Ангольские эссе

Артур Гайдук
ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ
(Первое письмо домой)

  Страна лентяев и воров – эти слова относятся к Анголе гораздо больше чем  к России. Здесь не только никто не работает, но и никто никого работать не заставляет. С работы людей не увольняют принципиально. Даже из частных фирм. Любимая фраза в ответ на какую-либо просьбу, даже в официальные инстанции, «аманья де манья» - переводится как «завтра с утра», что равнозначно нашему «после дождичка в четверг». Статус врача где-то чуть ниже губернатора. Что вполне понятно, если учесть, что местные врачи зарабатывают около 5000 долларов в месяц (врачи здравэкспорта получают столько же, но у нас третью часть забирает фирма), а зарплата медсестры 300, водителя или продавщицы – 100$. Я работаю по двум специальностям -хирургия и терапия. Здесь оперируются такие патологии, о которых у нас никто и не слышал - брюшнотифозный перитонит, например, при котором из-за отсутствия лечения, болезнь зашла так далеко, что кишечник просто разорвался и в брюшной полости, пардон, говно. В больницу попадают поздно, сначала полечатся у шамана. И они еще умудряются выживать, причем в большем числе случаев. Ну, прямо, как собаки или кошки. Иммунитет, понимаешь ли, не запятнанный, так сказать, цивилизацией.
  Живу все еще в гостинице, где меня и кормят. Скучаю по нашим СУШАМ, не ем местный мерзкий хлеб, на рассыпчатый рис смотреть не могу. Однако, бутылка питьевой воды 1,5 л стоит около 50 рублей, бутылка пива 0,33 - 30, килограмм мяса - 400, так что пусть уж лучше кормят. Пока не выйдет зарплата (а это месяцев через 10, в лучшем случае, по причинам указанным выше ("аманья де манья")), получаю от фирмы аванс 200$ в месяц. Перепробовал все местные фрукты (пока без поноса) у некоторых не знаю даже названия, но половина из них просто гадость. Бананы, которые у нас в России продаются, годятся только на корм скоту. Здесь это добро созревает круглогодично, и вкус имеет, мягко говоря, несколько другой. Город Куито, где я живу, находится на высоте 1800 м над уровнем моря, поэтому климат здесь шикарный - летом 23-25, зимой 15-20 (местным плохо - холодно, да и ананасы больше 2 кило не вырастают), весны и осени нет. Португальское название этого места переводится как Город вечной весны. Город переименован на местный манер, поскольку последнего португальца сбросили со скал еще в восьмидесятых (проклятые колонизаторы же их угнетали и порабощали - сиречь заставляли работать, хоть несколько часов в день, а это же для нормального негритоса вещь абсолютно непереносимая). Местная братва ничего пока не построила, все нормальные дома в городе еще португальские, а то, что строят местные - это БАЙРА - трущобы из страшных глинобитных хижин, где в конуре 3х3 без окон может жить до 10 человек. Местные бабы все беременные - это у них хроническое и поголовное (лет эдак с 13) заболевание. Рожают в год по сраному ребенку (которого до года по старой обезьяньей привычке носят прикрученным к спине, а спину для этого еще в детстве девочкам ломают ступенькой), жрут свой ФУНШ (пюре из Мандиоки) и радуются своей сраной жизни. И при этом государство богатейшее - алмазов - ЮАР отдыхает, нефти как в Кувейте, и вообще воруют круче, чем в России.
    

А ТЕПЕРЬ ПО ПОРЯДКУ

1. НАЧАЛО
«Есть многое на свете, друг Горацио,
 что не приснится, даже в страшном сне»
                Гамлет п. Датский (ну, по крайней мере, очень похоже на него)

      20 февраля 2007 года наш самолет драным соколом свалился на взлетно-посадочную полосу аэропорта Луанды, столицы Анголы. «Драным» и «свалился» не потому, что самолет был плох или экипаж неумел, а потому, что я ненавижу летать, ненавижу, Ненавижу, НЕНАВИЖУ, НЕ-НА-ВИ-ЖУ-У-У-У-У-У……, так, извините, сорвался. О чём это я? Ах, да – Луанда. Отличный город. По разным подсчетам здесь проживает от 3 до 7 миллионов человек. Отменная точность, не правда ли. А все по тому, что собственно в Луанде, т.е. в нормально построенной её части живет не больше миллиона, а остальное население размещается в байрах, трущобных глинобитных пригородах. А кто их там, в байрах подсчитает? Приходят – уходят, рождаются – помирают. Кому какое дело.
   Анголане - народ крайне вежливый и приветливый, и… бескрайне, беспредельно лживый. Знакомы они с тобой или нет, они могут при встрече многократно здороваться, спрашивать как дела, показывая при этом оба оттопыренных больших пальца (очевидно, наши когда-то научили показывать это одной рукой, но для широкой анголанской натуры – один палец это недостаточно эмоционально). В ответ на «добрый день» или «добрый вечер» ты получаешь – «О, спасибо, доктор, большое вам спасибо (в смысле, что ты с ним поздоровался, обратил, так сказать, внимание). А у вас все хорошо?» И на лице такая живая заинтересованность в твоих делах, такая искренняя преданность, что, кажется, скажи ты ему сейчас прыгнуть под проезжающую машину – так только ноги мелькнут под бампером. Но все это просто красивая вывеска, потому, что этот же самый амигу десятью минутами позже тебя обманет или подставит и никаких угрызений в его приветливой примитивной совести при этом не образуется. Да он ещё через десять минут уже и забудет про всё. Договариваться о чём-либо с анголанином вещь совершенно безнадежная. Один крупный российский бизнесмен, с которым я познакомился в Анголе, рассказывал, что один из ангольских министров несколько раз назначал ему встречи, а сам ни разу не пришел. Земляк был в большом недоумении, пока ему не объяснили, что министр о встречах просто забывал и это нормально, а вот наоборот, это было бы уже из ряда вон. И то, правда – министр – шминистр. Он, что не анголанин, что ли? Да, и ещё - анголане страшно обидчивы. Попробуйте накричать на анголанина – слёзы, истерика – жизнь кончилась. Но проходит полчаса, и он опять с вами расшаркивается, но уже с удвоенным рвением. Драк здесь почти не бывает – так, поорут, руками помашут и опять друзья. Вы, наверно, думаете, что я плохого мнения об ангольцах, можно сказать, оклеветал целую нацию. Да вы просто не слышали, что говорят о соотечественниках те анголане, которые  учились в Союзе. Они их вообще за людей не считают. А я не расист, ну, честное пионерское, не расист. Я просто назвал верблюда верблюдом.
     Но, довольно, пока о верблюдах, вернемся к нашим баранам, т.е. прилетевшим на чартерном рейсе Одесса – Луанда почти шестидесяти российским, тридцати узбекским и нескольким молдавским врачам. После беспорядочного прохождения паспортного контроля, от нас отделили группу человек из пятнадцати, которую незамедлительно отправили на КАМАЗе с пассажирским кунгом в город Бенгела, находящийся всего ничего –  в 500 километрах от Луанды (не могу сказать за узбеков, но россиянам местные 35 по Цельсию в сочетании со 100 % влажностью и при отсутствии кондиционера вряд ли показались курортом). Остальных отвезли в «Ростанг» - здание бывшего российского торгпредства и, поскольку прилетело нас очень много и всех в «Ростанг» было не запихнуть, в так называемый, «Президент-отель». Всю иронию последнего названия я вскоре понял. Поставленные в три яруса морские контейнеры, оборудованные для временного проживания россиян, работающих на добыче алмазов, а рядом роскошный высотный отель «Президент» с номерами до 10000 долларов за сутки. «Бриллиантовую руку» помните? «Луанда – город контрастов». Но нет худа без добра - у нас в «Президент-отеле», в отличие от «Ростанга», стояли хорошие новые кондиционеры с климатконтролем, так что при желании, хоть сосульки обколачивай. По мере отъезда народа на непосредственные места работы, жители «Президент-отелля» постепенно, в течение недели, переселялись в «Ростанг» и тоже в свою очередь отбывали на попутных транспортных самолетах  в свои провинции.
      По распределению Минздрава Анголы, я должен был лететь в провинцию Лунда - Норте большим начальником – старшим группы. Группы, состоящей из трёх узбеков и меня. Группы, которой предстояло эту провинцию открывать –  врачи «Здравэкспорта» там ранее не работали. Заманчивая, чёрт возьми, перспективка. Когда я спросил у одного бывалого коллеги, что такое Лунда – Норте, ответ был довольно краток – самый север Анголы, почти экватор – жара, дожди, змеи и москиты. В понятие змеи, как я потом выяснил, входит и чёрная мамба – самая ядовитая в мире змея, про которую можно сказать так – если тебя укусила черная мамба, поспеши перерезать себе вены или застрелится, или подорваться, или неважно что, но так мучиться будешь меньше. А времени у тебя мало – минут пять и все равно никто не спасет. Вам весело, ха-ха, мне тоже, ха-ха, было – весело. Поэтому когда мне сказали (я даже не знаю – стечение обстоятельств или шеф постарался), что Лунда – Норте отменяется, а намечается совсем наоборот провинция Бие, то предстоящее место работы начало мне нравиться уже заочно. И вот, спустя две недели томительного ожидания, безделья и отдельных занятий по португальскому языку наша группа из четырёх человек (анестезиолог из Новгородской области, терапевт и педиатр из Узбекистана и я) отправилась на транспортном самолете (НЕ-НА-ВИ-ЖУ) в город Уамбу. Час полета – 800 км мелочь для Ил-76, и мы на месте. Дальше только автотранспортом.
      Вдвоем с Пашей, коллегой из Новгорода мы уселись в микроавтобус и стали ждать, когда заполнятся остальные места. Места, вроде, заполнились, но мы почему-то никуда не спешили отправляться. А поскольку весь наш словарный запас состоял из восьми слов на двоих – си (да), нау (нет), убригаду (спасибо), муйту бригаду (большое спасибо) и ума сервежа, пур фавор (одно пиво, пожалуйста), то, что нам оставалось? – только ждать. К великому нашему сожалению, мы, вскоре, поняли, почему мы ещё не едем. Микроавтобус Тойота Хай эйс рассчитан на 11 человек – водитель, пассажир рядом с ним и три ряда сидений по три человека на каждом, но это в нормальной стране, а мы-то в Анголе. Короче так: два человека рядом с водителем, пятеро на первом ряду сидений, причем самый левый товарищ положил ноги практически водителю на голову, поскольку перед ним все пространство занято мешками, три человека под ногами у сидящих на первом ряду, во втором ряду, где расположились мы, только три человека, так как мы категорически отказались утрамбовываться, ну и на последнем ряду четверо пополам с мешками. Кстати, о мешках. Мы, в принципе, все были с ними пополам, поскольку каждый анголанин волок по 2 – 3 мешка или баула.
      Да, совсем забыл – курица. Курица, которая сидела у меня под ногами, и которая (сволочь пернатая) начинала возмущенно квохтать, стоило только мне пошевелиться. Этот будущий бульон беспощадно добил остатки моего хорошего настроения.
      Итак, что мы имеем? Э-э-э, восемнадцать в салоне не считая пернатых, ну и мешки, ессесственно... Ещё парочка пассажиров пыталась за полцены пристроиться на мешках, привязанных на крыше, но их почему-то прогнали.
      А дальше… Дальше убитая дорога, а вдоль неё кукурузные поля вперемешку с минными, глинобитные и соломенные хижины и полное отсутствие диких животных. А я так ждал. Ведь это Африка… АФРИКА. Зебры, антилопы, львы, слоны, жирафы, ну и там всякие сурикаты, конечно. И тут я понял. Они их всех съели. Сожрали. Зебр, антилоп, слонов, жирафов, даже львов, не говоря уже о каких-то там сурикатах. ОНИ ИХ ВСЕХ СОЖРАЛИ. За всю дорогу я видел только двух маленьких птичек. Возможно, мне показалось, но, по-моему, пассажир, сидевший впереди меня, посмотрел на них очень даже заинтересованно. Хижины, кукурузные поля, бананы, минные поля, опять хижины, опять кукуруза (жрут они её, что ли), опять бананы… Через пять часов, преодолев 150 километров, в полной темноте мы въехали в город Куито, центр провинции Бие.
     По предварительной договорённости (договаривались, естественно, не мы), нас высадили прямо около  госпиталя. Ещё пара минут и мы, в предвкушении скорой встречи с соотечественниками, пытаемся объяснить инфермейрам (медецинским сёстрам и братьям), что нам нужны русские врачи. Безрезультатно. Нам, конечно же, рады, но нас никто не понимает. И тут мощнейшим напряжением интеллекта я вытаскиваю из памяти ещё несколько португальских слов и торжественно заявляю: мы (показываю на себя) трабальяр (работать) госпиталь (показываю на пол, а слово – международное) и, после некоторой паузы с гордостью добавляю – медику руссу. Всё. Я их доконал. Или на них просто снизошло озарение, но меня поняли. Позже выяснилось, что Володя, старший группы наших врачей, работающих в Бие, их предупреждал, что приедут русские доктора, и что их надо сразу отправить к нему домой, так что, когда они увидели нас, по идее, должны были сразу же догадаться, кто перед ними. Но это же анголане. И правда, подумаешь, мало ли какие еще крезанутые белые, не говорящие по-португальски, могут забрести ночью в госпиталь. Но всё хорошо, что неплохо кончается. На дежурной санитарной машине нас повезли в другую часть города к дому, где живут российские врачи. Нас уже давно ждали. К нашему приезду всё готово. Нам искренне рады. Всё. Ура, виват, банзай!!! Мы ДОМА.
 

                2.  ОТЕЛЬ «У ПОГИБШЕГО ИНТУРИСТА»

«Какие бы страны я не посетил,
нигде не мог пожаловаться на сервис»
                Ч. Хан (перевод с монгольского)

    Полёживать на кровати, поплевывать в потолок, посасывать пивко за счет заведения, подумывать о жизни, пописывать стихи, поигрывать на компьютере или посматривать на нём же фильмы… Мечта поэта... Но позвольте, товарищи, надо же и честь знать... В смысле совесть иметь... Два с половиной месяца в гостиничном номере вдвоем с мышью (не компьютерной, конечно, а самой что ни на есть натуральной), которая заскребла до ручки, которая ела моё печенье, ночью бегала по кровати и, разве что, не спала у меня на подушке. Впрочем, может и спала, кто её знает – одомашнилась совсем, сволочь. Доктора, вместе с которыми я приехал, уже два месяца не покладая рук, трудились во благо ангольского здравоохранения в славном городе Камакупа, а меня администрация «динамила» каждую неделю по два раза, как институтка юного пролетария. Впрочем, на зарплату это, кажется, не влияло, что в определенной степени успокаивает.
     В  России жить в хорошей гостинице, три раза в день есть в ресторане – рай обетованный, но то место, в которое я попал, мягко говоря... Ну, в общем, «нет, это не Рио-де-Жанейро», хотя и говорят по-португальски. Гостиница была сделана более чем оригинально –  в старом, колониальной ещё постройки доме были оборудованы номера (причем, переделывать ничего не пришлось, поскольку здесь у всех домов «система коридорная»), а вокруг пристроена странная конструкция, в которой размещалось всё остальное. Таким образом, окна комнат выходили или в большой зал ресторана, или в маленький зал или на кухню. Сначала я жил в номере, выходящем в маленький зал – клиенты периодически орали под окнами почти всю ночь. Потом я переехал «подальше от шума» в номер, выходящий окном на кухню. Идиот… Клиенты, понимаешь ли, у меня орали… Клиенты – они ведь орут без запаха и только по выходным, а петухи на кухне каждое утро… Раз по двадцать… А знаете, во сколько эта сволота просыпается? А запах!!! О-о, аромат настоящей ангольской кухни я не забуду никогда. Не знаю, что они там по утрам жарили, но судя по запаху свежее г…. Зачем нам будильник? Нам будильник не нужен. Каждое утро часов в пять – как дрозд… А окно я со временем ватой законопатил – не помогло.
   Кстати, о пернатых. Как-то, обедая в ресторане, я в очередной раз наблюдал такую картину. Женщина принесла на продажу кур. Живых, естественно, поскольку забитая и выпотрошенная продукция птицефабрик, обзываемая местными галинья морте (мертвая курица) здесь, мягко говоря, не в почете. Кур, увязанных за лапы и висящих пучком вниз головой, такое обращение, по-моему, нисколько не возмущало,  в Анголе их всегда так носят. Так вот, в этот момент до меня, наконец, дошло, что каждое утро я прослушиваю репертуар нового оркестра, а труппа, развлекавшая меня накануне, к тому времени уже отправляется на последнюю гастроль прямиком в кастрюлю. И знаете, что я сделал после этого озарения? Я положил себе полную тарелку курятины и всю её умял. Чувства, которые я при этом испытывал… Ну, в общем, мне потом было стыдно. Я мстил курицам. Честно говоря, никогда не думал, что я такой злопамятный.
    Пару слов о цене вопроса. Знаете, сколько платил комитет здравоохранения за мой пансион? В районе ста долларов в сутки. Одноместный номер с туалетом (унитаз, душ, раковина), воду приносят в тазу, свет периодически. За те деньги, что они угрохали за два с половиной месяца, можно было купить полдома в этом же самом городе. Ну что можно сказать – у богатых свои причуды.


                3. ПЕРЕВАРЕННАЯ КНИГА

        (Всё написанное ниже не относится дорогим ресторанам в крупных ангольских городах, там, как раз, кухня о-го-го.)


«Счастье не в еде,
 а в её количестве»
            Гаргантюа

   Сколько наименований должно быть в меню ресторана, чтобы имело смысл, хотя бы печатать это самое меню? Вы никогда не задумывались? Вот и я тоже. Но владельцы ресторана могли бы и озаботиться. Впрочем, на кой им меню, если несложно и вслух перечислить. Есть мясо жареное, есть мясо тушеное (какое не важно – мясо, оно и в Африке мясо), есть тушеная курица (галинья национал, естественно), есть жареная рыба, а так же гарниры: жареный картофель, вареный рис и фунш (ну куда же мы без толченой мандиоки). Ах, да, чуть не забыл, салат из помидоров, лука и салатного листа. Если всё это подавать в различных комбинациях, перетасовывая  как элементы ДНК, и записывать, как отдельные блюда, то меню у ресторана получится просто безразмерное. Разберем теперь все вышеозначенные элементы по порядку, но начнём с самого важного.

         ФУНШ
    Если придумывать некий обобщающий слоган для ангольской кухни, он должен звучать примерно так – «Ни дня без фунша». Ведь главное, что? Главное это пузо набить. А фунш это шпаклёвка для желудка – много и задёшево. Я не знаю, что они тут ели до того, как европейцы завезли пшеничную муку, кукурузу и мандиоку (маниоку). Но сейчас фунш является местным аналогом хлеба, иначе говоря, основным продуктом питания. Его готовят из кукурузной муки и маниоки, или чистой кукурузной муки заваренных кипятком. Ни молока, ни масли, ни соли. Вкус? Ну, просто пресная тюря. Как бы вам понравилась несоленая варёная картошка, раздавленная с водой? Ну, комбикорм – комбикормом. И, тем не менее, на большом застолье, устроенном в день рождения нашим врачом, когда столы ломились от деликатесов, все местные товарищи налегали только на фунш и галинью национал (для них, между прочим, специально и приготовленные). Да ещё как налегали. А что поделаешь? В чужой монастырь со своими котлетами…
    Во всем мире детское питание делают на основе молока. Ангольских младенцев, по-моему, вполне можно вскармливать фуншем. Только здоровее будут. Да, кстати, если к вам зашел анголанин, который только что дома отобедал, а вы как раз в процессе и предлагаете ему присоединиться к трапезе, вы думаете, он откажется, сославшись на полный желудок? Да ничуть не бывало. Он с удовольствием поест ещё раз. Впрок. Пища, она ведь лишней не бывает. Вот так-то.

          Карне (мясо).
    Или говядина, или козлятина, но непременно с песком. Когда я пожаловался Володе, старшему группы, что повара, по моему, несколько перебарщивают с абразивом, он рассказал, что туши после убоя разделывают прямо на земле, на собственных  шкурах убиенных скотов, и мяса без песка практически не бывает. Так что привыкайте, товарищи, будьте, так сказать, поближе к природе.
    Чтобы приготовить из местной говядины бифштекс, её сначала нужно отбивать до позеленения (не говядины, естественно, а страдальца её отбивающего), а затем жарить до голодных спазмов (опять таки не у говядины, а у ожидающего своего обеда голодного клиента). В противном случае разжевать этот бифштекс сможет… Ну, гиена, пожалуй, справится.

       Галинья национал (курица – несушка).
   Эх, забыли мы, товарищи, добройлерную эпоху. Как наши деды харчевали. Давненько не пробовали суповую курицу на сковороде разжарить. Избаловались. Вот и я возмущаюсь не по делу. По уму-то наоборот, восхищаться бы надо. Жилистые, тренерованые  ангольские куры, бегающие на улицах наперегонки с мотоциклами, находятся в прекрасной спортивной форме. Ни капли жира, сплошные мускулы. Страусы от зависти попередохли (во всяком случае, я ещё не одного страуса не видел). А знаете, как их готовят? В смысле кур, не страусов и не к чемпионату по легкой атлетике, а к обеду. Я подсмотрел. Записывайте рецепт. Да, слабонервные и дети могут последующий абзац пропустить, поскольку это неприкрытая пропаганда насилия. Итак:
         Берете живую ангольскую курицу, одной ногой наступаете ей на лапы, другой ногой на крылья, затем ощипываете ей горло и неторопливыми плавными движениями ножика это горло перерезаете. Всю вытекающую кровушку собираете в кастрюльку с заранее приготовленной болтушкой из воды и кукурузной муки. Затем откладываете тушку в уголок и спокойно ожидаете окончания конвульсий. Это первый, докулинарный, так сказать этап. Его при мне осуществляла молодая девчушка, причём от помощи взрослых категорически отказалась. Можно было даже подумать, что кровожадность по отношению к курицам у местных женщин  в крови (извините за каламбур).
      Этап второй. Курица ощипывается до конца, потрошится и разрезается на куски. Из потрохов не выкидывается ничего кроме желчного пузыря. А теперь, внимание, изюминка. Кишки наматываются на лапы и завязываются узлом. Затем все укладывается в кастрюлю, заливается болтушкой с кровью и тушится до готовности, ну… часов пять я думаю, если, конечно, курица имела спортивный разряд не выше КМСа. Соль по вкусу и… Приятного аппетита… Нет, спасибо, таблеток от укачивания не надо – меня уже не тошнит.
           Жареная рыба, а так же вареный рис, картофель фри и овощной салат.
   Не отличаются от российских аналогов в заведениях общепита невысокого пошиба.
   Ну, и последний штрих к портрету. Когда мне сказали, что кухня в гостинице, где я жил считается лучшей в городе, я был в шоке. Чем же тогда кормят в остальных заведениях городского общепита? Жаренными сапожными стельками и куличиками из глины? Честно говоря, проверять я не стал.


                4   ДОМ, МИЛЫЙ ДОМ

«Дом – понятие, по большей части, четырёхстенное»
Неизвестный ангольский архитектор.

        Свершилось чудо – за мной пришли. Конечно, не агент Джонс и агент Смит из госбезопасности, а сеньор Геркулано из комитета здравоохранения. Меня ждет машина, я, наконец-то, отправляюсь в Шингуар, где буду работать в муниципальном госпитале. Прощай, постылая гостиница! Здравствуй, милая Щингуарщина! В гостинице со мной прощались, как с родным – ещё бы, такие бабки.
       Машина шла километров тридцать в час, выбирая из многочисленных ям наименее глубокие. Вдоль обочины, то и дело попадалась подорванная бронетехника советского производства. Развороченные БТРы, БМП, даже один танк Т-54, что вполне понятно – эхо тридцатилетней войны за четыре года не утилизируешь. По дороге сеньор Геркулано завёл очень подозрительный разговор, что, мол, доктору пока придется пожить в каза пикена (маленьком доме), но это ненадолго, через пару месяцев будет готов новый большой дом, так  что пусть доктор не беспокоится – всё будет хорошо. По приезду, директор госпиталя завёл ту же волынку. Мол, не дошла ещё цивилизация до Шингуарских краёв, вроде как шла, шла, но где-то по дороге запотерялась, мол, всем сейчас тяжело, мол, придётся доктору пока пожить в анекса, но это, мол, ненадолго, буквально в августе доктор переедет в нормальный дом. Складывалось такое впечатление, что как раз на август и планируется приход этой самой цивилизации в Шингуар.
      Вообще слово анекса понравилось мне ещё меньше, чем каза пикена. Сразу, почему-то, вспомнился школьный учебник истории – «мир без аннексий и контрибуций» и вообще, всякие там экспроприации. И мои дурные предположения не замедлили подтвердиться. Не могу сказать, что осмотр будущего обиталища привёл меня в шок, но по сравнению с домами, в которых жили наши врачи в Куито, это был откровенный сарай. Слово анекса по-португальски означает присоединённая, т.е. присоединённое строение. Я под этим соусом получил трёхкомнатный «люкс» с удобствами во дворе. Но директор так просил потерпеть до августа, так просил. Видит Бог, это был не последний раз, когда я поверил анголанам. Но, зато, у моей анексы была собственная анекса, в которой стоял собственный генератор. Тому, кто двадцать четыре часа в сутки нажимает на выключатель, не задумываясь о том, будет ли свет, никогда не понять, что это такое – иметь автономное энергоснабжение, когда все сидят при свечах.

               
       5   ТРУДОВЫЕ БУДНИ АНГОЛЬСКОГО ВРАЧА

«Да здравствует ангольская медицина,
самая медицинская медицина среди медицин!»

Из речи директора комитета здравоохранения
провинции Куито, посвящённой дню
медицинского работника Анголы
(приблизительный литературный перевод).
               
       Думаю, что после того, как российские врачи прочитают то, что я сейчас буду писать, «Здравэкспорт» будет отбиваться от желающих работать в Анголе, как жители Козельска от осаждающих их татар. Потому, что, если есть на свете рай для докторов, то это Ангола. Сколько работает врач в России? На ставку в тридцатидневный месяц примерно 160 часов. Ну, на ставку не работает никто, все на полторы, потому что зарплаты не хватит даже на квартплату, значит, добавляем ещё 80. Плюс дежурства – ещё часов 90. Сколько там получается? Так... 330. А в месяце часов всего 720. Это значит, что врач почти половину времени проводит на работе. И всё это за такие деньги, что в иных краях даже санитары будут смеяться. Меньше платят, пожалуй, только в Южной Корее и на Кубе, но там и положено – они же всё ещё коммунизм строят, поэтому все деньги уходят на строительство, докторам уже не остаётся.
      Теперь сравним с Анголой. Рабочий день врача начинается в 8-30 и заканчивается, вы не поверите, в 12-30. Четыре часа в день, при пятидневной рабочей неделе. 88 ЧАСОВ В МЕСЯЦ. Плюс к этому 96 часов дежурств. При удачном раскладе, когда в больнице работает много врачей, это пять дежурств на дому в месяц. А дежурство на дому, это когда врача в любой момент могут вызвать в госпиталь, но находится он дома, ну или где-нибудь, откуда его может быстро забрать санитарная машина. У меня, правда, всё немного иначе - я единственный врач в отделении и у меня дежурство на дому каждый день. Но и я, грубо говоря, не надрываюсь на работе. И, к тому же, у меня начальников, кроме собственной совести, нет – в мою работу никто никогда не вмешивается, только интересуются периодически, чего мне не хватает. Бывают, конечно, и полные обломы. Правда, редко, но бывают. Мой друг Саша Корнилов, например, остался единственным анестезиологом в центральном госпитале провинции. Так он за месяц проводит столько наркозов, сколько в России анестезиолог даёт за год. Ну, что тут скажешь? Фортуна баба злая. Но в какой, скажите, ещё стране госпитали дают врачам бесплатное жильё со всей обстановкой, оплачивают для них домработниц и всю бытовую химию, отвозят на машине на работу и домой, и, пока не выйдет зарплата, привозят продукты. Мне, так, госпиталь покупает даже пиво и виски. Правда это сейчас скорее исключение, чем правило, да и виски я пью, в основном, с самим директором госпиталя, но раньше, говорят, докторам даже крабов с побережья привозили.
      Кстати, во всех мелких госпиталях начальники из  инфермейров (медбратьев и медсестёр), поэтому в медицине рубят хуже, чем средняя российская бабушка пенсионерка и оценить уровень врачебной работы просто не в состоянии. Вот, например, один очень показательный случай. Как-то вышел у меня конфликт с корейским педиатром. Началось всё с того, что ко мне пришли инфермейры из педиатрии с кипой историй болезни и попросили посмотреть листы назначений, потому, что, по их мнению, доктор Пак назначает слишком большие дозы.
      Когда я заглянул в истории, у меня отвисла челюсть. Дозировки были не просто большие, они были «убойные». 6-9 килограммовые дети получали дозы, максимально допустимые для взрослого. От такого лечения и здоровый загнётся. Странно, что из педиатрии вообще кто-то выбирался живым. Наши, российские детки точно бы все поперемёрли, как тараканы после потравы. Я, естественно, не стал исправлять назначения, а взял лист бумаги и написал для медсестёр дозировки препаратов. Через 5 минут доктор Пак, который не привык, что его контролирует – делай, чего хочешь, хоть мочу внутривенно вводи, уже был у меня. Он визжал как резаный, размахивал руками и орал что я ничего не понимаю, что европейские дозы для анголан не годятся, и вообще, он доктор и может творить всё, что угодно, ему никто не указ. Несмотря на ураганную жестикуляцию, он не слишком походил на ветряную мельницу, а я и вовсе не чувствовал себя сеньором из Ламанчи, чтобы обламывать копья об эту пустышку. Я просто посоветовал ему почитать фармакологию и ушёл.
      Через день директор пригласил врачей (всех троих) на собрание. Повод – за один день в педиатрии умерло три ребёнка. Реальная причина, конечно, другая, подумаешь – три ребенка, раньше умирало и больше, просто один из умерших был сыном шефа полиции, и лежал в госпитале с совершенно не смертельным диагнозом острый бронхит. Доктор Владимир меня предупреждал, что спорить по поводу диагнозов или лечения вещь, практически безнадёжная. Если директор ничего не понимает, то получается слово одного врача против слова другого, и неправых нет. Но я не мог удержаться – как говорил Василий Алибабаевич «то моча, а то дети». Я сказал всё, что думаю о методах лечения доктора Пака. Можете себе представить, что ответил директор? Нет, о таком догадаться просто невозможно. Он сказал: «Вот Вы, доктор, считаете, что такая доза правильная, а Вы, доктор, что другая, так вы, доктора, договоритесь между собой, придите, так сказать, к консенсусу, примите, например, среднюю арифметическую, как правильную дозу и работайте потихоньку дальше, и все будут довольны». Вот такая вот фармакология по ангольски. Главное, чтобы шума не было, а больным больше, больным меньше... Но самое забавное, что доктор Пак почитал-таки фармакологию (интересно, а что он читал раньше?), поскольку по прошествии нескольких месяцев он начал писать правильные дозировки. Видимо по последнему постановлению ВЦСПС Северной Кореи европейские дозы стали-таки пригодны для лечения анголан.
        То, что творят в Анголе корейские врачи, вообще, невообразимо. Травматологи, например, могут забить штифт через суставы, или иммобилизовать ребёнку сломанное бедро, примотав ногу к туловищу. Попробуйте представить себе последнее. Довольно затруднительно без должной подготовки. В России таких врачей под суд бы отдали и дипломов лишили, а здесь, ничего, работают. Правда все крупные госпитали с отлаженным лечебным процессом и с нормальным начальством от корейских «специалистов» уже отказались, но в провинциях корейские кудесники ещё продолжают своё творчество и имеют высокие оценки со стороны администраций. Так что, «не ходите, дети, в Африку гулять», а то, не дай бог, чем-нибудь заболеете, а корейский доктор вас, не дай бог, от чего-нибудь полечит, и всё,  кранты. Потому как, после такого лечения уже никакое лекарство не поможет.
     И ещё парочка перлов про корейцев. У них почти всю зарплату отбирает их родное государство. Ким Чен Иру на хлебушек, так сказать, а на хлебушек он, как в старом анекдоте, чёрную икорку мажет, так что денег надо много. Поэтому у всех корейцев прямо на дому организованы этакие забегаловки. Не-то рюмочные, не-то магазины, но, в общем, торгуют родимые, чем придётся. Можно, например, зайти к доктору домой и выпить бутылочку вина или пива, а заодно и болячку какую-нибудь подлечить – сервис.
     Корейцы работают в Анголе по четыре – пять лет без отпусков, домой не летают. Потому, как билет стоит дорого, а Ким Чен Иру они там и бесплатно не нужны, а тут ещё раскошеливаться. Он их на пять лет продал, вот пусть пять лет и трубят. Одно слово – госрабы.
     Все корейцы здесь с жёнами – это чтобы «облико морале» блюсти. А дети у всех дома – это чтобы от корней не отрывались, потому, как, если поддастся доктор соблазну обрести в Анголе новую родину, деток его и к стенке можно поставить. Вот вам и культ личности по-северокорейски. Эх, Иосиф Виссарионович, да Вы были просто светоч гуманизма.
     И каждую неделю у корейцев партсобрание, где они занимаются критикой и самокритикой и стучат друг на друга. Прямо, как из юности повеяло – выполним и перевыполним, нагоним и перегоним, надоим и передоим, комсомольское собрание, ленинский зачёт... Эх... Ностальгия.


                6.   ПРО ДОСУГ И НЕДОСУГ

«От безделья ещё никто не умирал,
но есть шансы, что я буду первым»
 Автоцитата

    Представьте себе, что вам нечего делать. Представили? Хорошо. Теперь представьте, чем в этой ситуации можно заняться. Тоже легко представить – дело то обычное. А теперь смоделируем ситуацию, вычитая по порядку из этого всем знакомого ничегонеделания самые обычные вещи, к которым мы привыкли так же, как к собственным ушам. Итак, чем можно заняться, если вам нечего делать:
1. Можно посмотреть телевизор –
Но у вас нет телевизора. Точнее телевизор есть, но он не работает, поскольку антенна не принимает сигнала.
2. Тогда можно почитать книгу –
У вас нет книг, кроме учебника, разговорника и словаря.
      3.   Ну, тогда можно отправиться к приятелю, поболтать, выпить по бутылочке пива –
Прекрасная идея. Жаль только ближайшие люди, способные сказать по-русски что-нибудь, кроме «Брывэдь, каг дыла» находятся от вас в 80 километрах, а по части португальского вы сами ещё натуральный «каг дыла».
4.  Но, позвольте, у вас же есть ноутбук, а компьютер, это и книги, и игры, и     телевизор, и много чего ещё. С ним, разве что, только по бутылочке пива нельзя хлопнуть –
Ах да, совсем забыл. Центрального энергоснабжения нет уже два месяца, а ваш собственный генератор «мэйд ин чайна» накрылся бордовым сомбреро недели три назад. И последний штрих – темнеет в восемнадцать ноль-ноль, круглый год. Или бди при свечах, или, как птица, стемнело – уснул, рассвело – проснулся.
     Так что, если вы там, в России сидите у себя дома и считаете, что вам совершенно нечего делать – не гневите Бога, вы и представления не имеете, что это такое в действительности - «НЕЧЕГО ДЕЛАТЬ».



  Продолжение следует.

 17.05.2007 – 20.06.2009. Куито - Шингуар, Ангола.