Такая странная линия. Изящный изгиб точеной ладошки, узкое запястье, локоток, уютное плечо, небольшая грудь, провал талии, холмик попы, отброшенная в сторону нога, будто вот-вот соберешься встать, опереться на сонные ножки, приоткрыть глаз в поисках меня и требовательно протянуть руки – поднимай, мол, меня, чего я тут вся такая одна лежу? Но ты спишь, глубоко, и я не жду твоих объятий. Белое на белом - белеющее в утренних сумерках тело, скомканная и почти сброшенная на пол белая простыня – засыпала ты довольно бурно, зато теперь – спокойна, как ангел.
Аккуратно вытягиваю край полотна из-под мерно вздымающегося тельца, расправляю ткань и снова повторяю все изгибы линии, экватора, разделяющего мир на тебя и не-тебя, снова следую маршрутом ладошка–плечо–талия–попа-ножки, вот странно – это же линия жизни наших отношений. Ровно, мягко, потом вдруг резко вверх, и, чуть поколебавшись, вниз, обрыв, пропасть, марианская впадина, куда уж ниже.
Линия за линией кисть проявляет твои очертания, твой уютный покой, в котором так сладко тонуть, нет, не поддавайся чувствам, иначе не успеть. Кажется, могу повторить всю тебя зажмурившись, эти привычные траектории, изгиб-ямка-пушок, руками или губами, знаю тебя всю. Ну, так казалось, недавно.
Такая трепетная нимфа, сошедшая с полотен, и снова возвращающаяся в свой сад, хотя нет, никаких плодов-деревьев, не надо пошлости, пусть будешь только ты. Мне почему-то важно дописать тебя, пока ты не пошевельнулась, пока не пропало волшебство покоя, остановившееся время, сжалившееся надо мной. Мне кажется, так я превозмогу нашу судьбу, нашу, как же. Ты навсегда останешься рядом, что бы ни было, ты будешь со мной.
Может, позже уложу рядом с тобой себя: рука под головой, неуловимо-восточный разрез прищуренных глаз, погруженных в тебя, крепкая рука, то ложащаяся на талию, то поглаживающая попу, едва ощутимо, чтобы не потревожить твой покой. Жаль, ты никогда не засыпала на плече, зато так вижу тебя всю. Нарисую себя и уложу простыню обратно на постель, будет памятник нам, нашему возможному счастью, ну и ладно, и так долго, нельзя же все и сразу. Буду любить тебя издалека, твое изображение теперь останется со мной, – даже когда открою глаза.
А скоро - ты проснешься со злым взглядом, умчишься курить, глянув на рисунок, кинешь мне: «выбрось немедленно», хлопнешь дверцей холодильника, потом еще хлопок – входная дверь, потом – тишина, без твоего дыхания совсем мертвая, потом солнце уйдет, и я снова жду – хлопнет ли дверь, придешь ли ты, придешь ли ты, придешь ли ты...