Барт о вере в непорочное зачатие

20.

Переходя к теме непорочного зачатия Иисуса, Барт критически обсуждает отрицание либеральным протестантизмом чудесного зачатия и рождения Христа. Но при этом в выводах он довольно осторожен: «Мы можем.. дать краткий ответ на вопрос популярного богословия: обязательно ли, для того, чтобы верить действительно по-христиански, верить в девственное рождение? Ответить на этот вопрос следует так: конечно, не исключено, что кто-то может познать тайну личности Иисуса Христа и без согласия с учением о девственном рождении, а значит, может и верить действительно по-христиански. Сделать это возможным зависит от решения и воли Бога, для которого возможно даже привести к познанию Его такого человека, который находится вообще за пределами видимой для нас церкви. Но этим не сказано, что церковь свободна сделать учение о девственном рождении необязательным для особенно сильных или для особенно слабых душ. Церковь хорошо сознает, что она сделала, когда поставила этот догмат в качестве.. стражи у дверей, ведущих к тайне Рождества. Она никогда не одобрит того, кто решит, что ему можно проскочить мимо этой стражи. Она укажет ему, что он заходит на чужую территорию и делает это на свой страх и риск.. Она заявит как о церковном правиле: к настоящей христианской вере относится и учение о девственном рождении. Она, во всяком случае, потребует и от своих служителей, если среди них тоже окажутся такие, кто не понимает этого правила, чтобы они осознавали, что их личный путь – это только их личный путь, и они не должны его делать предметом возвещения; чтобы они, по крайней мере, молчаливо уважали догмат, если не могут лично подтвердить его, а потому (к сожалению!) не могут говорить о нем со своими общинами» .
Обратите внимание на этот сдержанный тон, чуть ли не извинительный! В православии или католичестве, если бы публично стало известно, что человек учит не верить в непорочное зачатие Христа – он был бы отлучен. А здесь ни в коем случае не говорится об отлучении – ладно уж, верьте в это, но не говорите об этом общине, «уважайте молчаливо» (!) догмат о девственном зачатии.. Дожили! Конечно, можно понять и Барта: видимо, даже в его время (ум. в 1968), отрицание непорочного зачатия было столь обширным, что отлучить всех не представлялось возможным, - отсюда и такое либеральное требование, в духе политкорректности, - ну хоть чужие-то взгляды уважайте! Интересно, что ничего не говорится о том, как быть с мирянами, если они тоже придерживаются такого либерализма: и здесь попросить вести себя молчаливо и уважать других, а так – пусть ходят на службы? Перед нами просто образец экуменической церкви: все придерживаются разных взглядов, при чем взаимоисключающих, и нередко еретических для данной церкви; но все уважают «свободу другого», и вместе молятся Христу.. От такой общины желательно не требовать никакого церковного однообразия – хотя бы, чтобы все вместе исповедовали одинаковый символ веры, - иначе она развалится. Поменьше «вмешательства во внутреннюю свободу» - и будет полный порядок; и главное – дух любви здесь просто зашкаливает.. По сути, Барт дал здесь «главный ответ»: хотя догмат девственного рождения и нужно принимать, «желательно» в это верить, но спастись можно и без этого. Я понимаю, что есть «экстремальные» случаи спасения – допустим, благоразумный разбойник вряд ли успел прочесть православную догматику, но он принял Христа как Спасителя. Но Христос на то и основал Церковь, чтобы она была сосудом спасения, кораблем, ведомым Богом в райскую гавань. Конечно, для Бога возможно спасти человека, находящегося за видимыми пределами Церкви, но из этого нельзя делать правило, а протестанты часто любят указывать на это, делая вид, что Церковь для спасения не очень-то и нужна. Ясно одно: вера в девственное рождение изначально исповедовалась Церковью и считалась необходимой для спасения; если человек сознательно (а не по недомыслию или слабоумию) отвергает эту веру, а бесполезных для спасения догматов не бывает по определению, то он наносит смертельный удар по своему спасению. И здесь никакой либерализм не уместен – ни по отношению к мирянам, ни по отношению к служителям Божьим – а Барт демонстрирует известную «мягкость» именно по отношению к служителям. Характерно, что в вопросе о девственном рождении Барт занимает явно более мягкую позицию, чем в вопросе о почитании Девы Марии: там он метал молнии, и заявлял, что где почитают Марию, там нет Церкви Христовой. А здесь уже так не говорится: если вы отрицаете непорочное зачатие, то можете быть пасторами церкви, но только не пропагандируйте свои личные взгляды другим. Это вполне объяснимо: критикуя почитание Богоматери, Барт одобрял негативное отношение к этому – к тому же, это противоречило протестантской догматике. Негативное отношение протестантов к почитанию Марии  распространяется так далеко, что даже отрицание девственного зачатия Ею Христа, что признается догматикой реформированных церквей, все равно оказывается не таким уж большим грехом – нехорошо, конечно, но не так «смертельно», как молиться Деве Марии. Вот если бы кто-то попросил пастора Барта молиться о чем-либо – это было бы в порядке вещей; а вот попросить Матерь Самого Бога – это нельзя, - как будто Она причастна Христу еще меньше, чем профессор Барт! Конечно, протестанты вряд ли думают именно так, тут просто полное табу – а Богородица в протестантизме окружена сплошными негативными табу..
Даже сам тон обсуждения Бартом догмата о непорочном зачатии показывает, что хотя сам он лично однозначно исповедует этот догмат, но «понимает» логику тех, кто выступает против – хотя и не принимает ее. Протестантский мир в 19-20вв этот догмат прямо измучил, - и, что характерно, вместе с догматом о богочеловечестве Христа. Вот, например, протестантский теолог Зееберг: «все Божье откровение в Иисусе и Его спасительное действие на всех его стадиях вполне можно понять, не привлекая идею рождения от Девы» . Или вот размышления известного библеиста Альтхауза: «поучителен также взгляд Альтхауза.., придающий рождению от Девы, так сказать, потенциальный смысл, зависящий от решения относительно возраста и ценности источников соответствующих мест у Матфея и Луки. Если такое решение будет положительным, то это означает следующее: «Бог, который может сделать своего Сына человеком и путем естественного рождения, идет здесь иным путем, чтобы также (!) и этим показать, что подлинно родился новый человек, что Бог стал человеком»» . Заметьте, что речь скорее о консервативных теологах, нежели либеральных, т.е. исповедующих по-видимому веру в богочеловечество Христа, однако Зееберг считает, что без идеи девственного рождения вполне можно и обойтись, а Альтхауз ставит веру в девственное рождение в зависимость от изысканий протестантской библейской критики, игнорируя при этом веру Церкви и в богодухновенность Писания (или понимая ее очень «критически»), и в догмат о непорочном зачатии. Но в действительности все очень логично, и все по-протестантски: тут и антиаскетизм Реформации, в конце концов, не видящий необходимости рождаться именно от Девы и именно от высочайшей праведницы; тут ее и антисинергизм, не видящий необходимости в ответном свободном отклике творения, в его добровольном участии в Боговоплощении, - следовательно, участие в этом Святейшей Девы выглядит не слишком обоснованным; тут и доктрина всесокрушающего и своевольного Бога, Которого не могут остановить какие-то естественные препятствия – поэтому действительно кажется, что Бог мог бы воплотиться и без Девы, и без Пресвятой – сразу стать человеком; а если уж надо воплощаться от женщины, то, даже те протестанты, что еще верят в непорочное зачатие, могли бы сказать, что это необязательно должна быть аскетическая Пречистая Дева – почему бы не воплотиться от многодетной «хозяйки домашнего очага»?
Почему мы бы даже не воплотиться от естественной связи мужчины и женщины – в продолжение логики католического догмата о непорочном зачатии Марии? Т.е. Бог мог бы изъять первородный грех в первейший момент зачатия, и в этот же момент предотвратить возникновение человеческой личности (если речь идет о зачатии естественным путем), сообщая в этот начальный момент Свою божественную ипостась человеческой природе? Да, предположения ложные, но в рамках протестантской логики «сокрушающего весь порядок природы и все естественные закономерности» Бога – почему бы Ему не воплотиться именно так? Вы заботитесь о том, чтобы у Христа была наша, настоящая человеческая природа? Но в принципе, что мешает Всемогущему Богу создать такую природу на небесах из ничего? Или поместить изначально чистую человеческую природу (воипостазированную на небесах) в утробу земной женщины, где она, во время созревания, приобрела бы земные черты? Или пойти теми путями, о которых сказано выше – воплотиться от многодетной домохозяйки или даже от семейной пары? Вам не нравятся эти предположения? Вы считаете их еретическими? Согласен, они и правда еретичны. Но тогда объясните, почему нужно верить именно в девственное рождение именно от Пресвятой Марии. Ответ, как можно догадаться, лежит в области синергии: да, Бог может действовать сокрушительно, в обход всех земных порядков, но здесь, хотя зачатие и рождение Иисуса сверхъестественны, но это не сокрушение порядков (почему бы тогда сразу не воплотиться от Евы?), а действие «сверх» них – «побеждается естества чин». Но этот «чин естества», с православной точки зрения, побеждается не просто абсолютным могуществом Бога, но, при помощи благодати, Самой Девой Марией – Богу нужен не просто пассивный объект для воплощения, но максимально свободный ответ творения, а для этого необходима праведность, максимальная из возможных, т.е. Пренепорочнейшая Девственница. Только при таких «максимально свободных условиях» для творения – воплощается Бог, ибо Он не насилует свободу твари.
Иначе протестантское отрицание девственного рождения было бы в полной мере оправданным, поскольку даже идею вочеловечения Бога можно было спасти, действительно не прибегая именно к непорочному зачатию от Девы. А здесь – при помощи благодати Дева настолько свята и непорочна, что даже девственное зачатие и рождение не являются насилием над природой; напротив, это в высшей степени свободное соединение благодати Святого Духа и Ее святости; это событие, где все совпало – и жажда материнства, и жажда девственной непорочности. Вспомним известные слова: «А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1, 12-13). Вот в непорочном зачатии Христа от Девы Марии все это совпадает – и духовное, и телесное в высочайшей степени – и потому не от хотения мужа, не от хотения плоти – но и от святейшего желания духа и плоти Марии, от желания Божьего, от Святого Духа, от Ее духа, плоти и крови – зачинается и рождается Истинный Богомладенец Иисус Христос. В этом акте Благовещения и Она в высочайшей степени рождается от Бога, и Он рождается от Нее; но и до этого Она истинно родилась от Бога в Его благодати, будучи святейшей и пречистой. И только такую Деву свободно встречает Бог – чтобы воплотиться безо всякого разрушения человеческого в нас – только по свободной любви. Но отсюда явственно следует почитание Девы Марии – ибо такую благодать не обрел у Него больше никто! На самом деле, как нетрудно догадаться, негативное отношение к непорочному зачатию – это продолжение негативного отношения к мариологии, и дефекты в христологии протестантов, которые не до конца понимают добровольность воплощения с обеих сторон – божественной и человеческой.
Католики поняли эту логику: непорочный Сын должен родиться от непорочной Матери, причем Ее непорочность не присвоена ей извне, как спасение в протестантской концепции оправдания, но является результатом всей Ее жизни, Ее отзыва на благодатный призыв к святости; однако они не удержались перед насильственной концепцией вмешательства Бога в похожем на протестантов смысле – непорочное зачатие Марии, что напоминает теорию предопределения протестантов. По сути, эта концепция, это «привилегия Девы» - у католиков есть не что иное, как «предопределение Марии», и, как и у протестантов, здесь возникает та же проблема – искупление до искупления. Ведь в кальвинистской концепции вечного избрания еще до сотворения мира – люди спасены еще в вечности, до воплощения Христа. У католиков это касается только Девы, и воплощается во времени путем изъятия первородного греха лично у Нее. Православные на это возражают тем же образом, как они возражали на протестантские предположения о том, что Бог мог бы воплотиться от любой великого множества иудейских девушек, а не только от Девы Марии: там речь шла о том, что тогда Бог мог бы воплотиться уже от первой женщина, праматери человечества; здесь же речь о том, что если для непорочного зачатия Христа нужно непорочное зачатия Его Матери, то почему бы Богу таким же путем не изъять первородный грех у одного из детей Адама и Евы, или у одного из детей какой-нибудь праведной пары из Ветхого Завета? Кроме того, тогда и зачатие Христа уже не будет непорочным в традиционном смысле – если Дева Мария уже без первородного греха, то освящение Святого Духа в том аспекте, как это указывалось всей Церковью, уже не требуется – природа Девы и так полностью непорочна, и освящение требуется скорее в большей степени для Рождения Христа..

21.
         
Итак, девственное рождение Христа от Богородицы Марии потому так часто стало «выпадать» из протестантского богословия – и у либералов, и порой у консерваторов, - что для воплощения Христа в их христологии и сотериологии нет места для какой-то самостоятельности творения, которое обретает святость благодаря борьбе с дьяволом и сокрушения сатаны при помощи силы Господней. Нет, теория оправдания, мгновенно отменяет все наказания за грехи – и в этом смысле тысячами лет искать девственную и чистейшую Святую, от Которой только и можно воплотиться – слишком уж ограничивает могущество и свободу Всевышнего. Правда, кроме оправдания нужно еще и освящение, - тем более, когда мы говорим о воплощении Самого Творца, - но и здесь суверенная Мощь Бога все может сделать с любой из дочерей Евы – зачем именно Преславная Мария? И потом, если уж говорить о Боге, Который действует не в рамках порядка творения, в том числе, не в рамках порядка Церкви – то почему мы ограничиваемся именно иудейским народом? Да, промысел Божий в Ветхом Завете ведет именно к ней, Высочайшей Святой, и даже Барт называет Ее вершиной Ветхого Завета, но ведь Богу, как мы часто слышим, необязательно спасать только в видимых пределах Церкви. Почему бы Ему в таком случае не воплотиться непорочно от какой-нибудь девушки из буддистской страны и умереть за нас там? И Распятие там, думается, было бы еще раньше.. Эти предположения, разумеется, абсурдны, но они позволяют увидеть, насколько абсурдно протестантское подчеркивание абсолютного могущества Бога, которое совершенно не считается со свободой человека. Тогда и весь промысел Божий, рассчитанный на свободный ответ творения, выглядит «пустой тратой времени». Протестанты с этим не согласны? Но ведь это только логичный вывод из их собственных постулатов. Посмотрите, что происходит: даже консервативный протестант Бруннер отвергает девственное рождение, поскольку оно означает «биологическую интерпретацию чуда»! Как будто все чудеса Христа – исцеление больных, воскрешение мертвых, да и Само Его Воскресение – не могут иметь той же, «биологической стороны». Ведь чудеса Господа часто весьма «материальны» - отрицание девственного рождения в этом смысле очень походит на частичное неверие в чудеса Божии вообще.. Почти что вдохновляет, когда, говоря о негативном отношении к этой концепции Бруннера, Барт ссылается на  русского философа Бердяева: «Остается вздохнуть вместе с Н.Бердяевым, который пишет: «Я читал книгу Бруннера с огромным интересом, потому что чувствовал в ней напряжение и остроту его мысли, религиозный пафос. Но когда я дошел до того места, где Бруннер заявляет, что не верит в рождение Иисуса Христа от Девы, или по меньшей мере равнодушен к нему, мне стало грустно и скучно. Мне показалось, что этим перечеркнуто все, что все прочее лишилось цели».. То, что Бруннер добавляет к этому в своей последней книге.. настолько дурно, что в ответ на это мне приходится просто промолчать» .
Прав Бердяев, от протестантского богословия порой становится значительно скучнее и грустнее, чем от католического и православного – настолько далеко зашли заблуждения; но прав и Барт – иногда все настолько омерзительно, что даже полемика означает своеобразную рекламу мерзости, и лучше промолчать. Но и отвечать порой тоже приходится. Конечно, Бруннер своим отрицанием непорочного зачатия опорочил Рождество, Чудо Рождества. Но ведь тем самым он только выразил тенденцию секуляризации этого праздника, особенно, - в протестантских странах; «обытовление» этого праздника привело к тому, что ничего чудесного именно в христианском смысле там уже нет – ну просто молодая иудейская девушка родила известного на весь мир Ребенка – известного «чистого человека».. Т.е. Рождество осталось, но христианского в нем все меньше. Но Чудесное Рождество держалось в христианской традиции в том числе и потому, что оно – от Чудесной Матери; однако протестанты яростно атаковали чудесность Матери, и вот итог: Рождество тоже перестало быть девственным и божественным. Чему тут удивляться? Вот Барт упоминает, что девственное рождение необходимо, поскольку иначе не могло быть истинного Воплощения, - и упоминает тот факт, что уже гностик Валентин учил, - Христос еще на небесах облекся в небесное тело и просто прошел через Марию как канал; но ведь и у части протестантских авторов, пусть и «помимо» основных доктрин, возникает смещение в эту сторону – в сторону полного отстранение Марии от Рождества, когда действительно было бы проще образовать человеческую природу на небесах. Почему же такое совпадение гностицизма и протестантизма с устойчивой регулярностью возникает? Барт не дает ответа на этот вопрос.
Зато он снова говорит о своем, о протестантском: «В «от Девы» содержится приговор человеку. Тем, что Мария как Дева есть Мать Господа и тем самым.. входная дверь божественного откровения в человеческий мир, сказано, что иным, то есть естественным путем, которым женщина обычно становится матерью, не может возникнуть материнство Господа, а значит, и не образуется такой входной двери откровения в наш мир; иными слова, человеческая природа сама по себе неспособна стать человеческой природой Христа, местом божественного откровения. Она не может быть сотрудницей Бога. Если она все же становится сотрудницей Бога, то не на основе того, что ей было присуще раньше и самой по себе, но на основе того, что произошло с нею через божественное слово, т.е. не на основе того, что она должна сделать и дать, но на основе того, что она должна претерпеть и воспринять – причем именно от Бога. Девственность Марии в рождении Господа есть отрицание – не человека перед Богом, но его возможности, его приспособленности, его способности делать нечто для Бога. Если он имеет такую возможность – а Мария явно ее имеет, - тогда это строго и определенно означает, что он ее получает, что она ему прилагается. Тогда он в этой своей возможности столь же мало понимает себя, как Мария могла понять себя в истории Благовещения в качестве будущей Матери Мессии» . Вот так, Богоматерь (и вообще любой человек), делая нечто для Господа – не понимает себя самого! Я понимаю желание Барта подчеркнуть действие Господа в деле нашего спасения, подчеркнуть традиционную для всех христиан веру в то, что все исходит от Него. Но при этом, к сожалению, он продолжает исповедовать веру в то, что в деле спасения человек если и действует, то лишь как чисто пассивный субъект, или в лучшем случае малодеятельный.
 Ведь что говорит Барт: человек не может быть сотрудников Бога! Как же у Павла «мы соработники у Бога» (1Кор.3,9)? Барт поясняет, что человек все же может стать сотрудником Бога, но не на основе того, что присуще ему раньше самому по себе, не на основе того, что он должен сделать, а только на основе претерпевания и восприятия. Опять всплывает в памяти лютеровские слова, что при получении благодати человек так же пассивен, как и женщина при зачатии. Т.е. никакого сотрудничества на самом деле нет – есть пассивное претерпевание и восприятие. Поэтому-то Барт и внушает нам, что непорочное зачатие от Девы Марии – это отрицание возможности и способности человека что-то делать для Бога. И в итоге – человек не понимает себя, получая от Бога возможность ответить на Его благодатное действие. Можно констатировать следующее: Барт пытается отнять у человека свободу и даже разум в Его взаимодействии с Богом в процессе Откровения! Конечно, это нельзя принять, ибо это обезличивает человека, ведь именно разум и свобода являются в нем чертами образа Божьего, которые хотя и потемнели от грехопадения, но далеко не потерялись окончательно. Если верить Барту, то Дева Мария не понимала Себя как Мать Христа в Благовещении. Но ведь из слов ангела у Луки (см.Лк. 1,28-35) явственно следует, что Ей было сообщено, что Она родит Сына Божьего от Святого Духа и Его царствованию не будет конца – неужели тут и вправду нужно считать, что Дева Мария «ничего не понимала»?! Тем более, что Она ведь знала – рожденное и зачатое в Ней – чудесным образом единственный раз в истории, ибо такого не было и среди избранного народа, к которому Она принадлежала и историю которого знала. Значит, это не просто иудейский царь, но Царь с небес. Конечно, никто не отрицает, что Ей не была дана глубина всеведения по поводу божественности Своего Сына (см.Лк.2, 48-50), но, что Она родила не просто Сына Человеческого или даже ангельского – Она знала. Так что разум Ей был в высшей степени присущ – иначе получалось бы, что Бог общается с нами как с чем-то малоразумным. Нет слов, человек может не до конца сознавать свою роль в деле божественного откровения – ведь оно непостижимо; но считать, что он при этом не понимает себя самого – значит, превращать человека просто в объект наподобие неживой природы.
Что касается свободы сотрудничества Марии с Богом, то мы уже много говорили об этом: в Лк. 1, 30 мы читаем, что Мария «обрела» благодать у Бога, - и церковное сознание спрашивает: почему Она? Протестанты с идеей предопределения отвечают, что это практически полностью иррационально, Бог мог избрать любую деву или даже женщину. Бартовское «несотрудничество» Бога с человеком намекает на то же самое. Но тогда слишком очевидно, что Бог мог бы спасти нас и значительно раньше. Опять же, Бог по-разному может избирать людей – всем известно чудо избрания Павла. Но церковное сознание и тут отвечает, что Павел был избран в предвидении того, что он истинно ответит на благодать Божью и умножит присутствие божественного на земле. Это все же не означает, что Бог все время действует так: например, мы читаем множество историй, когда праведные дети рождались от праведных родителей – взять хотя бы историю с рождением св.Иоанна Крестителя от праведных Елизаветы и Захарии; и потом, одно дело – избрание Павла, бывшего врагом христиан, а другое – Девы Марии: тут, видимо, невозможно призвание в предвидении «будущего ответа», т.к. воплощение от нечистой женщины оскорбляло бы Бога, ибо тогда получалось, что в жилах Господа течет кровь грешницы. В этом смысле очевидно, что часто Бог избирает, приуготовляя человека к этому. И это приуготовление не совершается без самого человека. Если Мария «обрела» благодать, то православное сознание видит в этом явное указание на «приуготовление» Ее естества к тому, чтобы Она стала Матерью Всевышнего. Но это не может происходить в духе безусловного предопределения, ибо так можно приуготовить любого. Когда Барт говорит, что человек не может стать сотрудником Бога по причине того, что ему «было присуще раньше и самому по себе», то это верно в смысле отсутствия человеческих заслуг – дескать, я совершал аскетические усилия, теперь Бог обязан сообщить мне некое откровение и сделать меня его участником. Но божественные деяния не могут постоянно совершаться без согласия человека, иначе это вообще не взаимосвязь Бога и человека, не диалог двух личностей, не Завет, где предполагается взаимность и добровольность сторон, а нечто иное: принуждающее действие одной Силы на другую, значительно более слабую.
Но это не будет Бог любви, Который добровольно пошел на Крест, став человеком. Зачем это Богу, Который ни с кем не сотрудничает, и только извне действует на пассивные существа, приказывая им, чего они даже не понимают? Чтобы избежать этой зловещей картины, надо обратиться к традиционному учению, согласно которому Преблагословенная Дева, с самых юных лет жизни, сотрудничая с Его благодатью, достигла невиданной чистоты и праведности – не своими силами, но совместным с Богом действием. Это и послужило основой для Боговоплощения: Бог увидел, что именно эта Дева будет самым совершенным человеческим существом для зачатия и рождения Богочеловека и Спасителя. Так что Барт снова попадает в типично протестантскую ловушку: человек не может быть сотрудником Бога на основании того, что он делал сам по себе, говорит он – это верно; человек может стать сотрудником Бога на основании того, что с ним произошло через божественное слово – снова верно, ведь Дева, полагает православие, сотрудничала с Богом всю жизнь, а не только с момента Благовещения, - на этой основе Она и стала Святейшей Избранницей. Но Барт не хочет или не может соединить два своих тезиса: и то, что человек избирается не на основе своих деяний, «отдельных» от Бога; и то, что он избирается на основе благодати, через божественное слово. Но это и есть синергия, в которой наши деяния соединяются с божественным: она позволяет избежать и заслуг, и парадоксов безусловного предопределения, когда можно избирать кого угодно и для чего угодно. Ведь нельзя же сказать, что Дева Мария на основе Своих человеческих заслуг «принуждает» Бога воплотиться от Нее и указывает на основании этих заслуг, что именно Она этого достойна! Нет, у Нее мы видим как раз величайшее смирение – не Она, а Бог избирает Ее как наиболее достой ную; и это происходит не просто «вдруг», не потому что предопределению «все равно» и божественное своеволие указало на Нее, - но в силу того, что Она в сотрудничестве с Богом оказалось наиболее «приуготовленной» и для совершеннейшего сотрудничества с Ним – стать Матерью Бога. Все остальное – было бы либо оскорбительным для Бога (воплотиться от грешницы или не самой святой), либо означало бы, что Бог напрасно «задерживает» Искупление, воплощаясь от Девы Марии «так поздно», пока миллионы людей идут в ад. Церковное объяснение таково, что Бог ждет именно появления столь высокой Праведницы, чтобы Она могла, будучи приготовленной благодатью, стать Его Матерью, стать свободно и разумно, а не по иррациональному и сокрушительному «приказу свыше». Барт же верит именно в кальвинистского Бога, Который издает «декреты предопределения», после чего все происходит как по программе, и при этом творения лишены свободы как-то участвовать в божественном откровении.
Отсюда такая странность, что рождение от Девы суть «приговор» человеку; какой же это приговор, когда Пресвятая Дева избрана Матерью Бога! Это приговор греху, а не человеку! Наоборот, это возведение творения на высочайшую ступень: Дева свободно изъявила согласие стать Матерью Бога, и Бог, и весь ангельский мир, и все человечество ждали, что Она скажет «да будет»! И Она, человек, смертное творение, Своими словами, привела Бога, совершеннейшее бытие, в существование по Его человеческой природе, став в определенном смысле причиной для Самой Первопричины. Своими словами Она сделал Бога Спасителем, ибо иначе Он не воплотился, и горькой была бы наша участь. Но у кальвиниста только одно может быть истинным: человек абсолютно мертв, и даже рождаясь от человека, Бог все равно говорит – ты не участвуешь в этом, ты просто «мертвое место» для Моего воплощения. Да, Барт так не говорит буквально, но его логика именно такова. Или: зачем говорить, что девственным рождением Бог сказал, что «естественным путем», каким обычно рождаются люди, не может возникнуть материнство Господа? А как же протестантский антиаскетизм? И потом, а почему, собственно, это невозможно «естественным путем»? Первородный грех? Но ведь Он был и у Девы. Очистить этот грех можно было бы и в случае «естественного пути» появления детей, произведя Богомладенца от земных родителей путем прямого божественного вмешательства. Не бывает же чуда ради чуда.. Если Барт хочет сказать, что половые отношения связаны с греховными страстями, так ведь и девственность может быть сладострастна, и, напротив, женщина в браке может быть значительно целомудреннее не познавшей мужа девушки. Значит, речь должна идти не просто о Деве, но о Деве Святейшей – такой, чтобы воплощение Бога не было насилием над нашим естеством, но взаимной свободной любовью Творца и творения. И если уж Барт называет Деву Марию входной дверью божественного откровения, то такое ощущение, что протестанты понимают это буквально: человек - это просто деревянная дверь, которую открывает божественное действие, дверь без разума и свободы; открыв такую дверь, Бог так же свободно ее и закрывает. Церковь же верит, что Дева Богородица не просто пассивная «дверь спасения», но Она Сама откликается на весть ангела, Она обрела благодать у Бога, поскольку оказалась достойной Своего служения, и это служения всегда остается с Ней – ибо Ее превосходящая все земное святость остается с Ней как Ее глубочайшее смирение – и даже на страницах Нового Завета о Ней сказано немного. Для православных она «дверь спасения», которая не «закрывается» после Рождества, мы не понимаем отношения Бога и человека так «функционально», - а всегда остается открытой, и через Ее открытость Богу неисчислимое количество христиан получает благодать от Спасителя.

22.

Тем не менее, Барт продолжает свои попытки как можно более отделить Деву Марию от Ее Сына – чем еще занимается протестантизм в вопросе о Рождестве, как не этим? Когда заканчивается указание на то, что Христос родился чудесным образом – начинаются изощреннейшие попытки доказать, что Дева Мария в этом практически никак не участвовала, все делал Бог, и что Она ничего выдающегося из Себя не представляла – все делал Бог. Да, вся слава – Богу! Но вот стали бы в таком же тоне протестанты говорить о вождях Реформации – Лютере и Кальвине? Стали бы писать, что это были полные ничтожества, и все в Реформации делал Бог? Если так, то давайте сравним: сколько ежегодно выходит в протестантском мире книг о Лютере и Кальвине, и сколько – посвященных только Матери Христа? Совершенно очевидно, что для любого протестанта Мать Спасителя сыграла значительно меньшую роль в христианстве, чем вожди Реформации. Уж скорее протестанты, если б им разрешили молиться святым, молились бы им, а не Богородице. Вот Барт говорит о человеческой природе, что у нее нет свободной воли, а есть только рабская воля – т.е. согласно реформатской традиции способная творить только духовное зло. И такую природу Бог ограничивает рождением от Девы. Логика ясна: у человека нет свободы, и потому Бог не выбирает достойнейшую, и Она не обретает благодать путем напряженной духовной борьбы; а просто избирается одна из девственниц – чтобы показать, как человек ничтожен и зол, и сокрушается мечом благодати – тем самым отрезается грех от зачатия и рождения Сына Божьего. Логично, но все равно непонятно, почему бы Богу (если протестантов так заботит порой глубина кенозиса) не воплотиться от какой-нибудь грешницы, которая после раскаялась бы – или сразу в момент Благовещенья? И логика Барта все равно не объясняет, почему надо было рождаться от Девы: отрезать греховность человеческой природы, вынести ей приговор, можно было бы и замужней женщине, а еще поучительнее – семейной паре, - чтобы все человечество чувствовало бы себя виновным перед Ним в момент Боговоплощения.
Барт добавляет к своим аргументам следующее: «..«от Девы» при всех обстоятельствах следует понимать как указание на прорыв и новое начало, но не как его условие.. Если есть необходимая связь между знаком и этим предметом, то эта связь ни в коем случае не причинно-следственная. Мы должны сказать так: Бог пожелал, чтобы это содержание выразилось в этой форме, и потому будем сохранять приверженность этой его фактической форме. Но мы не скажем, что Бог никак не мог придать этому содержанию другой формы .. Поэтому никак нельзя – а этого часто не понимала и старая догматика – ждать от объяснения «от Девы».. технического обоснования того преодоления греха, которое произошло в Иисусе Христе, а это бы означало: ждать обоснования тайны Его личности. Иисус Христос.. не потому второй, новый Адам, что Он родился от Девы, но то, что Он есть второй, новый Адам, на это указывается.. тем, что Он родился от Девы» . Т.е. по сути Барт частично соглашается со своими протестантскими оппонентами, которые учили, что воплощение Бога может быть спасительным и без рождения от Девы. Это видно из слов, что девственное рождение только указание на спасение, совершенное Христом, но не Его условие. И еще жестче вот это: связь между Рождеством и спасением в Иисусе – это связь знака и предмета, но не причины и следствия. Вспоминается кальвинистская теория причастия – хлеб есть только знак Тела, но он не причастен Телу Христа, он лишь указывает на него, тут нет неразрывной связи. Барт оправдывает себя тем, что ведь Бог мог воплотиться и без девственного рождения – конечно, мог, Ему все возможно! С этим никто и не спорит, но вот знакомый вопрос: почему Бог воплотился так? Про тайну Боговоплощения все христиане знают и стараются перед ней благоговеть; ног христианское учение старается проследить внутреннюю связь догматов и, если хотите, «логику действий» Бога, как она открыта нам в Писании, в опыте богообщения Церкви – без этого догматика невозможна. Вот согласно этой взаимосвязи догматов, прослеживая логику действия Творца, Церковь на вопрос «почему Спаситель непорочно родился от Девы?» отвечает, что иначе нельзя было стать истинным человеком. А на вопрос, почему это Дева должна быть величайшей святой, - отвечает (это и ответ на первый вопрос), что только таким путем Творец мог действовать, отвечая и встречая максимально возможную свободу человека при Его воплощении, - свободу, которая выражалась в той чистоте, что сияла от Девы Марии. Т.е. Бог мог действовать и по-другому, но Он действовал именно в таком «порядке», потому что иначе Бог-Любовь не мог воплотиться от творения, которое ответило бы Ему величайшей среди людей взаимностью.
И здесь мы сталкиваемся с логикой кальвиниста: Бог обходит любые порядки, Он не связан порядком творения, и может действовать, как угодно, и без рождения от Девы – тоже. Главное тут – сохранить свободу Бога от всего остального. Верно, Бог не связан порядком, но Он сам связывает Себя с порядком творения, но не так, чтобы это принуждало Его и лишало всемогущества – Он добровольно идет на это, потому что любит творения и ждет взаимности. Барт не замечает, что его логика наносит и удар по Боговоплощению в целом: ведь если исходить из идеи – Бог мог бы поступить и иначе, спасая мир – так ведь для этого и воплощаться не нужно – ведь тем самым Бог подставляет Себя «под удар», связывает Себя с творением, да еще и позволяет ему Себя убить! Тогда уж надо как в исламе: там Аллах спасает людей безо всякого Боговоплощения, которое только унижало бы его; вот это последовательная логика Бога-Который-не-связан-никаким-порядком-творения. Так что – если можно обойтись без Рождества, тогда уж и Боговоплощение не потребуется. И еще один перл профессора Барта: мнение, что Христос есть второй Адам (читай – Спаситель) не потому, что Он родился от Девы, а, напротив, Он – Спаситель, и на это указано рождением от Девы. Я понимаю цель кальвиниста: надо разорвать все причинно-следственные связи, чтобы показать могущество Бога и ничтожество творения. Повторим: божественный порядок спасения с необходимостью говорит нам о том, что Бог не мог не родиться от Праведнейшей Девственной Избранницы, - и Барт часто, но не всегда, следует именно такой логике. Кроме того, рождение от Святейшей Девы говорит еще и о том, что спасение осуществляется только на основе взаимной добровольности Творца и творения, и состоит в соединении Бога и человека, и Богородица показывает нам именно такое высочайшее единение с Создателем, Матерью Которого Она стала. Т.е. причинно-следственная связь между девственным рождением и миссией Христа очевидна: Бог Сам избрал такой путь и Его бесконечной мудрости виднее, почему так; у Бога не может быть ничего случайного, и Он не совершил бы величайшее чудо просто как «знак», который причинно не связан со всей остальной миссией Сына Божьего на земле. Нет, здесь есть неразрывная связь, и доктрина Церкви поясняет это: Бог рождается именно от Девы Марии, свободно соединяясь со Своим лучшим творением, а не разрывая «все связи». Тем самым Он кладет начало Боговоплощению, которое может быть только взаимносвободным соединением Бога и человека – без рождения от Самой Чистой из людей – это соединение не было бы совершенно свободным. Но тогда это был бы не Бог-Любовь, а Бог, в Котором могущество и произвол, пусть и в какой-то степени, но подавляют Любовь. Это и есть Бог кальвинизма, где Боговоплощение не до конца продумано как подвиг Бога любви, а не Бога Всесокрушающей Силы. Последнее отменяет не только Рождество, но и всю Жертву Богочеловека Христа. Только реформаты боятся идти по пути Бога Силы, ибо это означает путь из христианства в ислам. Тем не менее, логика Барта и многих протестантов делает девственное рождение Христа для спасения если и не излишним, то во всяком случае «второстепенным», непричастным подвигу Христа с необходимостью. Это не только еще один протестантский удар по Богоматери, но и удар по Богу, Который почему-то решил воплотиться так, и по Церкви, которая считала этот догмат обязательным для спасения.

23.

Дальнейшее развитие размышлений Барта о причине воплощения Христа именно через девственницу, приводит его к таким вариантам, о которых выше указывалось: почему бы не изъять первородный грех, как это сделано в католической доктрине непорочного зачатия Марии; почему бы не родиться от супружеской четы; Барт даже доходит до варианта соития Марии и Иосифа. Православным и католикам такой вариант показался бы однозначно кощунственным, но Барт не чувствует здесь никакого кощунства, ведь для него высочайшая чистота Марии и ее приснодевственность – практически ничто: он не видит в Писании указаний на то, и на другое, а лишь спокойно говорит, что такое предположение не подтверждается Писанием. Но он уже все сказал: Бог бы простил грехи Марии и Иосифу, они были бы оправданы (на освящении наш теолог как-то не настаивает), и потом у них родился бы безгрешный Сын. Барт, правда не замечает, что здесь возникает опять «искупление до искупления» - а как же прощение грехов во Христе?  Но проговаривается он характерно: действительно, если верить только в оправдание и прощение – тогда почему бы Богу не простить людей и без ужасов Голгофы? Профессор мечтает, что вот если бы Христос непорочно родился от Марии и Иосифа, то «насколько проще было бы тогда все, и как плодотворно это могло бы быть для христианской этики, особенно для христианского учения о браке и семье» . Конечно, Барт говорит о гипотетической ситуации и сам в это не верит, но чувствуется, что для протестантов именно такой вариант был бы «глубоко удовлетворительным» - если бы не Писание. Это единственное, что их останавливает. Православные и католики верят это в силу логики их богословия – верят потому, что иначе их сердце биться не может – без образа Пресвятой Марии с Младенцем Христом. А вот протестантское сердце вполне может биться иначе, и даже должно биться по-другому, в силу иной логики богословия Реформации; для протестантизма рождение от Девы – это просто ненужный аскетизм, мешающий семейному идеалу; кроме того, зависимость рождения Христа от Девы Марии все равно досаждает протестантам и связью этого события с почитанием Богоматери и тем, что Бог ставит Себя в такую зависимость от творения. Т.е., если б они могли, многие отказались бы от идеи непорочного зачатия. А уж сколько протестантских библеистов пытаются доказать, что Писание не подтверждает идею девственного рождения, или те места, где об этом сказано, «не вполне надежны» - лучше умолчим..
Не имея возможности отказаться от девственного рождения, Барт все же не может внятно объяснить, почему Христос родился именно от Девы. В конце концов, он выдвигает такой тезис, что рождение от Девы означает: «только в образе не желающего, не осуществляющего, не творящего, не суверенного человека, только в образе человека, который просто принят, просто готов, который просто может дать сделать нечто с собой и со своим участием.. Девственность как человеческая возможность вовсе не представляет собой точки опоры для божественной благодати» . Просто какой-то буддизм: сплошные «не» - не творить, не осуществлять, не желать, - выключиться из потока жизни и обрести нирвану. Но основной смысл ясен: Барт как реформат настолько зачарован идеей зараженности человека злом, что добровольное участие Марии в Богововоплощении для него невероятно, и остается только исключительный негативизм – неучастие зла в спасении человечества. Конечно, здесь есть связь и со смирением человека, который отказывается от всего – тут даже воскрешается в какой-то степени аскетический образ Богоматери в виде отказа от зла, но в нужном Барту «пассивном» варианте. Он полагает, что «половой процесс» означает как раз осуществление, желание, поиск суверенности – и это не годится для Боговоплощения. Здесь опять мы видим августиновско-протестантский взгляд на половые отношения как на нечто до того, греховное, что это оправдывается лишь рождением детей. Т.е. желания и осуществления «полового процесса» - это по Барту желание злые, и лучше без них. Но ведь и девственность может быть извращенной, а половые отношения бывают и у праведников! Логика Барта в ином: в половых отношениях человек проявляет свободу, а он как истовый кальвинист пытается напрочь эту свободу из Боговоплощения исключить! Отсюда все эти буддистские «не» и прочая философия «не-деяния». И отсюда фантастические слова, что в лице девственницы Бог ищет человека, который «просто может дать сделать нечто с собой» - как будто это почти труп, человек, подключенный к искусственной вентиляции легких! И для профессора теологии так думать о Боге, Которому только нужны вот такие «парализованные», а иначе Он не может воплотиться, не отказавшись от Своего суверенного могущества, - не оскорбительно; и так думать о человеке в лице Пресвятой Девы – тоже не оскорбительно. Зачем же он потом критикует тех, кто отвергает девственное зачатие вообще? Чем оскорблять так Бога, Которому предпочтительней общаться с «живыми трупами», и Мать Христа – лучше уж вообще не говорить о непорочном зачатии в этом смысле..
В том же ключе Барт рассуждает и о том, что Бог воплощается без мужчины, потому что именно мужчина наиболее проявляет себя как желающий и суверенный человек, т.е. он проявил бы наиболее свободы в случае Боговоплощения – что по Барту означает «проявить больше зла». Классика жанра: мужчина активен, женщина пассивна. Поскольку Бог кальвинизма ни с кем не делится Своей свободой, и не делает так, чтобы человек свободно взаимодействовал с Ним, то Он выбирает Деву для воплощения. Снова Барт яростно выступает против синергии: для него делающий, суверенный, творческий человек – это человек, который настолько зол после грехопадения, что Бог не может с ним сотрудничать. И тогда получается, что Богу вообще НЕ НУЖЕН человек для сотрудничества в деле Боговоплощения, и выбирается просто наименьшее из зол – Дева Мария. Но это коренной дефект протестантского понимания Боговоплощения, ибо его смысл именно во встрече Бога и человека, в том, что они взаимной свободой стремятся друг к другу, и на этой благодатной основе возникает непорочное зачатие. Иначе никакого истинного Боговоплощения нет, поскольку человек, Дева Мария, в нем участвует как полностью пассивный объект, переносящий воздействие – труп или бревно. Но это недостойно для Бога - так общаться с человеком! Если нет свободной и взаимной любви, то нет спасения. Да, тварь пала после Адама, но человек остался образом Божьим – со свободой и разумом, только ущербными. И при помощи благодати он может свободно участвовать в божественных деяниях. Проповедуя монергизм, только свободу Бога и рабство человека, кальвинизм и весь протестантизм делают полумертвым и Боговоплощение, и спасение человека, где одна сторона бесконечно жива, а другая – мертва. Но если человек уже в лице Девы Марии абсолютно мертв духовно, если это не преображенная благодатью непорочность и чистота, которая свободно говорит «да», отвечая на ангельскую благую весть, то спасение означает не воссоединение Бога и человека, - сначала в лице Иисуса Христа, а потом и Его святых, - а просто перетаскивание этой мертвой природы, которую оправдывают, - в рай. Собственно, это видится за всеми упражнениями Барта на тему полной человеческой пассивности: неверие в благодать и неверие в человека, - он не верит, что человек все-таки может свободно сотрудничать с благодатью при ее всемерной помощи, и он не верит, что благодать при этом может преображать человеческую природу; он просто признает, что грехи можно простить – стоило для этого Богу опускаться в глубины человеческих страданий?
Барт никогда не забывает о своей цели: говорить о Богоматери так, чтобы у Нее вообще не было никаких особенных достоинств, чтобы избрание Ее Богом было как бы «из ничего». Достается даже тем протестантам, которые видят в Марии «благочестие»: «При таком подходе «рождение от Девы» должно обозначать.. следующее: у Иисуса была благочестивая мать, и Он с самого начала был благочестивым ребенком! В противоположность этому старопротестантские догматисты были по праву едины в том, что «от Девы» не может выражать какой-либо имманентной пригодности для дела Божьего, будь то пригодность самой Марии в частности или пригодность человеческого существа вообще. «Блаженная Дева Мария не человеческими заслугами заслужила зачать и родить Бога, сделавшегося человеком, но тем, что Всевышний Бог удостоил ее зачать и родить Его». Ибо человеческая природа была и в Марии «виновная и зараженная грехом» (Polanus) .. Только одно можно и должно сказать в связи со всем этим: именно в форме акта божественного оправдания и освящения.. человеческая природа удостаивается общения с божественной природой по благодати через чудо, независимо от греховной человеческой истории и несмотря на ее, присущую человеческой природе погибельность» . Читая это, поневоле хочется задать «наивный детский вопрос»: а, что, Дева Мария не была благочестива и Иисус не был благочестивым ребенком?! Тогда, видимо, кальвинисты читают какое-то другое Евангелие, чем православные. Пафос Барта очевиден: нужно во что бы то ни стало показать, что Дева Мария ничем не отличалась от остальных, что человеческая природа насквозь гибельна, и Бог не выбирал для Себя Мать сообразно Ее святости и достоинству. В оправдание Барт даже приводит цитату из св.Григория Богослова (!), где говорится о всеобщей греховности человеческого рода. Но этого никто и не оспаривает: цитаты из Полануса, которые привел Барт, можно использовать разве что против католической концепции непорочного зачатия Девы Марии, которая исключает Ее из всеобщей греховности человечества, но не против православия. И, конечно, св.Григорий не считал, что человек спасается только благодатью и не исповедовал важнейших для протестантизма догматов.

24.

   На самом деле, здесь мы со всей прозрачностью наблюдаем ложные дилеммы протестантского вечного оправдания: или признай, что человек спасается по заслугам, или признай безусловное предопределение спасения только по благодати. Это же применяется и по отношению к Пресвятой Деве. Но для православия неприемлемо ни то, ни другое: синергия означает совместное действие воли Божьей и воли человеческой, при которой человек не накапливает заслуги, которых у него быть не может, а добровольно соединяется (или не соединяется) с Богом. Но Барт этого не понимает: для него синергия – это что-то вроде «частичных заслуг» и «частичной благодати». Но ведь православные не говорят, что Дева Мария что-то заслужила перед Богом и Своими усилиями сделала Себя достойной стать Матерью Бога. Нет, Она стала величайшей Святой по благодати – но не без Своего совместного действия с благодатью. Иначе можно с помощью предопределения сделать величайшего святого из любого человека, и тогда ожидание Богом именно Девы Марии нужно объяснять не иначе, как нежеланием Бога спасать мир «так рано». И это будет полностью соответствовать кальвинистской концепции Бога, Который даже жаждет, чтобы множество людей были обречены навечно пылать в преисподней. Если они хотят верить в такого Бога, - пусть верят, это их дело, - но пусть уж тогда не надеются на «вечную безопасность», ибо «Бог произвола» вполне мог и их приговорить к проклятию, несмотря на «видимость избрания». Мы же будем верить в Бога всеобщей любви и милосердия. И вот эта Любовь ждет достойнейшего творения – причем это достоинство Девы связано именно с двуединым усилием благодати и свободы, и свободный выбор Девы в пользу божественной святости был бы невозможен без благодати. Т.е. сколько ни «старайся» человек – без благодати ничего не получится, но и благодать не действует «мимо» человека и вопреки ему. Да, можно сказать, что никто не достоин Бога – верно? Конечно, ибо никто не может стать абсолютно совершенным. Но с другой стороны, и Бог избирает не кого бы то ни было, но тех, кто действительно при помощи благодати смирился и осознал свое глубочайшее недостоинство перед Богом – Дева Мария осознала это глубже всех, и потому была избрана. Достойны те, кто глубже всех осознал обратное; вспомним молитву мытаря.
В случае с Богоматерью важно еще то, что Бог, воплощающийся от Ее плоти, крови и души – просто не мог избрать «лишь бы кого», чтобы с помощью освящения сделать Ее достойной. Напротив, речь может идти только о Той, которая при помощи благодати стала таковой, стала добровольно, а не принудительно. Согласно православию, Дева Мария всю жизнь приуготовлялась благодатью, чтобы стать Богоматерью. А до этого – весь Ветхозаветный Период к этому готовился весь иудейский народ, включая Ее предков. А у протестантов все это занимает одно мгновение – собственно, непорочное зачатие. Этот акт благодати быстрее секунды делает человека святейшим и достойным. В этом и есть коренное отличие православие и протестантизма: у нас к святости при помощи благодати идут всю жизнь, а у протестантов становятся «святыми» (в смысле - оправданными) мгновенно, - тут действительно никакой «подготовки» не нужно, тут вообще не нужно какое-то участие человека, превращающегося просто в «неподвижный объект на операционном столе». Такое спасение для православия является, по сути, фикцией: это как брак, в котором жених женится на невесте не потому, что она отвечает ему добровольной взаимностью, а путем «гипноза» и «операции под наркозом на хирургическом столе», пересаживает ей чувство любви к нему, и потом любит это пересаженное им чувство любви – любит себя? Никакой драмы, когда жених добивается любви невесты, и она добивается его любви, нет, - только операция над безжизненным «овощем».. Похоже, идеалом для Барта в общении с Богом был бы не живой человек, а соляной столп – никакой активности, никакого сотрудничества с Богом, и сплошные пассивные «не». И это называется вхождением Бога в мир и спасением человека? Концепция Барта, что Мария – лишь пассивная и неподвижная «восприемница» божественного схождения в мир, и что чудо Боговоплощения происходит независимо от греховной человеческой истории, несмотря на гибельность человеческой природы – полностью перечеркивает как раз Ветхий Завет. Получается, что никакого Промысла нет – Бог не общается с людьми, не дает благодать ветхозаветным евреям, и они не демонстрируют чудеса праведности в ответ на чудеса Божьей благодати; воля Божья сквозь грехи истории, в том числе, и истории избранного народа, не пробивается как сквозь твердую почву, чтобы не вырос благороднейший росток святости – Богородица. Все «вопреки» и «несмотря», - и снова, в который уже раз вопрос: почему же, если все вопреки тьме нашей истории и несмотря на изуродованность нашей природы, Бог так долго не воплощается, чтобы уничтожить зло мира? Он желает, чтобы разрослось зло? Или Он жаждет разрастания зла, чтобы потом наказать его, и тем самым явить Свою справедливость? А к некоторой части избранных – и милость? Все варианты ужасны и не соответствуют библейскому пониманию Бога.
Чтобы избежать ужасов того образа Бога, Который жаждет проклятию столь многих, надо вернуться к традиционной версии: Бог действует через человеческую историю, т.е. «эволюционно», что не исключает, а наоборот, включает в себя «скачки» чудес, когда Бог внезапно вмешивается в порядок мира. Но и эти внезапные вмешательства основаны на Его промысле, а порядок промысла связан и с порядком мира – как бы ни хотелось протестантам утверждать «абсолютное могущество». Похоже, Барт склоняется к версии, что Бог практически отнимает благодать от падшего человечества, и возвращает ее только во Христе; конечно, благодать спасения пришла только в воплощенном Боге, но пример избранного народа показывает, что Бог полностью не лишал благодатных даров человечество. Скорее человечество сделало себя маловосприимчивым к ним. Не Бог отвернулся от людей и желает их проклятия, но люди отвернулись от Бога, и тем самым обрекли себя на проклятие. Барт выступает против «имманентной» пригодности человеческой природы (и Девы Марии тоже) для Божьего дела, говоря, что человек удостаивается общения с Богом только в форме благодатного акта оправдания и освящения. Это верно, и никто не говорит, что человек без благодати, полностью лишенный всего божественного, может быть пригоден для Боговоплощения. Речь не идет о естественном добре, когда человек суровым аскетизмом наподобие буддийских или индуистских аскетов «приготовил себя» для Бога. Православные говорят только о том, что человек не до конца потерял тот благодатный образ Божий, который Бог вложил в него при творении; он только сильно исказил его, но при помощи благодати человек может восстановить его в себе. Так что, действительно, «имманентно» человек не пригоден для Боговоплощения и удостаивается общения именно в виде благодатного действия Бога – по милости, а не своими «заслугами». Но эту милость Бог демонстрировал всегда, а не только во Христе. Разве не говорит апостол Павел о тех, «которых весь мир не был достоин» (Евр.11,38)? Так, при помощи благодати, приуготовлялась к Своей роли и Богородица. Все, что говорит Барт об «имманентной непригодности» и общении с Богом по благодати, а не по заслугам – верно, но он напрочь забывает про человеческую сторону спасения.
Общение Бога с людьми не может же быть односторонним: Он общается, а они только безропотно выполняют приказы, причем Он совершает в них действия, которые они просто безучастно переносят. Простите, но это не общение, это скорее диалог с самим собой. Общение, которое нельзя разорвать, в котором нельзя участвовать самостоятельно, только потому, что ты этого хочешь, а не лишь потому, что этого желает другой участник общения, - это общение в духе тоталитарных режимов, но не общение Бога с человеком. Скажут: но ведь один из участников диалога болен, его нужно спасти! Верно. Но он не абсолютно мертв – тогда, конечно, речь не шла бы о его добровольном согласии. Он именно болен, и лечить его можно только с его согласия, при его участии. Если же тебя лечат совершенно независимо от твоего желания и содействия – значит, к тебе относятся не как к полноценной человеческой личности, а скорее как к любимой вещи. Но тогда это и будет спасением вещи, а не спасением человека. Оправдание без обретения реальной святости со свободным участием человека – как раз и напоминает такое спасение «вещи», спасение «мертвого овоща», из которого уже не сделаешь христианского святого – так хоть гарантировать ему рай.. В действительности божественная благодать, при самостоятельном содействии человека, делает его святым и «имманентно пригодным» для Божьего дела. Именно Блаженнейшая Дева стала «имманентно пригодной» для Боговоплощения, потому что благодать Господа, через весь Ветхий Завет, через всю историю, очищала людей (тех, которые сами возрастали в ней) с тем, чтобы в Светлейшей Деве явить это превосходное чудо святости, когда благодать при помощи подвига Самой Марии, претворила Ее природу из искаженной первородным грехом в ту, - самую совершенную из всех человеческих, - чистоту, от которой, при освящении Святого Духа воплотился наш Господь. Если даже кальвинистский схоласт 17 века Поланус называет Деву Блаженной, то согласимся ли мы, что это исключительно в силу решения Бога – «назначить» Ее Богоматерью и Блаженной? Или это еще и потому, что в Ней Самой есть «нечто», появившееся в результате взаимодействия благодати с Ее выбором, что возвело Ее на высоту блаженнейшего из блаженств? Православные и католики выберут последнее, а протестанты первое. Но уже Евангелие от Луки говорит нам: «отныне будут ублажать Меня все роды» (Лк. 1, 48). Протестанты даже не без труда назовут Марию Блаженной, не говоря уже о том, чтобы сделать из этого практические выводы в смысле почитания в Ней невиданной славы Божьей. Что поделать, теория оправдания делает всех одинаковыми святыми в плане безнаказанности, но никому не дает соединения со славой Божьей – так что любой протестант может считать себя таким же святым, как Богоматерь, если не больше. О чем тут еще говорить? Повторим Барта: это настолько дурно, что лучше промолчать.