Не хочу отнимать время, и надолго отвлекать ваше внимание. Постараюсь кратко...
Меня зовут Саша и друга моего тоже Саша. Нам под шестьдесят лет. Мы из той давней жизни, из СССР. Мы-совки. Найти себе место в новом мире не получается. Здесь кругом на первом месте деньги, даже дружба измеряется с количеством нулей.
Когда-то, в той жизни, мы жили, а теперь выживаем. Не знаешь, что будет завтра: или голодным будешь засыпать, или урвешь что-то. Возраст, что поделать - никому не нужены.
До распада Союза еще были достаточно молоды, о пенсии рано было переживать. А потом все рухнуло в момент. И в девяностые годы совсем не до чего было: раз не умеешь локтями дорогу пробивать, переступать через ближнего, то тебя самого на обочину оттеснят или вышвырнут. А мы с Сашей так и не смогли приспособиться. Пробовали продавать: не получается. Торговля - это вранье. Если не будешь обманывать покупателя и расхваливать свой товар, приписывая несуществующие качества, то кто-то рядом это сделает, и ты останешься с носом. А врать противно. Пробовали на хозяина работать, но - тоже как-то не очень. Перечить нельзя - выгонит. Он главный, значит ты - идиот. Не то что при Союзе: сказал начальнику, что думаешь в глаза, или на собрании с трибуны всю правду матку. В крайнем случает работу поменять придется. Но её то, этой работы, сколько хочешь, и возраст не помеха. А теперь надо вылизывать начальника со всех сторон. Противно! Не жизнь, а мерзость какая-то.
Вот и надоело все это... И сегодня мы освободимся.
Я сделал дома уборку (Мой дом - это бывшая баня во дворе. Когда-то дом, наш дом, был мой, от родителей мне достался. Кормил и меня и семью. А я взял и подарил жене свой дом. Нотариус тогда еще пошутила: «Ну, вот, был у вас дом. И больше нет». И печать шмяк! Так оно и оказалось. Не захотела моя семья со мной делиться. Хотели вообще на улицу выкинуть, да прописка моя мешает. А убийцу нанять боятся, слава богу.)
В домике, так я баню называю, чистенько. Я приготовил рагу мясное, салат, другие вкусности (слюнки текут) - это мы с Сашей сложили свои последние деньги и решили устроить себе пир. Только дружок мой что-то запаздывает.
Пришел Саша, он принес две бутылки коньяку, напитки. И еще чикушку с жидкостью. Он даже цветы принес: розы красные. И какая нам сейчас разница, что они означают. Для нас они означают праздник и праздничное настроение, извините за тавтологию.
Мы устроились за столом торжественно, как перед Новым Годом. Все и сразу выставили на стол.
Стопочки стеклянные, граненые, как когда-то (специально искали). Выпили по первой, не закусывая и не чокаясь. Говорить особо не о чем. Так, смотрим друг на друга и улыбаемся. Все уже обговорено и договорено...
Вскоре стало тепло на душе. Коньяк прекрасный - давно такого не потреблял. А закуска вообще из сказки: копченое сало, куриные крылышки, сыр, колбаса, про рагу я уже сказал. А вот еще балык из семги - это чудо какое-то. Но мы не спешим. Всего в достатке, никто никого не объест, не обгонит. Балычок пивком запиваем. Все удовольствия в одном флаконе.
-Ты написал своим? - спросил Саша.
-А зачем? - все же мы не утерпели от слов.
-Чтобы знали! - Саша сказал резко.
-А ты? - Саша в ответ засмеялся, он тоже своим ничего не написал.
-Давай выпьем за их здоровье, - предложил я.
-А, давай!
Выпили, закусили - на душе все теплее. Даже какое-то подобие счастья по телу, я его прямо таки осязаю.
Включили мой маленький телек. Он неисправен и картинка снизу заворачивается почти на треть экрана. А процессор синхронизации в Ялте я найти не смог. Но и так можно смотреть. Звук нормальный. Нашли передачу повеселее - КВН. Но и КВН стал слишком заангажирован деньгами. Это уже не состязание, не конкурс - это шоу за деньги. Но все равно интересно, ведь многие ребята еще не заматерели.
Вот и вечер перешел в ночь. Мы допили коньяк. Наелись от пуза. Пьяные, но не в стельку. Наши бестолковые разговоры ни о чем, как-то резко исчезли. Не стихли, а исчезли.
Я помыл стопки, а Саша налил в них поровну из чикушки.
-Может быть, написать что-нибудь, - спросил я.
-Ты еще позвони, - сказал Саша зло, - давай на раз-два-три.
Дальше все было молча и с пафосом.
Саша сказал: «Раз, два, три», и выпил свою жидкость, в упор смотря мне в глаза. В свой последний момент, он подумал, что и я его обманул. Чтобы не портить его последнюю минуту жизни, я тоже опорожнил свою стопку одним глотком.
Мы встали и обнялись. Внутри все зажглось адским огнем, сознание начало мутнеть, а мышцы тряслись, как у старика. Саша здоровее меня, но все равно обмяк первым. Я видел как он стал задыхаться, а изо рта пошла пена. И тут же самому стало не хватать воздуха. В легких огонь. Стало страшно. Мы рухнули на пол с тупым глухим звуком.
Наши тела нашли, когда вонь стала во дворе нестерпимой. Никаких записок мы не оставили, и никому ничего не сказали. Милиция почти сразу пришла к мнению, что это самоубийство. А семьям пришлось раскошелиться на наши похороны и терпеть наши расплывшиеся, как холодец, тела - такая наша месть
Все закончилось.