Лишь тот, кто знаком с эмиграцией, сможет понять Джонса.
Позади дом, семья, друзья, наставники. Назад пути нет. Как бы там плохо ни было - мало у кого хватит смелости порвать с привычной средой и как в омут броситься в неизведанное.
И хорошо, если получаешь что-то взамен.
Обретенный мир оказался далек от идеала, но Хамми встретил свободных людей, разумное устройство общества и взаимное уважение.
А еще он нашел любовь и приобрел друзей. Даже маленькая радость, общение, а тем более серьезная привязанность, помогают изгнаннику бросить якорь в новой гавани.
И тогда хочется как можно быстрее забыть старое.
За короткое время на Гее он испытал многое.
Робинзонада на острове - счастливый отпуск, резко оборванная пастораль.
Вашингтония - увлекательная командировка с неожиданными последствиями.
А здесь он вдруг почувствовал себя дома.
Спокойная провинциальная жизнь, оставленные где-то далеко проблемы, даже жаркий сухой воздух вызывали какую-то блаженную негу. Мэри снова рядом. И новые друзья: Джерри, Майкл, Лорри. С ними он теперь виделся почти каждый день.
Сейчас они отдыхали в висячем кафе над обрывом, после прогулки по дну каменистого каньона. Мэри была заядлая туристка. Остальные присоединялись: пообщаться на прогулке, а потом за ужином. Джонс наслаждался вечерней прохладой, довольно сильным ветром из пустыни с ароматом сухих трав, жмурился на заходящее огромное красное солнце.
От кафе к берегу шла тонкая блестящая полоска, почти прутик, на котором, чуть покачиваясь, висел этот зеленый островок со столиками, официантами, баром и кухней. Время от времени к островку по прутику прибывали прозрачные вагончики с новыми посетителями.
Гроздья бананов и фиников висели над столом, так что при желании можно было их сорвать, ветви с огромными цветами задевали макушки, вздрагивая от порывов ветра.
Друзья все время о чём-то жарко спорили, но Хамми было так хорошо, что он отключился. Вдруг он почувствовал, что на него выжидательно смотрят.
– Хамми? – позвала его Мэри.
Джонс смутился.
Лорри дружески обняла его:
– Хамми заслужил отдых, ему сейчас совсем не до наших проблем.
Но Майк продолжал настаивать:
– Хамми, мы должны что-то предпринять, сейчас не время расслабляться.
– Да, я с вами, простите, друзья.
А Кон сделал глоток красного как рубин вина, с наслаждением подержал его во рту, проглотил и неожиданно улыбнулся:
– Нет ничего лучше нашего «Мерло»!
Все сразу оживились, будто забыли, что минуту назад чего-то допытывались от Джонса.
– Я больше люблю вашингтониевский десятилетний Бурбон. Со льдом. – отозвался Майк.
– Да, «Черный петух», я тоже иногда балуюсь глотком-другим. Но портить виски льдом... ты меня извини.
– Аристократы... – усмехнулась Мэри. – Вы вот это попробуйте, в походе лучше ничего нет.
Она порылась в своем рюкзаке и вытащила видавшую виды железную флягу и набор стаканчиков в футляре.
– Быстро подставляйте, пока никто не видит.
Она разлила желтоватую жидкость из фляги.
Хамми пожал плечами в ответ на ее вопросительный взгляд.
– Прост! – Мэри выпила содержимое стаканчика залпом. Все последовали ее примеру. Лорри с шумом выдохнула воздух.
Майкл удовлетворенно выдохнул:
– Вещь!
– Что это? – вопросил Кон слегка осипшим голосом. Мэри засмеялась:
– Шнапс. Из Тевтонии. Хамми! Не отбивайся от коллектива.
Она налила ему полный стаканчик. Все смотрели выжидающе. Джонс взял стаканчик.
– Глотай сразу, - посоветовал Кон.
Он опрокинул стакан. Ничего страшного не произошло, по горлу и животу разлилось приятное тепло, у напитка был нежный лимонный вкус. Джонс почувствовал головокружение и легкость, ощущение свободы и уверенности в себе. Он улыбнулся и снова протянул стаканчик Мэри:
– Теперь я понимаю, почему учение запрещает потреблять алкоголь. Так все от рук отобьются.
– Вот ты и с нами, Хамми!– засмеялась Лорри, – Только наливать ему больше не надо.
Мэрри спрятала флягу. Лицо ее стало серьезным.
– Объясни, Майк.
Майк задумчиво отпил глоток вина, закусил оливкой. Джонс ждал. Наконец, Майк поднял на него глаза:
– Понимаешь, Хамми, эту битву мы проиграли... не спорь, никто не виноват, по-другому и быть не могло. Мы жили в иллюзии, что раз вырвались из ада и сбежали от мракобесов, то нам уже ничего не грозит. На самом деле, если ты бежишь от проблемы, проблема рано или поздно сама придет к тебе.
Джонс с удивлением переводил взгляд с одного на другого:
– Разве это не стечение обстоятельств, неудачно попавшие в руки джихада координаты Геи? Тогда достаточно просто проявить волю и наплевать на идиотские условности. С ними можно разделаться в два счета.
– Ты абсолютно прав, Хамми, – Кон снова наполнил свой бокал, – только вот воли нет. И вообще. Я так думаю, дело гиблое. Расцвет, свобода, процветание кратковременны. Общество само себя хоронит. Возьмите какой угодно пример из истории: долго существовали только жесткие, холодные, авторитарные режимы. Но как только нация ставит во главу своего существования свободу, личное счастье, радость, наслаждения, искусство - она вырождается. И тогда какая-либо до того маленькая и незаметная секта фанатиков, только и занимающаяся, что размножением и обращением неверных, становится большинством и захватывает власть. И - опять средневековье. Обычное состояние.
Лорри скривилась:
– Ну вот, Кон снова оседлал своего любимого конька. Джерри, ну где ты видел на Гее фанатиков? Их у нас отродясь не было! Если б не «омиротворители» - все бы было хорошо.
– Так уж все было хорошо? Омиротворители - просто триггер, а к новым фанатикам постепенно дело само шло. Они просто так на свет не являются. Вспомни историю. Откуда вдруг взялись эти кровавые святоши христиане, а с ними века средневековья? Или ислам, он что с неба свалился? Началось все с небольшой банды головорезов и насильников с жесткой иерархией.
Майк задумчиво слушал, провожая взглядом быстро тонущее за горизонтом светило, потом сказал:
– Все это верно, но перед нами реальная проблема. И я считаю, что корень ее - на Земле. И там же решение. Это все философия. Мы не можем справиться с последствиями, если не нейтрализуем причину.
– Майк, я - пас. Мое мнение - надо оградить свой дом. В Хазарии еще остался какой-то здравый смысл и инстинкт самосохранения. Займусь спасением того что есть. В конце концов - кто-то же должен?
– Мэри, что это было? К чему они завели разговор про Землю? - неожиданно поднял голову с подушки Джонс. Мэри сквозь сон потерлась носом о его плечо, обняла:
– И Майк, и Лорри считают, что надо лететь на Землю и искать там иглу, спрятанную в яйце, которая в утке, которая в зайце... ну и так далее... и победить злую силу.
– Но ты не очень в это веришь.
Мэри открыла глаза:
– Не думаю, что все так просто. Кон, конечно, прав. Но все равно лететь надо. Чтобы разобраться и поглядеть своими глазами. Иначе будем тыкаться как слепые котята.
– А разве у вас там нет источников информации, связей?
– Есть, конечно. Но это идет по официальным каналам, все фильтровано, а то переврано. Нет, нужно самим.
Хамми встал, набросил халат, раздвинул окно в сад во всю стену. Черная ночь вошла в комнату, лучик одной из Лун осветил разбросанные после похода вещи. Большая Луна уже скрылась, а то было бы совсем светло. Чужие созвездия, не то что Землю, даже Солнце отсюда не видать.
– Зачем им туда? Майк - историк. Земля ему интересна, но он там тут же вляпается во что-нибудь.
Мэри выжидающе смотрела на него.
Джонс помолчал:
– Говорят, на Земле еще множество языков. Даже в Мирном Мире. Как Майк с ними будет общаться?
Мэри оживилась:
– Завтра приезжает один очень толковый парень - Джон Каббот, он специалист по земным языкам, любой может выучить в два счета.
Штурман поморщился:
– Еще один «башковитый»... Там нужен не умник, а знающий местные реалии, чутьем знающий, а не по книжкам. Сильный, решительный человек.
– Ты прав, Хамми, именно такой и должен руководить экспедицией... – прошептала она, все так же выжидательно глядя на него.
– О чем ты, Мэри? – вдруг догадался Джонс, – Зачем? Я не хочу туда...
– Кроме тебя некому, Хамми. Конечно, если ты откажешься, они все равно полетят. Ты представляешь? Я все понимаю... ты только вырвался оттуда. Подумай, Хамми, не спеши...
Ранним утром на столике заиграл и засветился огоньками планшет Мэри. Рассвет только забрезжил. В летние месяцы ночь коротка, в шесть утра уже светло.
Мэри обняла сонного Джонса:
– Хамми, нас вызывают. На службу.
Он подскочил:
– Какая еще служба?! Опять?!
Со сна ему померещилось, что Николаев требует от него вернуться на «Миротворец» и занять пост штурмана.
Это короткое видение было настолько ярким и четким, что поначалу он не мог понять где находится.
Мэри засмеялась, увидев его круглые глаза.
– Хамми, проснись, мы в доме у Джерри, на Гее, в Хазарии...
Джонс присел на кровать и покрутил головой, приходя в себя. Мэри села рядом:
– Собственно, вызывают меня. А тебя приглашают. Я думаю, тебе будет интересно.
Светало, на улице было довольно прохладно. Хамми поежился, уже привык к дневной жаре. Он даже попрыгал на дорожке, ведущей через сад к стоянке, и похлопал себя по плечам чтоб согреться.
– Для ночных тренировок лучше климата нет, – заметила Мэри, запуская машину.
Они помчались по ленте сквозь быстро таящий под первыми лучами солнца туман.
Джонс вдруг обнаружил, что автомобиль летит в противоположную сторону от лабораторий, куда-то к желтым холмам на горизонте.
– Разве мы не к Кону?
– Нет, – засмеялась Мэри, – Кон - инженер, пусть даже в секретных областях, и все эти лаборатории - его вотчина. А мы летим на военную базу.
– А мне туда можно?
Мэри улыбнулась:
– Уже можно. Вам оказано высокое доверие, штурман. Поздравляю!
То ли ничего особо секретного на базе не было, то ли проверка производилась незаметно, но никто их не останавливал и не проверял. Несколько раз Мэри что-то вводила на экране машины, он тут же вспыхивал зеленым. Вдоль дороги светились огромные панно, предупреждающие о запрете останавливаться и пересекать невидимую границу военной зоны.
Лента закружила вокруг холмов.
Хамми молчал некоторое время, потом будто продолжил прерванный ход мыслей:
– Мне казалось, что мы наконец будем вместе, создадим семью... мы даже могли бы вместе охранять эту страну. Я хотел бы здесь остаться. Кон прав, нечего дергаться, надо беречь что есть. А тут мы дома.
Мэри косо глянула на него, едва удержавшись от смеха:
– Ты иногда говоришь такие забавные вещи. Впрочем, тебе простительно. Я же офицер, Хамми. Не поставлю я личную жизнь выше долга. Вот закончим с этими миротворцами и их местными обожателями, - тогда я и думать смогу о радостях в кругу детей. Если снова не найдется чего-то более важного. А сейчас... извини. Кроме того, Хамми, о какой стране ты говоришь? Да, она гостеприимна, и в ней много естественного и здорового, и она умеет за себя постоять. Но что еще ты знаешь? Ты понимаешь их язык? Кон блестяще владеет английским, потому что вырос и учился в Вашингтонии. Ты можешь с ним свободно общаться. Есть еще такие как он. Но большинство тебя просто не поймет. А ты их. Кроме того, тут так все замешано на истории и традициях, уходящих корнями в глубь тысячелетий... и ты даже не представляешь что, собственно, собираешься охранять...
Джонс задумался. Да, Мэри права. Ничего он тут не знает. Просто эмоции и очарование туриста. Туристу всюду хорошо.
А тогда... тем более! Нет у него права наводить здесь свои порядки. Лучше заняться собой, своим маленьким уютным мирком. А как же Мэри?
– Мэри, но однажды ведь служба заканчивается? Вы выполняете все, что требуется, взамен получаете, что заслужили, и уходите на покой. Разве нет?
Мэри удивленно подняла брови, а потом звонко рассмеялась:
– Кажется, я поняла, Хамми! Скажи, с какой целью идут служить ваши бойцы, чего они хотят добиться? Только не спеши, подумай и назови истинную причину.
Штурман задумался.
– Ну... это очевидно. Отслужить, завести дом и гарем, получить власть и силу.
– Верно, я так и думала... но вот многие ли этого добиваются в конце концов? Как-то мне трудно представить, что осталось достаточно территорий для захвата и доступных женщин для гарема.
Джонс помолчал. Непросто признать очевидное, но когда-то это приходится делать.
– На самом деле они пушечное мясо. Выживут немногие.
– Но если все знают, что их шансы так малы, зачем рискуют жизнью? Мне как-то не верится в самопожертвование ради высших идеалов.
– Они верят не в идеалы, а в компенсацию после смерти. Шахид знает, что получит успокоение в райском саду в обществе семидесяти двух гурий.
Мэри хлопнула в ладоши:
– Вот оно! Все та же цель, тот же гарем. И тот же бизнес. Только жульнический. Никто ж не может проверить.
Они молчали какое-то время. Машина стремительно мчалась по ленте. Потом Мэри продолжила:
– Мы служим не потому, что нам что-то обещано. У нас уже все есть. Наша служба - от осознания того, что кто-то должен это все беречь. И мы делаем это пока в состоянии приносить пользу. Ты понимаешь, Хамми?
Джонс замялся.
– Я... не знаю. То есть вы рискуете жизнью ради идеалов?
– Как тебе объяснить... ну вот, ты рисковал жизнью, когда спасал меня, ты на что-то рассчитывал?
– Да нет... на что? Но погоди, Мэри, я же люблю тебя!
Мэри благодарно сжала его руку:
– Я тебя тоже, Хамми. А теперь пойми, что так же мы любим наш мир и нашу жизнь. Мы готовы пойти на риск ради этого, но только очень продуманный и оправданный риск. Поэтому, кстати, и жизнь каждой девушки в форме бесценна, мы не посылаем их на смерть взамен пустых обещаний. Теперь понимаешь?
– Думаю, да.
Мэри задумчиво держала его руку:
– Ты знаешь, мне кажется, хоть Джерри и прав... но не во всем. Да, у фанатиков превосходящая сила в тупой невежественной массе. И слабаков они сомнут. Но с нами по силе духа им не сравниться. Поэтому победим - мы.
Она нежно улыбнулась Джонсу:
– Получай что есть, Хамми. Я такая. Меня не переделать.
Пейзаж за время их разговора начал резко меняться. Вместо желтых пустынных холмов и красных скал зазеленели молодые рощи, окружавшие искусственные водоёмы.
Вокруг простиралась строительная площадка: возводились новые корпуса, еще не действующие транспортные ленты пересекались, поднимались в несколько ярусов и уходили под землю, как в большом городе. Во все стороны простирались новые полигоны, какие-то непонятные конструкции, окруженные системами слежения и всевозможными приборами.
Джонс крутил головой по сторонам:
– Я смотрю, тут какой-то важный центр.
– Будет. Центральный штаб и Вашингтония создают здесь филиалы. Может даже и Тевтония надумает.
– А это значит...
– Это пока только значит, что не хотят подвергать опасности наших девочек... Но со временем, я надеюсь... – она прервала сама себя, – Все. Приехали. Нам туда.
Мэри указала на двухэтажный старенький домик кирпичной кладки, казавшийся музейным экспонатом среди возводящихся вокруг технологических гигантов.
– Командование округом. Еще не перебрались в новые корпуса.
Она вздохнула:
– Но этот куда симпатичнее. Была такая мода, под земную старину.
Впереди домика раскинулся небольшой, но густой парк с прудом и скамейками. Старые деревья давали глубокую тень. Машина спустилась с ленты и остановилась прямо у входа в парк.
– Так вот он какой, знаменитый Хамми Джонс! - стройная пышноволосая женщина в хорошо сидящей форме с фривольно расстегнутым воротничком встала из-за стола и с большим интересом оглядела штурмана с головы до ног, – Да, я теперь понимаю, чего так пищали все эти дамочки. Вы не могли бы закатать рукав и сжать кулак?
Джонс вопросительно взглянул на Мэри, та пожала плечами.
– О, вот это мускулатура... хорош, хорош... – женщина нежно провела рукой по каменному бицепсу штурмана и вздохнула, – возможно, в будущем мы пообщаемся поближе, но сейчас я вас позвала сюда совершенно по другому поводу.
Она перевела свои огромные зеленые глаза на Мэри:
– Лейтенант Джонс, вы переведены в наш округ под мое командование. Инструкции потом. А пока... – она снова повернулась к штурману, ее взгляд затуманился:
– Вы... Хамми... приглашены на работу. Принять вас на армейскую службу, даже при всем нынешнем либерализме, конечно, нереально. Армия - не место для пуде... э-э-э, вашего брата. А вот специалистом мы вас оформим без проблем. Это вас не слишком задевает?
– Не беспокойтесь, – усмехнулся Джонс, – все это я уже проходил. У нас на Земле похоже. Правда, по чуть другим причинам.
– Вот видите, – обрадовалась военная, – вы меня прекрасно поняли. Кстати, я не представилась. Капитан Литаль Шор, командующая хазарским округом.
Она подала руку Джонсу и не спешила ее забирать, не отрывая от него масляного взгляда.
Потом снова вздохнула:
– Ну что ж, пошли.
Она нажала что-то на столе, стена ушла в сторону, открыв небольшой гараж. Там под углом вверх стоял какой-то аппарат не больше автомобиля.
– Небольшая ознакомительная экскурсия, - разъяснила она, открывая пультом колпак экипажа и приглашая гостей садиться в удобные кресла. Закрыв колпак, она произвела манипуляции на пульте, кресла тут же зафиксировали положение сидящих, куполообразный потолок гаража раскрылся, и экипаж мгновенно и совершенно беззвучно взлетел, стремительно взбираясь все выше и выше. Жгучее солнце уже начало припекать, и прозрачная крыша затемнилась, ограждая пассажиров от его жарких лучей.
От внимательного взгляда штурмана не укрылось, что экран компьютера не показал ни зажигания, ни начала подачи топлива в форсунки двигателя, ни расход горючего, ни его запасы в баке.
Они поднимались все выше, и вскоре сквозь разреженную атмосферу заблестели звезды, а горизонт начал закругляться.
– Я понимаю, это - орбитальная капсула, верно? – наконец спросил Джонс.
– Да, верно, – не отрывая взгляда от приборов, ответила капитан Шор.
– И вы совсем не пользуетесь ракетными двигателями?
Женщина оглянулась на штурмана и рассмеялась:
– Честно говоря, даже не представляла, что увижу в действии эти музейные экспонаты. Это ж придумать надо: летать в этаких консервных банках, сжигая тонны допотопного горючего! Впрочем, чего еще от вас ждать... Ох уж эти пудельки! Ни на что вы без нас не способны...
Джонс благоразумно сдержался и ничего не ответил.
Опять стало тихо.
– А куда мы летим, капитан? – прервала Мэри затянувшееся молчание.
– На орбитальную станцию, лейтенант, куда же еще?
Мэри нахмурилась. Ее глаза сузились, губы сжались.
Джонс встревожился:
– Как на станцию?! Там же где-то рядом «Космический миротворец». Это не опасно?
Красавица офицер нежно провела рукой по коленке штурмана и снисходительно изрекла:
– Не беспокойся, дружок. У нас все схвачено, мы тебя в обиду не дадим, – она стрельнула глазами и изобразила поцелуй. – Компашка ваших головорезов давно уж отсюда слиняла к северному полушарию и висит сейчас над Вашингтонией. Здесь им больше ничего не обломится. К тому же под нами Хазария, а она вся под куполом.
– А Совет? – встрепенулась Мэри.
– Плевали мы на Совет. Хотят к волку в пасть - их проблемы. А так - все как обычно, конечно. Уже пятьдесят три осуждения и ультимативные требования немедленно открыть небо и впустить дорогих гостей. Пока мы летим, еще, наверное, пару осуждающих резолюций добавили.
Мэри остановилась у двери, створки тут же разошлись, открыв вход в изогнутое помещение с круглыми внешними стенами и огромными окнами. В окнах сверкали звезды, а в одном мягко светился оттенками голубого и зеленого краешек Геи.
– Здесь я и была, когда ворвались бандиты. Вот прямо на том столике сидела спиной к дверям. С девочками пили чай и болтали. Работы ночью немного. А для охраны вообще синекура. Мы этого недельного дежурства ждали как отпуска. Нам и в голову не могло прийти, что кто-то сюда ворвется.
Она с трудом заставила себя войти и оглядеться. Зал был полностью отремонтирован, аппаратура заменена. За экранами снова работали девушки, но никого из той смены не было.
– Я даже не представляю, что с ними сталось. Сколько захватили, кого именно? Знаю, что никого так и не освободили.
– Как? – вскричал Джонс, – В ваших руках был один из их главарей - политрук! Вы его выпустили, даже не потребовав взамен освободить несчастных девочек?!
Капитан Шор повернулась возмущенно:
– Красавчик, заруби на носу! Солдат на службе - это не «несчастная девочка». Здесь девочки не служат. Это вам, сентиментальным пуделькам, не понять. Это космос, фронтир!
Она сверкнула глазами.
Джонс только развел руками:
– Ну хорошо, так почему не произошел обмен? Когда мы уезжали с Шери, я был уверен: все на всех! Просто так отпустить Николаева, я не понимаю...
Мэри, опустив голову, пошла из комнаты и потянула за собой штурмана:
– Неприятно мне здесь оставаться.
Они вышли.
– Согласна. Но мы ничего не решаем. Переговоры вели политики, а им плевать на заложников. Их интересует только карьера и рейтинг. Люди не хотят слышать о пленных, они боятся насилия, угроз, просто неудобных ситуаций. Про заложников думать неприятно. Поэтому все были счастливы, когда им сообщили о достижении «мира». Вот и все. Возможно... если кому-то когда-то это будет выгодно, - тогда организуют демонстрации, пикеты, сбор подписей за освобождение. Разумеется, требовать будут не с тех, кто захватил, а от своих же властей - пусть соглашаются на любые условия! И в конце концов заложников с большим триумфом вернут (в каком виде - это еще вопрос), чтобы перед полной капитуляцией подбросить плебсу подслащённую пилюлю.
Станция представляла собой длинный широкий коридор, изгибающийся кольцом с выходами к техническим службам, каютам и залам по левую сторону. Через равные промежутки былы спрятаны мощные загородки на случай разгерметизации. Они и остановили вторжение.
Вправо уходили служебные коридоры с оборудованием для разгрузки и погрузки. Джонс увидел в иллюминатор, как эти коридоры сходятся в центральную рубку управления.
«Если бы боевики тогда ринулись по коридору не внутрь станции, а к центральной рубке, они захватили бы управление станцией, и все могло обернуться намного хуже» – подумал Джонс.
Мэри проследила за взглядом штурмана, поняла и мрачно кивнула.
– Эй, экскурсанты! – крикнула им нетерпеливо капитан, – Мы сюда по делу, а не на прогулку. За мной!
Она подошла к закрытому проходу, створки, узнав ее, раскрылись, и они отправились к центру станции, постепенно теряя вес.
– Сюда! - помахала им Шор, сворачивая в узкий коридор. – У меня для тебя сюрприз, красавчик. Ты, наверное, уже догадался, – она сделала приглашающий жест. – Да-да, звездолет.
Джонс остановился на пороге, и с удивлением осмотрелся. Корабль не просто был старый. Он выглядел так, будто его намеренно разрушали. Кое-где были содраны щитки и торчали обрывки кабелей и обломки модулей. Экраны внутренней связи были расколочены. На стене красовалась вмятина, будто волокли что-то и не вписались в поворот. Покрытие на полу было протерто, в некоторых местах до дыр. «Миротворец» был куда в лучшем состоянии, отремонтирован, украшен изречениями мудрецов на разных языках, обит зеленой мягкой тканью с исламской вязью. Перед миссией его еще обновили, вычистили, подкрасили, поставили самое современное оборудование. Для Мирного Мира «Миротворец» был символом победы самого передового и правильного учения над загнивающими неверными.
– М-м-м... да, – изрек штурман, недоуменно озираясь по сторонам.
Мэри была удивлена не меньше. Капитан смущенно сказала:
– Ну да, он в довольно запущенном состоянии. Но хотя бы разрешили не выбрасывать. Остальные все списаны. Этот тоже давно никуда не летает. Был один на ходу, курсировал к земной базе время от времени. Но он отправился к Земле полгода назад и там сломался... Хорошо хоть туда долетел.
– А этот-то вообще летает? – Джонс привычно нажимал кнопки, механизмы или вообще не отзывались или работали с натугой, будто им не хватало энергии.
– Да как сказать... Его и проверить некому. Специалистов на Гее не осталось. Новых не готовят. Стариков - кого в живых уже нет, кого на отдых отправили.
– Ясно. – Джонс повернулся к капитану, – А можно мне посмотреть?
– Собственно, – замялась Литаль, – для этого мы вас и позвали. Если вы там были штурманом, то, может, разберетесь с проблемами и тут. Выручайте, наши там зависли, отрезаны от мира.
– Вот и пудельки на что-то сгодились, – усмехнулся штурман, – Пошли в рубку.
По дороге он не переставал удивляться: все переломано, половина дверей не открывались, где-то работало только аварийное освещение, где-то была полная темнота.
– Капитан, я не понимаю. У вас там такое все передовое, и капсулы непонятно на чем летают, и станция, защита. А почему тут такой кошмар?
Литаль включила фонарик и принялась искать панель управления дверьми рубки:
– Челноки - это наши внутренние дела, защита тоже. Станция обслуживала Гею. А на космические полеты нам не выделяют ничего, уже давно. Даже хуже того. Мы же зависим от Совета. – Она, кряхтя, что-то дергала и нажимала в электронном шкафу. – В последнее время космос - табу. Тем более министром обороны сейчас дамочка от партии «зеленых». Мы для нее агрессоры и колониалисты. И космос мы засоряем. Устраиваем гонку вооружений. Полеты к Земле - провокация. Джонс, не задавайте бессмысленных вопросов, а лучше помогите открыть рубку.
Джонс взялся за половинки дверей, напрягся и с силой раздвинул их в стороны.
Как ни странно, в рубке все выглядело более-менее исправным. Джонс тут же принялся проверять системы.
– А что изменилось сейчас? – спросил он не отрываясь от приборов.
Капитан пожала плечами:
– Станция вместе с кораблем перешли под наш контроль. То есть, мы так сами решили. А поскольку Хазария больше не ассоциируется с Советом, то и военное ведомство будет автономным. Центральное командование что-то еще пытается возражать, но уже стали посговорчивее. И вот уже изменения: вас утвердили на должность наладчика звездолета. А потом и помощником штурмана назначат. По технической части.
Джонс выпрямился:
– Что за помощник штурмана? Я куда-то лечу?
– А вы разве не в курсе? По окончанию ремонта звездолет летит к Земле. Мэри - капитан. Но вы, конечно, можете отказаться.
Джонс только развел руками.
Друзья сидели на берегу искусственного озера, по которому то и дело проносились детские скоростные кораблики, сталкивались друг с другом, но, невредимые, отскакивали как поплавки и снова разлетались в разных направлениях. Повсюду раздавался детский смех и визг. Детей здесь, похоже, куда больше чем в Вашингтонии, и они занимают привилегированное положение в обществе. На полянке перед кафе тоже была детская площадка со всевозможными аттракционами. Все крутилось, вертелось, подскакивало, мигало огнями. Родители спокойно посиживали в кафе, пили кофе, соки, угощались и фруктами и мороженым. В зеленоватом небе еще ярко светило красное солнце, но кафе и площадку от жарких лучей прикрывал невидимый снизу полупрозрачный тент.
Солнце уже начало клониться к горизонту, скоро наступит суббота, почитаемый здесь день, когда принято отдыхать, не думать о заботах, а верующим (их тут куда больше чем в прочих частях Геи) - молиться.
– Все же как-то намного естественнее отдыхать на улице, а не под землей, – подумал вслух Джонс, – мне все время казалась странным манера вашингтонийцев забираться в какие-то полутемные склепы.
Лорри поежилась:
– Ну не знаю, как-то непривычно. Наверное, потому что у нас все время на улице прохладно и ветрено, особенно зимой. Мне в наших подземных кафе уютнее, спокойнее что ли... А, может, потому что я все время пропадаю там по работе, привыкла. Это вроде моего рабочего кабинета.
– Но и в вашем доме, и в других домах в Вашингтонии, я заметил, наоборот, все как будто приближено к природе: огромные окна, веранды, лужайки… значит, не в холоде дело.
– А правда, – заинтересовался Майк, – почему вашингтонцы так любят вечеринки под землёй? Не такой уж у нас суровый климат. Как раз тут, в Хазарии, он тяжеловат, но люди, наоборот, тянутся наружу, не к самому доброму солнышку. Может, потому, что, когда каждое деревце выращено с таким трудом, начинаешь его ценить по-настоящему?
– Или привычка, еще с Земли, – добавил Джонс, – ведь жители Вашингтонии - потомки выходцев с тех мест, где была суровая зима. У нас в Нью-Йорке зимой на улице не посидишь.
– А мне не важно, – Мери положила голову на плечо Джонса, – я так редко отдыхаю, что тратить время на высиживание в каких-то подземных клубах… Лучше с палаткой на озеро.
– Что тебе сказать, Лорри, – усмехнулся Кон, – уж не знаю, когда тебе доведется снова посидеть в рональдовских клубах. Боюсь, ты застанешь уже другую Вашингтонию... и захочешь ли туда еще…
Все помолчали.
– Так что там с экспедицией? – Лорри повернулась к Джонсу.
Хамми пожал плечами:
– Я пока об этом и не думаю. У нас работы непочатый край. Двигаемся понемногу... но все в руинах. Спасибо Джерри, без его специалистов я бы не справился.
Мэри достала планшет, появился объемный макет Земли:
– Официально мы полетим на выручку нашим, которые застряли там. Хорошо хоть на это согласились. А там уж, на месте, проведем тихо нашу экспедицию, никого не спрашивая, – Мэри повернула к ним изображение восточным полушарием:
– Эта вся область не под джихадом. Приличная территория. А еще вот тут. А здесь вообще не понять что. Вопрос: почему? Как им удается? Вот, собственно, что нам нужно выяснить. И найти союзников. Думаю, они тоже будут рады.
Джонс прекрасно понимал, что увеселительной прогулкой их экспедицию никак назвать нельзя.
Ответственность огромная, он - единственный обученный боевым искусствам и обращению с оружием. Майкл и еще один-два ученых очкарика будут мыслительным центром. Рассчитывать на них в момент опасности бесполезно. Девушек по понятным причинам нельзя. Ещё одного решительного человека хотя бы.
– Джерри, а, может, все же полетишь с нами?
Кон оторвался от неизменной чашки с крепким кофе и развел руками.
– У каждого свои обязанности. Мое место здесь. Хотелось бы, да... Земля, хоть взглянуть, какая она... А, может, и на родине предков довелось бы побывать. Послушай, Хамми, у меня к тебе просьба. Если ты вдруг окажешься в Иерусалиме - привези мне немножко земли оттуда...
– Где это? Никогда не слышал…
– Запомни просто: Иерусалим, Ерушалаим... Не выйдет - просто где-нибудь там, земли набери в мешочек, ладно? Или камешек какой-нибудь прихвати.
Скоро старт. Штурман Бэла Зив подтрунивала над Джонсом, снисходительно объясняла, всячески показывая сомнения в его познаниях. Джонс старался вести себя смирно. Поэтому, когда Бэла небрежно показывала ему траекторию разгона перед выходом в подпространство, тот задумчиво попросил ее обождать и заново сделал расчет.
Бэла насмешливо следила за его действиями.
Наконец, Джонс получил результаты:
– Нет... так нельзя.
– Это почему же, господин штурман?
– Вот глянь, – он сделал вид, что не замечает издевки, – Это орбита "Миротворца". Сейчас он находится тут, в этой точке, и нас не увидит. Если мы следуем этой траектории - мы проходим не только в пределах действия его локаторов, что уже плохо, но еще и в радиусе действия лучеметов... Они вообще ничего не должны знать про нас ни при каких обстоятельствах.
Бэла задумалась.
– А ведь верно, Джонс. Ты молодец. Мы об этом вообще не думали, просто взяли старую, давно рассчитанную траекторию.
Джонс открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света. Как всегда, он не сразу сообразил где он. Крышка автоматически поднялась, и он тут же вскочил на пол. Другие амортизаторы тоже открывались. Непривычный Майк пошатывался, у него кружилась голова, Лорри его поддержала. Рядом стоял бледный лингвист-полиглот Джон Каббот... Тренированные девушки моментально, как и Джонс, вскочили на пол, выстроились в проходе и ждали приказаний.
Раздался взволнованный голос капитана Мэри Джонс из рубки:
– Друзья... мы в Солнечной системе. До Земли рукой подать... Я вижу Землю! Голубенькая звездочка! Скоро будем там.
Люди вглядывались в незнакомые созвездия. Бэла и её команда здесь уже не в первый раз. Остальные никогда не покидали Гею.
Но только Джонс чувствовал, что вернулся домой. Казалось бы - ну звезды и звезды. Однако вот он, яркий, совсем не как с Земли, но такой знакомый, протянулся Млечный Путь, вон там - Большая Медведица, вот Малая. Это Орион, там Пес. Планеты - хорошо узнаваемые яркие огоньки - особенно хорошо виден Юпитер, почти что планета, шарик, а не звезда, вон тоже непривычно яркий красный Марс, видимо, корабль находится на уровне его орбиты. А вон та голубая звезда - Земля. И Солнце, настоящее, родное, ярко-желтое, а не чужое, красное.
В этот момент экран на пульте засветился. Бэла принялась изучать маршрут, Джонс тоже склонился над экраном.
Бэла с недоумением пожала плечами:
– Что за странный маневр? Почему нельзя идти прямо к Земле?
– Может, они не хотят, чтобы мы столкнулись с каким-нибудь астероидом... А может быть здесь есть еще какой-нибудь корабль, и нас просят держаться подальше, - догадался Джонс.
– Кто тут может еще быть? Ладно, скоро узнаем. Все по местам, начинаю ускорение...
Станция висела на орбите Луны, с темной её стороны.
Корабль изменил направление, все более отклоняясь от Земли. Сначала Луна казалась лишь небольшим пятнышком на фоне голубого диска, она становилась все больше, пока полностью не закрыла собой Землю. Впервые видевшие планету-прародину со столь близкого расстояния обитатели Геи, жадно прильнувшие к смотровым экранам, грустно вздохнули. Впрочем, Луна тоже представляла собой великолепное зрелище. Освещенная боковым солнечным светом, она казалась филигранно выполненной игрушкой со всеми трещинами, кратерами, морями, ярко выделявшимися в контрастном освещении.
Скоро перед ними возникла станция, почти незаметная в темноте. Только слабые габаритные огоньки выдавали её приближение.
Точная копия станции, которая вращалась вокруг Геи.
Снова замелькали балки, арматура... Корабль встал на причал.
Как только проверка систем закончилась, Бэла вскочила с кресла и побежала к раскрывшимся дверям шлюза, навстречу ей бросилась девушка в форме, за ней вбежали еще несколько. Обнялись. Бэла представила нового капитана:
– Это Мэри. А это Тина, капитан «Первого». Что у вас случилось?
– Мы тут застряли...
–Тина, почему застряли? А что с «Первым»?
Тина развела руками:
– Он совсем разваливается. Спустили в ангар на Луне, а сколько чинить будут - никто и не знает. А «Второй», я смотрю, привели в порядок, - она одобрительно осмотрелась.
– Это все он, – Бэла показала на Джонса.
Тина пренебрежительно пожала плечом:
– Хоть какая-то от них польза...
– Тина, а тут-то что происходит?
– Очень странные вещи. Во-первых, тот корабль, помнишь, на земной станции, где кверхозадые, он улетал куда-то, надолго... а вчера вернулся!
– Вернулся?
– Вернулся? – подхватил Джонс.
Все повернулись к нему.
– А тебе-то что, пуделек? – вопросила Тина, – И вообще, что он тут делает? Его дело - пришел, починил, и – гуляй.
«Миротворец» вернулся, видимо, за новой партией переселенцев и оружием, а, значит, появляться в пределах его возможной траектории было опасно.
Так разъяснила Ронит, командир станции.
Обрадовавшись новым людям, она рассказала много интересного. А знала она такое, о чем на Гее вспоминать не любили:
«Тогда, сто лет назад, переполненные корабли с беженцами уходили на Гею, потом возвращались на станцию, а туда за это время прибывали новые челноки с людьми. Джихадисты захватили челнок и под видом беженцев прибыли на базу. Один корабль так и остался у причала, второй успел стартовать, но бандиты направили на него капсулу с шахидом, и он взорвался. Все погибли...»
– Так вот откуда взялся этот корабль. Я давно догадывался, что построить его наши «мудрецы» не в состоянии. – Джонс задумался. – Теперь надо сделать все, чтобы они больше ничего не захватили.
– Ну это вряд ли. Тут, на обратной стороне Луны нас никто не найдёт. Мы уже годы работаем без проблем. И раньше их челноки делали разве что редкие рейсы с Земли на станцию и обратно... И мы все регистрируем: когда туда, когда обратно.
– Теперь не так, все ресурсы Геи в их распоряжении. Так что готовьтесь, Ронит. Мой вам совет: уничтожьте их станцию, сразу станет легче. И челноки посбивайте. - и, увидев, поджатые губы и суженные от возмущения глаза Ронит, быстро сменил тему. – Давайте займёмся подготовкой нашей экспедиции...
– Это меня не касается. Мэри попросила, так и быть закрою глаза на вашу самодеятельность. – Она посмотрела на часы, – Ждем кое-кого с Земли. Вам помогут. А пока давайте пообедаем... У нас, кстати, все продукты с Земли, вам, Джонс, может быть, это не в новость, а гости с Геи получат море удовольствия.
Посреди обеда сообщили о прибытии челнока с Земли.
– А вот и они. Наша сотрудница, агент Катя.
В кают-компанию вошла женщина с неулыбчивым изнуренным лицом и помахала им рукой. Вместе с ней был седоватый невысокий мужичок с раскосыми глазами.
– А это её муж (девушки прыснули со смеха), – Ронит строго посмотрела в их сторону, – на Земле это так называется - муж. Василий. Они с "ничейной земли". Василий, познакомься, эти люди хотят слетать на Землю. Но мы об этом ничего не слышали. А если слышали, тут же забыли.
– Сюрприз, однако, – засмеялся Василий. Глаза его превратились в узкие щелки. – Ну что ж, я буду вашим проводником. Эти места мне как родные.
Капсула мягко отошла от станции и начала маневр вокруг Луны. Джонс уверенно управлял аппаратом. Всего несколько часов понадобилось ему чтобы разобраться с незнакомыми приборами. В целом же система была проще и яснее той, к которой он привык, а сам челнок куда быстрее и маневреннее. Бэла давала четкие и ясные указания:
– Как только увидишь Землю – берешь правый румб на 42 градуса.
– Есть, командир! - улыбался штурман, наконец-то оказавшийся в родной стихии.
– Так, превышаешь ускорение! Не увлекайся!
– Есть не увлекаться!
Он сбавил скорость, лунная поверхность мчалась ему навстречу, горизонт, ярко освещенный солнечными лучами, изгибался дугой, звезды ярко горели на черном небе.
Но вот за горизонтом появилось голубое свечение, оно все усиливалось, а затем показался край голубого шара. Земля! Плотно пристегнутые к креслам пассажиры вытянули шеи, разглядывая свою прародину. Мухаммед посматривал на них с гордостью: Земля производила впечатление.
– А что, похожа на Гею, – Майкл улыбался, – наша планета тоже ничего...
– Можно начинать ускорение, – раздался голос Бэлы, – Теперь слушай. Через пять минут мы отключим связь, чтобы исключить перехват. Следуй программе компьютера. Если не отклоняться от траектории, то станция кверхозадых будет все время с противоположной стороны, они висят над Европой, так что заметить не должны... Тут командир корабля хочет сказать несколько слов. Давай, Мэри.
– Штурман Джонс! После посадки корабль автоматически пошлет нам сигнал. Дальше раз в день по часам, установленным на планшетке, ты должен будешь с нами связываться. Ровно в два! Планшетка работает через капсулу, оттуда сигнал отправится к нам. Передаешь всю информацию сжатым коротким файлом и сразу выключаешься. Мы здесь делаем анализ, вырабатываем рекомендации в связи с обстановкой и на следующий день в то же время посылаем вам. Все ясно?
– Есть, капитан!
– Джонс... Хамми, милый, пожалуйста, береги себя! И ты, Майк, и Джон... Василий, рассчитываем на тебя...
– Не волнуйся, капитан. Василий, однако, свое дело знает.
– Мы вас ждем, мы все...
Когда Земля выросла в полнеба, Джонс прекратил ускорение. Несколько часов челнок парил по инерции. В салоне наступила невесомость. Пассажиров удерживали только ремни, а все незакрепленные предметы свободно парили в салоне. Джонс с опаской посматривал на стаканчик с остатками недопитого кофе, который он оставил на пульте. Тот висел совсем близко к лицу. Но вот бортовой компьютер показал место приземления, Джонс откорректировал направление и начал торможение. Стаканчик тут же ударился в передний экран, расплескав остатки черной жижи, которая была немедленно автоматически смыта. Земля приближалась. Они опускались на огромный северный материк, густо поросший лесами. Он видел гигантские реки, пересекающие материк с севера на юг, огромные озера... С уроков географии про эти места он почти ничего не помнил, помнил только, что на политической карте они были окрашены в зеленый цвет. Значит, омиротворенные?
– Василий, мы правильно садимся? Как бы нас воины джихада не схватили...
– Тут, однако, нет воинов джихада... они далеко на запад убежали, давно уж...
– Как так?
– У нас мужики крепкие, дали им прикурить, только пятки сверкали...
– Как ты странно говоришь, что значит дали прикурить? Кальян подарили? А кто ж тогда здесь правит?
– Наши, сибиряки. Скоро познакомишься...
Джонс отправил капсулу на посадку. Место было указано довольно точно, но он никак не мог отыскать подходящую площадку. Повсюду стеной стоял строевой лес, перемежающийся болотами с буреломом и зеленой тиной. Наконец он заметил неплохую полянку. Челнок завис над поляной, потом плавно опустился. Джонс осмотрел свою команду и скомандовал на выход. Прозрачные колпаки сложились, все попрыгали на землю. Поляна оказалась довольно обширной вырубкой. Высокая трава закрывала множество пней. Когда-то тут пилили деревья. Значит, и люди должны быть недалеко.
Василий издал пронзительный свист.
– Сейчас придут. Василия тут знают. Там деревня за лесом. Трындиновка называется.
Он снова свистнул.
Воздух был наполнен каким-то непонятным гулом. Непонятно было, откуда он идет, потом Джон вдруг хлопнул по щеке, с отвращением размазав кровь. Скоро уже все лупили себя по рукам, по лицу, по шее...
– Что это, – закричал Майк, рассматривая волдыри на руках...
– Гнус, однако...
Джонс спохватился:
– Майк и Джон, немедленно сделайте уколы сыворотки, вы же не с Земли, любая инфекция вас прибьет.
Те полезли в аптечки за инъекциями.
"Да и мне не вредно бы." Он, продолжая отбиваться от мерзких насекомых, сел на пень, стал рыться в рюкзаке.
Только успел сделать укол, как что-то тихо просвистело, стянуло горло, в глазах потемнело, и Джонс потерял сознание.
Он лежал связанный, рядом валялись замотанные с ног до головы Каббот и Коннор. Василий держался за голову, видимо, его еще и стукнули.
– Что с тобой?
– Да я ж местный, от удавки увернулся, так меня по голове... не понимаю что такое, однако.
На поляну вышли два странных человека, одетых в какие-то грубые рубахи, подпоясанные веревками, бородатые, с нечесаными русыми шевелюрами.
Василий тут же прокричал им что-то на непонятном языке. Те с удивлением оглянулись. Подошли. Завязался разговор. Василий что-то спросил, те покачали головой, ответили.
– Это не Трындиновка... мы перепутали.
Он опять обратился к странным людям.
– Говорит, что тут крепость Зубодробня... первый раз слышу.
Люди кивнули на Джонса, опять спросили что-то, Василий ответил. Те переглянулись, один присвистнул, потом крикнул в кусты. Там послышался скрежет и стук, и на поляну выкатил странный экипаж. В передней части у него находился механизм, напоминающий огромную кастрюлю, какие-то шатуны и цилиндры, над кастрюлей поднималась труба, откуда шел сизый дымок. Задняя часть представляла собой большую ржавую железную кабину (похоже, что её отрезали от какой-то еще более древней машины), из кабины высунулся человек, прокричал...
Один из людей повернулся к Василию, что-то ему сказал, затем они взяли за руки, за ноги Майка и затащили его в кабину, затем помогли забраться Джону.
– Сказали, отвезут нас к Пахану, – объяснил Василий.
– Кто это, "пахан"?
– Пахан - это власть. Пошли...
Внутри кабины оказался довольно обширный древний диван у задней стены, такие же диваны по бокам, а впереди целая поленница дров. Василий с Джонсом сели рядом с Майком и Джоном, а их сопровождающие - по бокам. Управляющий машиной потянул за какой-то рычаг, отчего ту окутало паром, открыл крышку "кастрюли" и бросил туда целое полено, потянул за веревку, машина издала резкий визг и довольно резво понеслась через бурелом.