Зелёный призрак

Игорь Караваев 2
          Руки человека могут порой создавать удивительные вещи. Общеизвестно, что эти же руки могут и уничтожать созданное.
 
          Моряки и корабелы обычно не любят смотреть, как режут корабли. Этот процесс называют по-разному: и скучноватым термином «утилизация», и  фатальными словами «завершение жизненного цикла».
 
          Понятно, что ничто не вечно под луной. Когда-нибудь у каждого корабля наступает его последний выход в море, а потом его списывают и перестают считать кораблём. Нередко после этого стоит бедняга где-нибудь на грязной отмели, как печальный памятник своему славному прошлому, а коррозия неумолимо превращает его в бесполезную труху. Так что, наверное, даже хорошо, когда корабль, умирая окончательно, получает шанс вернуться в море в новом облике, но всё же...
 
          После увольнения в запас мне, увы, приходилось по роду своей тогдашней работы присутствовать при разделке отслуживших своё кораблей и судов. Пусть даже и не подводных лодок - поэтому было не так больно - но всё равно процесс превращения корабельных корпусов с гармоничными, законченными линиями обводов в груды бесформенных кусков металла приводил меня порой в состояние тоски и депрессии.

          Правда, нередко в потаённых корабельных уголках, обнажённых пламенем газовых резаков, нам попадались всякие любопытные вещи разного рода - и тогда мне бывало даже интересно рассматривать такие находки.
          Например, однажды мы нашли комплект сигнальных флагов, спрятанный кем-то от кого-то в незапамятные времена и потому успевший истлеть.
          А как-то раз перед нами оказалась толстая подшивка пожелтевших газет «На страже Заполярья», где можно было прочитать, как известный всему миру Первый секретарь ЦК КПСС товарищ Н.С. Хрущёв клеймил позором американский империализм за агрессивную политику, вероломство и лживость (так ничего у них с тех пор кардинально и не изменилось)...

          Тусклым осенним днём из трюма очередного судёнышка, превращаемого на моих глазах в металлолом, достали невесть как очутившуюся там раму от подросткового велосипеда «Салют». Я посмотрел на неё - и память, словно машина времени, мгновенно перенесла меня лет на сорок назад.
 
          Когда я закончил третий класс, родители подарили мне новый замечательный велосипед.
 
          До него у меня был другой - отличная красная «трёхколёска» на монолитных резиновых шинах. Со сверкающим и таким громким звонком! Звонок, правда, достаточно быстро сломался, но это уже детали…

          На этом «велике» я и вся моя малолетняя родня изъездили вдоль и поперёк двор бабушки Тины, у которой я отдыхал каждое лето. Какие сложные и стремительные манёвры выполняли мы порой в довольно узких местах! А когда все лихие наездники немного подросли, взрослые сняли одно из задних колёс велосипеда (что было заботливо предусмотрено его создателями) - и я довольно скоро, хоть и не без некоторых мучений, научился ездить на двух колёсах. Прошло некоторое время, я подрос ещё больше - и очень вовремя узнал от друзей, что на любом велосипеде, оказывается, можно увеличивать высоту седла и руля. Благодаря этому наш стальной «конь-огонь» послужил мне ещё пару месяцев. Теперь я уезжал на нём всё дальше и дальше от дома - и тут выяснилось, что маленькие узкие колёса моего старого доброго велосипеда сильно вязнут в песке, а при быстром спуске с крутых горок от немилосердной тряски не спасают даже мощные пружины под седлом. Вдобавок ко всему, под конец лета я снова начал задевать своими коленями велосипедный руль - даже несмотря на то, что он уже был поднят вверх до предела...

          И вот родители, в очередной раз оставшиеся летом на Севере, прислали нам перевод  для покупки нового велосипеда - сейчас уже точно не помню, то ли на тридцать пять, то ли на пятьдесят три рубля. И то, и другое по тем временам было совсем не малой суммой. Родители никогда не посвящали меня в свои финансовые дела - и, хоть я не раз слышал от них шутливую фразу «в долгах - как в шелках» - суть её тогда была мне непонятна. Что значит - «в долгах»? Откуда у нас могли быть долги, если отец исправно приносил домой получку?

          Лишь сравнительно недавно я узнал от родных, что много лет подряд мои родители были в нашем большом семейном клане самыми обеспеченными в материальном плане людьми - а поэтому они считали своим долгом помогать своим младшим братьям и сёстрам. Те из них, кто учился в институтах, регулярно получали, помимо своих крошечных стипендий, переводы от моих родителей. Ежемесячно отсылались деньги и бабушке Тине (документы которой сгорели во время пожара в архиве - и из-за этого ей не платили пенсию).
          Такую помощь нашим близким родители обременительной для себя не считали - сами они никогда не стремились жить в роскоши, никогда не пытались «озолотиться», ничего не копили «на чёрный день» - и поэтому помогали, как могли, совершенно естественно, от чистого сердца, безвозмездно.
 
          Как я теперь понимаю, от получки до получки нам самим денег хватало вполне, а вот чтобы поехать в отпуск куда-нибудь на юг, родителям приходилось брать в долг у друзей. С гордостью вспоминаю: все наши друзья были такими же добрыми и бескорыстными, как и мои родители. Накопленные долги аккуратно возвращались в течение года (почти до самого отъезда в следующий отпуск).

          В тот прекрасный летний день, когда почтальон принёс заветный перевод от родителей, я вместе с маминым братом, дядей Толей, отправился за велосипедом в магазин «Культтовары». Это было старое приземистое деревянное здание, стоявшее на самом краю городского рынка. Глаза мои разбегались каждый раз, когда я заходил в тот магазин! На стеклянных полках лежали и великолепные рыболовные снасти, и различная техника для фото- и кинолюбителей (включая поразивший моё воображение герметичный бокс для подводной съёмки), и самый разный спортивный инвентарь.
 
          Но сейчас нас интересовали только новенькие велосипеды, стоявшие в рядок у стены, и мы довольно быстро выбрали один из них - пусть не самый большой, но и не маленький - на раме которого красовалась надпись «Салют». Расплатившись, мы выкатили его на улицу и торжественно повели домой, взявшись с двух сторон за рукоятки руля.
 
          По дороге я всё не мог налюбоваться своим «Салютом». Он сиял под добрыми лучами уральского солнышка свежей светло-зелёной краской, хромированными деталями и искрящимся светоотражателем на заднем крыле, похожим на красный леденец. Мне не терпелось вскочить в седло и опробовать велосипед на ходу - да вот только его для этого ещё нужно было подготовить. Глянув в технический паспорт, я узнал, что велосипед сделан на Атигском машиностроительном заводе. Раньше я такого названия не встречал - и поэтому оно показалось мне каким-то таинственным, загадочным.
   
          Настроение было праздничным не только у меня - радовался и дядя Толя. Он шёл и напевал:

            От Махачкалы до Баку
            Волны катятся на боку,
            И, качаясь, бегут валы
            От Баку до Махачкалы!

          Дома мы стали готовить велосипед к тому, чтобы на нём, наконец-то, можно было кататься. Мы подкачали насосом обе камеры, промыли керосином подшипники, подтянули некоторые спицы в колёсах и все гайки. Самостоятельно я тогда с этим точно не справился бы! Попутно я узнал от дяди Толи - велосипедиста со стажем (а ещё - хорошего инженера с закалкой авиатехника) - много интересного и об устройстве своего велосипеда, и о том, как с ним надо обращаться.

          И вот мы с велосипедом начали привыкать друг к другу. Отличная это оказалась техника! Сколько километров пронёс он меня в то лето, подобно коню-иноходцу из песни Высоцкого, «по камням, по лужам, по росе»!
 
          Я и раньше не сопротивлялся, когда бабушка отправляла меня не в самый близкий путь за квасом или молоком (все остальные продукты можно было купить в магазине рядом с домом) - а теперь вся дорога туда и обратно занимала лишь пару минут. При этом душа моя ликовала: вот как мы с велосипедом можем! Катаюсь не просто так - а с пользой для всех! А о том, что на свою любимую рыбалку я теперь мог уезжать вообще достаточно далеко, можно даже не говорить...

          Хоть мой «Салют», в отличие от иноходца из песни, никогда не бунтовал против человека, сидящего в его седле, в пути случалось всякое. Не раз переднее (а изредка - даже заднее) колесо велосипеда начинало слегка напоминать цифру «8», но все возникавшие технические проблемы оказывались вполне решаемыми.
 
          Точно такой же «Салют» был тогда у моего друга Славы Касьянова. Однажды мы отправились на своих велосипедах в многочасовое путешествие по окрестностям Очёра. Нам тогда было интересно, весело и в то же время немного страшновато. Мы побаивались встречи с какой-то «бандой чернорубашечников», которая, по «достоверным» слухам, недавно объявилась в наших краях и теперь наверняка сидела где-то здесь, прямо в придорожных зарослях, и высматривала себе добычу. Правда, нам тогда, пожалуй, больше следовало бы опасаться машин и колёсных тракторов, которые носились туда-сюда по одной с нами грунтовой дороге (не слишком-то широкой).

          Зато какие просторы и какая красота открывались тогда нашим глазам! Чтобы это понять, надо просто однажды приехать летом на Урал…

          К счастью, наш «дальний поход», в котором я сумел по-новому увидеть родную землю, закончился благополучно.
 
          А через пару лет мой «Салют» получил своё собственное имя - я старательно вывел зелёной краской на его руле слова "GREEN FANTOM". Конечно, с точки зрения английской орфографии, слова «ЗЕЛЁНЫЙ ПРИЗРАК» следовало бы написать как "GREEN PHANTOM" - но слишком уж сильным было тогда влияние любимого всеми советскими школьниками французского фильма «Фантомас»...

          Так уж получилось в тот день, что старая велосипедная рама, извлечённая из ржавого трюма - точно такая же, как была у моего «Зелёного призрака» - оказалась для меня приветом из детства.