И.А. Лукин
"Истинный смысл слов: «Греки соблюдают веру целу, яко овцы посреде волков». (Кн. о вере, гл. II-я)"
Представленная здесь статья знаменитого старообрядческого начетчика Ивана Алексеевича Лукина, которого называли «всероссийским начетчиком», опубликована в № 9 журнала «Старообрядец» за 1907 год (с. 1015 – 1022). В 1907 году И.А. Лукин входил в число сотрудников этого журнала, издававшегося в Нижнем Новгороде. Эта статья – один из немногих дошедших до нас письменных трудов известного защитника древлего благочестия, крестьянина села Ахмат Самарской губернии, Ивана Лукина. Публикатор - М.А. Бирюкова.
Нередко приходится слышать от миссионеров господствующей церкви упреки по адресу старообрядцев за то, что старообрядцы отделились от их церкви, тогда как мы, хвастливо добавляют миссионеры, от греческой церкви и от восточных патриархов не отделяемся. И на это-де имеем основание в книге «О вере», которую и вы, старообрядцы, почитаете и признаете за авторитетную. В этой-то книге и сказано, что «греки соблюдают веру целу, яко овцы посреде волков». Об этом же и в Кирилловой книге повествуется на лист. 332 обор., 462 обор. и 463. Эти обе книги напечатаны незадолго до патриарха Никона. Известно также, что когда при Алексее Михайловиче в Россию приезжал патриарх Паисий, то его встречали с великими почестями сам царь и патриарх Иосиф. А это, мол, доказывает, что русские тогда признавали, что «греки соблюдают веру целу».
На подобные упреки миссионеров мы, старообрядцы, должны ответить словами св. Златоуста, который говорит: «Не подобает глаголы нагия истязовати, зане многия имут последовати погрешения; ниже речение само о себе испытовати, но разуму внимати пищущего, ибо в наших речениях, аще не сего примем нрава и разум истяжем глаголющего, многия составим ненависти и вся развращенни будут» (Бес. 1 гл. посл. к Галатам). Поэтому и мы, согласно с этим великим светильником Христовой церкви, испытаем, как должно разуметь написавшего вышеприведенные слова, что «греки соблюдают веру целу, яко овцы посреде волков».
Из исторических данных видно, что вся книга «О вере» написана для отражения папских нападений на Малороссию посредством возникшей тогда унии. При таких-то обстоятельствах писатели этих книг, т.е. «О вере» и «Кирилловой», направляли все свои усилия исключительно на то, чтобы восхвалять, насколько возможно и их совести непредосудительно, восточную церковь, а в противовес этому указать на все, известные им, пороки церкви западной. Что именно такою целью задались эти писатели, видно из того, что они не упомянули ни об одном из беспорядков, происходивших в восточной церкви, как будто бы там обстояло все благополучно, и не совершалось ничего противного св. правилам. Но из истории известно, что многие нестроения происходили в греческой церкви в это время вследствие политических событий, совершавшихся на востоке. Поэтому писаниям подобного рода, в которых допускаются известные преувеличения, не выходящие, впрочем, из границ правдоподобия, нельзя придавать такого значения, какое имеют исторические свидетельства, основанные на фактах и свободные от всяких политических и иных целей.
Святой исповедник Иларий, епископ Пактовийский, испросив у царя Констанция разрешения на созвание собора для рассуждения с арианами и не получив такового, писал к нему следующее обличение: «Время глаголати, ибо уже прейде время молчати, Христа пождем, ибо антихрист власть восприя; боремся с хитрым гонителем, со врагом лукавым Констанцием – антихристом, тако на тя вопию Констанцие, яко же на Нерона глаголах бых, лжеши быти тебе христианина, новый еси враг Христов, антихриста предваряеши; епископство, ему же хощеши, даеши: вместо добрых, злые епископы поставляеши, священников темницам предаеши» (Бароний лето Господне 360).
Констанций и после этого резкого обличения нисколько не исправился и умер в арианском зловерии. Впоследствии св. Григорий Богослов, сравнивая смерть его со смертью Юлиана Отступника, между прочим, писал следующее: «Какое здесь различие между сими обоими царями: один (указывая на Констанция) сопровождается всенародными благословениями, торжественными шествиями наших священников, обрядами, всенощными песнопениями, возжжением светильников, чем мы, христиане, чтим благочестивое преставление, и вынос его становится радостным торжеством растворяемых печалию. Если верить молве, которая достигла многих, то когда тело Констанция несли через Тавр во отечественный город ему соименный и знаменитый, на вершине гор некоторым слышен был голос сил ангельских – награда ему за благочестие. Если, по-видимому, он и поколебал правое учение, то всему виновны невежество и зловерие его вельмож, которые, уловив душу простую, не утвердившуюся в благочестии и не предвидевшую бездны, влекли его, куда хотели, и под видом попечительности возбуждали ревность ко злу. Напротив того, и поход Юлианов был бесславен, а возвращение его (умершего) было еще бесславнее. Какое же это бесславие? Его несли скоморохи, шествие сопровождалось неприличными игрищами: пели и плясали, поносили его за отступничество (от Христа), за поражение и смерть». (Во втором слове обличительном Юлиану Отступнику).
Отсюда становится понятным, что св. Григорий Богослов был занят такими мыслями, чтобы похвалою погребения Констанциева представить слушателям более мерзкую кончину Юлиана Отступника, а потому он легко извинял нечестие первого. Напротив, св. Иларий уготовлялся к мученичеству, обличал нечестие Констанция царя для того, чтобы исправить нечестия и деспотизм его, а себе получить страдальческий венец. И старик Бароний заметил: «Как же не уби его Констанций за сия (резко обличительные) словеса, зело удивляемся, чудеси Божию сие приписующе. Не токмо не уби его, но и на епископство в Галлию, свободна от изгнания сотворил, отосла. Сохрани его Господь на избавление многих людей от арианства и на помощь церкве святыя».
Как отзыв св. Григория Богослова о царе Констанции нельзя принимать в смысле исторической справедливости, но должно принять, как похвалу преувеличенную; так точно и выражение составителей книг «О вере» и «Кирилловой» о греках надо понимать в смысле некоторого преувеличения и известного литературного полемического приема.
Вообще же о греческих христианах 17 столетия, зараженных уже различными погрешностями, встречаются противоречивые исторически свидетельства. И сам патриарх Иосиф имел сомнение в неповрежденности у греков христианских обычаев.
Писатели книги «О вере» и «Кирилловой», чтобы обличить католиков и униатов, преувеличивали, похваляя благочестие восточной церкви, которая, между прочим, постоянно была возмущаема от многоразличных еретиков, начиная с первых веков христианства. Еретические возмущения были поводом к созыву святых вселенских и поместных соборов, число которых в четвертом веке простиралось до 89-ти, но из них в церковное законоположение принято только восемь: два вселенских и шесть поместных. Из созывавшихся в пятом веке более семидесяти соборов по чистоте веры присутствовавших отцев и изданных ими правил, церковь приняла для руководства своего только три собора: два вселенских и один поместный. (Начертание церковной истории изд. 7-е синод. 1849 г. стр. 213 и 275).
Несмотря на соборно-пастырские покровительства и утверждение истинной православной веры, еретические области во всех почти веках первого тысячелетия, были господствующими. Так, в вышеупомянутой книге век четвертый поименован «арианским» (стр. 134-я), пятый – «несторианским» (стр. 236), шестый – «евтихианским» (стр. 298), седьмый – «монофелитским» (стр. 348), восьмой – «иконоборным» (стр. 390), девятый – «павликианским» (стр. 1-я 2-го отдела) и десятый – «темным» (стр. 17-я).
В конце первого тысячелетия произошло разделение церквей на восточную и западную, и закреплено было обоюдными проклятиями. Но, между тем, в истории Иннокентия Фландры засвидетельствовано, что латынщики от тысячи двухсот лет по Христе, завладев Константинополем, простирали власть свою на Коринф, Атти, Беотию, Евбею и Фессалийское царство. Венеты (латынники), купив Крит, владели многими островами Эгейскими и Ионическими, частью Пелопоннеса, или Мореею, Гелеспонтом и Фракиею; остальная же часть Пелопоннеса: Ахатия и Романия, были уделом одного из вождей латинских. Иерархи в сих местах христианских исповедовали учение римской церкви.
Таким образом, правоверные, хотя оставались в Греции, Александрии, Антиохии и Иерусалиме, но или в неизвестности, или под игом латынян, магометан, несториан, армян и других еретиков. Тогда (только одна) Никия была средоточием и прибежищем правоверных до времен Михаила Палеолога (век 13, часть 2-я, издание 1838 года по стран. 223).
Таковое бедствие продолжалось около 60 лет. Ибо, по краткому Феотрону, латинщики–венециане, взявши Царь-Град в 1204 году по Рождестве Христовом, владели пятьдесят восемь лет. Только в 1261 Михаил Палеолог возвратил в область греческой державы город Константинополь (Феатрон 1814 году, стр. 42). В Царь-Граде поставляемы были патриархи уже изверженным папою римским, как свидетельствуется там же. Михаил Палеолог, хотя и очистил Константинополь от латин, но с другой стороны поступил весьма не доброхвально, замыслив соединить восточную церковь с западною, и даже настоятельно требовал сего от своих греческих архиереев. Вследствие сего Михаил со многими греческими архиереями явился на собор, созванный римским папою в 1274 году в городе Лугдуне, иначе именуемом Лион. О сем западные историки так повествуют: «Собор Лугдунский 2-й, вселенский 4-й, под Григорием в сосидении пятисот епископов бысть. На сем соединении поставлено бысть с Михаилом Палеологом, кесарем восточным; со Иосифом Константинопольским и прочими греками, в великом множестве, иже тогда исхождение Духа Святаго от Отца и Сына прияша и символ веры по обыкновению латинов высоким гласом пеша и во всем себя папе покориша» (Феатрон большой на листе 326).
В истории Иннокентия напечатано, что патриарх Иосиф не убоялся заточения, боясь изменить церкви (Отделен. 2 рос. Стр. 326). То же подтверждается и в малом Феатроне, что Михаил Палеолог сверг Иосифа с престола за то, что соединение церкви греческой с римскою (о нем тогда трактовано было на соборе Лугдунском втором 1274 года) согласия своего дать никак не хотел. В 1275 году Иосиф удалился в монастырь на берегу Босфора; оттуда царь Михаил Палеолог спустя несколько времени приказал переправить его в Хальский замок. По изгнании Иосифа в 1274 году поставлен патриархом Иоанн XI-й, прозванием Векк. Сей соединение церкви греческой с римскою на втором Лугдунском соборе, как-нибудь установленное одобрив, подтвердил и оное защищал. И только по прошествии десяти лет (в 1284 году) Векк низвержен с престола Андроником греческим царем, который очень сильно порицал упомянутое соединение церкви греческой с римскою, на предписанном соборе учиненное; и, следуя воле своей и народной, которая не воздала даже и достойного погребения царю Михаилу Палеологу за намерение соединить восточное учение с западным, подтвердил правоту восточных учителей, и на Константинопольском соборе согласился признать римскую церковь еретическою (истор. Иннокентия ч. 2 стр. 236). От того времени до самого завоевания Константинополя в 1453 году управлял род Палеологов. Все этого рода цари не заботились о благочестивом устроении церкви Божией, у них то и дело происходили споры и междоусобия из-за царского престола; а также и патриархи, поставленные пасти церковь Божию, часто оставляя надлежащее попечение свое, вмешивались в дела гражданские и поддерживали ту или другую сторону подстрекаемых любоначалием враждебников; вследствие такового вмешательства, нередко были изгоняемы с патриарших престолов, и поставлялись другие, вопреки священных правил.
Таким образом, в течение 180 лет патриархов до 25 сменилось. Наконец, когда турки, завладев многими греческими областями, стали угрожать и самой столице Царь-Граду, тогда император Иоанн Палеолог обратился за помощью к римскому папе, и за эту-то помощь готов был пожертвовать православием древлегреческой церкви. Когда услыхал папа Евгений 4-й такое решение императора, охотно согласился вести переговоры с греками, и для этого в 1438 году назначил у себя на западе в г. Ферраре собор, который по случаю в то время свирепствующей моровой язвы в этом г. Ферраре, был перемещен в г. Флоренцию, и император Иоанн Палеолог с патриархом Константинопольским и со многими восточными епископами на собор этот прибыли, где начали было дело надлежащим порядком. Открылись соборные суждения и прения с обеих сторон; греки не хотели оставить без обличения никаких латинских заблуждений, но это императору Иоанну Палеологу представлялось мало интересным, он только для того сам и явился на собор, чтобы греки, как бы то ни было, но с папою соединились. Поэтому он на соборе всевозможно уговаривал своих епископов, чтобы они соединились с папою, тем же, которые не были на это согласны, всячески угрожал. А папа, на иждивении коего были греческие епископы, начал теснить их необходимо нужным содержанием. Вследствие этого епископы восточной церкви пали духом и оставили свои противу латинщиков обвинения в ересях. И вот, вопреки правил седми вселенских и девяти поместных соборов, признали первенство папы римского под своею церковью и, таким образом, соединили греческую церковь с римскою.
Против такого нечестивого соединения непреклонным остался один Марк Ефесский. На этого великого святителя ничего не подействовало: ни угрозы императора, ни проклятия папы и его собора. Достойно замечания, что этот святитель принимал в церковь свою некоторых крещенных латинщиками, которые были крещены в три погружения (см. его Аполог. против патриарха Цареградского).
Прежде окончания этого собора патриарх Иосиф во Флоренции умер, и на его место был избран Митрофан Кизический, который также был на Флорентийском соборе и был склонен тоже к соединению церкви греческой с римскою. Народ же и низшее духовенство цареградское и некоторые из епископов отказались от приобщения святых таин с ним, по причине приверженности его к латинам, за что он в Греции многих лишил епископства, поставил на их места других, даже вне своей епархии. За это навлек на себя в 1443 году проклятие трех прочих патриархов. Наконец, видя, что царь не хочет ему ни в чем помогать, заболел и в том же году, в августе месяце, скончался. На место его чрез три года избрали в Цареградские патриархи Григория 3-го, который был до взятия в 1453 году Константинополя турками. Но еще есть и другое известие, что привязанность его к Флорентийскому собору и старание о соединении восточной церкви с западною возбудили ревность во многих христианах, ревность, которая и вынудила его с престола удалиться (Мал. Феотр. Стр. 164). По взятии турками Константинополя, дела церковные были в страшном неустройстве, как говорят историки. Магометанское порабощение обременило иерархию. Хитрость Магомета 2-го и любочестие некоторых христианских пастырей, совокупясь вместе, сделали продажным престол патриаршеский. (История Иннокентия стр. 378-я). И вот, с того времени относительно чистоты веры всецело у христиан греческих нельзя уже ручаться. Поэтому-то в России тогда возродилось подозрение в ненарушимости греческого православия, доходившее до того, что около 1480 года в архиерейскую присягу внесено было обещание не принимать в Россию ни на митрополию, ни на епископские кафедры греков (Руководство к церковной истории Знаменского, 2-е изд. Казань, 1871 г. стр. 129). Но при этом нужно заметить, что это подозрение падало не на всю греческую церковь, но на некоторых иерархов, которые считали, что непременно нужно соединение своей церкви и римскою. Правда, что греческие иерархи допускались на постоянные епархиальные священнослужения (Четьи Минеи 10 июля), и даже самый патриарший престол в русской церкви установлен в вечные роды по определению восточных всех 4-х вселенских патриархов; как об этом свидетельствуется в предисловии в книге Кормчей.
При поставлении на патриаршество первого в России патриарха был в Москве в 1597 году лично Цареградский патриарх Иеремия, и при поставлении в 1627 году третьего патриарха Филарета был Феофан, патриарх Иерусалимский. Но при этом ни в вере, ни в обрядах никаких подозрений, ни пререканий не было, и даже русское благочестие того времени было засвидетельствовано лучшим по всей поднебесной от вышеупомянутого патриарха Иеремии; а патриархом Иерусалимским Феофаном при прощании с патриархом Филаретом сказано: «Да соблюдаеши веру православную, якоже научился еси». Не сказал, что нужно исправлять чины и обряды, а выразился прямо: «Соблюдай ту веру, в которой воспитался». Относительно же православия греков при русском патриархе Иосифе, во времена написания книги «О вере», можно прямо сказать, что оно было под большим сомнением, даже цензоры, бывшие при патриархе Филарете, прямо высказали, что «новых переводов греческого языка не приемлем, потому что греки ныне живут в теснотах великих между неверными и по своих волях печатати им книг не иметь, и для того вводят иныя веры в переводы греческого языка, что хотят; и нам таких новых переводов греческих не надобно, хотя и есть в них что от нового обычая напечатано, и мы тот новый ввод не приемлем». В ответ на это, Лаврентий, сочинитель Катихизиса, сказал, что-де «и мы новых переводов книг греческого языка не приемлем: искажены-де по странам» (древлеписьменный Катихизис на листах 8 и 20, и история русской церкви Макария т. II, стр. 57). Потом бывший в 1645 году в Москве уполномоченный от Константинопольского и Александрийского патриархов и всего собора митрополитов, архимандритов и игуменов, Феофан митрополит Палеопатрский положительно об этом подтвердил царю Михаилу Феодоровичу следующими словами: «Буди ведомо, державный и великий царю, что велие есть ныне бессилие во всем роде православных христиан при борении еретиков, потому что имеют папежи и лютори греческую печать и печатают повсядневно богословные книги святых отец, и в тех книгах вмещают зелье и поганую ересь и клеплют святых и богоносных отцев, что будто бы пишут по их обычаю. И тое есть нестаточно, потому что ныне есть древния книги и библии харатейныя, рукописменныя и богословныя святых отец в монастырях во святой горе Афонской и в иных древних монастырях, и по тем библиям и книгам объявляется их лукавство. (Следств. дело об Арсении в чтении Общест. Любит. Духов. Просвещ. за июль 1881 г. стр. 75-я).
Итак, отсюда ясно, что писатели книг «О вере» и «Кирилловой» хвалили греков, что они соблюдают веру праву, исключительно потому, что писали против латинян, и придавать их свидетельствам историческую достоверность нельзя, а надо понимать, что они в интересах цели написания своих книг допускали преувеличения, как прием апологетический и полемический.
И. Лукин.