По ухабистой дороге жизни почти восемь лет идут двое.
Мужчина в серых джинсах и темной куртке, с черными, коротко остриженными волосами шагает легко и размашисто. Высокий. Точнее, пожалуй, весь суховато длинный - длиннорукий и длинноногий. На худом, чуть вытянутом вперед лице светлыми льдинками плавают глаза под широкими черточками бровей.
Крупная, в самой силе, овчарка, свободно и плавно скользит рядом. Осознавая свою собачью красоту, гордо несет породистое тело с подтянутым упругим животом. Угольного цвета чепрак мягкой маской охватывает клинообразную морду, покрывает спину, круп, бока и тяжелый хвост. На фоне насыщенного черного еще серебристее, почти до жемчужности, кажутся голова с округленным лбом, крепкая шея и высокие стройные ноги.
Полностью сосредоточенная на хозяине, она слегка презрительно поглядывает вокруг косо поставленными светлыми глазами.
Они удивительно похожи не только внешне. Оба одинаково наклоняют голову к правому плечу, щурятся и даже улыбаются. Ну, да, собаки тоже умеют улыбаться чуть поднятыми вверх сухими тёмными губами. При этом крупные зубы поблескивают приоткрываясь, а черная мочка носа по-доброму морщится.
Хотя что тут удивительного? Собаки с хозяевами всегда становятся похожи, если любят друг друга...
Стас в малолетстве страстно мечтал быть собакой. Может, потому, что заядлым собачником был дед, и его всегда окружало собачье племя? Потом странное желание заменилось обычными мальчишескими мечтами вполне благополучного ребенка из хорошей семьи.
Ощущение устойчивости и благополучия вдруг разрушилось, когда исполнилось шестнадцать.
В тот день он случайно увидел, что улетевший утром в недельную командировку отец сидит за столиком летней веранды ресторана на центральной площади их города. Чужая светловолосая женщина, положив голову ему на плечо, перебирает пальчиками с рубиновыми ноготками жесткие завитки его волос. Он, покорно склонившись, заботливо укрывает её плечики своим пиджаком.
Идущий рядом Вовка толкнул его локтем:
- Смотри-ка.
Стас резко шагнул в сторону — прямо в колючие кусты вдоль тротуара. Долго после хранилась в памяти ухмылка приятеля.
То, что сын внезапно стал сторониться отца, сперва вызвало удивление и обиду. Впрочем, вскоре причина нашлась — пресловутый переходный возраст - очень удобное объяснение для родителей, когда они теряют взрослеющих детей.
Никто не замечал, что теперь Стас отворачивается или уходит, когда отец нежно и покровительственно окутывает курткой хрупкие плечи матери или целует её быстрым поцелуем в голубую жилочку на виске. А мать, откинувшись головой к мужниному плечу, нежно перебирает жесткие завитки его волос тонкими пальцами в блестящих кольцах.
Всё пошло кувырком позже. Сначала старшая сестра — его вечный пример и укор — красавица, спортсменка, аспирантка, неожиданно вышла замуж за американца и уехала в Штаты, вызвав шок у родителей и некоторое изумление среди друзей и знакомых. Потом, в оранжевое сентябрьское воскресенье, отец отбыл в другую жизнь к той самой блондинке.
И мать потерялась. Беззащитная и бессильная, она тихо плакала в закоулках опустевшей квартиры, вызывая стыдную жалость неумением справиться с вдруг свалившимися на неё одиночеством и собственной никому ненужностью. Видеть её такую было очень больно, но сын старался больше времени проводить дома и аккуратно выполнять немногочисленные материнские просьбы. Только его глаза из лучисто радостных превратились в чуть подтаявшие желтоватые льдинки. Вот тогда дед позвонил друзьям — заводчикам.
***
Человек и собака сразу выбрали друг друга.
Стас остановился возле темного лобастого шара, затаившегося в стороне от весёлой шумной кучи братьев и сестер. Она, увидев или унюхав его, начала неуклюже бить лапой по сетке и заворчала, когда человек вытащил её из вольера. Но твердые теплые руки держали крепко и нежно.
И голос оказался добрым:
- Твоё имя — Альма. Слышишь? Аль — ма.
Заботу о щенке, конечно, взяла на себя мать. Тютюшкая собачьего ребенка и по часам пихая его витаминными кашами, она потихоньку возвращалась в жизнь. С трех месяцев она же начала водить собаку на курсы основной дрессировки и взахлеб хвалилась, какая это усердная и старательная ученица.
К году Альма получила все необходимые навыки правильно воспитанной собаки. Вот только её абсолютная преданность Хозяину, то есть Стасу, оказалась беспредельна. Альма плохо переносила даже короткую разлуку с ним. Услышав шорох ключа в замке, с визгом бросалась к Стасу и бродила за ним по квартире, как прикленная. При этом полностью игнорировала мать, что ту не слегка обижало. Но дед объяснил, что это достоинство (или недостаток) восточно-европейских овчарок. И поделать тут ничего нельзя. У них один царь и бог - хозяин.
Мать уже приискала себе подходящую работу, когда нежданно-негаданно пришло приглашение из Штатов... для знакомства с американским женихом, которого отыскала сообразительная дочка. Знакомство оказалось удачным, и чтобы "мальчик и собака не остались без присмотра", к ним переехал дед. Вместе с огромным кожаным диваном, забитыми доверху книжными шкафами и постепенно одолевавшей его тяжелой неизлечимой болезнью.
Это по его просьбе внуку дали имя любимого писателя Станислава Лема, изречение которого в рамочке на стене Стас читал каждый раз, появляясь у деда: “Чтобы что-то узнать, нужно уже что-то знать". Теперь рамочка поселилась над диваном, занявшим большую часть бывшего отцовского кабинета и, без конца попадаясь на глаза, слегка навязчиво продолжила процесс воспитания.
Началось счастливое для всех троих время. Только Стас осознал это, когда оно прошло. А вот Альма уже понимала, что человеку трудно даётся счастье. Он сам не знает, что ему нужно, и грустит, грустит... У СОБАК таких сложностей нет. Они знают, что счастье - это когда делаешь всё, что в силах, лишь бы угодить своему двуногому другу.
Дед целыми днями полулежал на диване с книжкой. В отсутствии Стаса Альма всегда располагалась рядом на полу. Старик много разговаривал с ней и внуком о разных вещах. О любви и дружбе. Долге и предательстве. О разных хороших собаках, потому что плохих собак нет. Есть плохие люди. Или просто о погоде. И всё было интересно.
Стас поражался не столько энциклопедическим знаниям и мудрости деда. Его удивляла современность мыслей уже очень пожилого человека и безошибочное понимание им сути происходящих событий.
Приходили дедовы друзья, тоже бывшие кадровые военные. Тогда он ковылял к столу, где обязательно выпивал рюмочку коньяка, занюхивая лимоном. И начинались многочасовые воспоминания прошлого. Слушая их, Стас узнал и понял историю своей страны.
Дед никогда не говорил о своей болезни. Симпатичную медсестру Зиночку, приходившую по вечерам делать ему уколы, всегда весело встречал комплиментами:
“Ах, Зиночка! Как Вы сегодня обворожительны! Будь я помоложе..."
Зиночка деду и Альме очень нравилась, а ей нравился Стас. Но сердце Стаса оставалось прохладным и спокойным. Часто дед задерживал Зиночку, и они пили чай с зефиром. Обуваясь в прихожей, она краснела и смущалась от бодрого стариковского окрика:
- Станислав! Сопроводи девушку до метро!
Хотя дед и собака надеялись, что когда-нибудь он проводит Зиночку до дома.
Он ушел внезапно. Почти в полночь застонал, посерел, стал задыхаться. Приникнув к пузатой кислородной подушке, загодя принесенной из аптеки, задышал ровнее, дожидаясь скорую. Попытался что-то сказать.
А когда Стас наклонился, прохрипел еле слышно, изо всех сил стараясь улыбнуться:
- Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать. Как он это правильно сказал, Стасик. Как верно.
И закрыл глаза.
Потом Стас разыскал эти слова в одной из книг Лема. И опять удивился. Уже одержимому желанию деда постичь непонятое.
Он отказался от переезда к сестре и матери. Отца тоже не привечал. Его суетливые заботы воспринимал угрюмо. Только от звонков Зиночки светлел лицом. Но в гости её не звал. Она же прийти без приглашения стеснялась. Всё время, свободное от работы, проводил с Альмой.
***
В этой встрече виноват был высоченный каблук, попавший в щель между плитками дорожки. Ведь именно боль в подвернутой ноге заставила девушку остановиться. Почуяв чужого на темной аллее парка, Альма резко дернула поводок. Ей почему-то почудился запах кошки.
Стас не мог не помочь и предложил Кате дохромать до его квартиры. Там он сначала бинтовал ей лодыжку, потом искал какую-нибудь обувку, но всё из сестринского и материнского было страшно велико — ножка у симпатичной блондинки оказалась миниатюрная, как и она сама. После чая ехать домой стало совсем поздно, и ночью Альмин коврик впервые был перенесен из спальни хозяина в прихожую...
Так Катя поселилась в их жизни.
Альма вела себя настороженно. Всё чудились ей в спутнице хозяина ненавистные кошачьи повадки. Катя же откровенно её не полюбила.
Вскоре из кухни в прихожую переехали и собачьи миски. Сидеть возле хозяина, положив голову ему на колени, Альма тоже могла всё реже - колени почти всегда были заняты. Чувствуя себя помехой, она подолгу тактично лежала на коврике, глядя в стену и ожидая, когда Стас позовет её гулять.
- Ты знаешь, Стасик. Твоя собака меня ненавидит. Она так злобно на меня смотрит. И зачем ты держишь такую зверюгу в квартире? Вот и маму вчера испугала.
- Да, ты что, Катюш! Альма не может никого ненавидеть и пугать. В ней нет агрессии. Она добрая, - слабо протестовал Стас и дипломатично старался сдружить своих девочек.
Женщина наотрез отказывалась приласкать Альму. Та старалась её не замечать. Но собаки ведь тоже не железные.
В то утро Катя закрыла её в кухне и не дала, как обычно, проводить Стаса на работу, прыгнув ему на плечи, и лизнуть его в нос. И Альма не выдержала.
Она не стала "проявлять явную агрессию" - просто после ухода хозяина затолкала женщину в комнату и рычала до тех пор, пока та не запрыгнула на стол. Стоило Кате шевельнуться, шерсть Альмы дыбилась, уши поднимались вверх и раздавалось предупредительно негромкое ворчание. Так обе провели весь день до возвращения Стаса.
Сняв жену со стола, он выдержал дикую истерику. И с трудом добившись истинной причины произошедшего, спокойно произнес:
- Какая же ты дура!
Потом позвал дрожавшую в прихожей собаку и вышел.
Зиночка сразу взяла трубку и встретила их возле метро, потому что они не знали короткого пути к её дому. Они пили чай с зефиром и пирожками. Альма улыбалась рядом, ощеривая крупные резцы. И Стас отключил телефон, по которому беспрерывно звонила жена.
Обычно молчаливый, он говорил и говорил почти всю ночь. Ему почему-то казалось, что его внимательно слушает дед. Зиночка участливо подливала чай погорячей. А когда он опустошенно-облегченно замолчал, прильнула головой к его плечу и стала нежно перебирать жесткие завитки его волос крепкими с коротко остриженными ногтями пальцами операционной сестры. Он обнял её, благодарно нежно поцеловал в голубую дрожащую жилочку на виске. И вспомнил вдруг, что где-то уже это видел...
Утром Катя встретила мужа перед входом на работу и показала положительный тест на беременность:
- Я не успела тебе сказать. Хотела сделать сюрприз.
Такой удар под дых редко кто выдержит, и хозяин отвез Альму в питомник.
***
Уже два года по выходным, а иногда и среди недели они с Зиночкой ездят к Альме.
Вечером Стас возвращается домой и, пряча глаза, подходит к голубой кроватке.
Катя ревниво обиженно поглядывает на молчащего мужа:
- Опять на целый день нас бросил. Неужели собака дороже? Отойди от ребенка, ты весь псиной пропах.
Зиночка грустит в своей одинокой квартирке и, стараясь побыстрее уснуть, думает:
- Ничего. Пройдет ночь. А завтра до выходного останется только шесть дней.
Она печалится ещё и от того, что сегодня увидела: в сотовом Стаса её номер записан под нелепым мужским именем "Зиновий."
Альма ворочается в своем вольере и вдыхает густой запах хозяина, оставленный на её шерсти. Она тоже научилась ждать.
Так и живут три взрослых человека плюс очень хорошая собака.
А в голубой кроватке сопит и растет маленькое счастье, ещё не зная цену любви, верности и предательству...