,  сестры Ольга и Тамара из Общины «Beatitude»  и другие.
   После совместной молитвы  все идут  пить чай вместе с батюшкой. Нас ничто не разделяет - живем одной целью, одними стремлениями: любить Бога и ближнего, быть со Христом, жить Им, служить Ему. Оживленный разговор часто прерывается смехом. Батюшка обладает незаурядными знаниями, его остроумные, шутливые замечания делают атмосферу непринужденной и дружеской. В его присутствии все ведут себя свободно, но без развязности.

   Во францисканский монастырь привозят статую Пресвятой Девы Марии из португальской Фатимы.
   Мы идем вместе с отцом Мартирием поклониться Ей и благоговейно стоим на коленях перед образом Пречистой Девы. Вдруг у меня в руке загорается бумажный стаканчик, обрамляющий свечу. После поклонения и совместной молитвы с францисканцами мы выходим на улицу, но на душе у меня тревожно… Я спрашиваю батюшку: «Почему  загорелся стаканчик? Может, это какой-то знак?» Батюшка смеется: «Конечно, знак! Нужно быть осторожнее с огнем!»

   Пятница Страстной седмицы…
   В центре храма - Плащаница, украшенная живыми цветами.
   Отец Мартирий благоговейно молится… Вокруг - прихожане в скорбном молитвенном молчании…
  Я стою в открытых дверях галереи, и сердце сжимается от горя. Меня охватывает щемящая до боли  любовь ко Христу, и горькие слезы текут по щекам. Чувствую, что уже не в силах сдерживаться, и хочу спрятаться от всех в глубине галереи. Поднимаю глаза и взглядом встречаюсь с батюшкой… Он смотрит на меня с такой всеобъемлющей благодарностью и любовью, что я замираю на месте.  Как бы он хотел, чтобы мы любили Бога всем своим сердцем, всей своей душой!

   Идет воскресная Литургия, храм переполнен людьми, но какое-то странное волнение чувствуется среди прихожан.
   Ко мне подходит Валентина, прихожанка, следящая за подсвечниками: «Матушка, у Распятия мироточит икона Матери Божией, из ее глаз текут слезы». Я улыбаюсь: «Да брось ты ерунду молоть!» А сама замечаю, что головы многих уже повернуты в сторону Распятия. Я подхожу ближе и глазам своим не верю: по лицу Матери Божией текут слезы!
  Прошу алтарника позвать отца Мартирия. Батюшка спокойно слушает  и говорит: «Возьмите чистый ватный тампон, вытрите все капли, а потом посмотрим…» «Слез» больше не было, видимо, кто-то нечаянно  брызнул лампадным маслом.

  Декабрьское утро. Мы с отцом Мартирием спешим в Даниловский монастырь на собрание настоятелей и старост храмов.
  Приходим одними из последних, и сразу на батюшку налетает отец Александр Абрамов: «Ну что же Вы, отец Мартирий, опаздываете, уже начинается!» Батюшка молча идет по вестибюлю. Его мощная, крупная фигура движется среди священников в черных рясах, а все вокруг обнимаются, целуются, обмениваются всяческими сплетнями. Батюшка коротко приветствует знакомых и опять остается один. Зал переполнен. Выступает Патриарх, и я уже знаю, что он обязательно вспомнит в своей речи об отце Мартирии как о человеке, который никогда не идет в ногу со священноначалием.
  Перерыв. Все несутся в фойе за чаем с бутербродами. Мы быстро пьем чай и потихоньку выходим во двор монастыря.

  Вечер Страстной Седмицы.
  Батюшка плохо себя чувствует, и я не знаю, чем бы накормить его, чтобы подкрепить его силы. Бегу в соседний магазин и покупаю копченого угря. Мне кажется, что угорь  из рода морских моллюсков, и я, нисколько не сомневаясь в этом, подаю его на ужин.
  В храме уже пусто, за столом батюшка и алтарник Дмитрий с аппетитом поглощают еду. После ужина уходят в алтарь.
  Неожиданно Дима влетает в галерею: «Что же это Вы, матушка, на Страстную Седмицу угрем кормите?!» Я оторопело смотрю на него и вдруг соображаю, что угорь вовсе не моллюск. Спрашиваю: «А что же это вы, дорогой мой, тогда его ели?!»  «По любви, по любви, матушка!» - улыбается алтарник.
 
    Отец Мартирий преподает Новый Завет в Высшей богословской филаретовской школе.
  Занятия проходят по вечерам в помещении нашего храма. Я остаюсь, чтобы вместе со сторожем следить за порядком и накормить батюшку ужином. Дверь в аудиторию открыта, и я с наслаждением слушаю его лекции. Он говорит неторопливо, размеренно, взвешивая каждое слово. Сразу чувствуется, что он много читает, его фразы правильны, речь образная. Иногда он шутит, и сам смеется вместе со всеми по-детски искренне и заразительно. Его внимательные, проникающие в душу глаза пытливо наблюдают за студентами. Он как бы и не смотрит на них, но видит, кто слушает, а кто вообще «отсутствует». Батюшка ко всем без исключения предельно уважителен, спокоен, к каждому имеет свой подход, чтобы раскрылась и заработала душа.

   В присутствии алтарников звоню священнику о.Владимиру Воронину и вежливо напоминаю ему, что завтра в храме будет собрание клира.
   Утром на столе у отца Мартирия уже лежит жалоба, в которой о.Владимир обвиняет меня в том, что я грубо говорила с ним и угрожала ему. Я взрываюсь: «Батюшка, это же неправда, у меня есть свидетели, это - настоящая клевета! Как он может, он же - священник!» Батюшка успокаивает меня: «Потерпите, Господь все знает, простите его…»
   Отца Воронина, без согласования с настоятелем, назначил  в наш храм архиепископ Арсений. Поначалу мы относились к нему доброжелательно. Но с первого дня он повел себя высокомерно и агрессивно: без причины придирался к алтарникам, устраивал  в храме бесконечные разборки и скандалы. Большинство прихожан это  тревожило.
   О.Владимир открыто говорил, что он прислан Патриархией «навести в храме порядок», пришел с определенными намерениями и планами. А в планы, конечно, входило, прежде всего, самому стать настоятелем. Эту должность ему обещали дать после того, как он наведет «надлежащий порядок». Священник вступает в открытое противостояние не только с батюшкой и Приходским советом, но и со всем приходом. Он непрерывно пишет жалобы в Патриархию, угрожает, оскорбляет… Он требует немедленно уволить левый хор и принять хор, в котором регент - его жена.
   «Как же можно выставить на улицу людей, которые столько лет служат в  храме?» - возмущаются прихожане. Приходской совет отклоняет  требование о.Владимира, и он пишет очередную жалобу в Патриархию.
   В прошлом о.Владимир Воронин работал барабанщиком. Видимо, потребность «стучать» осталась навсегда…

   Мы, члены Приходского совета и актив, сидим в галерее. Мы потрясены: пришел приказ архиепископа Арсения уволить певчего Евгения Тюнина - мужа регента правого хора.
   Все мы - свидетели безобразной выходки о.Владимира Воронина - не могли ожидать такой реакции архиепископа, который и в храме при этом не присутствовал, и  свидетелей не вызывал!
   Девятого мая на Всенощной хор пел Великое Славословие.  В этот день о.Владимир не служил, но почему-то пришел в храм. И почему-то пожелал пройти в алтарь кратчайшим путем - через правый хор. Проход был  плотно занят певчими. Священник начал их расталкивать, но им было некуда подвинуться. Тогда он, огибая хор, на ходу тихо бросил регенту: «Ты еще об этом пожалеешь!»
   В алтаре о.Владимир пишет жалобу на регента и идет к выходу, где его останавливает певчий Евгений Тюнин и спрашивает: «Что Вы имели в виду, угрожая моей жене?»
   Из алтаря  выходит отец Мартирий, только что из жалобы священника узнавший о произошедшем. Он призывает всех к примирению, и певчий первым протягивает обидчику руку...  Все расходятся по домам.
  Несколько дней спустя отец Мартирий получает приказ архиепископа уволить Евгения Тюнина. Лицо Батюшки покрывается красными пятнами, взгляд уходит внутрь, он сдержанно говорит: «Молитесь, Господь не оставит певчего».

  Благочинный о.Геннадий Нефедов вызывает меня к себе с отчетом о работе Прихода. Он спрашивает об отце Мартирии и, как бы невзначай, говорит: «Что же Ваш отец Мартирий никак не реагирует на бесконечные жалобы в Патриархию от о.Владимира Воронина? Тот чуть ли не каждый день строчит письма! Скопилась огромная папка, жалобы нужно как-то уравновешивать ответными докладными!» «А почему никто ни отцу Мартирию, ни Приходскому совету не показывает этих жалоб? - спрашиваю я благочинного. - Может, лучше было бы открыто разобраться?» О.Геннадий как будто не слышит моего вопроса и переходит к другой теме…

   В марте 1998 года в храм без предупреждения приезжает архиепископ Арсений в сопровождении заведующего патриаршей канцелярией о.Владимира Дивакова. Богослужений в этот день нет, верующие тихо молятся у икон, ставят свечки.
   Высшие патриархийные чины в первую очередь устремляются в подклет храма, где установлен крест в память новомученикам российским и где собираются дети воскресной школы. Помещение уже несколько дней закрыто на замок, что, несомненно, заметил о.Владимир Воронин и  настрочил в Патриархию очередной  донос о том, что мы что-то прячем в подклете.
  Архиепископ так разочарован, что не может скрыть досады: перед его глазами - большой крест и чистое, тщательно убранное помещение с детскими рисунками... Он желает пройти в помещение катехизических курсов, где висит стенд с фотографиями гостей, посещавших отца Мартирия: кардинала Хьюма, президента Ельцина, мера Москвы Лужкова и других. Внимательно рассматривает фотографии, оглядывает помещение.
  Нежданные гости покидают нас, явно недовольные безрезультатным визитом.

   3 августа 1998 года меня и казначея храма, матушку Анимаису, вызывают в Патриархию якобы для того, чтобы представить пояснения к годовому отчету. Отец Мартирий находится в отпуске.
   В Патриархии нас сразу же разлучают.
   Меня приглашают к заведующему канцелярией Патриарха о.Владимиру Дивакову, который, не глядя в мою сторону, заявляет, что, по распоряжению архиепископа Арсения, в наш храм назначена проверка финансово-хозяйственной деятельности. Я прошу его поговорить со мной о недопустимой обстановке травли вокруг настоятеля, но он не желает меня слушать.
   Входит о. Александр Абрамов и ведет меня на улицу. Там уже стоят две легковые машины, несколько священников, назначенных для проверки, и матушка Анимаиса. Матушка просит разрешения позвонить, но ее просьба почему-то вызывает недобрый смех у присутствующих. Позвонить не разрешают. Нас сажают в разные машины и везут в храм.
   В храме уже работают проверяющие во главе с архимандритом Дионисием (Шишигиным). Проверка похожа на обыск  в лучших традициях сталинских времен: открывают и просматривают все столы, тумбочки, шкафы, сейфы, полки, даже мешок с мусором.
   Священники безуспешно пытаются диктовать продавцам тексты объяснительных записок, порочащих отца Мартирия.
   Меня ведут в главный придел храма, и три священника начинают перекрестный допрос. Меня пытаются уговорить подписать документы, связанные с отношениями отца Мартирия и Инкомбанка. Священники то взывают к моему благоразумию, то угрожают, переходят от нежных уговоров к запугиванию. Четвертый священник, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в Капотне, стоит в стороне и наблюдает за нами. Прессинг продолжается долго, до тех пор, пока стоящий в стороне священник  не подходит к нам: «Оставьте ее, она все равно не подпишет». И меня ведут в галерею. Там сидят архимандрит Дионисий (Шишигин), о.Александр Абрамов и другие священники - ревизоры. Они подводят итоги, которые их явно не устраивают.

   В августе 1998 года в приходе двойной праздник: День Преображения Господня и выход отца Мартирия после тяжелой болезни на службу.
   В храме много народа, все лица озарены радостью.
   Неожиданно во двор въезжает роскошная машина благочинного о.Геннадия Нефедова. Ни на кого не глядя, он быстрым шагом проходит в алтарь, где готовится к службе отец Мартирий.
   Все ждут начала богослужения, но служба почему-то задерживается,  люди недоуменно переглядываются, в воздухе висит какая-то еще неясная напряженность. Из дьяконских ворот незаметно проскальзывает алтарник и тихонько шепчет, что батюшку отстраняют от служения. Слух об этом быстро передается по рядам прихожан.
   На амвон выходит благочинный и объявляет, что отец Мартирий отказывается служить, служить будет он сам. Люди приходят в движение, по храму идет тихий нарастающий гул… Возмущение людей прорывается, и благочинный просит меня успокоить прихожан. Я прошу его поговорить со мной на крыльце, чтобы еще более не возбуждать народ…
   Мы выходим во двор, но неожиданно половина присутствующих устремляется вслед за нами.  На улице люди уже во весь голос требуют у благочинного объяснения, почему отца Мартирия отстраняют от службы. Приезжает вызванное кем-то телевидение. Благочинного забрасывают вопросами, на него направлена телевизионная камера, он путается, говорит что-то невразумительное и противоречивое: то  -  отец Мартирий сам не хочет служить, то  -  его отстраняют по Патриаршему распоряжению, то  -  до личной встречи с Патриархом. Атмосфера все более накаляется. Наконец, не выдержав людского напора, благочинный предлагает, чтобы сам отец Мартирий ответил на  вопросы.
   И в этот момент неожиданно появляется батюшка. Он повторяет то, что сказал ему благочинный в алтаре. Все сразу становится предельно понятным: священноначалие исполнило свою угрозу – неугодного священника отстраняют от служения.
   Прихожане потрясены: «Как можно дойти до такого кощунства: превратить День Преображения Господня в день разборок и издевательств над священником и прихожанами!»

  Сентябрь 1998 года. Батюшка уже не служит.
  Мы с нетерпением ждем, что истина восторжествует и он вернется в храм, который восстановил из руин.
  Мы уже направили два письма Патриарху с подписями всего прихода. Мы обратились к Президенту Российского отделения Международной ассоциации религиозной свободы господину А.А.Красикову с просьбой объективно рассмотреть и дать оценку ситуации, сложившейся вокруг нашего храма. Ведь все обвинения, выдвинутые против отца Мартирия, - ложные и опровергаются фактами, изложенными в документах и посланиях, направленных прихожанами Патриарху. Ответа нет.
  В середине сентября в храм приходит священник о. Николай Крикунов со своими сотрудниками. Он предъявляет мне Указ Патриарха о назначении его настоятелем храма Всех Святых на Кулишках и просит отдать все ключи от храма и покинуть помещение.
  Приходской совет, всех сотрудников выдворяют из храма в течение получаса, мгновенно заменяют даже сторожей и уборщиц. Людей, для которых многие годы храм был родным домом, выгоняют на улицу без всяких объяснений.

    Конечно, было больно и трудно. Одни остались без работы, другим  нелегко сразу осознать, что мы по-прежнему живем в коварном и жестоком мире.
     Самым смиренным оказывается отец Мартирий. «Ну что поделаешь, будем молиться, они не ведают, что творят».  Он спокойно, во всяком случае, внешне, принимает известие о нашем изгнании из храма на Кулишках, но тяжело переживает  духовное падение людей.
     Как известно, Господь не оставляет Своих детей в скорби одних. Именно в такие времена Его присутствие близко, как никогда.  И вот, в следующие же дни после нашего изгнания, мы сполна ощутили на себе и  Божию защиту, и сугубое Божие попечение о нас...
               
Духовное единение

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Блаженны плачущие, ибо они утешатся» – эти слова как нельзя лучше подходят к нам – к нашей общине, к каждому ее члену. Да, мы потеряли прекрасный храм, многие тогда покинули ряды нашей общины, соблазнившись той грязной клеветой, которой так щедро обливали нас наши недоброжелатели. Но в скорбях и испытаниях, как известно, человек обретает духовную силу, ему открываются такие духовные горизонты, такие вершины духовной жизни, которых он раньше не мог себе и представить. Возблагодарим же Господа за то, что мы идем к Нему таким сложным, скорбным, крестным, но спасительным путем. Возблагодарим и за то, что и мы понесли ради Него бремя гонений, претерпели злобные наветы и клевету, вкусили в полной мере всю ненависть и злобу, исходившую в те дни от наших заблудших братьев и сестер».

    Первый год жизни после потери храма - очень тяжелый. Но Господь не оставляет Своих…  Отца Мартирия поддерживают его верные друзья. Протоиерей Сергий Гаккель и Фаина Янова  рассказывают в своей программе «Воскресение» на ВВС обо всем, что происходит в жизни отца Мартирия и его общины. В трудную минуту они всегда рядом с батюшкой.
     Сидим за столом у отца Мартирия. Отец Сергий спрашивает: «Отец Мартирий, а Вы не боитесь давать мне интервью, ведь после него у Вас могут появиться еще большие проблемы?»
   Батюшка смеется. Этот смех кажется мне странным, как бы не к месту. И только со временем понимаю, насколько батюшке больно и трудно, каких нечеловеческих сил стоит ему не только самому держаться, но и опекать всех нас! В присутствии людей он смеется и шутит, оставаясь один - уходит из этого безумного мира в глубокую молитву, к Богу…  Какими нужно обладать мужеством и верой, какой неразрывной связью с Богом, чтобы в одиночку идти против коварной, жестокой и беспощадной системы!
    В ответ отец Мартирий спрашивает: «Отец Сергий, а Вы не боитесь брать у меня интервью? Ведь после этого и у Вас могут быть большие неприятности?»
     Батюшкины слова оказываются пророческими. Неизбежные последствия не заставляют себя долго ждать. После передачи по ВВС интервью отца Мартирия «Православие без любви» отцу Сергию Гаккелю, протоиерею Московского Патриархата в Англии,  запрещен въезд в Россию в течение нескольких лет.
    За границей отец Мартирий работает на ВВС корреспондентом программы «Вера и век» вместе с отцом Сергием и Фаиной Яновой. Его проповеди и беседы звучат на весь мир, мы припадаем к приемникам, чтобы услышать родной голос нашего пастыря. Но и эту программу неожиданно закрывают…

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Подлинное величие человека, его обожение, начинается именно с того момента, когда он по-настоящему, всем своим существом вдруг осознает, что сам по себе, без Бога, он - крошечная пылинка в бесконечном мироздании, которая в любой момент может исчезнуть, раствориться в хаосе и тьме. Не познав же этого, главного,  человек обречен на духовное бесплодие и одиночество. А все его размышления и разговоры о «единстве с Богом» так и останутся всего лишь одними размышлениями и разговорами».

    Господь не оставляет Своих… Ирина Алексеевна Иловайская - главный редактор старейшей эмигрантской газеты «Русская мысль» - регулярно печатает сообщения и статьи о травле, организованной вокруг отца Мартирия, публикует его интервью «Церковь без любви, церковь - без Христа». Она вводит в курс батюшкиных дел своего близкого друга - Папу Римского, Иоанна Павла П. Понтифик принимает активное участие в дальнейшей жизни и судьбе отца Мартирия.
    Ректор Института св.Фомы в Москве, иезуит отец Станислав Опела, оказывает большую духовную и моральную помощь батюшке и его общине. Некоторые из нас ходят к нему на богослужения. Он духовно поддерживает отца Мартирия за границей.
    Сердечную поддержку и внимание проявляет к отцу Мартирию английский католический священник отец Оливер Мактернан, председатель фонда св.Франциска и преп.Сергия Радонежского. По своим каналам он пытается умиротворить МП, но попытка не имеет успеха. Он помогает материально отцу Мартирию в первое время его пребывания в Англии.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «С нами Бог, и потому нам действительно нечего бояться! Во всех наших многочисленных скорбях, трудностях и испытаниях мы не одни: Господь невидимо сопровождает нас каждое мгновение жизни, помогая преодолевать все препятствия на пути нашего духовного восхождения, самосовершенствования, на пути нашего спасения. Пребывайте же в мире друг с другом, старайтесь снисходить к немощам  ближних, прощайте зло, забывайте обиды, будьте друг другу духовной опорой. Время нашей жизни так коротко, а сделать нам предстоит еще очень, очень много! Господь да укрепит вас в доброделании, в вере и любви!»

    Многолетняя глубокая дружба и  по сей день связывает отца Мартирия и его духовных детей с англиканским приходом города Севенокса. «Мы, английские христиане, - пишет Тони Бишоп, - многому учимся, побывав на богослужениях отца Мартирия, на его личном примере, на примере его богомольности, жертвенности, самоотверженного служения Богу и людям. Я горжусь, что он - мой друг, и глубоко уважаю его как христианина, как человека глубокой духовности, открытого ума, бескорыстия и беззаветной веры». Перед иконой Божией Матери в Уолсингеме много лет горит свеча о здравии отца Мартирия. Наши молитвы друг о друге помогают в тяжелые минуты жизни выстоять и не потерять уверенность в том, что в христианском мире много истинных друзей. Наши братья всегда рядом с нами и в радости, и в горе. Мы вместе учимся жить в любви и верности Богу, в единстве и любви друг к другу.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Благодарите Господа за все Его бесчисленные благодеяния, милости и щедроты, которые Он обильно дарует вам! Конечно, в жизни каждого из нас бывают не только приятные и радостные моменты. Приходится испытывать  боль разлук, горечь разочарований, тяготы повседневных забот, проблем, подчас, казалось бы, неразрешимых трудностей. Главным же образом наша жизнь протекает, говоря словами Псалмопевца, в «труде и болезни». Но значит ли это, что Бог только время от времени вспоминает о нас и посылает нам те или иные знаки Своей милости, а в основном же мы предоставлены сами себе и вынуждены  (возможно, и вполне заслуженно, по нашим грехам)  в одиночестве, в богооставленности влачить свое земное существование и нести тяжкое бремя земных забот и скорбей? Да, наш разум подчас говорит нам, что, увы, это именно так!  Но сердце, наше верующее сердце… Прислушайтесь к нему! Хотя бы на минутку, на мгновение отвлекитесь от своих проблем, забот, от мира, забывшего Бога! С нами Бог! Всегда и везде,  в любых обстоятельствах нашей жизни: и в радости, и в скорби, и в благополучии, и в беде - Он с нами! Пребудем же и мы с Ним всегда, в любых наших жизненных обстоятельствах. И тогда поистине никто и ничто не сможет нам причинить какого-либо вреда, лишить нас радости и блаженства общения с Ним, расторгнуть наше единство с Ним и друг с другом!»

    Середина сентября 1998 года. Отца Мартирия вызывают в Прокуратуру. Он тяжело болен и потому не может прийти.   Вместо него идут два активиста нашей общины. Сотрудник прокуратуры просит передать батюшке: «У нас есть сведения о том, что о. Мартирия  собираются убить те же люди, которые расправились с отцом Александром Менем. Я посоветовал бы ему на время уехать подальше от Москвы». 
    Батюшкины друзья озабочены нависшей над ним угрозой. Его однажды уже пытались убить в собственной квартире двое наемников. Милиция арестовала их и…  отпустила через несколько дней. Ведь они же не успели его убить! Теперь все повторяется, как в страшном сне.  Стараемся всегда провожать его до дверей квартиры. Все выглядит немного по-детски, наивно, но мы охраняем батюшку как умеем. Настойчиво уговариваем его уехать из России.
    Начинается заграничный период странствий отца Мартирия: Лондон, Рим, Вена и наконец Германия. Баварская земля становится для батюшки вторым домом. Он служит Духовником в семинарии восточного обряда в городе Айхштетт. Но для батюшки, где бы он ни жил,  главной Родиной всегда остается Царство Небесное.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Благодарите Бога и пользуйтесь каждым мгновением вашей жизни, чтобы укрепить свою веру, приобрести новые добродетели, воспламенить в себе любовь к Богу и ближнему! На это обратите особое внимание именно Великим Постом. Весь пост пойдет насмарку, если наше сердце останется сухим, если в нем не горит огонь любви - к Богу и к людям. А ведь это – самое главное! Старайтесь как можно больше совершать добрых дел в течение поста. Помните, что, делая что-либо для нуждающегося, больного, скорбящего или одинокого человека, вы тем самым, как говорит Священное Писание, «одолжаете Самому Богу», творите Ему милость».

     Октябрь 1998 года. Мы с Алисой Лев идем в Дом Марии, принадлежащий Общине сестер Соискупительниц.  Алиса - католичка, и этот дом для нее родной. Нас встречает директор, сердечный и доброжелательный Леонид. Он внимательно выслушивает нашу историю и без колебаний принимает общину в Дом Марии. Отец Мартирий радуется:  «Благодарите Матерь Божию! Это она берет нас под Свою защиту и дает  нам Свой приют и кров».                Мы перевозим наши вещи: Евангелия для взрослых и детей, молитвословы, духовные книги для молитвенных групп, костюмы, декорации театра воскресной детской школы. Сестры и сотрудники Дома Марии относятся к нам доброжелательно, и вскоре мы уже чувствуем себя как в собственном доме. В Доме Марии - часовня, где проходят Мессы и непрерывное поклонение Святым Дарам. Мы с готовностью включаемся в духовную жизнь Дома Марии, дежурим у Святых Даров, участвуем во всех экуменических встречах…
    В ноябре община собирается вместе с отцом Мартирием в Доме Марии. После молитвы батюшка обращается к нам: «Для христианина нет безотрадности, нет безысходности в этой жизни. Мы знаем, что за страданиями Голгофы непременно следует радость воскресения. Мы все должны духовно сораспяться  вместе с нашим Господом для зла, для греха и вместе с Ним совоскреснуть для новой светлой и истинной жизни».

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Молитесь, молите Бога о ниспослании вам благодатных сил, чтобы выдержать все те тяжкие испытания, которыми так изобилует наша жизнь! Только бы нам не оступиться, только бы не отойти от Господа нашего, не сойти с того спасительного пути, по которому мы идем! Как важно всем нам сейчас, в это время, в эти дни, когда весь мир, духовно опустошенный и парализованный, как бы застыл в предчувствии и ожидании чего-то страшного, катастрофического, что со дня на день должно прийти и совершиться, - пребывать в духовном бодрствовании, укреплять себя в вере и совершенствоваться в добродетелях, тем самым интенсивно подготовляя себя к тому Великому Дню, когда наконец-то состоится долгожданная встреча с Тем,  Кого мы увидим лицом к лицу, о Ком мы так часто воздыхаем, тоскуем здесь, на земле, и к Кому (подчас как бы безрезультатно) устремляемся в наших мечтах, чаяниях, помыслах и молитвах!»

    В первый год одни ходят на Литургии  к отцу Георгию Чистякову, другие - к отцу Владимиру Лапшину. Вместе с тем, мы постоянно участвуем в Мессах в храме святого Людовика. Там все для нас непривычно. Рассказываем друг  другу, как себя вести в костеле, что отвечать латинскому священнику… Я шепчу сестре Елене: «Когда подойдешь к Причастию, священник поднимет вверх Хостию и скажет: «Тело Христово». Ты должна ответить: «Аминь». Идет богослужение… Елена подходит к священнику, он поднимает вверх Хостию и говорит: «Corpus Christi». Несколько мгновений Елена напряженно смотрит на священника и неожиданно громко выпаливает: «Вы должны мне сказать: «Тело Христово», а я должна Вам ответить: «Аминь».  Мы впадаем в длительную «кому».  У священника такое выражение лица, как будто его посетило видение. Он медлит секунду, другую…  потом молча протягивает Елене Тело Христово. Следующая в очереди - Галина. Священник приходит в себя и глухо спрашивает: «Православная?» Та кивает головой, в упор смотрит на него и ждет... Священник бросает пытливый взгляд на наши растерянные лица…  и причащает.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Не будем самообольщаться, дорогие мои! Еще раз повторю: не все  в наших силах! Главное, к чему мы должны стремиться во время поста - это зажечь в себе огонь веры и любви, воспламенить желание жить духовно, идти спасительным путем ко Христу! Постараемся победить в себе уныние, преодолеть тоску, которые так свойственны  многим людям сейчас, в это тяжелое и в духовном, и в моральном, и в физическом плане время. Да, пробиться к Богу очень трудно! Но пробиваться нужно! Другого пути у нас нет! И вот именно в это время, во время Великого Поста, и даются особые благодатные силы каждому, кто пытается пробиться ко Христу.  Лишь бы мы только пытались, лишь бы мы только не сидели сложа руки и не ждали, кто нам поможет, кто нам подскажет, кто нас возьмет за руки, подымет  и поведет по этому пути! Никто! Оскудела земля истинными учителями и наставниками!»

    Декабрь 1998 года. Первая группа духовных детей отца Мартирия совершает переход в Католическую Церковь. Мы хотим стать членами Вселенской Церкви, войти в тот христианский мир, где для людей истинная Родина - это Царство Небесное. Католический священник, отец N, читает над нами молитву.  Мы хором произносим Символ веры.  Почему многие люди не чувствуют, насколько прекрасны обе Литургии: и византийская, и латинская! Мое сердце бьется радостью встречи со Христом независимо от того, какая молитва звучит в храме. Лишь бы она звучала, лишь бы я была в ней! «Мы считаем, что именно в многообразии проявления духовности, форм богопочитания и обнаруживается вся сила и мощь христианства. Евангелие Христово - многообразно. Оно рассчитано на самых разных людей, разных и по уровню образования, и по уровню интеллектуального развития, и по ментальности. И потому не может быть единообразия ни в восприятии богословских истин, ни в формах богопочитания и благочестия, ни в литургической жизни», - говорит отец Мартирий.  Какое несчастье, что «иные» понимают единство как отбор себе подобных, а не как единство в многообразии жизни в духе и истине Христа.  И как нам можно быть едиными с тем, кто сеет ложь, кто разделяет и  ненавидит? «Умоляю вас, братия, остерегайтесь производящих разделения и соблазны, вопреки учению, которому вы научились, и уклоняйтесь от них», - призывает нас апостол Павел.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Быть рядом с Богом возможно только через любовь к Нему и к людям, которая выражается всегда в стремлении сделать тот выбор, который угоден Богу. А Он есть Любовь. Этот мир полон хаоса, жестокости и абсурда, и мы не понимаем смысла его существования. Но Бог все знает и все ведет Своей рукой. Поэтому очень важно во всем довериться Ему, все отдать в Его руки,  стремиться подчиняться Его воле во всем».

    Москва 2000 года. Отец Мартирий прилетает из Германии с ректором Collegium Orientale - семинарии восточного обряда в городе Айхштетт -священником о.Андреасом Тиермайером. У них обширная программа: встречи с христианами московских храмов,  православными и католиками, встреча с общиной отца Мартирия.
Мы собираемся в батюшкиной квартире, взрослые и дети заполняют все пространство до предела. Лица людей озарены радостью долгожданной встречи. Отец Мартирий служит Мессу, все подходят к Причастию. Батюшка говорит проповедь о Христе, любви и прощении. «Подумаем сегодня о том, чего мы должны просить у Бога! Задумаемся о том, чего так недостает нам всем! А недостает всем нам - любви, умения прощать, веры! Наверное, именно эти три добродетели способны по-настоящему обогатить нас, избавить от многих и многих проблем, которыми так изобилует наша жизнь. Если бы мы научились прощать, научились по-настоящему верить и любить, то не только наша жизнь, но и жизнь окружающих нас, и, в конце концов, жизнь всего мира изменились бы». После службы все по очереди говорят с батюшкой с глазу на глаз.  Его внимательные и бездонные глаза полны соучастия и любви. Каждому кажется, что именно его батюшка любит особой любовью!

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Подражайте своему небесному Покровителю, как он - Христу: возрастайте в духе, в молитве преуспевайте, в добродетелях укрепляйтесь, «в Бога богатейте». А главное - всегда радуйтесь: радуйтесь тому, что вы уже со Христом, что Он - уже всегда рядом с вами, несмотря на все временные, земные трудности и скорби!»

    Весна 2004 года. Семинария восточного обряда в немецком городе Айхштетт. Духовник семинарии, отец Мартирий, служит Литургию.  Мы с сестрой Анимаисой идем к Причастию за седым дедушкой, с огромной, как лопата, бородой. Знакомимся: господин де Вольф - председатель немецкого благотворительного фонда «АКМ». С молодых лет Иосиф-Мария все свои силы вкладывает в возрождение греко-католических церквей Украины и России. Он потрясен, узнав, что мы - московские монахини восточного обряда, да еще и молимся Розарием. «В Москве у АКМ есть квартира, - говорит он, - я обязательно приеду познакомиться с общиной отца Мартирия».  Наша дружба крепнет.  Иосиф-Мария предлагает нам заключить с АКМ бессрочный договор на общинное проживание монахинь в его квартире на Ленинском проспекте. Он радуется, как ребенок, потому что сбывается его мечта о московской католической общине восточного обряда. И для нас его предложение - великая радость! Звоним в Москву, чтобы всем вместе благодарить Господа!
  Мы живем в кармелитском монастыре  города Кёльна. В Кёльне находится главный офис АКМ. Господин де Вольф пригласил нас в типографии проверить текст книги «Молиться Розарием с Восточной Церковью», перевод которой с немецкого языка на русский сделан отцом Мартирием.  Мы работаем в типографии…  Иосиф-Мария ходит вокруг нас и все время говорит о своей любви к Розарию: «Молитва Розария - это практика отцов древней Церкви. С древних времен Розарий способствовал объединению Запада с Востоком. Необходимо вновь открыть его  для российских христиан!»

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Забудьте обо всем: о здоровье, о неудобствах, обо всем, что для вас составляет трудности. Через преодоление служите Господу всем своим существом, думая только о том, чтобы угодить Ему. Мы приходим на землю на краткий срок по промыслу Божию для того, чтобы выполнить свою миссию: любовью и крестношением  преобразовывать по мере сил в Его благодати себя самих и этот мир».

    Духовная жизнь общины постоянно находится под пристальным вниманием отца Мартирия, он в курсе всех наших проблем, каждому помогает справляться с трудностями и искушениями. Он живет в Германии, но между нами регулярная связь по телефону, скайпу и электронной почте.
Сегодня - день разговора с батюшкой по телефону «на Ленинском». Так называют квартиру на Ленинском проспекте, где собирается община. Нас двенадцать человек.  На столе - чай с печеньем и конфетами. В другой комнате идет приватный разговор с батюшкой. Каждый говорит с ним по десять минут. Людей в общине много, поэтому собираемся в течение двух недель.  Молодые и «в возрасте» батюшкины духовные дети с волнением ждут своей очереди. Одни пишут вопросы, чтобы ничего не забыть, другие  все уже подготовили дома.  Я иду последней, чтобы договориться о времени разговора со следующей группой. Его голос звучит устало, но с нотками внутренней радости и волнения. Он скучает так же, как и мы. Господь, по его молитвам, возносимым из далекой Германии, открывает нам путь в духовную жизнь, помогает нам жить в Его духе и истине. Нет расстояний для тех, кто живет со Христом, нет разлуки для тех, кто соединен Богом! Мы по-прежнему единая, любящая христианская семья!

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Не терять контакта с Богом, искать Его повсюду, всеми возможными средствами. Не ожидать конкретного положительного результата в своей духовной жизни, потому что жизнь в Боге - это постоянный поиск Его в смирении, терпении и любви. Критерии истинности духовного пути - в Евангелии. Любовь к Богу и людям - единственный возможный путь воссоединения с Богом. Очень многое не зависит от человека, но то, что человек ставит во главу угла, и то, что является для него идеалом, очень важно для его спасения».

    В Москву приезжают из Англии отец Сергий Гаккель и Фаина Янова. Они собирают материал для своей программы на ВВС о христианской жизни в России. Фаина приглашает меня на встречу. После вечерней Мессы я возвращаюсь домой и думаю о завтрашнем разговоре с нашими друзьями. Уже темно. Я подхожу к углу своего дома, и неожиданно кто-то сзади обхватывает меня за шею и рукой в тряпичной, отвратительно пахнущей перчатке зажимает рот. От ужаса  оседаю, и это спасает. Мой большой вес тянет вниз и не дает как следует схватить меня. Я мычу и безуспешно пытаюсь вырваться… Вдруг он почему-то бросает меня и скрывается за углом.  Стою на коленях, не в силах шевельнуться. Глаза понемногу начинают видеть.  Метрах в десяти стоит молодой человек. Подбегаю к нему: «Помогите, пожалуйста, дойти до подъезда, на меня только что напали!»  «Но ведь нет никого!» - отвечает он насмешливо и не двигается с места. Всхлипывая, бегу домой и судорожно закрываюсь на все замки.  На ногах и одежде - грязь.  Не могу отмыться от преследующего меня тошнотворного запаха.  Набираю номер отца Мартирия и рыдаю в трубку. Батюшка успокаивает меня: «Ничего не бойтесь, с Вами Господь! Держитесь Его! Говорите с Ним!  В Нем ищите опору, силу и защиту! Все будет хорошо! Я - рядом с Вами». Утром - больно глотать, на ногах и руках - синяки. Снаружи в дверной ручке - записка на грязной бумаге.  По ночам - телефонные звонки. Невыносимо трудно, больно, страшно…  и, вместе с тем, постоянно  чувствую присутствие Господа и батюшки.  Паника и ужас постепенно уступают место жажде раствориться в Боге и все принять… По молитвам отца Мартирия Господь дает мне Свою защиту,  выводит меня из мира ужаса и боли в жизнь, наполненную Его любовью, Его силой, Его свободой…

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «На земле Бог определил для нас не столько познание всего, что вокруг нас, сколько познание себя самого через Его Откровение и  преображение себя через Его благодать. Многое мы понимаем в меру своих возможностей и способностей, которые развиваются в силу устремленности к Богу».

    Июль 2005 года. Мы принимаем у себя «на Ленинском» епископа Иосифа Верта. Его  сопровождают несколько священников восточного обряда. На встрече - около тридцати духовных детей отца Мартирия. Вместе с епископом молимся Святым Розарием.  Нам все интересно.  Епископ рассказывает о своем детстве, о жизни русских немцев в Казахстане. Потом он расспрашивает нас об отце Мартирии, о жизни общины. «Владыка, а когда, примерно, Вы дадите церковный статус монашеской общине, - спрашиваю я, - мы уже около двадцати лет вместе». Верт улыбается: «Живите,  служите, я благословляю Вас на общинную монашескую жизнь, а статус…. я думаю, что он обязательно будет… лет так через тридцать…»  Все натянуто смеются.  Ну что поделаешь, куда нам спешить? У нас впереди - вечность!

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Христос посреди нас!» В этих словах и заключается тайна любви к ближнему: когда мы общаемся с любым человеком, между нами всегда находится Христос. Он, таким образом, - в центре нашего общения. Через Него в такие мгновения наша человеческая любовь к ближнему обоживается, становится настоящей, божественной любовью, не знающей границ, разрушающей все преграды и препятствия на своем пути, побеждающей зло, исцеляющей немощи плоти и духа, как свои собственные, так и других людей. В некоторых случаях, когда мы раздражаемся и гневаемся на ближнего, Христос, стоящий между нами, как бы принимает на Себя наш «удар», адресованный другому человеку. Да, и здесь Он - «посреди нас» и будто загораживает Собой в такие минуты тех, кого мы вольно или невольно, сознательно или несознательно, «заслуженно» или «незаслуженно» обижаем, третируем, унижаем… Дай Бог, чтобы таких ситуаций в нашей жизни было как можно меньше!»

    Январь 2006 года. Мы, монахини, на приеме у архиепископа Тадеуша Кондрусевича. Он расспрашивает нас об отце Мартирии, о нашей монашеской жизни. Чувствуется его искреннее дружелюбие и уважение к батюшке.  Вспоминаем наши встречи в храме Всех Святых на Кулишках. Мы давно уже знакомы с архиепископом. Он приезжал вместе с кардиналом Хьюмом в наш храм на встречу с отцом Мартирием.  Сердечно благодарим его за молчаливое согласие на переход отца Мартирия и его духовных детей в Католическую Церковь. Он немного рассказывает о своей жизни, дает нам духовные наставления и благословляет нас. Просим его сфотографироваться с нами, на что он легко соглашается. Совершенно отсутствует напряженность, разговор серьезный, но одновременно легкий и непринужденный. Выходим на мороз, и нас согревает то тепло, которым окружил нас Владыка.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Основная жизнь человека проходит не на земле. Короткий период земной жизни очень важен для определения в той, другой жизни, которой мы не знаем, не помним, не чувствуем. Она проходит в ином измерении времени и пространства, и в ней продолжается борьба света с тьмой. Очень важно человеку на земле определиться, на чьей он стороне. А для этого нужно крепко держаться Бога, усилием воли подавлять в себе то, что неугодно Ему. Это Откровение углубляет Бог в нас из силы в силу, по степени нашей целеустремленности к Нему».

    Февраль 2006 года. Мы едем в подмосковный поселок «Октябрьское» на встречу католических священников и монахинь восточного обряда. Нас пригласил епископ Иосиф Верт - Ординарий католических приходов восточного обряда. Монахини - только мы одни. Литургию служит епископ Верт, почти все священники сослуживают ему. После Литургии - завтрак.  Мы сидим за одним столом с епископом, он расспрашивает об отце Мартирии, о жизни нашей общины.  Мы просим его благословения признать  Небесным покровителем общины преподобного Нила Сорского. «Нет, этот святой вам не подходит, и вообще, он - не католик, - категорически отказывает епископ, - ищите другого святого». Я потихоньку выхожу из столовой и звоню с мобильного телефона отцу Мартирию в Германию. Ранее с ним уже было согласовано имя нашего Небесного покровителя. «Батюшка, епископ не утверждает нашим покровителем святого Нила Сорского! - горькой скороговоркой шепчу я. - Что делать?» Батюшка думает ровно две секунды: «Назовите имя святого Игнатия Антиохийского, он согласится!» Я возвращаюсь за стол: «Владыка, мы предлагаем святого Игнатия Антиохийского». Лицо епископа расплывается в довольной улыбке: «Ну, это совсем другое дело!»

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Человек не может охватить, понять промысел Божий. Главное - отдать себя в руки Бога, довериться Ему во всем, не пытаться объяснить или логически выстроить картину мира и спасения. Человек видит только то, что может увидеть, понимает только то, что может понять. Спасение совершается не столько видимым человеку путем, сколько невидимым, то есть совершается во всех Божиих мирах одновременно. Поэтому так важны вера и доверие к Богу».

    Вторая группа духовных детей отца Мартирия совершает переход в Католическую Церковь. Мы сидим на скамейках в храме Святого Людовика в тревожном и радостном ожидании. И только Валентина мечется из угла в угол: «Я не знаю, что делать! Если бы батюшка сказал мне, что нужно переходить, я бы не сомневалась. А он говорит, что это личный выбор каждого, решение нужно принимать самостоятельно!» Я успокаиваю ее: «Не спеши, подумай, пока сомневаешься, ничего не делай!»  Как трудно порой понять себя самого, побороть свою инерцию! Определить, чего же действительно хочешь.  Как трудно взять на себя ответственность за то, что делаешь, и как просто переложить эту ответственность на другого! Принимая на себя ответственность, человек подвергает себя риску совершить ошибку, или быть неугодным в глазах других людей, часто союз  с Богом разлучает человека с близкими ему людьми.
«Подчас мы боимся слишком тесного союза с Богом, - говорит батюшка, - так как подсознательно ощущаем, что такой союз потребует от нас многих жертв и ограничений. Чтобы быть с Ним едиными, мы должны отказаться от очень-очень многого, что для нас так ценно и дорого в этом мире. Потому-то мы и не спешим к единству с Ним, предпочитая отложить его до лучших времен.  Когда-нибудь потом, но только не сейчас! Но пробьет ли, в самом деле, когда-нибудь тот час, на который мы откладываем нашу встречу с Богом? Будет ли еще когда-нибудь такой момент в нашей жизни, если не сегодня, не сейчас?»
    Многие из духовных детей отца Мартирия остались в Православной церкви. Иные ходят к отцу Владимиру Лапшину, иные - в другие храмы.  Но это не мешает нам дружить, встречаться и вместе молиться, любить друг друга. Многие и по сей день считают батюшку своим духовным отцом, просят его советов, благословения.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Сила Божия в немощи совершается». Эти слова апостола звучат не только как ободрение и утешение для нас, сознающих свою духовную немощь и, подчас, полное бессилие в борьбе со своими грехами. Апостол открывает этими словами одну из тайн проявления в нашей жизни, в нашем мире божественного Величия и Силы. Бог нередко выбирает именно немощных людей как Свое орудие для осуществления домостроительства спасения человеческого рода и предпочитает их великим личностям - тем, которые в самом деле достигли уже немалых высот праведности, самосовершенствования. История знает немало примеров того, как через этих «убогих» и «слабых» Господь просвещал великие народы, спасал и преображал этот мир».

    Эльмира Котляр - известная поэтесса.  Мы знакомы с давних времен, она приходила в наш храм к отцу Мартирию на молитвы, советовалась с ним по духовным проблемам.  Чаще мы общаемся по телефону, но иногда я навещаю ее. Когда она сломала шейку бедра, сестра Мария целый месяц выхаживала ее в больнице. В последние годы ее жизни многие из общины навещают ее, помогают во всех насущных проблемах. Ей - восемьдесят «с небольшим», но душа - молодая, нежная, ранимая. Она влюблена, влюблена самозабвенно, глубоко, безответно… Она делится со мной своими чувствами и переживаниями,  своими грезами, которым никогда не сбыться.  Она все понимает, но сердце, живое и трепетное, живет своей жизнью…  Через меня Эльмира спрашивает отца Мартирия:  кого из священников он рекомендует пригласить к ней для исповеди и причащения. Батюшка говорит: «Позвоните отцу Амвросию, он ей поможет!» Эльмира знает, что она больна раком и времени осталось немного… Из глубин души вырываются ее последние предсмертные стихи - обращения к Богу. «Покажите стихи отцу Мартирию, - просит она, - ему нравился мой сборник «В руки Твои». Что же он скажет теперь?.. Передайте,  я бесконечно благодарна ему за все!»  С безропотным  смирением несет свой тяжелый крест эта одинокая, талантливая женщина, жаждущая Бога и любви!

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Как много у каждого из нас духовной и телесной немощи и как мало терпения, надежды, веры и желания быть стойким и постоянным в борьбе с самим собой, со своей косностью, легкомыслием!  «Бдите и молитесь, да не внидите в напасть!» - еще и еще раз хотел бы я напомнить вам слова Спасителя, которые являются единственным правильным советом, руководством в тех частых и, казалось бы, безнадежных ситуациях, в которых мы изо дня в день снова и снова оказываемся».

    Весенний Айхштетт. Семинария восточного обряда. Страстная седмица. Мы с сестрой Анимаисой целый год ждем этого времени, чтобы приехать к отцу Мартирию на исповедь.  Конечно, мы каждую неделю общаемся с ним по телефону, и он все знает о нас даже лучше, чем мы сами. Но исповедь заключается не только в том, что Господь прощает мне мои грехи, но и в том, что Он многое открывает через духовного отца. Батюшка видит самое главное, видит корни греха, терпеливо учит, как их выкорчевывать из сердца. Он говорит: «Никогда не забывайте, что мы живем здесь не дома, мы здесь - на земле чужой. Никогда внутренне не соглашайтесь с тем, что неугодно Богу. Многое, что происходит в жизни человека, не зависит от него. Главное - не смиряться внутренне. Терпеливо ждать помощи Господа, со смирением ждать, когда Он сочтет нужным послать ее для нашей пользы и спасения.  Распластаться перед Богом в своей немощи и молить о помощи, ни в коем случае не привыкать к тому, что неугодно Ему». При первой возможности я записываю батюшкины наставления, чтобы потом еще и еще раз подумать обо всем... 

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «После смерти человек забудет все, останутся только знания о Боге, если они были истинными. «Там у Отца Моего обителей много». После смерти люди становятся совсем другими, и жизнь там совсем не похожа на земную. Сейчас же мы можем представлять себе все только в земных понятиях. Поэтому ту жизнь невозможно точно описать и представить в категориях земной жизни. Смысл жизни человека в вечности - духовное возрастание и воссоединение с Богом. При наличии свободы выбора».

    2008 год. Нам не хватает батюшкиных наставлений, его проповедей и бесед. Мы обращаемся к отцу Мартирию с просьбой написать книгу - путеводитель по Евангелию, которая охватывала бы все темы воскресных евангельских чтений Литургического года. Среди его духовных детей есть состоятельные люди, они готовы оплатить издание этой книги, да и все, даже бедные, хотят пусть малым, но внести свою лепту. И вот, наконец, книга издана. Мы читаем ее на своих духовных встречах.  Размышляем о том, как наша жизнь может стать жизнью по Евангелию. И не только может, но и должна стать… Книгу раздаем всем желающим.
    Марина - волонтер в республиканской детской больнице. Когда-то ее дочь Ольга попала под машину и долго лежала в этой больнице с многочисленными переломами. Батюшка молился о  малышке, и все прошло без последствий. Теперь Ольга приходит в общину вместе со своим мужем Романом. Он никогда не видел отца Мартирия, но наша любовь к Богу и батюшке передается и ему. Как говорит отец Мартирий: «Веру нельзя доказать, но верой можно заразить». Марина регулярно ходит в онкологическое и травматологическое отделения больницы, где в палатах лежат дети со страшными заболеваниями и патологиями. Рядом с ними - мамы, несущие тяжелейший крест. Марина раздает им книги отца Мартирия. В каждом слове его проповедей - надежда и любовь, которые передаются людям. Слово направляет сердца людей ко Христу, в Боге они обретают силы нести свой крест, веру в спасение.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Каким бы важным христианским деланием ни занимался человек, он всегда должен помнить, что наибольшие внимание, время, устремленность он должен уделять Богу, своей молитве, которая и есть первый показатель неразрывной связи человека с Богом. Если молитва дежурная, вялая, без участия сердца, значит, ослабела связь человека с Богом. Нужно понукать себя, силой заставлять, невзирая на обстоятельства пробиваться к Богу через молитву. Пробуждать в себе всеми путями и средствами жажду Его и тоску по Нему».

    Во всех наших делах, в Литургии и Агапах участвуют не только  взрослые, но и дети. Мы занимаемся с ними: показываем кукольные спектакли на библейские темы, беседуем о Христе  на доступном им уровне. Они никогда не видели отца Мартирия, но знают его и любят.
    Маленькая Света - маме: «Я хочу в батюшкин храм, где все кушают!» 
    Часовня - в небольшой комнате. Кому не хватает места во время Литургии в часовне, располагаются на диванах в смежной комнате.  Там четырехлетняя Маша берет трехлетнего Колю за руку: «Чего сидишь, пойдем молиться!»
    По четвергам - молитва Святого Розария. Пятилетняя Ксюша сидит под столом, за которым молятся взрослые, и во весь голос причитает: «Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных!»
    Маленький Паша подходит ко мне на Литургии и тихонько шепчет: «Позови меня, когда будет Причастие!»
    Мы читаем Акафист «Слава Богу за все!» Анечка стоит в дверном проеме. Наступает секундная пауза, она вклинивается в нее с громким: «Аминя! Аминя! Аминя!»
    Литургия. Священник поднимает Чашу с Телом и Кровью Иисуса Христа. Трехлетняя Света, не сводя глаз с Чаши, одним движением хватает Даню за шею, и оба падают на колени. Лица священника и всех присутствующих озаряются счастливой улыбкой.
    Алла с сыном Даней в гостях у Ольги. Даня смотрит на фотографию отца Мартирия на стене и недоумевает: «Это же - наша батюшка?!»

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Постоянная суета в заботе о других может ввести в тонкое искушение, когда кажется, что служишь Богу и исполняешь волю Его, а на самом деле, лишая себя возможности глубокой молитвы, размышления, чтения, стояния перед Богом, становишься постепенно проводником не Его воли, а своей, чем приносишь вред не только себе, но и другим. Проводником Бога можно стать только тогда, когда каждый день уделяешь Ему особое внимание, особое время. Сколько должна длиться молитва? Разве возможен регламент, когда говоришь с любимым? Разве можно в любви говорить одни и те же слова, да еще по бумажке?»

    Вена, апрель 2008 года. Двадцать человек приехали из Москвы на рукоположение в дьяконы бывшего алтарника Димитрия. Здесь уже наши друзья из Англии: Тони и Христина. Отец Димитрий ведет всех на экскурсию в главный венский храм - Собор святого Стефана. С нами Галина. Ей тяжело ходить: движению мешает искусственный тазобедренный сустав. Несмотря на это, она решилась приехать, чтобы увидеться с отцом Мартирием и Димой. На лифте поднимаемся под самый купол кафедрального собора, с высоты которого Вена - как на ладони. Поднимается и Галина. Мы уверены, что вниз - также на лифте. Но не тут-то было!  Нужно спускаться по узкой винтовой лестнице. Спуск такой крутой, что кружится голова. Для поддержки поем «Радуйся, Мария…»  Я иду перед Галей, позади нее - сестра Мария. Через каждые семь ступенек говорю: «Потерпи немного, осталось всего чуть-чуть». Она доверчиво кивает и терпеливо переваливается со ступени на ступень.  Матерь Божия дает ей силы преодолеть то, что практически невозможно. Галя стоит перед храмом и улыбается: с Божией помощью она смогла!

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Помните, что самая большая и эффективная помощь от вас людям - это молитва. Обратите ваш взор и ваше сердце к Распятию, соединитесь вместе с Распятым Господом в безмолвном страдании, как это делали близкие Господу, стоявшие с Ним на Голгофе. И Он услышит вас… Нужно искать молитвенные формы, чтобы сердце вошло в состояние соединения с Богом. Это и слова, и музыка, и молчание, и все, что делает сердце восприимчивым и жаждущим Бога».

    Пикник во дворе семинарии. Мы празднуем встречу с отцом Мартирием и отцом Димитрием. На мангале жарится шашлык и баварские колбаски. На траве стоят столы. Отец Мартирий сидит в центре, вокруг него мы, перебивая друг друга, рассказываем о своей общинной жизни. В сердце – чувство легкости, радости и свободы… Батюшка наставляет нас: «Вспомните, как Христос, видя несовершенство Своих учеников и внутренне страдая от этого, никого из них от Себя не оттолкнул… И мы должны с таким же терпением относиться друг к другу, помня, что каждый из нас тоже духовно взрослеет, каждый особо любим и опекаем Богом, каждого Господь ведет своим собственным путем, ведет к духовному совершенству, ведет к Себе». Наступает время расставания.  Батюшка уезжает в Мюнхен, а мы остаемся в Вене еще на несколько дней. Он встает усталый, измученный, смиренный, готовый отдать нам свои последние силы. Мы по очереди подходим попрощаться с ним, и нет таких слов, которыми можно было бы выразить ему нашу благодарность и любовь… Наши лица вытягиваются, глаза наполняются грустью, когда машина с батюшкой исчезает за поворотом…

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его». Эти слова пасхального песнопения звучат сегодня для нас как вечно живое и радостное свидетельство о торжестве Добра и Любви. Но, наверное, где-то в глубине души возникает у нас время от времени определенное чувство недоумения и сомнения: а так ли это? Где же и в чем проявляется это торжество? Кругом ведь столько зла, несправедливости и страданий… Чтобы воистину убедиться в реальности Победы Христа над смертью и силами зла, нужно, прежде всего, нам самим освободиться от рабства «миру сему», которому, как известно, всегда были и будут присущи болезнь, печаль, грех и смерть. Итак, облечемся же, как призывает нас апостол Павел, во Христа, Который стал Родоначальником «нового человеческого рода», Творцом «нового Неба и Земли», и осознаем себя «новым творением» Божиим, Его чадами и друзьями, отныне всецело принадлежащими Царству Света, Истины, Вечности и Блаженства».

    Вена, июнь 2009 года. Двадцать три человека из нашей общины приехали на рукоположение в священники отца Димитрия. Мессу служит кардинал Шонберн. Мы напряженно следим за совершением Таинства рукоположения. Двенадцать человек становятся священниками, в их числе наш дьякон Димитрий.  Все встают в очередь под первое благословение. Отец Мартирий идет по проходу Кафедрального Собора под благословение своего ученика. Его фигура как бы уменьшилась вдвое, он полностью погружен в глубокую молитву,  опущенные вниз глаза созерцают то, что сокрыто от всех нас…
    Первая Месса иерея Димитрия на русском языке в часовне кардинала Шонберна.  Служит отец Димитрий, ему сослуживает отец Мартирий. Им помогают наши сестры Мария и Елена. Вместе с нами на Мессе друзья из Севенокса: отец Иван, Тони и Христина Бишоп. Много латинских монахинь из Индии. Мы уже подружились с ними. Отец Мартирий просит меня фотографировать, и я очень боюсь помешать богослужению. В конце Мессы отец Димитрий выходит благословить присутствующих. Я стою в проходе с фотоаппаратом и первой бросаюсь к нему. И… от волнения забываю встать на колени. Отойдя в сторону, сознаю свою оплошность,  меня заливает волна горечи: «Ну куда я все время тороплюсь!»
    Актовый зал венской семинарии. Собрались духовные дети и прихожане отца Мартирия - из Мюнхена и из Москвы. Мы незаметно присматриваемся к мюнхенцам. Сумеют ли они понять, кто рядом с ними? Будут ли заботиться о нем? Ревность и боль незаметно заползают в сердце. Господи, как фальшив и жесток этот мир, который разлучает тех, кого Ты соединяешь! Спохватываюсь и молюсь: «Господи, помоги мне полюбить их!» Мюнхенцы тоже ревниво следят за нами. В зале стоит рояль. Батюшка играет для всех нас. Его божественная музыка заполняет сердце и вытесняет мучительную ревность и боль. Удивительный наш батюшка! Он соединяет всех своей любовью, своим словом, своей музыкой! Поймав его пристальный взгляд, каждый чувствует, что он особо любим!

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Духовно созерцая великое Событие Боговоплощения  и размышляя о нем, наше сердце наполняется благодарностью к Творцу и благоговейным перед Ним трепетом. Как мы любимы, как мы – все мы, каждый из нас - дороги Спасителю и Господу нашему! Достойны ли мы этого? Конечно же нет! Но сделаем сейчас, вот в эти непосредственно ближайшие дни, все от нас зависящее, чтобы ответить на эту великую Божию любовь к нам своей любовью - пусть малой, пусть еще незрелой, несовершенной, но тем не менее искренней и также жертвенной. Да, да - жертвенной! Принесем же воплотившемуся Господу такую жертву, которая доказывала бы любовь к Нему. Может быть, наша жертва покажется кому-то слишком наивной, детской! Ничего, лишь бы она была искренней и свидетельствовала о нашей любви к Спасителю! Что же это за жертва? Каждый из нас должен знать сам, чем он, в меру своих сил и возможностей, может пожертвовать ради Христа. Для одних, например, это был бы пост, для других – примирение с враждующими, для третьих – сердечное покаяние и переосмысление всей своей жизни. Для Господа важно только одно: чтобы принесенная нами жертва свидетельствовала о вере, любви и преданности Ему!»

    Многие годы с отцом Мартирием могли увидеться на Пасху только его мама, сестра Анимаиса и я. В Айхштеттской семинарии мы сразу  принимаемся за дела. Печем куличи, делаем пасху к общему празднику. Берем у отца Мартирия подрясник, подризник, одежду для ремонта. Сестра Анимаиса штопает, как заправский портной. Семинаристы тоже приносят свои подрясники. 
    Рано утром - Литургия. Служит отец Мартирий. Господи, неужели это не сон?! Столько людей до сих пор надеются и ждут его! Батюшка говорит проповедь. Его проповеди - всегда о Христе и любви. Его слова западают в сердце, бередят душу, заставляют очнуться от духовной спячки. «А что, если бы Христос сегодня, сейчас пришел в нашу жизнь? - спрашивает батюшка. - Не оказался бы он вновь на кресте? Кто может с уверенностью сказать, что такого не произошло бы? Да и не происходит ли это на самом деле ежедневно, ежечасно в жизни тех людей, которые ныне называют себя христианами? Не распинают ли они снова и снова Христа, сознательно искажая Его учение? Не насмехаются, не глумятся ли над Господом все те, кто, прикрываясь Его именем, насаждают среди христиан злобу и ненависть…»

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Христианский путь есть не только путь мира, радости и света, но и путь скорби и слез, а главное - путь непрерывной борьбы: борьбы не только со своими личными недостатками, слабостями и духовными недугами, но и с тем великим злом -  так называемым, «вселенским злом», которое все еще царствует в мире сем. «Наша брань не против плоти и крови, но… против духов злобы поднебесной», - говорит апостол Павел, призывая нас, христиан, ни на минуту не расслабляться в нашей духовной жизни и постоянно быть готовыми отразить нападки тех сил зла, которые используют любую возможность, чтобы погубить человека, отравить его душу ядом греховных помыслов, воспрепятствовать его встрече с Богом».

    В июне 2011 года - двадцать пятая годовщина со дня рождения нашей общины  - общины игумена Мартирия. Мы с радостью готовимся к празднику. Ставим кукольный спектакль «Притча о блудном сыне». Каждый готовится рассказать о самом интересном эпизоде из его христианской жизни. Делаем стенд с фотографиями из истории общины и жизни отца Мартирия.
    Мы с сестрой Анимаисой стоим во дворе храма Рождества Богородицы в Капотне. Отец Мартирий восстанавливал его из руин. Вокруг - ни души! Мы безмятежно фотографируем храм, как вдруг неожиданно из дверей выбегает служитель. В руках у него что-то, похожее на палку. «Что вы делаете?» - злобным голосом кричит он нам издалека. «Храм фотографируем», - отвечаем мы ему недоуменно. Он несется к нам и орет: «Пошли отсюда! Я сейчас вам покажу, как фотографировать…»  «Это что, военный объект?» - огрызаемся мы, но предпочитаем отступить за  церковную ограду.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Ныне благодать Святого Духа нас всех собрала», - поется в одном из песнопений Восточной церкви, которое напоминает нам о том главном, к чему все мы, христиане, призваны и предопределены: быть едиными в Духе Святом. Размышляя же сегодня о богозаповеданном единстве Церкви Христовой, то есть всех верующих в Спасителя и Господа нашего, напомним себе и о том, что все великое начинается с малого. Молясь о единении всех христиан и стремясь к нему, будем, прежде всего, хранить единство и любовь между собой - между членами нашей общины, которая должна стать истинным образом Вселенской Церкви не только для нас самих, но и для всех окружающих нас людей. Да будет же наша община образом Церкви неразделенной и торжествующей, где «все и во всем – Христос!»

    Мюнхен. Идет подготовка к празднику Пасхи в общине отца Мартирия. Нам с сестрой Анимаисой поручают испечь 12 куличей и сделать пасху.  С вечера располагаемся в столовой селезианского Дома Боско, раскладываем продукты, замешиваем тесто… К утру - куличи в формах для выпечки, накрытые вощеной бумагой, прикрепленной к верхушке кулича палочкой-зубочисткой. Вроде получилось неплохо, пора ставить в печь. Предупреждаем старосту прихода Андрея Андреевича, что куличи любят сидеть в печи так, чтобы жар был со всех сторон. Он согласно кивает. Расставляем куличи по полкам в печи. Довольные, усталые садимся в сторонке отдохнуть. «Температура должна быть не более 180 градусов», - напоминает Анимаиса Андрею Андреевичу. Минут через пятнадцать идем смотреть, как там поживают наши куличи.  О, ужас! В печи со всех сторон гуляет ветер, вощеные бумажки перелетают с полки на полку, а палочки-зубочистки старательно высверливают огромные дырки в подгоревших верхушках  куличей! Спаси нас, Господи, от этого позора! С горем пополам допекаем куличи,  пытаемся навести красоту. В дырки заливаем сахарную пудру, украшаем верхушки. Батюшка смеется и успокаивает нас: «Ничего, все будет хорошо!»

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Нужно учиться быть милосердным и сострадательным ко всем без исключения - в этом главная наша задача. Отличать грех от человека, ненавидеть грех, а не человека. Обретя подлинное смирение, мужество и терпение, вы будете неуязвимы для всех враждебных нам существ и сил, как духовных, так и телесных».

    Мюнхен, весна 2011 года. В концертном зале имени Рубинштейна идет концерт фортепьянной музыки. За роялем - отец Мартирий. Он, окончивший «Гнесинку», уже более тридцати лет служит Церкви Христовой. Его исполнительский талант, мастерство и техника - одни из чудес Господа. Зал переполнен. Батюшка играет сонаты Бетховена, первый концерт Шопена. Монах и пианист в одном лице, в одном сердце! Особая близость к Богу позволяет ему проникать в такие глубины музыки, которые недоступны другим людям. Его музыка - симфония любви, заполняющая все уголки сердца. Мне кажется, что Шопен, Бетховен, Скрябин сами поражены глубине и мистичности своих произведений в исполнении отца Мартирия. Через батюшку Господь открывает такие пласты их музыки, о которых они и сами, может быть, не имели представления.  Батюшка не только исполнитель, он - соавтор. Он и в музыке ведет человеческую душу через огонь любви, огонь очищающий, просвещающий и преображающий. Через музыку он делает человека близким Богу. В обычной жизни внутренний мир батюшки закрыт от всех, в музыке  же раскрывается его душа, душа нежная, любящая, ранимая, всегда устремленная в божественный мир света и любви.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «Нужно постоянно возбуждать в себе тоску по Господу. Средства нужно искать самому, так как только сам каждый из нас может определить, какое именно средство для него - наиболее действенно и эффективно. Чтобы вырасти до следующего духовного уровня, нужно испробовать все средства, быть в своих усилиях настойчивым и постоянным, всеми силам стараться пробудить в сердце тоску по Богу. Человек как бы в яйце, из которого он должен проклюнуться. Как? Когда? Это знает только Бог».

    Глубокая ночь. Телефонный разговор с батюшкой. «Что такое духовность? - спрашиваю я его. - Я нигде не могу найти ее определения. Почему многие делят ее на восточную, западную, русскую?»  «Духовность, - отвечает батюшка, - это степень богоуподобления, никакой другой духовности не бывает».

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
    «На что следует обратить особое внимание? Конечно же, на Господа и на наши взаимоотношения с Ним! Все остальное - лишь средства, помогающие нам найти Его и стать едиными с Ним. Поистине, для этой цели - все средства хороши! И каждый должен выбирать такие средства, которые ему окажутся под силу и будут, конечно же, целесообразными, непременно помня при этом о том, что любое доброе дело, любые жертвы или ограничения себя в чем-либо, духовные упражнения или подвиги должны быть выражением нашей любви ко Христу и к ближним».

    Наша любовь и верность отцу Мартирию почему-то вызывают у некоторых людей раздражение и непонимание. Может быть, это продиктовано ревностью и монополией на пастырство. В нашей общине постоянно служат священники, которых мы любим и с которыми дружим. Но они не могут заменить нам нашего духовного отца!  В христианстве есть незаменимые люди, без которых просто невозможно жить полной жизнью в Боге. Таков для нас отец Мартирий - наш духовный отец, родивший нас в Господе, наш пастырь, старец, призванный Богом нести людям Его Свет, Истину и Любовь.

    Из письма отца Мартирия духовным детям:
     «Чтобы окончательно встретиться со Христом и уже никогда не расставаться, нужно учиться уподобляться Ему, иметь те же чувства, те же мысли, те же желания. Господь любит всех: и плохих, и хороших. И мы должны учиться у Него любить всех: и плохих, и хороших; тех, кто нравится нам, и тех, кто не нравится; различать человека и творимый им грех. Господь плачет и страдает за всех тех, кто проводит свою жизнь во зле и грехе. И мы должны учиться молиться и сострадать всем тем, кто иногда вызывает у нас, чисто по-человечески, чувство раздражения, неприятия, отвращения».
 
    «... Пропасть между нашей любовью к Богу, которая зачастую бывает только на словах, и истинной любовью – живой, действенной - в самом деле, огромна, но преодолима. Как ее пройти? Самое главное - находиться в состоянии постоянной готовности в любой момент доказать Богу свою любовь. Совсем не обязательно для этого ждать каких-либо чрезвычайных ситуаций. Каждый день, каждый час, порой в совсем малом, на наш взгляд незначительном, мы можем доказать Спасителю, что  любим Его, что  преданы Ему, что мы - одного духа с Ним. Да, мы часто ошибаемся, оступаемся, падаем, а иногда и вовсе «валяемся в грязи». Но, слава Богу, что это бывает только иногда. И даже при этом - мы не теряем любви к Нему.  Эту любовь просто невозможно потерять тому, кто ее уже приобрел».
               


Сестра Мария

Дар Божией любви

    Самой большой и незаслуженной Божией милостью стала для меня встреча с отцом Мартирием, которая длится и по сей день, не переставая удивлять и  восхищать, давать новые силы, утешение, пример для подражания, повод для размышления. 
Что поразило меня при первой встрече? Необыкновенное, особое,  ласковое и тотальное внимание, с каким слушал батюшка, быстрота, с которой он ориентировался в самой запутанной и тяжелой ситуации (а  батюшка был последней инстанцией и обычно к нему приходили с самыми трудными проблемами, подчас неразрешимыми). Батюшка так глубоко входил внутрь проблемы, несмотря на ограниченное время  (всего две-три минуты), которое он мог уделить каждому желающему (а их было несколько сотен человек,  некоторые вставали в очередь по второму и даже   по третьему разу), слушая всегда с неизменным терпением и кротостью. Слушать батюшка умеет, как никто. 
«Лечение», которое батюшка рекомендовал мне, включало частое Причастие и исповедь. Мне также предстояло пройти  тяжелую исповедь за всю жизнь. Излишне говорить, что перед ней я была,  образно выражаясь, «без чувств». Батюшка стоял не шевелясь, и в самых тяжелых местах исповеди лицо его выражало сострадание. Батюшка не только не осуждал, он помогал каяться,  всем своим существом способствуя тому, чтобы грех, наконец, был выведен наружу, признан; батюшка помогал  произносить грехи,  переживая их  вместе со мной, и вместе со мной испытывал облегчение, когда грех произносился. Мы проходили исповедь вместе - я и он. Выражение необычайной кротости, даже ласки, было на его лице в продолжение всей исповеди. Любовь к грешнику! Этого я не могла ожидать. Это действовало как взрыв, я поняла, что любима Богом! Именно глядя на  батюшку в тот момент,  я поняла: несмотря ни на что,  Господь любит меня, ведь именно любовь сострадательная светилась на лице батюшки. Когда исповедь закончилась, батюшка сказал, как всегда кротко и,   как мне показалось, с особой любовью: «Кайтесь». Вечером того же дня я вошла в глубокое искушение. Как теперь показаться на глаза батюшке? Я решила, что теперь меня презирают, по меньшей мере, уважение его я потеряла навсегда. И я стала избегать батюшку, хотя по-прежнему  ходила в храм. Однажды перед вечерней, когда большая группа людей ждала батюшку у главного входа, чтобы поприветствовать его или получить благословение,  я специально перешла к правой двери, зная, что он появится с  противоположной стороны и я не смогу с ним столкнуться.  И вдруг открывается дверь, и батюшка выходит  прямо на меня! Я оказалась с ним один на один. Ничего не оставалось сделать,  как сложить руки для благословения. Набравшись храбрости, я посмотрела на батюшку. Глаза его были как всегда ласковые,  и в них прыгали такие смешинки! Батюшка явно знал, что творилось тогда в моей душе. Больше батюшку я не избегала, понимая, что, вопреки всему, любима им, а  главное: он понимает и не осуждает меня.
  Месяца через два после моего прихода в храм я решилась просить отца Мартирия, чтобы он стал моим духовным отцом. Я подходила к нему с необыкновенным страхом: что-то он скажет? Но каково было моё удивление, когда батюшка сказал, как мне показалось, с поспешностью: «Хорошо, хорошо!»  Казалось,  он был очень доволен. Это не укладывалось в моей голове - я такая грешница, а батюшка доволен. «Бедный батюшка, не знает, какой я “подарок”, - думала я.  Но я ошибалась. Батюшка всегда знал, что за человек перед ним и буквально читал мысли, в чем я неоднократно убеждалась и  разговаривая с ним по телефону, и непосредственно общаясь. Всегда волновалась перед разговором и думала, с чего начать, а отец Мартирий всегда  помогал начать с самого важного и больного вопроса,   и я понимала, что он видит меня насквозь.
Об уникальных батюшкиных духовных способностях и возможностях я много слышала от прихожан, но все же  всякий раз удивлялась, сталкиваясь с такими редчайшими дарами, которыми он был наделен  и одновременно поражаясь той величайшей скромности, даже стеснительности,  которыми он обладал. Он не любил и даже избегал быть на виду, если того не требовала ситуация.
Мне  вспоминается эпизод, когда во время особой молитвы о здравии (которую посещали тяжело - , часто неизлечимо больные  люди, одержимые, люди с тяжелыми психическими расстройствами) я не могла подойти ближе  к батюшке из-за огромного количества жаждущих исцеления.  Батюшка молился Господу, Матери Божией и всем Святым и произносил вслух по памяти имена людей (а их были сотни, и за каждым именем стояла душа человеческая с ее проблемами, которые батюшка и помнил,  и хорошо знал), а также повторял за кем-то сказанное вслух имя. Я очень хотела, чтобы батюшка помолился о моих родителях, но как попросить его об этом при таком скоплении народа?  Я стояла сзади и думала: «Батюшка, помолитесь о Лидии и Владимире». «Помоги, Господи, Лидии и Владимиру», - услышала я батюшкин голос почти мгновенно.  О таких эпизодах   из своей жизни мог бы рассказать каждый прихожанин.
По батюшкиным молитвам не только исцелялись, но и находили пропавшее, возвращали утерянное, иными словами, получали помощь самого разного рода. В момент прихода в храм я работала в туристическом агентстве и  по воле случая (а может быть, по промыслу Божию)  на меня возложили ответственность за не оплаченный туристами маршрут. Я оказалась должна агентству 1000 долларов. Мне дали неделю на размышление, но где взять такие деньги? Конечно же,  я побежала в храм и все рассказала. Батюшка сказал, что будет молиться. Каково же было мое удивление и восхищение, когда должники, целый месяц бегавшие от меня и не отвечавшие  на мои звонки,  вернули деньги.
О необыкновенных духовных дарах батюшки можно писать много и все же не перестаешь удивляться, когда сам становишься свидетелем  их проявления. Однажды я, недавно пришедшая в храм, подошла к батюшке и спросила его: «Батюшка, а может случиться так, что я буду монахиней?» Батюшка задумался на секунду и сказал: «Да, такая возможность у Вас есть». Прошли годы,  и сейчас я вспоминаю пророчество, которое осуществилось.
Разносторонне развитая, богатейшая  личность батюшки раскрывается особенно в музыке и через музыку.  Играть батюшка умеет как никто. В его игре профессиональный музыкант сливается с высокодуховной личностью; кажется, батюшкина игра - это особая музыкальная молитва, которая исходя от Бога,  к Богу возвращается, находя выражение в музыке. Наверное, редко кто играет так отрешенно и, вместе с тем, эмоционально,  умеет передать характер того или иного произведения, музыкальный почерк композитора, но при этом играет своим, особым  стилем.
Слово «любовь» является ключевым в жизни батюшки. Укоренившись во Христе, батюшка открывает Бога людям. Открывает и через слово, и через конкретную помощь,  и через молитву, а особенно - через личный пример терпения, кротости, любви, сострадания. Именно через него я поняла, что Бог - это Любовь, и бежала в храм с радостью и надеждой на помощь и утешение,  получая их в изобилии.
Батюшка всегда уделяет каждому человеку особое внимание, и я часто спрашиваю себя: как ему удается быть настолько внимательным к каждому, кто втречается на его жизненном пути? Его внимание глубокое, которое замечает и малейшие изменения в настроении и самочувствии, и степень духовности человека. Это  не только дар  глубоко проникать в душу, читать мысли, а обыкновенное, вернее, необыкновенное понимание каждой души, жадно ищущей Бога, любви, даже если кажется, что человек далек от духовной жизни. Для батюшки каждый человек - это образ и подобие Божие, томящийся и мятущийся, пока он далек от своего Творца, и батюшка всегда и везде делает все от него зависящее, чтобы привести человека к Богу. Вспоминаю случай, когда, после праздничного богослужения,  я еле держалась на ногах, а предстояло еще отстоять длинную  воскресную службу. Я не знала, где возьму силы, и боялась потерять сознание. Когда подошла моя очередь приложиться к кресту, батюшка  сказал «С праздником Вас!» Всего три коротких слова! Что он вложил в них? Какую силу любви, сострадания, соучастия, понимания, милосердия? Я сразу же почувствовала облегчение,  радость и без труда, с душевным подъемом отстояла   всю службу.
Однажды, чувствуя сильнейшее душевное смущение и тяжесть, я подошла к батюшке, но только и могла  произнести: «Батюшка,  у меня скорби». Батюшка положил мне руку на голову. Слезы брызнули из  глаз, я отошла, а на душе стало легко и свободно. 
Батюшка всегда уважает свободную волю человека и выбор, который человек делает, даже если этот выбор противоречит воле Божией. Прихожанка  храма Всех Святых на Кулишках Елена К. рассказала мне, что, когда она сделала неправильный, даже в какой-то степени  трагический, выбор, отец Мартирий  ничего не сказал ей, тем самым давая право самой решать свою судьбу (конечно, молясь при этом о ее вразумлении и помощи).  Когда она вернулась после глубокого падения, батюшка особо молился о ее физическом и духовом здравии, и в конце концов история закончилась благополучно.  Уважая личность человека, батюшка дает любому  возможность поступать так, как тот считает нужным,  но если человек просит совета, батюшка всегда подскажет, как лучше поступить.   
Во время  Великого Поста произошел разговор с батюшкой, особенно памятный мне. Шло соборование, и в храме, как всегда, было многолюдно.  Батюшка три раза подходил к каждому - помазать елеем - и сосредоточенно молился. Внезапно меня охватила мысль, которая стала неотступной. Когда батюшка приблизился ко мне,  я тихо сказала: «Батюшка, я хочу идти за Вами».  «Вы и так идете», - ответил он. «Нет, не так, я совсем хочу, получится у меня?»  Вряд ли я сама до конца тогда понимала, о чем спрашиваю!  Уникальный, неповторимый, труднейший путь батюшки, весь исполненный тернием и преизобилующий любовью,  вдруг стал для меня желанным, я хотела идти тем же путем! «Ну почему же не получится», -ответил батюшка, и счастью моему не было конца.    
 Батюшка всегда ласков со своими духовными детьми, но если нужно  поставить на место зарвавшегося человека, заставить его задуматься над своей духовной жизнью,  он делает это легко, непринужденно, никогда не обижая. Однажды во время исповеди я была весела,   не имея на то никаких оснований, особо не вдумываясь в смысл происходящего Таинства,  перечисляя грехи и думая о своем. Батюшка быстро отрезвил меня,  сказав всего  несколько слов: «Вы не исполняете волю Божию».   Это было поистине  страшно. Впрочем, батюшка умеет и утешить, как никто.

          Исповедь в храме Всех Святых на Кулишках. Люди толпятся и хотят быстрее подойти к батюшке. Очередь движется медленно. Я стою «в хвосте», ведь желающих исповедоваться около сотни. Вдруг понимаю,  что батюшка  плохо себя чувствует. Я  начинаю молиться, а сама наблюдаю за ним. Батюшка  делает над собой усилие, и мне кажется, еще больше смиряется со своим состоянием.  На всю жизнь я запомнила это:  когда тебе плохо, смирись с тем, что есть, и делай то, что нужно. В скольких ситуациях потом мне  это помогло! Я не заметила, как подошла моя очередь. Казалось, что прошло всего несколько минут.

        Праздник Преображения Господня, 1998 год. Я бежала в храм, боясь опоздать. Приближаясь к храму, увидела большое количество людей, которые были возбуждены, возмущены, громко говорили, что-то выкрикивали, они почему-то не заходили в храм, а стояли снаружи. Из сбивчивых рассказов  поняла, что отца Мартирия отстранили от служения.
Тогда я плохо представляла, что будет дальше, какая судьба  ждет батюшку и прихожан нашего храма,  поняла только, что случилось  непоправимое. Что произошло, почему батюшке запрещают служить, ему, кротчайшему человеку, преисполненному любовью и милосердием, за что? На пороге храма появился хорошо одетый благочинный  и попытался объяснить народу, что батюшка сам отказался от служения. Это был нонсенс.
       Люди не верили, вели словесные перепалки с представителем Патриархии, возмущенно кричали: «Почему у вас,  церковного служителя, такая богатая машина?» Вдруг я увидела батюшку, он шел из церковной пристройки быстрой походкой, и лицо его отражало сильнейшее внутреннее волнение. «Оказывается, батюшка волнуется, ему это тоже присуще», - жестоко  подумала я. Разговор батюшки и благочинного оказался коротким, и батюшка такой же быстрой походкой ушел в пристройку. Я не слышала, о чем они говорили, только вдруг почувствовала, как ему больно.
      Прошло много лет. Кто-то остался с батюшкой, кто-то предал его, кто-то просто «растворился» в житейском море - каждый пошел своей дорогой. Что стало с теми тысячами людей, которых батюшка буквально «держал» своей молитвой? Только Господь знает, сколько страждущих, болящих осталось без помощи и утешения, без надежды, сколько пролилось слез, которые с такой любовью отирал всегда наш батюшка,  так щедро изливая на страждущих любовь Божию.

***********

       «Ленинский» - так называли монастырь на Ленинском проспекте - стал для духовных детей отца Мартирия добрым домом. Здесь читались молитвы, служились Мессы и Литургии, здесь утешали, выслушивали, веселили. Лица духовных детей отца Мартирия отличаются от хмурых московских лиц: батюшкины духовные  дети много смеются, оживленно разговаривают, радуются. Нет хмурых и недовольных - всем хорошо вместе. Тебе всегда помогут и словом, и делом. Самая большая радость - слушать записанные обращения батюшки к духовным детям, которые сестры Христина и Анимаиса привозят из Германии.
        Разговоры с отцом Мартирием по телефону на «Ленинском» - это тоже особая радость. За десять минут ты должен успеть рассказать батюшке о  своих проблемах,  успеть получить наставление. Как уложиться в установленное время? Люди волнуются: получится ли, пойдет ли разговор в нужное русло? Все соскучились, переживают, но, услышав родной голос,  успокаиваются, да батюшка и сам направит разговор по нужному пути. Выходят из «переговорной» радостные и обновленные. Батюшка дает  наставление, поддерживает словами и молитвой, а главное - согревает любовью, и ты понимаешь, что с Богом можно пережить любые испытания.

       По четвергам проходят встречи общины. Это особые дни. Мы не виделись неделю, и, хотя перезваниваемся, но скучаем друг по другу. «Четверги» - это школа любви: мы учимся любить и принимать  друг друга такими,  какие мы есть. Это непросто, но и не так тяжело, как многие думают. Это благодатно! Но главное - мы всегда говорим о Христе. Читаем Евангелие, размышляем, спорим, пытаемся  жить по Евангелию. Это труднее, но мы не смущаемся. Мы знаем, что стучащему  Господь отворит.
       Сестра Христина проводит духовные упражнения. Они как огонь, который обжигает,  не дает расслабиться, обличает, зовет, очищает.  Опять спорим, но  с «четверга» расходимся наполненные духовно. Наши «четверги» незаметно  стали праздниками для нас.

       В общине много детей, как порадовать их к Рождеству Христову? Кроме обычных подарков для взрослых и детей, по предложению отца  Мартирия,  пытаемся создать кукольный театр,  поставить спектакль «Рождество Христово».  Решено - сделано. Все делали сами, костюмы для кукол шила сестра Елена - наша рукодельница и костюмер, декорации готовили «всем миром». Репетиции проводились в приподнятом настроении. Мы веселились как дети. Каждый хотел получить какую-то роль, пусть хотя бы ослика, который везет Деву Марию. Но ширма не умещает всех желающих. Сестра Анимаиса - Архангел Гавриил. На репетиции грозно хлопает крыльями над моей головой и говорит: «Сестра Мария, проси,  чего тебе хочется». Я прошу любви к ближнему. «Эгоистка, -  сердится Архангел, - просишь только для себя, а как же община?» Смеемся, но начинается спектакль, и шутки - в сторону. Собираются дети и взрослые, взрослым не менее интересно смотреть и слушать, ведь спектакль - о Христе. Следующий спектакль, который хотим ставить, -  «Сотворение мира».

      Снова вспоминаю встречу с батюшкой  в Вене 2008 года. Мы не виделись много лет.  Напряженно ждем. В комнату входит  батюшка, все вскакивают со своих мест, наперебой предлагают повесить плащ, кто-то принес стул, кто-то - чай, а кто-то более предприимчивый - занимает место рядом с батюшкой. Батюшка здоровается со всеми, благословляет каждого, говорит каждому теплые, долгожданные слова,  садится, мы облепляем его, как пчелы. Он тихо говорит: «Как будто и не  было этих лет разлуки». Действительно, как будто мы и не разлучались. Совсем рядом со мной - его дорогое лицо. Стоит мертвая тишина, люди боятся пошевелиться и пропустить хотя бы слово. Мы снова вместе. Мы понимаем, что разлуки нет, что мы соединены мистически, духовно соединены неразрывными узами любви, наши судьбы переплетены воедино и ничто и никто не может нас разлучить. Мы любим. Батюшка говорит о любви…

      Шла Месса в часовне кардинала Шонберна. Первая Месса после рукоположения Димитрия в дьяконы. Батюшка - предстоятель. Кроме нас - батюшкиной общины из Москвы - в храме находится еще множество других людей. Почти у всех москвичей - грустные глаза. Батюшка рядом, но у него не хватает времени, чтобы поговорить с каждым, сколько бы нам хотелось. Я тоже в тяжелом искушении… Встречаю внимательный батюшкин взгляд, чувствую, он знает мое состояние и молится. Через несколько минут на душе легко и ясно, а батюшка смотрит уже  на сестру  Елену, которая сидит рядом. Я думаю, что многие бы не грустили, если бы знали, что за короткую Мессу батюшка успевает увидеть внутренним взором  духовные проблемы каждого, помолиться о каждом, мистически помочь.

     Агапа в Вене по случаю рукоположения Димитрия в дьяконы. Кругом много священников и сестер. Агапа проходит в приподнятом настроении: все веселы и немного возбуждены. У стены стоит пианино. Кто-то  просит отца Мартирия сыграть. Батюшка с трудом проходит мимо тесно поставленных столов, подходит к инструменту и… рядом с пианино нет стула, все разобраны гостями. Батюшка кротко  и шутливо  говорит: «Играть без стула  очень трудно, но можно один раз и попробовать... » Все смеются. Приносят стул,  батюшка садится и играет. Не могу сдержать слез. Кажется, он играет о духовной жизни,  о ее шипах и  плодах, о том,  как она прекрасна и стоит отдать все, чтобы жить в Боге. Стоит мертвая тишина, люди боятся пошевелиться.  Чувствуешь, что Господь присутствует незримо с нами. Батюшкина  молитва проникает в нас через музыку.

     После Агапы батюшка собирается к себе домой, мы - в гостиницу. Батюшка очень устал. Идет не торопясь,  продолжая общаться с людьми, которые, как грибы, буквально вырастают из-под  его ног. Я - злюсь:  не дают ему покоя. Он - смиренен и ласков, говорит с каждым хотя бы две минуты. Позже я понимаю, что когда батюшка находится в присутствии кого-то, он всегда кроток, спокоен, сосредоточен. Откуда у него такая неизменная доброжелательность и выдержка, такое внимание к каждому? Я наблюдаю: батюшка не пропустил никого, остановился с каждым, кто хотел его внимания, поблагодарил повариху, помощников, попрощался со всеми.  Наконец выходим на улицу. Я вспоминаю слова апостола Павла: «Не оставайтесь должны никому никогда: отдавайте кому долг - долг, кому честь - честь». Батюшка всем должен любовь, и он щедро раздает ее.

     Я давно раздумываю над тем, какие  духовные дары  необходимы, чтобы быстрее двигаться по пути духовной жизни. Из проповедей отца Мартирия понимаю, что это - вера и любовь. Только как их получить? 
     В Доме Марии многолюдно. Жду, когда длинная очередь к батюшке поредеет. Люди понимают,  что теперь  у нас  нет храма и встречи с батюшкой могут стать редкими. Мы  еще не знаем, что расставание приближается. Человек - странное существо: имея дар Божий, редко и мало  ценит его! Мы  думаем, что батюшка будет всегда с нами,  и, конечно, не предполагаем,  что он будет жить в другой стране.
    Наконец, оказываюсь рядом с отцом Мартирием.  Волнуюсь. Я всегда очень волнуюсь, когда подхожу к батюшке, даже теперь, после стольких лет, проведенных вместе. Что это?  Думаю, глубинное  понимание того, что  рядом со мной человек высочайшей духовности. Сбивчиво рассказываю отцу Мартирию, что хочу иметь веру и любовь. «Да,  вера и любовь - самое главное в духовной жизни, - говорит батюшка, - но это дары Божии, их нужно вымаливать себе, и, несомненно, Бог ниспошлет молящемуся эти дары, хотя, как правило, и не сразу...» Этот разговор всегда в моем сердце. Он помогает  мне и по сей день строить свою духовную жизнь.

    Двенадцать счастливчиков в Ольгиной квартире  ждут  телефонного  разговора с отцом Мартирием. Я среди них. Нахожусь в расслабленном состоянии, почему-то жду от батюшки особого одобрения. Ожидание не оправдывается: батюшка очень сдержан. И вдруг, как гром среди ясного неба,   звучит тихий голос: «Бог дал Вам дар любви к Нему, многие  хотели бы иметь этот дар, а Вы утратили его по нерадению». Не помня себя от ужаса, упавшим голосом  спрашиваю, что же мне делать. «Учитесь любить людей», - коротко отвечает батюшка. Я ничего не вижу вокруг: ни радостных лиц, ни окружающей обстановки, только бьет в висках: «Вы утратили любовь!» Понимаю: нужно взять себя в руки и всем сердцем обратиться к Богу. И Бог не может не услышать!

    В Вене, после вечернего богослужения, сестры Христина,  Анимаиса и  Елена и я провожаем отца Мартирия до гостиницы. Сестры Христина и Анимаиса понимают, что нам с сестрой Еленой сейчас, как воздух,  нужно общение с батюшкой, ведь мы реже видим его. Они отходят в сторону, давая нам возможность идти справа и слева от него. Сестра Елена держит над батюшкой зонт. Идет  сильный дождь, но никто не торопится. Понимаем, что это последние минуты перед долгой разлукой. Вопросов много, но от волнения я теряюсь, не зная, о чем лучше спросить. Наконец говорю: «Батюшка, а мы еще увидимся?»  «Увидимся», - уверенно говорит отец Мартирий. «Батюшка, мне кажется, нам всем недолго осталось находиться на этой земле», - вдруг выпаливаю я, и ужас охватывает от произнесенных слов. «Да, это правда, недолго», - задумчиво отвечает батюшка. На душе становится одновременно радостно и грустно. Грустно, что впереди разлука, и  мало времени, чтобы успеть сделать все то, чего ждет от меня Господь. Дни лукавы, и можно провести всю жизнь в пустых поисках, а нужно только одно, как сказал Господь Марфе. И я хочу, как Мария, избрать благую часть. Поэтому сквозь грусть проступают радость и надежда.

    Я часто думаю о том, какими разными путями  люди приходят  к Богу. Одни - через горе, другие - через радость, третьи - через долгие годы поисков, разочарований и потерь. Батюшка говорит, что к Богу нужно пробиваться самыми разными путями: с помощью слова, музыки,  живописи… Я очень люблю стихи.  Посылаю батюшке своего «Воробья».

Воробей

                В кустах сирени, средь ветвей малышка воробей
                Творцу чирикал песнь любви, смущая голубей.
                Творца, как мог,  хвалил малыш, задрав свой клювик вверх,
                Чем вызывал у важных птиц презрительнейший смех:

                «Кто ты, взъерошенный малыш со сломанным крылом, 
                Как ты посмел воспеть Творцу ничтожным голоском?
                Облезлых перьев серый цвет за ветку спрячь скорей!»
                Но продолжал чирикать песнь малышка воробей.

                Он свято верил:  в небесах, за царственным столом,
                Бог принял песню, что он пел ничтожным голоском.

    Однажды, во время молитвы в часовне,  приходит откровение, что самое главное для женщины - христианки - это быть матерью всем: и обездоленным, и счастливым.  Материнство должно стать неотъемлемой частью моей природы, мое призвание - любить -  должно осуществиться в  духовном материнстве. При первом удобном случае говорю об этом отцу Мартирию. Батюшка поддерживает меня: «Господь показал Вам Вашу цель, а средства Вы знаете. Главное, не забудьте, что мать всегда любит  и прощает. Это путь трудный, но очень благодатный. Он дает возможность отречься от себя, поставить себя на место другого, простить и принять тех, кого никто не принимает. Мы все - как бы дети, все нуждаемся в любви. Любовь - это и есть то главное в жизни, ради чего и чем нужно жить».

    На пикнике, на зеленой лужайке, все сидим вокруг отца Мартирия. Я -  около батюшки,   задаю ему свой излюбленный вопрос:  «Батюшка, на что сейчас мне следует обратить особое  внимание?» «На Вашу раздражительность», - отвечает батюшка. Вспоминаю, что раздражительность мгновенно проникает в мое сердце и стремительно передается другим. Я начинаю молиться о том, чтобы Бог дал способность без раздражения принимать людей такими,  какие они есть.

    Не пропускаю возможности задавать отцу Мартирию вопросы. Заранее обдумываю их, боюсь пропустить время и возможность лишний раз поговорить на духовные темы. Батюшка устал, но по-прежнему внимателен,  ласков и сосредоточен. Подхожу к нему уже третий раз. «Батюшка, а как мне стяжать нищету духовную?» - спрашиваю я. Батюшка смеется радостно и легко. Его рассмешило наивное выражение моего лица, а может, что-то другое. «Вы отчасти уже стяжали ее, - говорит он и сразу становится серьезным, - иначе и не стали бы монахиней. Монах - это как раз и есть именно тот, кто осознал свою духовную нищету и живет только надеждой на милосердие Божие, на Его любовь, на Его дары. Но, как известно, и приобретенное легко утрачивается, если его не беречь, не хранить. Берегите же и умножайте в себе те духовные сокровища, а в их числе - и нищету духовную, которые Господь уже сподобил Вас стяжать!» 

    Прошло много лет, но эти батюшкины слова постоянно звучат во мне как напоминание о том, кто я. Я - монахиня, удел которой здесь, на земле, -добровольная нищета, и в первую очередь - «нищета духовная», которая дарует стяжавшему ее подлинное блаженство, мир и радость о Господе.

               

Из писем отца Мартирия

    …Несите с радостью Ваше нелегкое монашеское послушание, будьте духовной опорой для немощных душой и телом, путеводительницей тех, кто ищет путь ко спасению, к вечной жизни, к Богу!


    …Уже немало лет прошло с тех пор, как Вы восприняли так называемый «ангельский чин» и стали одной из тех, кто «отрекся от этого мира для того, чтобы следовать за Христом». Я думаю, что этот процесс - процесс отречения - отнюдь не мгновенный. Он может продолжаться многие-многие годы. Так же, как это было и у первых последователей Христа - Его учеников. Совсем не сразу они до конца и решительно «отвергли мир и всё, что в мире», как мы это знаем из евангельской истории. Их «следование за Христом» было отнюдь не всегда «гладким»: периодами и они искушались, и они оступались и даже отрекались от своего божественного Учителя. Но их любовь и преданность Ему помогли им преодолеть все трудности на пути их духовного становления и совершенствования.
Да будут же и Ваша любовь и преданность Господу той внутренней опорой и путеводной звездой, которые помогут Вам пройти предназначенный Вам путь духовного монашеского подвига и достигнуть той меры святости и духовного совершенства, которая определена Вам Богом!


    …С  того момента, как Вы приняли монашеское пострижение и получили имя в честь этой угодницы Божией, Ваша жизнь непрерывно связана с ней. Она -  святая … - Ваша  усердная молитвенница и помощница; она невидимо сопровождает Вас на всех путях Вашей жизни, радуясь Вашим достижениям и успехам на избранном Вами монашеском поприще и печалясь вместе с Вами о постигших Вас в духовной жизни неудачах и о совершенных ошибках.
    В День Страшного Суда она вместе с Вами предстанет пред Великим Судией и будет воздыхать и ходатайствовать за Вас; под её опекой и покровительством Вы будете находиться и в будущей, вечной жизни.
    Как мало, к сожалению, нам известно сейчас о наших небесных покровителях, как редко мы чувствуем их близость к нам, их участие в нашей жизни. Но, однако, придет время, и мы узнаем, что они, оказывается, были нашими самыми близкими, самыми любящими и преданными друзьями на протяжении всей нашей земной жизни, хотя мы и не замечали тогда их присутствия.
    Да, будущее готовит для нас многие неожиданности - как приятные, так, видимо, и не особенно приятные! Но тем не менее наша встреча с тем, кто  стал для нас ещё в этой жизни духовным наставником, помощником во всех делах наших и просто другом,  будет для нас, безусловно, великой радостью.
   Дни же празднования наших небесных друзей и покровителей должны напомнить нам о предстоящей встрече с ними, о том радостном дне, когда мы, наконец, лицом к лицу увидим тех, кто так давно уже нас знал, любил и заботился о нас!


    …Дарование жизни является величайшим даром Божиим Своему творению. К сожалению, мы привыкаем ко всему тому, что нам даровано свыше, и перестаем удивляться всемогуществу Божию, умиляться Его любви к нам, замечать те многочисленные знаки этой любви, которые сопровождают буквально каждое мгновение нашей жизни.
    В особые для нас, праздничные дни, в том числе и в день нашего рождения, нам, прежде всего, следует напомнить себе о Том, Кто является Источником всех благ и, главным образом, того высочайшего блага и дара, о котором мы чаще всего в нашей жизни просто забываем - дара нашего бытия, нашего существования.
               
    Возблагодарим же особо  сегодня Творца за то, что Он даровал Вам этот дар, и через  то - нам всем даровал Вас!
Да укрепит и умножит Господь Ваши духовные  и телесные силы, да благословит Он Вас и Ваших близких и да ниспошлет Вам обилие Своей благодати!


    …Что я могу пожелать в день  монашеского пострига? Вы, наверное, уже догадываетесь: «пробирайтесь», «пробивайтесь» вперед, к Горнему, к Богу; отрывайтесь всеми силами от дольнего, земного… Ох, как это трудно! Но не Вам одной трудно: этим путем (и только этим!) шли и идут все те, кто возлюбил Спасителя,  принял  твердое решение следовать за Ним. И этот путь – путь страдания, крестный путь, узкий путь! Но та великая, вечная радость, которую мы здесь на земле пока только предвкушаем, сполна компенсирует нам всё то трудное и неприятное, что здесь, на земле, суждено было перенести и пережить. Держитесь, и да укрепит Вас в Вашем дальнейшем монашеском служении, в Вашей нелегкой иноческой жизни Господь!


    …От всего сердца поздравляю Вас с днем Вашего Ангела, днем памяти святой мученицы ... - Вашей Покровительницы и спутницы в монашеской жизни - и шлю Вам свои самые искренние молитвенные благопожелания.
    В то время, когда я писал эти слова приветствия ко дню Вашего  Тезоименитства, мне пришла в голову мысль: а что, собственно говоря, в духовном плане означают все эти поздравления - как для поздравляемого, так и для поздравляющего? Не пустая ли это   всего-навсего формальность или же, так сказать, «долг вежливости»? Подчас именно так, но в нашей с Вами жизни  это нечто совсем иное: поздравляя Вас с тем или иным событием в Вашей жизни, я вольно или невольно молитвенно воздыхаю о Вас, обращаюсь к Господу и к Вашей небесной Ходатаице с просьбой поддержать Вас во всех трудностях и испытаниях, коими изобилует наша жизнь, даровать Вам духовную радость, мир, благоденствие и спасение. В день нашего Тезоименитства святые, память которых мы празднуем, особо близки к нам. Этот день - как бы «день свидания»  с ними. Это как бы особая, Богом дарованная возможность для нас попросить их «с глазу на глаз» о сугубой молитве и помощи во всех наших делах, в нашей жизни, об их дальнейшем заступлении и ходатайстве.


    …Наверное, каждый раз, отмечая свой или чей-нибудь еще день рождения, мы невольно задумываемся над тем, что дало миру наше появление на свет, для чего мы родились, каково же наше истинное, Богом данное предназначение. Очевидно, что исчерпывающе ответить на все эти вопросы мы сами не в состоянии. Не в состоянии мы были бы понять смысл нашего существования здесь, на земле, даже и тогда, когда бы Сам Господь открыл его нам, ибо наш разум, наши аналитические возможности, наш духовный,  так сказать, кругозор весьма и весьма ограниченны, и потому, возможно, смысл и цель нашего появления на свет станут нам понятны лишь в будущей нашей жизни.
    Ну а что же сейчас? Неужели мы должны довольствоваться только одним осознанием скудости наших умственных и духовных способностей и… жить дальше, не зная - для чего, для кого и почему? Нет, это не так! Того, что мы знаем о своем предназначении, на самом деле вполне достаточно! Господь создал нас для радости, для блаженства, для Себя, чтобы разделить с нами все те блага, которыми Он Сам обладает. Разве для нас мало этого знания? Разве для нас мало знать, что Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы каждый из нас имел бы жизнь вечную?
   Я думаю, что  в день рождения того или иного человека, близкого или дальнего, или же в наш собственный день рождения следовало бы прежде всего возблагодарить Господа за тот бесценный дар, которым Он одарил каждого из нас: за дар жизни, за дар бытия! Да вознесется же в этот день наша сугубая Ему хвала за всё, что было, есть и будет в нашей земной жизни, ибо она является тем мостиком, который ведет нас в жизнь будущую, светлую, лучшую, целью которой уже будет непосредственное достижение нашего единения с Богом!


    …Сердечно поздравляю Вас с днем Вашего рождения!.. Настало время, как говорит Премудрый Соломон, «собирать камни», то есть, в данном случае, подводить итоги прожитых лет. Чем старше мы становимся, чем больше живем на земле, тем, наверное, острее чувствуем и осознаем, как мало времени определено нам для нашей жизни здесь и как много мы должны были бы совершить… Но, увы, когда мы начинаем всерьез задумываться об этом, большая часть жизни оказывается уже позади! И все же нам, дорогая N, нет оснований унывать и впадать в печаль о якобы бесцельно прожитых годах! Да, многое, возможно, мы не сделали: не успели, не смогли, не захотели сделать! Но то, что, по милости Божией, было нами все же достигнуто, во множество раз превышает все наши ошибки и неудачи в прожитой жизни: мы познали Христа, мы, как смогли, полюбили Его, мы (опять таки - как смогли!) посвятили  Ему свою жизнь, стремясь подражать Ему во всем, следовать за Ним! Чего Он, главным образом, ждет от нас? Покаяния в наших грехах? Но оно уже было, и неоднократно… Попыток с нашей стороны наверстать некогда упущенное? Да, отчасти, может быть, и так… Но всё же это - не главное! Вспомните явление Петру Воскресшего Христа и их весьма странный разговор друг с другом: «Любишь ли ты Меня?» - «Да, Господи, я люблю  Тебя». Вот основное содержание этой беседы, а в ней и заключено то главное, чего ждал от Петра тогда и ждет сейчас от всех нас услышать  Спаситель: «Да, Господи, Ты всё знаешь: Ты знаешь мое духовное убожество, мой грех, мою порочную жизнь! Но Ты также знаешь и о том, как я люблю Тебя!» И эти слова для Него - важнее всего! Наша любовь к Спасителю рано или поздно, если не здесь, на земле, так в  будущем, преобразит нас, очистит от всего греховного, скверного и сделает подобными Ему.


    …Сердечно приветствую Вас ко дню Вашего монашеского пострига. Я специально не написал сейчас слово «поздравляю», так как, по моему мнению, поздравление с очередной годовщиной пострига монаха - абсурд. С чем, собственно говоря, поздравлять? С началом сугубого покаяния в жизни постригшегося или подстригшейся? С началом умерщвления плоти и всего плотского и греховного, что осталось ещё в нём (в ней)? Но ведь это же действительно абсурдно! Не поздравлять, а со-оплакивать наши грехи и грехопадения - бывшие и настоящие - должны мы, монахи, в очередную годовщину пострига (как нашего собственного, так и наших со-братьев/ со-сестер в монашестве).  И молиться, сугубо молиться в этот день о том, чтобы Господь не оставил бы нас Своею помощью, Своею благодатию в нашем трудном и крестоносном монашеском пути! Дай Бог Вам, дорогая N, обилие этой божественной благодати! Дай Бог Вам той же ревности о Господе и того же горения сердца, которые пребывали в Вас в тот незабываемый, особый день Вашей жизни  –  в день Вашего пострига!


    …От всей души поздравляю Вас с днем Тезоименитства - с днем памяти и чествования Вашей Небесной Ходатаицы и Покровительницы, святой… Почти каждый год, я думаю, день Вашего Ангела приходится на время Великого Поста, что, как и всё в нашей жизни, не случайно: ибо суть Вашей нынешней иноческой жизни заключается как раз в подвиге поста и покаяния. Отсюда и празднования, которые у обычных людей сопровождаются веселием  и разного рода развлечениями,  у Вас должны носить совсем иной характер, должны быть наполнены совсем иным содержанием. Желаю Вам в этот  день - день Вашего праздника и праздника Вашей Небесной подруги и защитницы - сполна почувствовать Вашу с ней близость, Вашу духовную связь и Ваше единство с Небесным Женихом. Любовь к Нему - вот то общее, что соединило вас и сделало воистину родными друг другу! Дай Бог Вам, по примеру Вашей Небесной Покровительницы, день ото дня пламенеть этой любовью, воодушевляться ей и ею же зажигать сердца других людей!


    …От всей души поздравляю Вас с днем Вашего рождения. В этот день хотел бы традиционно, но совершенно искренне, сердечно пожелать Вам и доброго здоровья, и благоденствия, и побольше радости… Но, наверное, не это главное, что следовало бы пожелать христианину, монаху в памятный и праздничный для него день…

    Пройдет еще немного времени, и нам уже не понадобится «доброе здоровье», забудется и так называемое «земное благоденствие», исчезнут радости и печали нашего земного бытия… Всем нам и, в частности, Вам, дорогая N, вскоре предстоит еще раз родиться, родиться в новую, совсем для нас неизвестную, таинственную жизнь, которую мы начнем с самого начала, как младенцы, рождающиеся в этой земной жизни. Но разница между нами и земными новорожденными будет в том, что мы смогли бы войти в эту новую жизнь уже не «маленькими», «беззащитными» и «беспомощными», как земные младенцы, а духовно зрелыми и опытными, полноценными личностями, соединенными со Христом.
    Таково ведь и предназначение нашей земной жизни: подготовиться к переходу в Вечность, сделаться достойным и способным пребывать в Царстве Света…

    Увы, для многих после смерти предстоит еще очень долгий путь к этому Царству! Долгий, трудный и скорбный… Он будет для них намного труднее и скорбнее, чем предыдущее их земное странствование. Потому так важно, так необходимо нам найти, встретить Христа ещё здесь, на земле!
    Пребывать с Ним и в Нем - вот главная цель человеческой жизни! Достигнув её, нам уже ничто не может быть страшным, ибо мы и здесь, на земле, в этой жизни, которая подчас кажется адом, пребываем уже в блаженной Вечности, на Небесах, с Богом. Да, наше тело, наше человеческое естество, сам падший мир, в котором мы пока живем, препятствуют нам лицом к лицу увидеть нашего Господа, по достоинству оценить и сполна насладиться радостью богообщения. Но время нашего духовного прозрения близко. И дай Бог, чтобы в день нашего рождения в вечную жизнь, когда мы окончательно духовно прозреем, мы увидели бы перед собой… нашего Спасителя и Господа, для Которого и Которым мы и жили на земле, Кого здесь так жаждали, к Кому так стремились!
    Желаю же Вам, дорогая N, именно этого, самого главного: всегда пребывать с Господом и в Господе!


       Отречься от мира современному монаху… Реально ли это? Особенно если монашествующий живет в миру, имеет многочисленных родственников и друзей, в кругу которых продолжает протекать и дальше его жизнь? В чем же тогда заключается суть этого отречения? Прежде всего во внутреннем отношении инока к окружающим людям и миру. Если до пострижения он  осознавал себя  неотъемлемой, органической частью окружающего, то теперь он  должен чувствовать себя не в мире,  а над миром. Хотя он и находится физически телесно здесь, на земле, но уже более не принадлежит этому миру ни своей душой, ни своим телом. Он  посланник, «ангел» Божий, который исполняет в этом мире ту миссию, которая ему поручена свыше. Что же это за миссия? Прежде всего своими поступками, делами, всею своею жизнью свидетельствовать миру и людям об ином бытии: о Царстве Божием, о жизни во Христе, о Самом Спасителе нашем. Не только словами свидетельствовать, но, еще раз повторю, всей своей жизнью, всем своим существом. И это - самое главное! Монах - это живой образ Иисуса, это постоянное напоминание миру о Нём, это как бы воплощенный укор грешникам… Стремитесь же всей душой быть именно такой монахиней! И пусть те, кто окружает Вас, видя добрые дела и жизнь Вашу, прославят, по слову Спасителя, «Отца нашего, Который на Небесах»!


    С днем Ангела сердечно поздравляю Вас, дорогая N! Этот памятный для Вас день, как правило, приходится на время Великого Поста. Воспользуйтесь же тем, что  святая … сегодня особо близка к Вам и с радостью исполнит всё то, о чем бы Вы её ни попросили. Просите же ее молитв о даровании Вам свыше сил достойно и спасительно провести Святую Четыредесятницу, чтобы получить заряд духовной энергии, духовно воспрянуть, обновиться, стать более совершенной. Смысл Поста как раз заключается в том, что именно в это время духовно «алчущим» и «жаждущим» подается всё необходимое для их «насыщения», открывается кратчайший и наиболее верный путь к богоуподоблению и приоткрывается завеса  тайны  Вечной Жизни. Но все это, еще раз повторю, - только для «алчущих» и «жаждущих». Дай Бог Вам, а также и всем нам, в это время по-настоящему «взалкать» и «возжаждать» Правды Божией, вечной, Небесной Истины, Любви и Веры и получить вожделенное «насыщение»!


    Как Господь нас любит, как опекает, как помогает буквально во всем – и в «мелких» наших, и в «крупных» делах! Казалось бы, для Него -Творца и Зиждителя всей твари - все наши самые крупные дела - такая мелочь, а ведь Он во все вникает, в каждом событии нашей жизни принимает участие… Не знак ли это того, насколько мы, каждый из нас, для Него дороги!


    Дай Вам  Бог, дорогая N, справиться со всеми трудностями в Вашей духовной жизни. Они же - будут всегда: одни преодолеем, другие придут им на смену, чтобы мы не расслаблялись… Ведь мы - воины здесь, на земле, и об  этом нам не надо ни на минуту забывать!


    …Не мне Вам говорить о том, что произошло очередное искушение  -  для Вас и для других. Вы это сами понимаете и знаете, что без искушений нам никак нельзя. Есть такое слово в церковнославянском языке: «одебелеть», то есть стать духовно неподвижным, застывшим, бесчувственным. Вот, чтобы не одебелеть, нам и нужны искушения, скорби, душевные страдания, которые сохраняют в нас более или менее здоровое, нормальное состояние духа. Держитесь и мужайтесь!.. «Господь - Просвещение мое и Спаситель мой - кого убоюся? Господь - Защититель живота моего, кого устрашуся?» Да будут Вам эти слова Псалмопевца утешением и укреплением во всех сложных обстоятельствах Вашей жизни!


    Дай Бог Вам сил, терпения и мудрости в борьбе с различными искушениями, которые время от  времени Вам приходится претерпевать. И все же, как я ранее Вам об этом писал, наличие таких искушений в нашей духовной жизни - всегда хороший знак, ибо это означает, что Господь - рядом с нами, совсем рядом!


    Дай Бог Вам «горения сердца»! Это состояние достигается нами обычно с большим трудом, и обычно же - очень легко теряется… Но увы: это - наш удел, удел всех тех, кто пока еще живет здесь, на земле… Ибо здесь все - и хорошее, и плохое - быстротечно и преходяще. Однако наше теперешнее внутреннее хорошее или плохое состояние, состояние нашей духовной жизни, является как бы предтечею, прообразом того состояния, в котором мы будем находиться в будущей жизни. Поэтому так важно добиваться здесь постоянства во всем том, что является действительно добрым, духовным, спасительным, Божиим. Дай Вам Бог сил, терпения, мужества и мудрости в прохождении Вашего тернистого, сложного, но спасительного пути, ведущего к Нему!


    …Не унывайте, если что-то у Вас в отдельных жизненных ситуациях получается не так, как хотелось бы… Помните, что доброе, по-настоящему доброе дело, всегда будет сопряжено с искушениями и трудностями! Так всегда было, и так должно быть!
    …Вспоминайте почаще слова Апостола: «В любви будьте постоянны и терпеливы!» Любовь же, как известно, все «темное» и негативное в конце концов исправляет и преобразует. Господь да умудрит и укрепит Вас в Вашей «невидимой брани»!


    …Что же касается сегодняшнего инцидента (разговора), то это для Вас очень полезное упражнение в смирении и терпении. Без таких упражнений мы рано или поздно теряем нашу хорошую «духовную форму». Они на самом деле нам очень нужны! Не огорчайтесь, а радуйтесь, что Господь, как любящий Отец, заботится таким образом о Вашем духовном росте и совершенствовании. И подобные сегодняшнему разговоры, как бы неожиданно на нас обрушившиеся, - это всего лишь наглядное подтверждение Божией заботы и  попечения о нас, о нашей душе, о нашей духовной жизни. Примите все происшедшее сегодня с Вами  как «врачевство Иисусово», которое Он Вам Сам послал, чтобы исцелить в Вашей душе то, что пока еще нуждается во врачевании. Радуйтесь, дорогая N, когда Вас постигают такие искушения, ибо это, прежде всего, означает, что Господь находится где-то совсем близко, Он рядом с Вами.


    «Два духа», живущие в человеке, по «Пастырю» Ермы, суть те же самые «два человека - новый и ветхий», которые, так сказать, пребывают в каждом из нас, о чем пишет, в частности, в своем Послании к Римлянам апостол Павел: «Ветхий наш человек распят с Ним (со Христом), чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху… Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе; потому что желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю, но живущий во мне грех. Итак, я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку  нахожу удовольствие в Законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим 6 (6), 7 (18-23).

    Я думаю, что здесь никакого противоречия с евангельским учением не должно быть.


    …Взаимно поздравляю Вас с праздником Преображения Господня. Смотрите, как неожиданно для учеников Спасителя произошло это событие: никто из них не мог себе даже представить, какой их Господь на самом деле - и вот Он явился им во всем Своем великолепии и славе! Но ведь такое же преображение произошло потом и с ними  - апостолами, и оно произошло не только в их жизни, изменив и преобразив её, но и в их сердцах, душах, в самом их существе.

    Господь во время Своего Преображения явил Себя таким, каким Он был  всегда, изначально, предвечно. Преображение же самих апостолов было как бы поэтапным: вот мы видим начало их преображения в те дни, когда они только узнали Господа и последовали за Ним. Да, они действительно преобразились, стали совсем иными по сравнению с тем, какими были еще вчера, а может быть - всего и час тому назад. Преобразились они также и в момент самого Преображения Иисуса, сделавшись тогда еще ближе, еще  роднее Господу. Но особенно заметно и существенно было их преображение после Воскресения Cпасителя, а затем - после нисхождения на них Святого Духа. Здесь преображающая и освящающая человеческое естество благодать Святого Духа явилась в полной своей силе: апостолы стали совсем другими людьми, они не только сами преобразились, но стали способными преображать сердца и души других людей, преображать их жизнь  и жизнь всего мира…

    Такое же поэтапное преображение происходит и в жизни каждого из нас, и, в частности, - в Вашей жизни. Оглянитесь-ка назад, вспомните все то, что случилось, произошло с Вами в Вашей жизни на протяжении нескольких десятилетий! Вы, несомненно, увидите, как постепенно, шаг за шагом менялась, очищалась и преображалась Ваша жизнь. Двадцать лет тому назад Вы были уже совсем другой по сравнению с тем, какой были, скажем, тридцать лет тому назад. Теперь же Вы стали еще более совершенной, лучшей, преображенной по сравнению с тем, какой были 2-3 года тому назад. Итак, процесс Вашего духовного совершенствования идет…

    Я попытался сейчас сделать как бы некоторый анализ Вашей жизни, рассматривая её в довольно длительных временных отрезках - годы, десятилетия, потому что именно в этом случае наиболее заметны те или иные изменения и достижения в нашей духовной жизни, в нашем духовном развитии. Если же мы будем рассматривать себя и свою жизнь час за часом,  день за днем, то, конечно же, увидим не только положительное, доброе, духовное, но и много пустого, лишнего, а иногда и вредного, греховного, злого. Я часто говорил Вам, что нам трудно судить о том, на какой ступени духовного развития мы находимся в настоящий момент. Мы не можем сами, так сказать, по достоинству оценить себя (как, впрочем, и других людей тоже). Такая возможность нам будет дана всего лишь один раз - при переходе в иную жизнь. Сейчас же для нас важно знать другое: с Богом мы или нет, для Него ли мы живем или же для кого-нибудь (или чего-нибудь) еще, стремимся ли к Нему, любим ли Его, хотим ли быть с Ним всегда и везде!


     От всей души благодарю  вас, мои дорогие, за те полные сердечной теплоты и любви ко мне слова вашего поздравления по случаю очередной годовщины моего монашеского пострига и рукоположения во диакона, за ваши благопожелания!
    Каждый год в этот самый день я возношу свою сугубую молитву Богу, благодаря Его за этот драгоценный Дар - Дар священства, который Он ниспослал мне, и за ту радость - радость духовного отцовства, которая всегда помогала и помогает мне переносить и преодолевать все жизненные тяготы и испытания, трудности и скорби, сопровождающие меня на поприще пастырского служения.
Да хранит Господь и вас, дорогие мои духовные чада и друзья, в духовном благополучии и добром здравии!


    Спасибо Вам  за поздравление, за Ваши благие пожелания! Дай Бог, чтобы они осуществились! Без благодатной поддержки Божией служение любого священника превращается в обычное ремесло, да к тому же для многих - довольно скучное, далекое от реальных нужд людей или же, проще сказать, - бесполезное и бесцельное. А оно должно быть мостиком, соединяющим Небо и землю, Бога и людей… Как мало сейчас (да и, наверное, всегда было) таких вот «мостиков»… Если же я даже для одного был или стану таким «мостиком» - то это означает, что я прожил свою жизнь не впустую: я действительно послужил ближнему и в его лице - Самому Господу! А это и есть настоящее счастье и самая большая радость…
 

    Спасибо Вам сердечное за Ваше поздравление ко дню моего воистину второго рождения в этом мире. Да, 33 года - это хороший срок для приобретения духовного багажа и опыта, это, как говорится,  время «собирать камни», то есть подводить итоги прожитого. Я действительно счастлив, что моя жизнь сложилась именно так, а не иначе, что Господь предопределил меня к монашескому и священническому служению! Слава Ему за все!   
               
                Ирина  Рязанова

                М ю н х е н
               

ОТЕЦ МАРТИРИЙ

    Целый год не могла выяснить, где именно в Мюнхене служит отец Мартирий. Слышала о нем, еще будучи в Москве, как о замечательном священнике.
    Мы ехали в метро с моим недавним знакомым.
    - А кем Вы работаете? – спросила я.
    - Я чтец у отца Мартирия.
    - У отца Мартирия?! Где отец Мартирий?!

АГАПА

    Большой стол расставлен в подвале под домовой церковью. За столом – прихожане отца Мартирия. Светящийся тихой улыбкой отец Мартирий расспрашивает меня об отце Александре Мене. Мне, как всегда, трудно говорить на людях.
Подхожу к его стулу и говорю:
- У моего мужа депрессия, я должна идти домой…
- Он скоро придет к нам, - роняет отец Мартирий.
- Если отец Мартирий сказал, что он придет, значит, он придет, - говорит у двери регент, провожая меня.

ПОМИНКИ

    Поминки матери отца Мартирия, Валентины.
               
                -  ... И  разорвав на части лишь Себя,
                Он к горю каждого был милосерд и чуток
                И всех благословлял, мучительно любя,
                И маленьких детей, и грязных проституток,  -

цитирует отец Мартирий ответ на кощунственную поэму Демьяна Бедного, приписываемый Есенину. – «Насколько же глубоко автор этих слов проник в тайну любви Христовой!», - добавляет он.
    Я сразу чувствую, что это так, хотя и не понимаю, почему же «мучительно»?..
    Я сижу рядом с отцом Мартирием и ощущаю себя более живой и более настоящей, как всегда чувствовала себя только рядом с отцом Александром Менем.

ДУХОВНАЯ БЕСЕДА 
   
    Современное православие в его массовом проявлении батюшка сравнил с Легендой о Великом инквизиторе Достоевского. В России называют себя православными, всячески избегая понятия «христианство». В этом православии нет Христа, нет любви. А без Христа оно превращается в разновидность тонкого сатанизма.
    Вспомнил о своей последней исповеди в патриархии. (Священники обязаны два раза в год исповедоваться, при этом и исповедующийся и принимающий исповедь должны расписаться в бумагах). На исповеди батюшка рассказал о каких-то своих духовных проблемах, на что священник махнул рукой. «А вот ты скажи: ты, говорят, в проповедях о любви говоришь. Как бы тебе не скатиться в протестантизм!»
    Спросила батюшку о том, что сказала о России Богородица в Фатиме. Батюшка ответил, что, видимо, Она говорила об отдельных прорывах, об отдельных людях, потому что Россия всегда была «болотом». «Святой Руси» никогда не было. В средние века даже не практиковалось Таинство брака для простых людей. Хозяин сам определял, с кем человек будет сейчас жить. Народ был языческим. И в высших слоях, в основном, царило бесчинство.
    Русский народ, как писал Федотов, никогда не знал, что такое свобода, знал только вольницу. И свобода была, может быть, только несколько  месяцев после февральской революции и несколько месяцев в начале правления Ельцына. Батюшка с большим сожалением говорил о живущих сейчас в России.
    О верующих на западе сказал, что их отношения с Богом обычно очень поверхностны, в церковной жизни они чаще всего ищут развлечения.
    Разговор зашел о жизни после смерти. Пребывающие в аду живут той жизнью, которую они избрали. Рая бы они не вынесли. Но и там идет постепенный процесс совершенствования. Одному человеку приснился его знакомый, умерший сорок лет назад – пьяница, распутник и матершинник. Этот человек понял, что ему снится мертвый, и он спросил, как тот живет. Умерший сказал, что первые десять лет, пока его отучали ругаться матом, было особенно тяжело. По-видимому, там есть и какой-то эрзац водки. Наша короткая жизнь на земле – единственный шанс быстрого усовершенствования.
    Спросила, останется ли что-то там от нашего творчества. Батюшка ответил, что останется не собрание сочинений Достоевского, но лучшее – в какой-то иной форме. Я заметила, что сама не могла бы написать то, что мне больше всего удалось, и батюшка подтвердил, что, когда он играет, он тоже – медиум.

МОЛИТВА
    Разрешительную молитву, которую прочел надо мной батюшка после исповеди, вернее, ее интонации, я вспоминала позднее, когда мы разговаривали с сестрой Христиной о его молитве. Батюшка молится – с глубочайшим благоговением, как сказала сестра Христина. Это какой-то затаенный трепет перед Господом, в котором любовно, глубоко выговаривается каждое слово к Нему. Молитва отца Александра была совсем другой: огненной, иногда почти властной, подчас неразборчивой. И оба – великие молитвенники!
ОБАЯНИЕ
    Поражаюсь обаянию батюшки. Говорят, что обаяние – свойство таланта. Вероятно, еще в большей мере это свойство святости и мудрости. Мне бы очень хотелось, чтобы в этой беседе батюшка посвятил меня в свои знания о духовном мире. Недавно сестра Христина рассказывала мне, например, как он избавил от страданий одного несчастного, у которого от взгляда загорались вещи. А сколько мог бы рассказать батюшка о молитве, об общении с Господом! Но он был очень сдержан. Я поняла, что эти знания ничего бы мне не дали, но нарушили бы мой душевный мир. При этом батюшка был очень открыт. Он поделился со мной некоторыми своими проблемами: со здоровьем, с людьми, которых мы оба знаем. Я всегда с жадностью слежу за его реакциями в разговорах со мной и другими прихожанами и поражаюсь их красоте.

УЛЫБКА
   
     Сегодня – Крестовоздвижение, и после Литургии и замечательной проповеди о Кресте Господнем и наших крестах, батюшка заметил, когда его поздравляли с днем принятия пострига, одно совпадение: распятие со Христом – главное в монашеской жизни. Он был в эту минуту доволен, и на лице у него появилась улыбка, та редкостная улыбка, которой я, пожалуй, почти ни у кого больше не видела: по-детски беззащитная, невероятно для нашего мира открытая. И я подумала, как отношение к людям легко читается во внешности. У отца Александра была такая же улыбка, может быть, только чуть более энергичная и радостная, а у отца Мартирия – мягче.

ИСЦЕЛЕНИЕ
   
    Узнала о чуде, которое произошло на днях с духовным сыном батюшки Андреем, за которого батюшка молился. У него была непроходимость кишечника и язва двенадцатиперстной кишки, размером с пятикопеечную монету. Врачи говорили, что нужна срочная операция, иначе будет прободение. Но поскольку была пятница, он провалялся в больнице два дня без операции. Когда сделали повторный рентген, врач был потрясен: непроходимость исчезла, а язва зарубцевалась. Андрея выписывают из больницы.
 
АГАПА

     Батюшка говорил. Говорил, что наша жизнь – только короткий эпизод в вечности, но эпизод очень важный. И я внутренне с облегчением вздохнула, когда он продолжил, что даже для людей, проживших очень плохо, это тоже нужно и промыслительно важно. Я подумала: они ведь тоже страдали…
    Говорил о недавней дате отца Александра. В этом году встречи проходили только в Семхозе, и на Литургии в Новой деревне не было, как обычно, митрополита Ювеналия. Возобладали другие силы, батюшка произнес слово «задвигают». Вспомнил старца Тавриона, который был в переписке с отцом Александром, как редкий пример истинного монаха, которого не затронуло обмирщение  Церкви. Старец Таврион был прозорлив, к нему стекались паломники со всей страны. Жил в скиту недалеко от Риги и причащал в те годы и католиков.
    Рассказал со смехом эпизод о похищении на обеде отцом Глебом Якуниным списка тогдашних митрополитов и епископов, в котором все они были разделены на три группы: управляемые, плохо управляемые и неуправляемые (конечно, с точки зрения КГБ). В последние две категории попали единицы. Несколько дней спустя после похищения список был опубликован в американской прессе.
    О печально знаменитом нынешнем деятеле, о. Всеволоде Чаплине сказал, что начинал он как прогрессивный священник, даже вместе с владыкой Антонием и другими (в частности, и отцом Мартирием) подписал однажды какое-то письмо. Но путь священника – чаще не подъем, а падение. Отец же Всеволод, по мнению батюшки, просто хотел тогда завоевать популярность.
    Критерий истинной Церкви – ее гонимость, истинные служители Христа никогда не бывали в чести у власти. Об этом Христос сказал: «Не любите мира, ни того, что в мире…»





ПИСЬМО
   
    Дорогая Ира!    
    И у меня вызывают чувства отвращения, омерзения и горечи такие (ставшие, увы, в последнее время уже типичными) особенности русского менталитета, как, например, конформизм, лживость, фарисейство, бездуховность, агрессивность и жестокость. Во многих немцах меня также раздражают их легкомыслие, духовная "поверхностность", бюрократизм во всем – не только в работе, но и в жизни, в отношениях друг с другом, с Богом, с Церковью, "бюрократизм" их мышления...
   Уверен, что и Господу, конечно же, все это очень не «нравится». Ему глубоко чужды и омерзительны вышеназванные отрицательные черты в характере, мышлении и поведении русских, немцев и других. Но людей, которые "заражены" духовными пороками, одержимы грехом и злом – Ему бесконечно жаль! В древнерусском языке слово «жалеть» имело совсем другое значение, нежели имеет сейчас: "жалеть" – это особо любить, любить нежно, заботливо, чутко реагировать на все нужды и проблемы любимого. Да, именно так Господь и относится к любому грешнику, как бы низко он не пал, как бы далеко не отошел от Него.
    И именно так должны относиться к грешникам и мы. Древние христианские подвижники часто говорили своим ученикам: "Ненавидь грех и зло, борись с ним любыми методами и средствами, но при этом люби и прощай грешника; знай, что он глубоко несчастен и есть всего лишь жертва греха и зла!".
    Мы должны видеть в каждом человеке, прежде всего, Человека – любимое творение Божие, Его образ, икону Христову, какой бы грязной, разрушенной и оскверненной она не была. Какая, по большому счету, разница – кто находится перед нами: еврей, русский, немец, мужчина или женщина, старик или ребенок? Каждый, абсолютно каждый человек бесконечно дорог Богу! Каждого Господь любит так, как будто бы он был единственным Его творением в мире! За каждого из нас Спаситель готов вновь распяться, пострадать и умереть...
    Как после этого, дорогая Ира, мы можем относится к людям, насколько бы внешне отталкивающими, духовно падшими и порочными они не были? Я думаю, ответ на это и Вам, и мне хорошо известен...

ПОЗДРАВЛЕНИЕ

    Дорогой батюшка!
    Вот, такие тяжелые для здоровья, но такие знаменательные, славные дни! Сегодня - день отца Александра. Завтра - день Вашего  пострижения в монахи. Послезавтра - Ваше посвящение в дьяконы.
    Что бы мы были без Вас?.. Ваш свет, Ваше тепло - наша жизнь. Простите, что мы не такие, какими бы Вы и Он хотели бы нас видеть...


    Спасибо, спасибо Вам, дорогая Ира! Мне живо вспомнились сейчас эти дни: 9 сентября 1990 года и 10-11 сентября 1977... Вспомнились во всех подробностях... Оба события - и смерть отца Александра, и мое посвящение, хотя и были разделены между собой довольно большим промежутком времени, сыграли в моей жизни решающую роль: день моего посвящения был для меня, по сути, новым днем моего рождения, а день смерти отца Александра открыл мне глаза на то многое, что я до сей поры или не видел, или проглядел, или не хотел увидеть... Вечная память дорогому Батюшке.

                Духа кротчайшего
                нам не понять…
                Им входа тесного
                в Царство Небесное
                пройден порог
                слез и тревог.
                И только горним дыша
                мир излучает душа.