Не знаю, как сейчас, но в Советском Союзе книги Константина Симонова были включены в школьную программу. И это несмотря на то, что писатель являлся потомственным дворянином, у которого отец был генерал царской армии, а мать ни кто иная, как княжна Оболенская. Надо было очень постараться, чтобы не быть уничтоженным советской властью, которая с самого начала, то есть с захвата власти, начала проводить широкомасштабный политический геноцид. Например, если мы посмотрим на биографии советских маршалов, на биографии советских командующих, то увидим, что все они являлись выходцами, в основном, из крестьян, имеющими один – четыре класса образования. Конечно, все эти люди, так или иначе, оканчивали впоследствии академии советской армии. Но, скажите пожалуйста, как можно с одним, пусть даже четырьмя классами образования осилить программу академии?
Низкий образовательный уровень наших специалистов в любых отраслях деятельности явился причиной многих бед в СССР. В частности, наши разгромные поражения были результатом, именно низкого образовательного уровня советских генералов.
Но, вернёмся к Симонову, который был вынужден оканчивать ремесленное училище, работать токарем, чтобы поступить, в конечном счёте, в литературный институт. Княжне Оболенской и в дурном сне не смогло привидеться, что её сын будет вынужден оканчивать ремесленное училище, чтобы стать токарем низкой квалификации. Всё это отложило свой отпечаток на образовательный уровень писателя, который так до конца жизни и не освоил грамматики. Например, он никогда не ставил в своих произведениях знаков препинания, предоставляя это делать корректорам.
Но, сколько бы дворянин не работал рабочим, он в глазах советской власти всегда будет оставаться социально чуждым элементом. И чтобы удержаться на плаву и не потонуть в советской действительности, Симонову пришлось поистине жопу лизать советской власти, в частности, восхваляя на все лады товарища Сталина.
Но меня не поведение писателя впечатлило, не его политическая мимикрия. Ведь Симонов дошёл до того, что отказался от родного отца. Да, он его не знал, тот был вынужден уйти за кордон. Кстати, ещё один минус с точки зрения советской власти в биографии писателя. Но я понимаю Симонова. Ему надо было выживать. Ничего другого, как петь дифирамбы советской власти, ему и не оставалось. Но, к этому мы ещё вернёмся, а пока обращу внимание читателя вот на что. Дело в том, что дворянское происхождение военного писателя советская власть от народа тщательно скрывала. Так тщательно, что можно подумать, что это атомный секрет державы. И в связи с такой секретностью хочется сказать о том чувстве, которое возникает у человека, когда он узнаёт немного более подробно биографию известного советского писателя. А чувство это, ни что иное, как презрение к советской власти, которая видать даже собственной тени боялась. Кстати, такая секретность относительно биографий своих популярных людей бьёт бумерангом по самой советской власти, а, стало быть, указывает на некую интеллектуальную ущербность правителей СССР.
Да у нас и сейчас с биографиями не всё гладко. Например, прочитал я недавно две книги немецких писателей о войне на советском фронте. Это книга Вильгельма Хайнриха «Железный крест» и книга Герта Ледига «Сожжённые дотла». Но вот отыскать что-либо о биографиях этих писателей так и не смог. А ведь это всемирно известные авторы. Правда, всемирно известны они лишь вне России, потому что даже перевод книги Хайнриха сделан не с языка оригинала, а с английского перевода. Вот такая у нас свобода слова даже и сейчас. Чего же говорить об СССР.
Но, оставим биографию писателя и, тем более, не будем отвлекаться на других авторов. Ведь я хочу поговорить о его романе, который я перечитал, вникая в этот опус уже совершенно другими глазами, потому что, естественно, знаний у меня за последующие полвека после окончания школы несколько прибавилось.
Так что же с самых первых строк бросается в глаза в романе Константина Симонова. Как ни странно, это обилие словечка «добрый» во всех его модификациях. Генералы в романе Симонова имеют то «добрый взгляд», то «добрую улыбку». И так до бесконечности. Даже словечко «комиссар» у Симонова является добрым. Вот ведь как.
В связи с этим мне, когда я перечитывал трилогию «Живые и мёртвые», невольно вспомнились страницы трудов Ленина за 1918 год и далее, которые меня просто потрясли, ведь в этих послереволюционных трудах словечко «расстрелять» встречается вообще на каждой странице. У Симонова даже есть в романе явная параллель с цитатой Ленина, где он говорит о том, что хоть и хочется порой гладить людей по голове, но делать этого нельзя, потому что не время быть добреньким. Аналогичную фразу говорит и маленькая докторша Овсянникова.
Мне могут сказать, что ничего плохого в том, что человек относится к людям позитивно, нет. Да, конечно, позитив это хорошо, особенно если он не расходится с реальностью. Ибо, как сказал всемирно известный китайский писатель Мао Дунь, «неправдивое не может быть прекрасным». Так давайте всё же разберёмся, насколько правдива трилогия Константина Симонова. Кстати, отрёкшись от отца, Симонов взял себе и другое имя, ибо по рождению он вовсе не Константин, а Кирилл.
Обратимся последовательно к трилогии. В ней писатель вначале изображает отступление советской армии. И даже не просто отступление, а такое отступление, при котором советская армия бьёт немцев. И, если отступает, то перед многократным перевесом в живой силе и технике. Но сейчас-то мы знаем, что никакого перевеса вовсе и не было. Уже в августе 1941 года Гудериан докладывал Гитлеру, что русские имеют большое превосходство в танках. Хочу напомнить статистику о танках. На Советско-Германский фронт за весь период войны в советскую армию поступило сто двадцать тысяч танков и самоходных орудий. Немцам такое количество даже и не снилось. А чему удивляться? Ведь советская Россия начала милитаризацию страны с первых дней революции. Немцы же начали по настоящему вооружаться лишь в середине тридцатых годов. Шесть лет подготовки и двадцать. Есть разница? А до этого немцы даже учения проводили лишь с макетами танков. Да и к началу войны у немцев не было столь мощных танков, как у СССР. Для немецких танков даже наш Т-34 был неуязвим. И, тем не менее, немцы захватывали вполне боеспособные советские танки буквально тысячами. У них даже на вооружении находилось несколько тысяч советских танков. В основном это были наши Т-34 и немного тяжёлых.
Советские войска отдавали немцам не только вполне боеспособные танки, но и другую технику. У немцев были на вооружении наши пушки и, даже советские самолёты. Исключительно из русских лётчиков был сформирован авиационный полк. Двумя эскадрильями этого полка командовали Герои Советского Союза С. Т. Бычков и Б. Р. Антилевский.
Имели немцы и зенитные полки, состоящие из советских специалистов. Имелись и парашютисты десантники с их девизом «Никто кроме нас».
Но вот Симонов, изображая войну глобально, как утверждает наша пропаганда, так ни словечком не обмолвился о таком явлении, как массовый переход на службу к врагу.
Немцев же на всём Советско-Германском фронте в сухопутных войсках постоянно находилось чуть более трёх миллионов, которых местное население зачастую встречало с цветами и хлебом солью. Вообще особенность советской власти заключается в том, что её всегда огромное количество народа люто ненавидело. Да это мы теперь ясно видим по событиям в бывших республиках СССР и по событиям в «братских социалистических странах». Да и в самой России много найдётся людей, которые, мягко говоря, относятся к советской власти без любви. И это несмотря на то, что несколько поколений россиян выросло при советской власти. Так что же говорить о людях, которые оказались под советской властью совсем недавно, как это было в Прибалтике, Белоруссии, Украине. Они что, обожали советскую власть?
Но, вернёмся к трилогии нашего потомственного дворянина.
У Симонова, например, артиллеристы от самого Бреста тащат на себе пушку с одним оставшимся снарядом.
А так ли было на самом деле?
Да возьмём, хотя бы для примера, доклад генерал-лейтенанта С. А. Калинина военному совету Западного фронта от 25 сентября 1941 года.
Вот как он изображает наши отступающие части.
Воинская часть в походе представляет гнусную картину. Вместо строя – толпа, никем не управляемая. При появлении даже отдельных самолётов колонна самостоятельно разбегается.
Распространено позорное явление членовредительства. Есть целые районы заражённые, которые прибегают к этому способу.
Саморанения мы имеем не менее 10% от общей цифры раненых.
Срывание знаков различия, петлиц – приняло широкие размеры.
Вот такое воинство. Это документ. Таких документов сейчас много рассекречено.
А вот что говорят о советской армии немцы. Приведу выдержку из доклада генерал-полковника вермахта Гудериана от 7 ноября 1941 года.
Пехота часто недостаточно обученная, она проявляет тупость и несамостоятельность в наступлении.
А вот приказ Ставки Верховного главнокомандования за №0428 от 17 ноября 1941 года, подписанный Сталиным и Шапошниковым.
Ставка Верховного Главного Командования приказывает:
Разрушать и сжигать дотла все населённые пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40-60 километров в глубину от переднего края и на 20-30 километров вправо и влево от дорог.
Для уничтожения населённых пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и миномётный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабжённые бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.
Кстати, именно к таким коммандос принадлежала и Зоя Космодемьянская, которую сами же крестьяне и схватили, потому что оказаться на морозе для них означало просто смерть.
Вот такая вот доброта по-советски.
Кстати, когда американские и английские бомбардировщики совершали налёты на немецкие объекты во Франции, то они предварительно сообщали об этом по радио, чтобы мирное население могло укрыться в безопасном месте.
Вот такие глупые империалисты.
А вот ещё о советской доброте. Это приказ Ставки Верховного Главнокомандования № 270 от 16 августа 1941 года, подписанный Сталиным, Молотовым, Будённым, Ворошиловым, Тимошенко, Шапошниковым, Жуковым.
Командиров и политработников, во время боя срывающих с себя знаки различия и дезертирующих в тыл или сдающихся в плен врагу, считать злостными дезертирами, семьи которых подлежат аресту.
В последней книге своей трилогии Симонов описывает обнаружение могилы советского генерала, которого советская власть посчитала в 1941 году сдавшимся в плен к немцам. И Симонов лицемерно рассуждает в своём романе о том, будут ли впредь считать генерала предателем и отменят ли неправильный приказ. Конечно, о судьбе родных этого генерала в романе нет ни слова. Недаром же мы нигде не упоминаем о судьбе родственников генерала Карбышева, например.
Но, вернёмся вновь к приказу 270.
Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишить государственного пособия и помощи.
Что вообще означает этот приказ?
А он означает, что родственники офицеров советской армии являлись заложниками советской власти. Ни более и не менее. Если ваш близкий попал в плен, будь любезен отправляться в советский концлагерь.
А как быть с рядовыми? А рядовых, попавших в плен так много, что родных этих людей советская власть просто не в состоянии арестовать.
И ведь действительно, советские офицеры и солдаты сдавались немцам сотнями тысяч зараз. Впрочем, офицеров, сдавшихся в плен, тоже хватало. В одной Киевской операции в 1941 году советская армия потеряла шестьдесят тысяч офицеров.
И ещё о сдаче в плен советских войск. Дело в том, что немцы окружали и брали в плен советские войска, как правило, малым количеством своих сил. Одно дело, когда тебя окружает враг, многократно превосходящий числом и, совсем другое дело, когда армия сдаётся противнику, численно уступающему ему в несколько раз.
Хочу заметить, что приказа, подобного двести семидесятому, не было ни в одной армии мира. В частности такого приказа не имела и царская армия России. И, не смотря на это, солдаты и офицеры царской армии в таком количестве не сдавались врагу. Не было такого явления, как массовая сдача в плен целых армий. Даже роты целиком в плен не попадали, чего уж говорить о более крупных воинских частях. Недаром же все сведения о Первой мировой войне в СССР были практически засекречены. Даже памятники погибшим воинам на этой войне были советской властью уничтожены.
Вот такая порядочность и доброта по-советски.
И, если уж мы заговорили о пленных, то просто необходимо сказать о том, как этот вопрос освещается в трилогии Симонова.
В романе этого замаскированного под выходца из рабочих потомственного дворянина немцы, конечно, добивают раненых красноармейцев и вообще лютуют с пленными.
А вот генерал Гальдер в своём дневнике от 30 июля 1941 года пишет:
- Обсуждались вопросы. Необходимость отделения русских раненых от немецких.
Другими словами русских раненых военнопленных лечили в немецких госпиталях и даже в общих с немцами палатах.
А вот как описывает события немецкий врач Генрих Хаапе в своих мемуарах. Впрочем, не суть важно, как описывает, а главное что. Оказывается, этот врач лечит так же и раненых красноармейцев. И, вот что интересно, никто его за это репрессиям не подвергает.
Кстати, обращаю внимание читателя, что немецкие солдаты и офицеры имели право вести личные дневники в отличие от советских военнослужащих. Более того, немецкие военнослужащие имели право иметь даже приёмники, что категорически воспрещалось в советской армии.
Кстати, к слову сказать, наши войска до Сталинграда, в плен немцев вообще не брали. Вернее, тех немцев, которые попадали в плен, мы просто убивали. А такие действия называются в международном праве «воинскими преступлениями».
Более того, мы убивали пленных зачастую с изуверской жестокостью, что говорит не просто о советском изуверстве, но и о нашей глупости. Ведь эти зверства стали достоянием общественности, в конце концов.
У меня, кстати, дальний родственник попал в плен раненым и так же лечился в немецком госпитале. У него было ранение в ногу. Она у него осталась повреждённой на всю жизнь. После войны он отсидел за своё лечение в немецком госпитале двадцать лет в советских концлагерях. Хотя он не сам попал в немецкий госпиталь, его поместили туда сами же немцы, подобрав на поле боя. То есть человеку дали двадцать лет за то, что он просто был свидетелем гуманного обращения немцев с советскими военнопленными.
А вообще, немцы в начале войны отпустили по домам из плена приблизительно миллион советских военнослужащих. Это украинцы, прибалты и татары.
Кстати, вот что пишет в своих мемуарах на эту тему Эрих фон Манштейн.
Перескажу коротко суть. Речь идёт о советском лагере для военнопленных недалеко от Феодосии. Так вот, когда советский десант освободил военнопленных, а их там было восемь тысяч, то эти военнопленные отправились маршем в направлении Симферополя вновь в плен к немцам.
Вероятно, люди не верили, что небольшой десант, а это был сорок первый год, вернёт их на большую землю. Ну и, конечно, каждый из пленных просто боялся репрессий от советской власти за то, что те оказались в плену. У людей были для страха все основания, ведь все, кто попадал в немецкий плен, автоматически объявлялись у нас изменниками родины со всеми вытекающими последствиями. У нас, конечно, бардак был в армии. Но порядки были жестокие.
А вот немного о порядке в советской армии.
Это отчёт командира 11 механизированного корпуса генерал-лейтенанта Мостовенко от 1 июля 1941 года.
Приведу короткие выдержки.
Отсутствие организованных станций снабжения первого дня войны привело к посылке разыскивать горючее на большие расстояния от нефтебазы, аэродромы и другие пункты.
Вот представьте, идут бои, а снабженцы корпуса рыскают в поисках горючего. Идиотизм? Несомненно.
Из этого же отчёта видно, что корпус не имел даже топографических карт местности.
Оказывается, что даже высший комсостав корпуса не знал особенностей своей местности, где они же и дислоцировались.
В общем, как у Аркадия Райкина. Цемент есть, песка нет. Песок есть, цемента нет. Обычный советский бардак.
А вот, кстати, что в своём дневнике пишет генерал Гальдер 4 августа 1941 года:
- Наступление на Рославль протекало исключительно хорошо. Пехота просто марширует.
Вот ведь как. Оказывается и такого рода наступления были у немцев. Пехота просто марширует.
Дневник, конечно, неплохой. Читать интересно. Одно плохо. Кратко излагает ситуацию. Вот, например, что пишет Гальдер в своём дневнике 6 августа 1941 года:
- В районе Старой Руссы наблюдаются отдельные случаи разложения противника.
Интересно было бы знать, что это за случаи.
А теперь вернёмся к героической Брестской крепости. Для этого возьмём донесение №1 комбрига Кривенко от 23 июня 1941 года.
И что же мы из этого донесений видим? А вот приведу одну лишь выдержку.
Город Брест был оставлен частями Красной Армии в 8.00 22.6.41 после боя с пехотой, переправлявшейся на лодках через Буг. В городе из квартир частных жителей обстреливались отходящие военнослужащие.
То есть буквально через считанные часы после начала войны, несмотря на то, что немцам пришлось форсировать реку, город был сдан. Причём советская армия обстреливалась местными жителями. Не несли крынки с молоком женщины советским солдатам. Да и откуда советским колхозницам было взять молока, когда все коровы были в колхозном стаде в то время. Да и отступающих советских войск было столь много, что воды то на всех не хватит, не то что молока.
А как же сама Брестская крепость, её героическая оборона? Дело в том, что сама крепость имела огромные подвалы, куда от артиллерийского обстрела и бомбёжки вынужден был сразу уйти гарнизон вместе с семьями. Офицеры знали, какая сила у советской армии в приграничном районе, поэтому они наивно верили, что через день, два советская армия изгонит немцев. Они знали и другое, что такое попасть в плен. В СССР это было равносильно смертному приговору. Вот так и получилось, что войска оставили город, а в самой крепости, в её подвалах остался гарнизон этой злосчастной крепости, которую мы впоследствии объявили героической.
Героика или страх перед репрессиями родной советской власти удерживала людей? Мы утверждаем, что героика. А на самом деле только ли героика?
У Симонова, разумеется, все дружно и неколебимо сражаются, нет ни дезертиров, ни бардака. Порядок и сплошная героика.
А вот как Симонов изображает злодеев немцев, которые заставили русских женщин разминировать минные поля. Да, впрочем, сам поступок говорит за себя
Я, честно говоря, не знаю, заставляли ли немцы местных женщин разминировать минные поля. Но вот что я точно знаю, так это то, что после освобождения от немцев территории советскими войсками советские власти оставляли одного минёра на освобождённой территории, потому что оставить больше не было возможностей, а в помощь ему придавались подростки четырнадцати-шестнадцати лет из местного населения, которых он обучал разминированию. Эти дети нигде не числились официально, они работали за солдатский паёк. Бывало, и подрывались, погибали или оставались калеками. Может быть, этим детям платили пенсию после того, как они становились калеками, как участникам боёв? Нет. Мы это видим по сегодняшним процессам, когда старые инвалиды, судятся с государством, требуя признать их участниками войны, а не просто пострадавшими от несчастного случая. Но добрая и сердечная советская власть не могла признать таких подранков участниками войны потому, что тогда бы выходило, что у нас в армии находились и четырнадцатилетние дети. И сегодня мы действительно в законодательном порядке навели некоторый порядок в этом вопросе, объявив этих детей участниками войны по линии ОСОВИАХИМа. Но много ли дожило таких подранков до столь счастливого момента?
Сейчас мы знаем и другое. Советская армия зачастую разминировала минные заграждения своими же людьми, солдатами первого эшелона. Чаще всего это были штрафники.
Здесь хотелось бы сказать несколько слов о советских законах, которые были поистине драконовскими. В самом деле, вспомним закон о «пяти колосках», когда крестьянин, унесший с поля несколько зёрен, отправлялся в советский концлагерь на длительный срок. А опоздание на работу во время войны лишь на двадцать минут оборачивалось тоже концлагерем. А если человек ненароком написал, допустим, в школьном сочинении, вместо слова Сталин слово сралин, или вместе Сталинград, написал Сталингад? Что тогда? Да такая описка вообще грозила смертной казнью. Хочу напомнить, что в СССР полная уголовная ответственность наступала с двенадцати лет. То есть с двенадцатилетним ребёнком власти имели право делать всё, что заблагорассудиться: могли пытать, могли расстрелять. Полная уголовная ответственность.
В военное время на фронте человек вообще попадал под трибунал даже за более мелкие проступки, чем перечисленные выше. Недаром же в советской армии счёт расстрелянных красноармейцев и офицеров идёт как минимум на сотни тысяч человек. Таких масштабных расстрелов военнослужащих своими же солдатами не наблюдалось ни в одной армии мира. Мы в этом отношении впереди планеты всей.
Но вот у Симонова человек, убивший по неосторожности офицера, не только остаётся жив, но и продолжает успешно воевать, зарабатывая ордена.
Но, давайте вернёмся к местным жителем на оккупированной территории, которые, как пишет Симонов в своём романе, сразу же шли в партизаны. У Гудериана есть весьма интересная запись на эту тему. Он описывает посещение города Ромны в начале сентября 1941 года. И вот что он пишет:
- По улицам мирно гуляли празднично одетые толпы местных жителей.
И что же праздновали местные жители? Приход немцев? Может быть, кто и праздновал, но, я думаю, что подавляющее большинство жителей праздновало просто освобождение от советской власти.
Вообще хочется отметить, что немцы повели себя довольно глупо на оккупированной территории, но, тем не менее, местное население на оккупированных территориях материально жило не хуже, чем граждане СССР. Вспомним, что даже в мирных 1932-1934 годах на этой же Украине люди умирали от голода прямо на улицах в городах. А сколько получали советские люди по карточкам в войну? Да и всегда ли можно было отоварить эти карточки.
К чему это я всё? Да вот хочу вновь вернуться к мемуарам Гудериана. Как он описывает события ноября 1941 года. Как бы ни лютовали немцы, но они не оставляли мирное население на произвол судьбы. Например, всему русскому населению, проживающему в городах, и в первую очередь населению Орла, было на руки выдано продовольствие до 31 марта 1942 года.
А вот запись генерала Гальдера в его личном дневнике от 1 августа 1941 года. Это насчёт разминирования территории.
- особый полевой батальон, укомплектованный штрафниками, был использован на Западе для работ по разминированию района прошедших боёв. Используется 450 человек.
Ёщё хотелось бы остановиться на Москве, какой её изобразил Симонов. Ведь Синцов всё же добрался до Москвы, до своей квартиры. Конечно, мародёрство и панику, которые происходили в городе, Симонов благоразумно не изображает. Опасно.
Хочется спросить, а что, в других городах лучше было?
Да, и вот что интересно. Симонов изображает Синцова, который вышел из окружения и беспрепятственно попал к себе в квартиру, которую никто не ограбил, хотя преступность просто зашкаливала. Напомню, что у Синцова были на ногах совершенно изношенные сапоги. И как человек поступил, оказавшись в своей квартире в Москве? Может быть, он сменил себе обувь? Оказывается, нет, не сменил. То есть Симонов невольно показал очень низкий уровень жизни советских людей перед войной. В самом деле, ведь Синцов работал редактором в крупной армейской газете и, несмотря на должность, воинское звание, человек имел всего одну пару обуви: военные казённые сапоги. Конечно, Симонов просто не подумал о таком выводе читателя, иначе бы он испугался и не стал концентрировать внимание на обуви главного героя книги.
Ну, ладно, пока оставим Синцова и войска в покое. С Синцовым, кстати, в Москве вообще происходят чудные вещи. Синцов ходит по Москве, не имея никаких документов и, его не задерживает ни комендатура, ни патрули НКВД. Да никто. Вот ведь как повезло человеку. А ведь был приказ расстреливать на месте всех подозрительных и мародёров. А Синцов и был подозрительным, потому что не имел никаких документов.
А теперь давайте поговорим о репрессированном комбриге Серпилине, которого освободил лично Сталин. Серпилин, конечно, славно стал воевать. Ну, что же, честь ему и хвала. Но меня вот что смешит, да, именно смешит, в истории с этим комбригом. В лагере Серпилин, оказывается, вёл жаркие полемики с разного рода троцкистами и даже кулаками отстаивал чистоту идей марксизма-ленинизма. Это уже даже не лицемерие, это просто маразм. Когда я читал об этих подвигах генерала в советском концлагере, то невольно вспомнил Варлама Шаламова, который при своём росте метр девяносто весил в лагере всего сорок килограммов. А что, Серпилин был в лучших условиях? Да нет, конечно. Но, недоедая, голодая, еле передвигая от голода ноги, генерал всё же отстаивает чистоту марксистских идей.
А изображение Симоновым великой радости доходяг заключённых от того, что три женщины лётчицы совершили беспосадочный полёт Москва – Дальний Восток. Это ли не идиотизм? Почему, кстати, беспосадочный? У нас и сейчас нет таких сверхдальних самолётов.
А ещё по этому поводу можно, пожалуй, вспомнить реакцию заключённых советских концлагерей на смерть Сталина. Как они ликовали. Иоська Ус сдох! И это во всех лагерях необъятного ГУЛАГа.
А вот у Симонова, оказывается, в наших концлагерях было по-прежнему полно людей «готовых каплю за каплей отдать кровь за советскую власть». Да люди свою кровь и жизни и так отдавали в наших концлагерях. Не за советскую власть, так за понюх табака, что называется.
А теперь вновь вернёмся к журналисту Синцову, который в трилогии просто переживает за потерю партийного билета. Вот оно, страшное наказание - выбыть из партии. Что там мировая война. Что там думы о потерянном ребёнке. Главное остаться в ленинской партии. Сейчас это, конечно, может вызвать гомерический хохот, но ведь люди такого поворота судьбы действительно боялись больше потери близких.
Да, вот ведь как может быть. Книга о войне, о трагедии народа, но, тем не менее, порой смешна до абсурда, вернее своим абсурдом.
Ну, если уж мы заговорили про абсурд, то нелишне остановится на разговорах бойцов, обороняющих Москву. Оказывается в мороз, в окопах, под пулями люди находят время читать устав и краткий курс коммунистической партии. Это уже даже не лицемерие, это дибилизм, идиотизм полный. Господи, что советская литература заставляла народ проглатывать! Уму непостижимо.
Зато писатель Симонов совершенно не упоминает об иностранном вооружении, которое к нам пошло по ленд-лизу. Например, в боях за Москву две трети советских танков являлись танками английского производства.
Про английские танки у Гальдера есть и другая запись за 9 июля 1942 года. Так вот, эти танки были произведены уже в 1942 году. То есть союзники посылали нам новейшую технику.
А вот Симонов описывает мавзолей, где якобы лежит труп Ленина. Вот он, бумеранг истории. Теперь-то мы знаем, что труп Вовы был вывезен в специальном поезде в глубокий тыл и в глубокой тайне, как необычайную национальную драгоценность. В общем, труп на вес золота.
Ну и, конечно, раз уж мы заговорили о мёртвом Ленине, то надо несколько слов сказать и о Сталине, как его изображает Симонов. Да просто елей льёт на страницы. А ведь роман «Живые и мёртвые» вышел в свет в 1959 году, после разоблачения культа личности. И у власти был Никита Хрущёв, который так старался обосрать вождя. Но, из книги хвалебные речи насчёт Сталина советская цензура всё же не выбросила. Вот какие парадоксы творчества. Более того, в книге прямо указывается, что всё, что совершалось плохого в славном и непогрешимом СССР, совершалось плохими чиновниками, а вот наивный Сталин и не знал ничего. Не знал ни про советские концлагеря, ни про советский террор. Ничего не знал. Да, такие байки я тоже помню, потому что после разоблачения культа личности Сталина они упорно циркулировали в народе. Ну, что же, не будем забывать, что задача коммунистической партии не только в терроре, но и в распространении слухов, формирующих полезное для советской власти мнение.
Ну, если уж мы заговорили о зверствах, то нелишне обратиться к мемуарам немецких полководцев и просто бойцов.
Вот что свидетельствует о нашей доброте пилот бомбардировщика Ю-87 Рудель, совершивший более двух с половиной тысяч боевых вылетов.
Он описывает в своих мемуарах вновь освобождённый аэродром в Тацинской. И что они увидели? Да тела немецких лётчиков и обслуживающего персонала с выколотыми глазами и отрезанными ушами и носами.
Если уж мы заговорили о пленных немцах, то вполне уместно будет немного заскочить вперёд и поговорить о наших концлагерях ещё раз. Симонов изображает в своей трилогии колонны пленных немцев, которых проводят по улицам Москвы. Следом идут поливальные машины. Казалось бы, зачем нужны поливальные машины. А ведь эти машины не символика. Дело в том, что пленных немцев столь скудно кормили, что когда им перед маршем по Московским улицам дали нормальный рацион, то у многих просто не выдержали желудки. Людей рвало от нормального рациона. Вот поэтому то и потребовались поливальные машины.
А вообще, если говорить о наших концлагерях, то не надо забывать, что многие заключённые у нас планировались к уничтожению после окончания строительства. Это относится в обязательном порядке к секретным объектам: таким, например, как бункер Сталина в Самаре. Тоже самое было и на объектах атомной промышленности. Ведь во всех этих секретных городках типа Арзамас-16 и ему подобных даже не заключённые люди не имели права выезжать за пределы огороженной колючей проволокой территории. Чего уж говорить о заключённых. Их то вообще уже никуда не выпускали, кроме как на расстрел. Заключённые нашего гуманного СССР прибывали в эти городки без обратного маршрута. Их там и хоронили, вернее, скрывали трупы. А ведь в других странах атомная промышленность развивалась вполне успешно без таких крайностей.
Но у нас ведь советская доброта.
Именно поэтому врач Овсянникова так заботиться об освобождённых пленных. И это об изменниках родины, которыми эти люди являлись в глазах государства, советской власти.
И когда я сегодня смотрю наши фильмы о немецких концлагерях, где вовсю изображаются зверства в немецких концлагерях, то я неизменно вспоминаю одну русскую пословицу: «Чья бы корова мычала».
Ну и, конечно, Симонов сурово осуждает союзников за то, что те тянут с открытием второго фронта. В связи с этим мне бы хотелось напомнить, что Вторая мировая война началась не в 1941 году, а в 1939. И мы, страна советов, всем чем могли помогали, всё же не англичанам, а немцам в этой войне. И не только стратегическими материалами, которыми богата наша страна, но и провизией. И это притом, что наши-то люди зачастую сами голодали. То есть мы были не нейтральной страной, а как бы уже союзниками немцев. А как иначе можно охарактеризовать наши действия в 1939 и 1940 годах. Да и в 1941 мы всё ещё были вплоть до июня союзниками немцев и Сталин пил за здоровье Адольфа Гитлера.
Кстати, хочу напомнить, что американцы нас обеспечивали техникой, сырьём, провизией не только за деньги, но и бесплатно.
Хочу обратить внимание читателя на то, как изображает питание офицеров и солдат Симонов. Разумеется, мало где упоминается о провизии из-за океана. Офицеры едят в своей столовой кур. И это в войну, когда и генералов невозможно снабжать такой едой. Вспомним, что сини куры нам выдавались в СССР часто по талонам.
Кстати, мне вспоминается статья в одном военном историческом журнале за 1975 или 1976 год, где было опубликовано меню обеда одного советского генерала в военное время, на фронте. Меня в то время поразило количество еды. Понятно, что генералы у нас получали провизию вне карточной системы и этим пользовались, чтобы кормить ещё и своё окружение. Но, вспоминая сейчас эту статью, я вспоминаю и другое, в этом меню были сплошь импортные продукты: сыр, шоколад, да всё, пожалуй, кроме хлеба.
Напомню, что немецкие генералы питались с рядовыми из одного котла. Все военнослужащие вермахта получали одинаковый паёк, независимо от звания.
Почему я заговорил об этом? Да в трилогии Симонова ординарцы расплачиваются продуктами. Откуда излишки? Симонов к этому служебному воровству относится как к естественному явлению, настолько естественному, что для него просто уму непостижимо то, что это компрометация советской армии чистейшей воды.
Когда лечащий врач снабжает генерала Серпилина при выписке из санатория аптечкой с набором медикаментов, Симонов не задумывается, что врач в тот момент совершает и должностное, и уголовное преступление. Женщина просто взяла набор медикаментов и прочих принадлежностей ни перед кем не отчитываясь. А ведь СССР даже скальпели получал в то время из Америки.
А как Симонов изображает бои за Сталинград? Опять обойдены все неудобные факты войны. Автор не разъясняет, почему же в городе осталось мирное население не эвакуированным. У Симонова вообще один мальчик фигурирует из мирного населения. А ведь через Волгу нашими сапёрами было построено два понтонных моста. Но, никого из гражданских так и не выпустили из горящего города. И, кто же снабжает провиантом гражданское население? Не упоминает Симонов и о том, что это немцы эвакуировали из горящего Сталинграда мирное население. Так же не упоминает Симонов и о том, что в районе Сталинграда немцем помогали верой и правдой пятьдесят две тысячи советских добровольцев. Нет, они не участвовали в боях. Это были хозяйственные службы, но эту службу несли советские люди.
Ничего не говорит Симонов в романе и о массовых депортациях многих народностей. Которые начались сразу же с началом войны и продолжились после освобождения территории страны. И хотя шли ещё бои и, до окончания войны было не скоро, но уже сытые ребята из НКВД гнали народ туда, где Макар телят не пас, создавая колонии поселения для чеченцев, татар. Да что перечислять то я буду. Даже по нашим официальным данным депортациям подверглось более шестидесяти народностей свободолюбивого СССР.
А вот как Симонов изображает освобождённый Могилёв. Собственно бросается в глаза отношение Симонова к частника, которые открыли в городе при немцах свои магазинчики, организовали производство ширпотреба. Просто ненависть сквозит в каждой строчке. Можно подумать, что люди, организовавшие свечное производство некие нелюди. Да ведь война идёт. Что, электричество в дома подавали бесперебойно? Свечек людям не надо? Что, эти люди, которые организовали производство свеч, занимались разбоем? Но для писателя Симонова такие люди просто нелюди, столько ненависти в каждой строчке об этой частной мелкой предпринимательской деятельности.
Когда я читал его обличения, так и хотелось вслух сказать: «Да ты же сам потомственный дворянин. Вспомни, как в революцию к вам приходили с обысками. Не от этих ли визитов ты стал на всю жизнь заикой»?
А вот ещё интересное сравнение советской армии и армии немецкой. Это в последней книге трилогии, где Симонов говорит о проекте закона о браке, опубликованном в газете «Правда». Дело в том, что во время войны полковыми жёнами обзавелось такое количество офицеров и генералов, что это уже ни в какие рамки не лезло. Наверху даже задались вопросом, а что же будет с прежними семьями генералов после окончания войны?
Но я вот обратил внимание на другое. Дело в том, что такое массовое явление, как полковая жена, было присуще лишь советской армии. Ни в одной другой армии мира никто из генералов не возил с собой любовниц. Не было такого явления и в немецкой армии. В немецкой армии вообще женщины не служили. Их даже не отправляли насильно на общественные работы или на заводы. Это было дело добровольное. Может быть, женский вопрос не столь уж и важен. Но важно другое, масса других явлений войны Симоновым просто искажено до безобразия. Вся книга является одной сплошной ложью, с огромными лакунами, пропусками о неприятных для советской власти явлениях. А исторических фальсификаций столько, что просто ни в какие ворота не лезет.
Я не разбирал здесь ни стилистику романа, ни прочие литературные характеристики. Дело в том, что если автор строит своё произведение на лжи, фальсификации, замалчивании фактов, то такая книга уже не может считаться достойной внимания читателя. Вся эта трилогия Симонова просто напросто пропагандистская дешёвка, которую даже читать неинтересно из-за её исторической недостоверности. Такие книги наносят больше вреда, чем пользы. Такая литература воспитывает просто идиотов, типа безграмотных хунвэйбинов. А ведь автор получил за неё Ленинскую премию. Это говорит о том, что вся советская литература из-за её политической направленности, тенденциозна, лжива и просто глупа. Да, именно вся. И если некоторый процент стихов всё же можно отыскать в советской литературе, которые можно назвать достойными мировой литературы, то в прозе этого сделать невозможно. Советская власть проходила по сознанию людей с безжалостностью катка. А результат? Трагедия и кровь в массовом масштабе даже в тех случаях, когда можно было бы и обойтись без людоедства.