-4-
Мать проснулась, присела к Сёмке на кровать, провела по голове теплой ладошкой, как в детстве, словно температуру проверила.
- В город поедем? – Семка вздрогнул от прикосновения, убрал руку.
-Нет, Семушка, отец в больнице, без сознания. Из города нейрохирурга ждем, оперировать видать будет.
Мать всхлипнула, прикрыла лицо ладошками и заплакала тихо.
-А чё с ним?
- Контузия, возможно кровоизлияние,- ответила та и разрыдалась в голос.
- Как так? – удивился Семка.
- Упал он вчера, не помнишь разве?
Семка не помнил ничего, кроме гранаты на блюде и злых отцовских глаз, смотрящих из красного солнца.
- Тогда я с Ленкой, она с родителями в город едет, дай денег.
Мать вытерла слезы и протянула две тысячи.
- А что я на их куплю? – удивился Семка.
Он вскипел от злости, сунул деньги под подушку и понял - больше не получит.
А ему нужна пара фирменных маек, маленький золотой лабрет и ухо проколоть . Он мечтал об этом уже год.
Мать посмеивалась, а отец, узнав случайно, обозвал Сёмку противным, гадким словом и влепил затрещину больно:
- Убью, коли дырявым появишься! – рявкнул.
Сёмка страсть, как желал иметь золотой гвоздик в мочке уха. Друзья его не понимали, а он их не понимал, и Ленка спросила: «Зачем?», - а он и не смог объяснить.
Ему просто хотелось! Как газировки и мороженного, как «Чупа-Чупс», как «Марса»...
Семен давно знал тайное место отцовских заначек и не раз проверял их содержимое, но никогда не помышлял взять и десяти рублей.
Боялся, до жути боялся пьяного отца, от того и домой приходил к ночи, или ночевал у бабки.
- Теперь, он в больнице, без сознания. Вспомнит ли сколько денег заныкал, а вдруг он умрет?- последняя мысль проскочила, будто подумалось о ржавом гвозде, упавшим в щель между досок…
В город Сёмка ехал довольный. Теперь, с отцовскими деньгами он исполнит все желания.
Городская атмосфера его не радовала никогда. Автомобили, автобусы, трамваи, незнакомые люди настораживали и пугали.
А в супермаркетах было комфортно, и народ казался добрым и знакомым. Здесь забывались городские страхи, он расслаблялся, растворялся в товарном изобилии, радовался видом одежды, обуви, запахом парфюма и, вдыхая магазинный аромат, как наркоман, получал удовольствие.
- Тебе мама звонит,- протянула свой телефон Ленка.
Семка испугался. Он отчетливо представил отца у стены сарая, с зияющей дырой от извлеченного кирпича, почувствовал тяжелый, злой взгляд и даже услышал, как тот кричит во гневе….
-Отца на операцию взяли, - услышал он голос матери…
Ну, вот,- подумал Семка, - может и обойдется с деньгами, авось не вспомнит.
- А где твой телефон?- спросила Ленка.
- Дома, я не беру его в город, здесь отнять могут, пойдем в кино.
У кассы кинотеатра подивился цене. Ленка рассмеялась, ткнула пальцем в афишу: «Это же четыре-Д, Сёмка, круть!».
-Ну, давай деньги, куплю тебе билет, - сосчитав свои, обратился он к подруге.
В полумраке кинозала Сёмки наливался силой, пропадал страх, он перевоплощался в героев, и лишь одно раздражало самолюбие: там, на экране, его не называли по имени.
Он вдруг почувствовал тепло легкого прикосновения, словно мамка взяла за руку. Эта нежность давно стала неприятной, и всякий раз, когда мать пыталась обнять и погладить, он увертывался с возмущением, делал резкие движения, и начинал ругаться.
И теперь, небрежно столкнув Ленкину руку, зло прошипел: « Не мешай!».
Фильм закончился поздно, и никак не предполагал Семен, оказаться в ночи неприятного ему города.
Он растерялся, ощутил себя маленьким, беззащитным и испугался тени фонаря.
Семка ухватился за Ленкину руку, сгорбился, прижался к ней, как раньше к мамке, не замечая, что на голову выше девушки.
Ленка нервно освободилась от его руки, слегка оттолкнула и перешла через дорогу.
Он хотел догнать её и с возмущением отчитать за такую выходку, как вдруг перед Ленкой возникли две фигуры. Одна ухватила её за руку, другая обняла за талию, нагло предложив прогуляться.
Сенька услышал звонкую пощечину и своё имя.
-Вот, хорошо, что телефон не взял,- промелькнула мысль.
- И где же твой Сенька? Сеня, ау-у-у, - рявкнула фигура, и звонко поцеловала Ленку в губы.
Страх черной пеленой затмил разум подростка, он вдруг увидел толпу вокруг Ленки, она шумно развернулась в его сторону, страшно засветилась злыми огоньками множества глаз, зашумела и, рявкнув: «Сенька!», бросилась к нему.
Он бежал не оглядываясь, ощущал шумное дыхание за спиной, чувствовал протянутые руки и, теряя силы, с ужасом ожидал: вот, ударят, свалят на черный асфальт и начнут бить больно, долго, до крови…
И вдруг споткнулся, покатился по мостовой, ударился о стену дома, обхватил голову руками, прижал коленки к животу и пискляво заверещал: «Мама, ма-а-ма!!».
Ночная тишина прерывалась шумом проезжающих машин, вдалеке слышался редкий визг тормозов, одинокий светофор мигал желтым глазом, предупреждая о чём-то, фонари освещали улицу без теней, а уставшие от дневной жары здания сонно моргали занавесками светлых окон.
Рекламный неон брызнул веселой надписью, и мертвые манекены в яркой витрине заблестели изяществом форм.
А темное небо томно светило круглой луной, переливалось мерцанием холодных звезд, разбросанных Создателем, чтобы никто не заблудился.