Отче наш, Иже еси на небеси!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение,
но избави нас от лукавого.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.
Аминь.
В маленькой церквушке на кладбище было тихо и умиротворенно. Старушка, стоя на коленях возле распятия, бормотала себе под нос молитву, неустанно крестилась и кланялась.
- Прости, Господи, нам согрешения наши, наставляй и направляй нас, избави нас от дурных помыслов наших, гневную бурю успокой в сердцах наших. Да воздадим тебе хвалу и славу, Господи. Аминь, - старушка выпрямилась и бросила взгляд в окно, - какая же непогода за окном! Помилуй, Господи, - старушка перекрестилась, - все, что ты делаешь, все в воле твоей, за все благодарны тебе, - женщина встала с колен, перекрестилась, поцеловала распятие и припала к нему лбом.
Дверь в церковь со скрипом открылась. Поток холодного воздуха, шум дождя и запах сырости вмиг ворвались внутрь и смешались с терпким запахом ладана. Еще мгновение и дверь захлопнулась.
- Отец Иннокентий? – испуганно выпалила старушка и выглянула из-за угла. Но на пороге было пусто.
- Ветер? Сильный какой. Перепугал окаянный! Ишь, распогодилось, – бросила старушка и тут же поправилась, - прости, Господи, спаси, сохрани и защити от врагов видимых и не видимых, успокой и преисполни сердце благодатией твоей. Аминь, - пробубнила она и вернулась обратно к распятию.
Старушка еще несколько раз оборачивалась: то ей казалось, что она слышит шаги, то чудилось чьё-то присутствие. И каждый раз она крестилась и взывала к Господу. Хотя она и была здесь абсолютно одна, чувство, что в церкви, помимо нее есть еще кто-то, не покидало её.
Намоленная пожилая служительница храма даже и не подозревала, что чувство её не подводит. И впрямь, в зале она была не одна.
Сегодня был день памяти моих родителей. Я стоял перед вратами в церковь, промокший до нитки. Казалась, погода скорбела вместе со мной: стеной проливной дождь, рвущей и мечущийся из стороны в сторону, готовый рвать с корнем ограды ветер, свинцовое небо. Небеса плакали, и сердце мое плакало. Эта боль со мной всегда, каждое мгновение моего существования.
Даже в такой день, моя «работа» не оставляла меня в покое. Образы силой лезли в голову, несмолкающий гул чужих мыслей раздражал как назойливая муха. Какие-то образы повторялись, взывали с большей силой. Нет, не сегодня. Я перекрестился, поклонился, отворил дверь церквушки и шагнул через порог. Дверь со скрипом закрылась за мной.
- Отец Иннокентий? – раздался голос, и из-за угла выглянула пожилая женщина.
Видимо, батюшка должен был прийти с минуты на минуту.
Естественно, меня она не видела. Старушка была немного напугана, а отсутствие на пороге кого-либо испугало её еще больше. Женщина забормотала себе под нос молитву и принялась спешно креститься, а спустя мгновенье снова скрылась за углом.
Мысленно попросив у неё прощенье за то, что напугал её, я медленно прошел вперед, остановился посреди зала и прислушался. В церквушке, кроме старушки и меня, никого не было. Подсвечники у икон были полностью заняты, но свечи еще не были зажжены - они «ждали» начала службы. Мягкий свет от паникадила (люстры) плавно ложился на все вокруг, заставляя иконы поблескивать чудесной позолотой.
Хоть за стенами и бушевала непогода, здесь было тихо и умиротворенно. Даже гул мыслей в голове затих, и я расслабился. Спокойствие овладело мной. Давно уже у меня на душе не было так хорошо. Подняв голову вверх, я закрыл глаза и полностью отдался охватившему меня чувству. Тревоги и печаль в сердце таяли словно дым, а по щекам невольно покатились слезы.
Постояв так какое-то время, я открыл глаза, в очередной раз перекрестился и отправился прямиком к канону (место, где стоят свечи за упокой). На этом четырехугольном столике был свободен лишь один подсвечник, будто ждал именно моей свечи. Запустив руку во внутренний карман пиджака, я вытащил заранее приготовленную мной для этого случая церковную свечу.
- Мама…папа…простите меня. Могли ли вы подумать, что ваш сын окажется таким непутевым? Конечно, нет. И в этом нет вашей вины. Во всем виноват лишь я один. Простите…
Поместив свечу на канон, я принялся мысленно просить Бога за своих усопших родителей, просить об их прощении, об искуплении их душ.
Старушка, несколько раз оборачивалась и вглядывалась прямо в место, где я стоял. Неужели она чувствует, что я здесь? Такого раньше никогда не было. Даже если я случайно задевал кого-то на улице, люди чувствовали, что их что-то зацепило, но никогда не обращали на это внимание. Это удивило меня.
Чувство вины, боль утраты, самобичевание, непрощение вновь нахлынуло, даже с большей силой, чем обычно. Я постепенно начал тонуть в этой пучине горести, как вдруг отчетливо услышал молитву старушки. Она начала читать ее вслух так неожиданно, словно почувствовала меня, мои страдания и адресовала эти слава не только Богу, но и мне.
Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться:
Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня
к водам тихим,
подкрепляет душу мою, направляет меня на стези
правды ради имени Своего.
Если я пойду и долиною смертной тени, не
убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и
Твой посох - они успокаивают меня.
Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов
моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.
Так, благость и милость Твоя да сопровождают
меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме
Господнем многие дни.
В свое время я знал этот псалом наизусть. Он всегда привлекал моё внимание. Я читал его, когда было страшно, когда тяжело на душе. И вот сейчас. Старушка читала его снова и снова, читала так, будто пыталась донести мне весь смысл повторяемых ею слов, а я стоял как завороженный и смотрел на неё. Странное чувство начало разливаться по всему телу. Сначала стало тепло в ногах, потом все выше и выше, пока не добралось до головы. И тут меня словно пронзил разряд тока!
- Да что же ты делаешь, Родион? – спросил я сам у себя, - стольким людям последние несколько лет ты только и делаешь, что пытаешься объяснить - все что случилось – случилось! И не надо на этом зацикливаться. Надо принять все как есть, сделать выводы и идти дальше – вперед и только вперед! А сам? Опустил руки. Нет, так не пойдет! Соберись. Иди вперед. Там где есть начало, есть и конец. Пусть он и будет бесконечно далеко, но все равно будет. И перестань хоронить родителей! Сделай то, что должен, и все вернется на круги своя. И они вернуться и ты к ним вернешься. А даже если что-то и пойдет не так, и ты останешься таким навсегда, прими это. Это твое испытание, твоя судьба, твоя жизнь! Усвой уже урок, дарованный тебе никем иным как самим Богом. Ни Светом, ни Тьмой, а именно Богом!
Хоть Свет и Тьма назвали себя Богом при первой нашей встречи, хоть Наблюдатель и называл их Создателями, чувство, что Бог и Они совершенно разные понятия, после смерти родителей стало только сильнее. А сейчас я понял это окончательно – Бог и Они не одно и то же. Тогда кто же Они? Кто? Свет и Тьма сказали, что мы, люди, называем их так – Богом и Дьяволом, - мы дали им эти имена. Но они не сказали, что являются таковыми на самом деле. Они Сила. Вот и все. Какая Сила – это уже другой вопрос. А что же / кто же тогда Бог? Что я делаю и зачем для тех, кто, с нашей подачи, называют себя Богом и Дьяволом?
Вопросы. Их много, а вот ответов нет. Одни догадки.
Я забрал с канона поставленную мной свечу и сломал. Здесь ей не место. И только я успел сделать это, как в голове возник образ девушки. Образ был четким, ярким, живым. Таких образов у меня никогда не было за все эти годы. Девушка неподвижно лежала на кровати, походящей больше на больничную койку. А рядом стояло кресло - каталка.
Вдруг, старушка развернулась ко мне лицом и посмотрела прямо в глаза. Её взгляд был затянут какой-то туманной пеленой, а сама она улыбалась. Может показаться странно, но все это не выглядело зловеще, а скорее наоборот. На секунду я почувствовал присутствие чего-то сильного, огромного, гораздо большего, чем Свет и Мрак вместе взятые, большего, но не пугающего, а наоборот успокаивающего, нежного и ласкового. Я не понимал, что происходит. Мне не было страшно, я просто был в недоумении.
Все это длилось лишь миг. Не успел я понять, что к чему, как перед глазами снова возник образ той девушки, а невиданная сила буквально выдавила меня из церкви. В глазах потемнело, тело стало невесомым, легким словно пух. Казалось, что вот-вот упаду в обморок, но нет - уже мгновение спустя я стоял во дворе огромного многоэтажного дома полный растерянности и непонимания.
Что за черт? Что это было в церкви? Что это за Сила? Это, определенно, был ни Свет и ни Мрак! Тогда кто? Бог? Не знаю. Почему об этой силе я не услышал от Создателей? Они сами не знают о ней или специально умолчали? Скорее всего, второе – не могут они не знать. Тогда почему промолчали? Стоит ли все выяснить у них? Думаю, нет. Если бы Они что-то почувствовали, меня бы уже вызвали. Значит, эта Сила явилась мне в тайне. Черт! Последнее время одни странности. И главное - изначально от меня многое скрыли и продолжают скрывать! Но тогда почему эта Сила открылась мне именно сейчас? Почему спустя столько лет? Почему лишь на мгновение? Черт, черт! Не понимаю!
Мой мозговой штурм резко прервал уже знакомый мне образ.
Точно, образ! Может, в этой девушке кроются ответы на терзающие меня вопросы. Уж больно все одно к одному: церковь, молитва, старушка, неведомая до сегодняшнего дня Сила и эта девушка. Похоже, у меня нет другого выбора, кроме как проверить свои догадки на деле.
Я попытался самостоятельно вызвать образ девушки. Но, к своему удивлению, не смог. Еще раз. Снова ничего. И еще раз. Опять не вышло.
Что за…? Ладно, попробуем Библию Жизни. Я машинально вытянул руку перед собой. Но Книга не появилась. Та-а-а-а-к. А вот это уже интересно! Что с моими силами? Попробуем что-нибудь простенькое. Я щелкнул пальцами, и в ладони появился мой верный друг-плеер – материализация работает. Огляделся. Достаточно ухоженный и зеленый двор, что редкость для центра нашего города. На площадке всё необходимое для утех детей от мала и до велика, лавочки под деревьями. И хоть я родился и вырос в этом городе, в этом дворе я никогда не бывал – ни человеком, ни Избавителем. Мимо меня прошел парень с собакой. Сосредоточился на нем, и вот все его мысли как на ладони.
Х-м-м-м…Странно…Сила вроде при мне. Тогда почему я не могу её использовать на своем объекте? Опять вопрос. В очередной раз убеждаюсь, что все это не случайно. Так, ладно, собрался. Главное я знаю: она живет где-то в этом доме, знаю, как она выглядит, что у нее проблемы со здоровьем. Зацепок больше, чем достаточно. Найду. Соберу о ней всю необходимую информацию и найду. Зажрался ты, Родион! Привык – щелкнул пальцами и все тебе на блюдечке с голубой каемочкой – и кто, и как зовут, и где живет и чем дышит. Но не в этот раз. Работаем, Родион, работаем. Сначала надо узнать: как её зовут, что с ней и в какой квартире живет. Кто может это все знать? Ну, конечно, дворовый «сплетсовет» из числа уважаемых пожилых жительниц этого дома!
Далеко ходить мне не пришлось. Как и во многих дворах, несколько лавочек под деревьями были «оккупированы» бабусями, жадно обсуждающими свежую сплетню. «На ловца и зверь», как говорится. Я оправился, щелкнул пальцами, и некогда промокшая до нитки одежда приняла свой первоначальный вид и лоск, волосы в момент высохли, ботинки сверкнули своей новизной. Картинка. Хоть сейчас на обложку журнала. Я немного изменил свою внешность: изменил цвет волос, глаз, форму лица, тембр голоса сделал погрубее, прибавил себе роста, - в общем, добавил солидности и сделал все, чтобы скрыть себя настоящего. Натянул на лицо гримасу радушия, расплылся в улыбке и двинулся на встречу к «информаторам».
Стоило мне попасть в их поле зрения, бабульки тот час замолчали и принялись кидать на меня изучающие взгляды.
- Здравствуйте, - подойдя поближе, сказал я.
- Здравствуй, сынок, - хором ответили старушки.
- Ну, как живете, дорогие? Все у Вас хорошо? Чем довольны, а чем нет? – улыбнувшись, спросил я.
- А ты кто такой будешь? – недоверчиво спросила одна из бабуль.
Ответ мгновенно слетел с уст.
- Я из министерства труда и социальной защиты. Вот, прислан к Вам вышестоящим руководством, чтобы узнать как живете, на что жалуетесь, как у Вас с пенсиями, как с медицинским обслуживанием.
- ДокУменты у тебя имеются? А то Вас тут горлопанов, последнее времечко, из министерств разных пруд пруди развелось! Ходят тут, вынюхивают, вопросы задают разные, а потом какие-то фильтры ставить заставляют, то поборы какие-то, то ещё чаво! - резко бросила другая старушка, а остальные согласительно закивали.
- Бог с Вами, Уважаемые. Вы меня с шарлатаном не путайте. Я лицо официальное – у меня все документы в порядке, - спокойно сказал я, залез в карман пиджака и вытянул оттуда только что материализовавшиеся, свежеотпечатанные красные корочки министерства, - вот, пожалуйста.
Я протянул удостоверение одной из бабуль. Та жадно вцепилась в него и начала рассматривать. Остальные сбились вокруг нее и тоже принялись выискивать недостатки и изъяны моих корочек.
- По-мо-га-е-в Ива-а-а-н Се-мё-но-вич, - протянула по слогам старушка, - гляньте, бабыньки, а фамилия то у него какая! Помогаев!
Все старушки дружно захихикали. Пожалуй, с фамилией я в правду переборщил, но вида не подал.
- А что смешного в моей фамилии? – удивленно спросил я.
- Да вы там, в министерстве, все «Помогаевы»! От вас помощи, как от козла молока пытаться добиться, - язвительно ответила одна из старушек, - гляньте, и печати у него все на мести и росписи!
- Все на месте, потому что правда, - парировал я и протянул руку, чтобы забрать удостоверение, но мой жест проигнорировали.
- У нас тут пару дней назад к бабке Галине тоже один соцработник пришел. Холененький весь, гладенький, прям как ты! И с докУментами и с печатями всевозможными. Еле милицию успели вызвать. Обворовать хотел, паршивец! Но ничего, теперь ему за колючей проволокой по делом будет! – зло бросила старушка и затрясла кулаком.
- Вот тебе раз, пытаешься людям помочь, а они тебе полицией грозят! – с досадой сказал я.
- Это когда это у Нас Власть, об обычном люде беспокоилась? Опять, пади, какой-нибудь в депутаты метит, вот и котиком ласковым решил прикинуться, еще и волка своего в овечьей шкуре заслал, - не унималась одна из старушек.
- Простите, как Ваше имя-отчество? – спокойно спросил я эту заводилу.
- Инна Валентиновна я, - фыркнула бабка.
- Инна Валентиновна, давайте не будем ссориться и ругаться. Я только что приехал из столицы. Приехал я не просто так, а чтобы самолично проконтролировать, как выполняются распоряжения нашего президента. Если хотите, можете позвонить в министерство, там Вам все подтвердят.
- Ну, смотри, если врешь! У нас тут с такими разговор короткий - сдадим тебе полицаям и всего делов, пущай разбираются! – бросила старушка, развернулась к дому и закричала, - Колька! Ко-о-о-лька! Вну-у-чек!
Из окна на втором этаже показалось лицо молоденького паренька.
- Чего, баб Ин? – раздался голос.
- Внучек, найди бабушке, как в наше министерство труда позвонить, в своем этом, как его - Нитернете!
- В интернете! – сердито поправил паренек.
- В нём! – согласилась бабка Инна.
- Сейчас, - бросил внук и скрылся в окне.
Пока мальчик Коля искал номер телефона, бабка достала из кармана старый мобильный и очки. Все остальные зло поглядывали на меня, но я был абсолютно спокоен.
- Пиши, баб Ин! – раздался звонкий голос внука.
- Ой, пиши, пишу, - встрепенулась бабка.
Паренек выкрикивал на весь двор цифры, а старушка старательно вдавливала нужные клавиши на телефоне.
- Спасибо, мой золотой! – поблагодарила она внука и прижала телефон к уху. Все замерли в ожидании.
После нескольких продолжительных гудков в трубке раздался молодой женский голос.
- Министерство труда и социальной защиты, здравствуйте.
- Здравствуй, дочка. Ты подскажи мне вот что, милая. К нам сейчас во двор мужчина пришёл, говорит ваш сотрудник, блага всякие предлагает, а сейчас шарлатанов полно. Ты мне одно скажи, работает у Вас такой, - бабка пристально вгляделась в моё удостоверение и опять по слогам принялась читать придуманное мной имя, - По-мо-га-е-в Ива-а-а-н Се-мё-но-вич!
- Минутку, - ответила девушка.
- Подожду, милая, подожду, - кивнула бабка Инна.
Томимая ожиданием Инна Валентиновна даже и не подозревала, что в данный момент со мной была только часть моего сознания, а другая нашептывала девушке на том конце провода нужные ответы на вопросы старушки.
- Алло, Вы слушаете? – вновь раздался женский голос в трубке.
- Ой, слушаю, милая, слушаю, - одернулась бабка Инна от неожиданности.
- Помогаев Иван Семенович к министерству на нашем областном уровне, как сотрудник, не имеет никакого отношения.
Бабка расплылась в торжествующей улыбке.
- Он сотрудник федерального министерства! К сожалению, иной информации сообщить не имею права. У Вас еще есть какие-нибудь вопросы?
Было видно, как торжество Инны Валентиновны исчезает на глазах.
- Нету больше вопросов. Спасибо тебе большое, дочка, - промямлила бабка.
- Всего доброго, - бросила девушка на том конце провода, и в трубке послышались короткие гудки.
- Все в порядке? – спросил я, - личность мою подтвердили?
- Да подтвердили, - сказала Инна Валентиновна протянула мне обратно удостоверение и взяла паузу.
Я стоял молча.
- Что? Извинений ждешь? А вот шиш тебе! – бросила бабка и показала мне фигу.
- Ну что Вы, какие извинения. Что я не понимаю что ли? В наше время столько шарлатанов и прохиндеев, а власть не реагирует на их выходки. Как же тут довериться незнакомому человеку? Я Вас не виню. Более того, сам поступил бы так же, - сказал я и как бы одобрительно кивнул.
Бабка Инна немного успокоилась и расслабилась, а вместе с ней расслабились и все остальные бабульки.
- Ну, так чего пришел то? – продолжила Инна Валентиновна.
- Хочется узнать как живете, в каких условиях, есть ли у Вас в доме инвалиды и должный ли за ними уход.., - не успел я закончить, как старушки буквально накинулись на меня со своими проблемами и причитаниями. Одна лишь Инна Валентиновна сидела молча.
Спокойно выслушав все охи и ахи, я обратился к неожиданно «онемевшей» Инне Валентиновне.
- Инна Валентиновна, а Вы что молчите? Неужели нет никаких жалоб?
- Жалобы всегда есть, а толку от них. Мы все здесь, - она указала на всех присутствующих бабулек, - старенькие уже, жизнь свою пожили, все через войну прошли, и голод на себе испытали и лишения всякие, много, что на своем веку повидали. У нас все всегда ни так будет, потому что жили в другом обществе, привыкли к другому. На жизнь хоть и ропщем, но понимаем – прока в ентом нет. Вроде, и пенсии подняли и льготы там всякие дали, а толков от них никаких - в итоге все как было, так и осталось. Мы живем и живем, все что есть - приняли, все чего нет – и Бог с ним. Менять нам ничего не надо, век свой хоть бы дали дожить спокойно.
- Вот бабуля так бабуля, - мелькнуло у меня в голове, - жаль, что не она мне объектом выпала. Хотя, все случается именно так, как должно и никак иначе.
- О молодежи задумались бы лучше. Молодежь то сейчас какая! Господи-и-и-и, спаси и сохрани. И если на всех молодых сладу нет, то хоть бы о тех побеспокоились, кто сам себе помочь не может! Что далеко ходить, вон, - бабка кивнула в сторону дома, - Ленка Крестова с четвертого подъезда. Одна живет с дочкой Женечкой. Мужа у нее нет, родителей похоронила. На двух работах горб себе ломает, чтоб хоть как-то прокормиться. А девчонка у неё немощная – ходить не может, к койке прикованная. Вот таким семьям помогать надо. А с нас старых что взять?
Бабульки все заохали в знак сожаления.
- Инна Валентиновна, а еще такие немощные, молодые, я имею в виду, нуждающиеся в государственной поддержке в доме есть? – спросил я.
- Да, вроде, только Женька Ленкина, - задумчиво сказала старушка, - ты вот к ним в первую очередь сходи.
- Схожу, обязательно, - сказал я.
Евгения Крестова. Вот как тебя зовут, значит. Ошибки быть не может – это она, та самая девушка, чей образ перенес меня сюда. Хотя, в свете последних событий, может быть все. Поэтому надо проверить.
- Вот прямо сейчас и схожу.
- Куда ж ты сходишь, милок, - подхватила одна из бабуль, - матери то дома нету. Она сейчас в аптеку пошла за лекарствами.
Да-а-а, все то «сплетсовет» знает, обо всем в курсе.
- Ты подожди её, - только Инна Валентиновна успела начать, как сразу оборвала себя на полуслове, - О! А вон она идет, - сказала старушка и махнула головой в сторону медленно бредущей женщины с увесистыми пакетами.
- Пойду - пообщаюсь. Спасибо Вам, уважаемые. Все ваши просьбы постараемся учесть. С Вашего позволения, - сказал я, развернулся и направился на встречу матери Евгении.
- Ступай, с Богом, ступай, - бросила мне в след бабка Инна.
Все одно к одному. Девушка, двор, бабули, все сами рассказывают, показывают. Я даже силу на них не использовал и мысли не читал. С одной стороны оно хорошо, чем меньше способностями пользуюсь, тем меньше резонанса силы создаю, и, следовательно, внимания Света и Мрака к себе меньше привлекаю. А с другой стороны - как-то уж все гладко. Раз и вот оно. Словно что-то ведет меня, направляет и плавно открывает передо мной горизонты дозволенного.
- Здравствуйте. Елена? – подойдя поближе к женщине, спросил я.
- Да, а Вы, простите, кто? – спросила она и остановилась.
- Меня зовут Помогаев Иван Семенович. Я представитель федерального министерства труда и социальной защиты. Вот мои документы, - сказал я и показал удостоверение, - вы не беспокойтесь, Ваш дворсовет личность мою уже проверил, - кивнул я в сторону бабулек на лавочке.
Елена посмотрела на удостоверение, потом на бабуль. Те одобрительно ей махнули рукой.
- Как Вы видите, я немного занята, - сказала она и указала на пакеты, - давайте домой поднимемся, а уж там поговорим.
- Ой, вы знаете, у меня сейчас абсолютно нет свободного времени. Давайте я Вам помогу поднять эти тяжелые сумки до квартиры и походу задам парочку вопросов, а там дальше, что в моих силах, сделаю.
- Что значит «что в ваших силах»? – удивилась она.
- Меня из столицы направили к Вам в город, чтобы курировать выполнение ряда федеральных программ, одной из которых является программа по обеспечению доступной среды для граждан с ограниченными возможностями и направлением их на санаторно-курортное лечение. Я приехал лично с Вами познакомиться, чтобы проверить компетентность местных чиновников по данным вопросам, - сказал я, взял у Елены пакеты, и мы медленно побрели к подъезду.
- Решил дождаться Вас, чтобы обсудить все необходимые вопросы.
- А что Вас интересует? – спросила Елена.
- Простите, как Вас по отчеству?
- Елена Викторовна, можно просто Елена, - ответила она, - так что именно Вас интересует?
- Получаете ли Вы специальные пособия, имеете ли льготы, должным ли образом со стороны врачей оказывается уход за вашей дочерью, проводил ли с ней психолог курс реабилитации?
- Да все вроде хорошо. И пособия мы получаем и льготы, и врачи постоянно проводят осмотр, и психолог с ней работал. Было тяжело только первые несколько лет, а сейчас уже неплохо, если можно так выразиться. Конечно, денег все равно не хватает, но справляемся, - спокойно ответила она, улыбнулась и открыла дверь в подъезд.
Улыбка на ее лице была усталая. Не измученная, а, именно, усталая. Наверно, она не тяготится обрушившейся на нее ношей. Любовь к дочери помогает ей преодолевать все трудности. Достойно похвалы.
- Первые несколько лет? Я прошу прощения, но, сколько же уже прошло, как в вашу семью пришло это горе? – удивленно спросил я.
- Да уже лет восемь как, - так же спокойно ответила Елена.
- Всем сердцем сочувствую Вам, - сказал я.
Мы погрузились в лифт. Двери со скрипом закрылись, и лифт плавно потянул нас на четвертый этаж.
- Это приятно, - не с того ни с сего сказала Елена.
- Извините? – спросил я.
- Приятно осознавать, что ещё кому-то в наше время есть дело до чужих проблем, а особенно нашим властям. А то, знаете, порой нахлынет, и чувствуем себя брошенными, никому не нужными.
- И в ваш дом придет счастье, поверьте. Для этого я здесь, Елена, - сказал я и улыбнулся.
Мы оказались на лестничной клетке напротив старой деревянной двери. Тут я поймал себя на мысли, что не успел задать несколько важных вопросов по поводу Евгении, а зайти в квартиру и продолжить беседу я не могу - если ее дочь и вправду мой объект, я должен предстать перед ней в своем истинном облике. Конечно, я бы мог создать для Елены отдельную иллюзию, а перед Евгенией предстать в своем истинном свете, но нет никаких гарантий, что моя иллюзия не исчезнет. Случай сам по себе необычный. Мало ли какие еще сюрпризы меня ждут. Не будем рисковать. Сделаю все постепенно.
- Вы уверены, что не можете зайти? Сами бы лично посмотрели - как живем, что есть, чего нет? – поинтересовалась Елена.
- Увы, не могу, много дел, - я протянул ей пакеты, - в другой раз. Вы завтра дома будете?
- Только после обеда. А что?
- Тогда завтра, часа в три, к Вам заглянет наш специалист и оценит текущее психологическое состояние вашей дочери, а на следующей недели её осмотрит врач. Отправим вашу дочь отдохнуть куда-нибудь, здоровье подправить.
- Ой, это было бы просто замечательно! Спасибо Вам.
- Да пока не за что. А сейчас, прошу меня извинить – дела. Рад был нашему знакомству, - сказал я и направился к лестнице.
- Куда Вы? Лифт же вот! – улыбнулась она.
- Я лучше пешком. Всего Вам хорошего.
Я вышел из подъезда и опять попал под прицел гвардии Инны Валентиновны. Махнул им рукой и направился прочь из двора. Мне нужно было все отдохнуть и поразмыслить обо всем случившимся. И я решил сделать это как обычно – за чашечкой латте. Свернув за угол дома, и убедившись, что вокруг никого нет, я щелкнул пальцами и растаял в воздухе. Представил себе место. Краски мира потухли, все перешло в монохром, дома и деревья вокруг стали черными пятнами, которые начали проноситься перед глазами с умопомрачительной скоростью. Потом все резко остановилось. Миру вернулись привычные формы и цвета, а я уже стоял недалеко от входа в свое любимое кафе в спальном районе города. Щелкнул пальцами и вот я снова видимый. Зашел внутрь и занял «своё» место.
- Здравствуйте, - мило улыбнувшись, сказала официантка.
- Большой латте, пожалуйста.
Девушка кивнула и удалилась к барной стойке.
Нравится мне здесь – всегда свежий ароматный кофе, приятный интерьер во французском стиле, и, что немало важно, далеко от центра – вероятность увидеть людей из моего человеческого прошлого очень маленькая. Здесь я мог расслабиться и, хоть и ненадолго, вновь почувствовать себя человеком.
Официантка быстро вернулась с чашкой горячего благоухающего кофе. Я сделал маленький глоток и погрузился в раздумья о завтрашней встрече. Чувство, что она будет особенной, не покидало меня.
В назначенное время я уже поднимался в лифте. Оказавшись на лестничной клетке семьи Крестовых, я посмотрел на часы – 15:00. Пора. Я позвонил. За дверью послышались спешные шаги.
- Кто? – раздался женский голос.
- Здравствуйте. Я от Ивана Семеновича, - ответил я.
Дверь открыла Елена Викторовна.
- Здравствуйте, проходите, пожалуйста, - поприветствовала она меня, - Елена.
- Очень приятно. Родион.
- Чай будете? – спросила она.
- Не откажусь, но позже – сначала работа.
- Конечно, конечно, - закивала она, - пойдемте.
Мы прошли в маленькую комнату. Ортопедическая кровать, кресло-каталка, тумбочка, стул, кресло в углу, шкаф – вот и вся комната, - обои теплых тонов, большое окно, несколько горшков с цветами на подоконнике. На кровати лежала девушка с ноутбуком – длинные каштановые волосы, светлые глаза, приятные черты лица.
- Это она, - мелькнуло в голове, - ошибки быть не может – это та самая девушка, её образ я видел. В туже секунду я попытался прочесть её мысли, но увы, как и в прошлый раз, мои попытки были напрасны – глухая стена.
- Женя, у нас гость, - сказала Елена, - это сотрудник из министерства по социальной защите.
- Здравствуйте, - поздоровался я.
- Ну, вы общайтесь, а я пока пойду чайник поставлю, - сказала Елена Викторовна и вышла из комнаты.
- Евгения, - представилась девушка и улыбнулась.
- Родион.
- Родион?
- Да. Родион Романович Разгуляев. Я.., - не успел договорить, как Женя переменись в лице - улыбка мгновенно пропала, девушка замолчала и закрыла лицо руками.
В комнате повисла тишина.
- Извините, но я хочу, чтобы Вы ушли! – бросила она.
- Простите, я как-то ни так себя повел? – недоумевая, спросил я.
- УЙДИТЕ! – закричала Женя.
Я вышел из комнаты полный растерянности и встретился лицом к лицу с матерью Жени.
- Что случилось? Что происходит? – взволнованно затараторила Елена.
- Понятия не имею. Стоило мне представиться, как Женя вдруг закричала и выставила меня вон, - растерянно ответил я.
- А что именно Вы ей сказали?
- Она мне – Евгения, я – Родион, она – Родион? Я - да. Родион Романович Разгуляев. И тут меня выгнали.
- Как Вы сказали – Разгуляев Родион Романович?
- Да что не так с моим ФИО? – я дал волю эмоциям.
- Родион, прошу у Вас прощенья за поведение моей дочери. Я сама не понимаю, как такое возможно? Да, все-таки, Судьба – злая штука.
- Елена, вы меня простите, конечно, но я ни черта не понимаю, что происходит! Может, Вы мне объясните?
- Видите ли, Родион, восемь лет назад мою дочь сбила машина. Именно после того случая она навсегда утратила способность ходить. А за рулем автомобиля был вусмерть пьяный парень, звали которого Разгуляев Родион Романович.