Последний сталкер Главы 4-6

Ли Гадость
Глава 4 Прадедушкин сундук

Сквозь дверь тянутся ко мне тонкие кофейные щупальца, проникают в ноздри, щекочут. Пора выбираться из кровати.
На кухне затаились две хитрые лисички, сидят в засаде возле горячей кружки кофе.
- Мам, а мы уже поели!
- Даже приготовили тебе завтрак!
- Потому что очень...
- ...тебя любим!
Конечно, особенно когда от меня срочно что-то нужно.
- Спасибо вам, умнички мои, - с удовольствием приступаю к завтраку. - И какие у вас планы на сегодняшний день?
Дети в замешательстве. Наверное, рассчитывали, что мы прямо сейчас займемся уроком истории.
- Ну мам, мы думали...
- ...что ты нам поможешь, расскажешь про прадедушку.
Боже. Сколько разочарования на милых лицах. Моё доброе сердце этого не выдержит.
- Ну что же. Наши планы совпадают!
И мы смеемся, глядя друг на друга: дочки – довольные, что уговорили помочь, я – тем, что пока могу это сделать.
- Тогда собирайтесь в путешествие. Форма одежды – полевая, не забудьте взять планшеты и всякие любимые мелочи в дорогу. И, кстати, умыться и причесаться.
- А куда мы едем?
- А можно взять Маруську?
- Нет, Маруську не берем, потому что на белых крыс сегодня времени не будет, - я одним глотком допиваю кофе. - И почему вы еще здесь?
Девчонки пулей вылетают с кухни готовиться к отъезду. Знают – не люблю долгих сборов. А я быстро подключаюсь к инфосети: резервирую телепорт, записываю детей на экскурсию, заказываю на них временные пропуски в заповедник, капсулу–антиграв для перемещения по когда–то закрытой территории. Вроде всё. Можно отправляться в путь. Ой! А сама-то сижу в пижаме!

Мы выходим из дома и спешим к платформе телепорта. Девчонки на ходу что-то живо обсуждают, а я иду позади, размышляя о своем.
Как же изменился мир за последние несколько лет! Теперь, чтобы пересечь Атлантику, не нужно долго плыть на корабле или лететь самолётом. Достаточно встать на платформу и внучатый племянник «Звезды Полыни» молниеносно перекинет любого из точки А в точку Б. А если никуда не торопишься или любишь ехать, глядя в окно на удивительные пейзажи – есть капсула–антиграв. Спрятанные в её пластиковом корпусе «слёзы» и крохотные «трамплины» толкают бесшумно похожую на мыльный пузырь сферу с любой желаемой скоростью на любую высоту, в любом направлении. Куда ни посмотри – всюду трудятся артефакты и аномалии. Они совсем не похожи на своих диких непредсказуемых предков, укрощены, послушны, не опасны. Их производят серийно, это не дефицитный товар. У каждого в доме есть маленькая дрессированная "жарка" для приготовления пищи. Электричество больше не течет по длинным жилам проводов, потому что в коробке размером со спичечный коробок живет «тесла», бери и пользуйся. «Ломоть мяса», «жадинка», «бусы», «медузы» и «подсолнухи», даже «студень» - для всего найдено применение. Так скучно.
Вот и телепорт. Я беру детей за руки и мы шагаем на платформу. Несколько секунд головокружения и темноты – и наша семейка в один миг переносится из Мирного в Москву. Прямо в здание хранилища.
- Мам, а зачем мы здесь?
- Ой, какие рычажки!
- И кнопочки. А почему тут столько коридоров?
- Мам, а для чего вот эта штучка?
- Это не коридоры, а бывшие железнодорожные пути, - терпеливо объясняю я, - Потому что мы с вами внутри бывшего Павелецкого вокзала, а под нами, в туннелях Московского метро, находится хранилище. Нам сюда, - показываю детям на окна придорожных касс.
Металлические набойки на ботинках стучат по старому гранитному полу. Вот и касса. За стеклом сидит женщина средних лет, в сине-бордовой форме РЖД. Она отрывает взгляд от монитора:
- Пожалуйста, введите код доступа и номер ячейки.
Конечно, никакой женщины в кассе нет. Это всего лишь голограмма, реконструкция. Но мои девчонки не хотят в это верить.
- Здрасти, а нам нужен
- Прадедушкин сундук!
И хохочут. А я набираю на панели сбоку от окна нужные цифры, подставляю сканеру поочередно правую и левую ладони, следом – электронный ключ.
- Ваша заявка принята. Ожидание пять минут сорок секунд. Пожалуйста, проследуйте к третьему пути, - и кассир, поправив лацкан форменного пиджака, возвращается к изучению мнимого монитора.
- Спасибо большое, мы
- Пойдем. А где третий путь?
- А вы посмотрите под ноги, - отвечаю я дочкам.
Скользящая по полу зеленая стрелка вызывает очередной взрыв детского энтузиазма, и Алька с Викой устремляются за ней в погоню.
Затемненная снаружи капсула-антиграв уже парит у края вокзальной платформы, ожидая касания моей ладони. Внутри,на широком столе нас ждет ящик из-под патронов.
- Знакомьтесь, девочки. Это и есть прадедушкин сундук!
- А можно потрогать?
- А почему он не похож на сундук?
- А что это за защелки?
- А зачем…
- Подождите! Тихо! – но остановить поток вопросов не так уж и просто. Набираю побольше воздуха в легкие: - Ну-ка МОЛЧАТЬ!
От моего окрика дети замолкают, но ненадолго.
- Мам, извини.
- Просто так всё интересно!
- Тогда садитесь, - я подсаживаю дочек прямо на стол по бокам от ящика. Алька скидывает свой рюкзачок, достает планшет, а Вика вытаскивает сенсорный блокнот, будет записывать то, что окажется интересным.
Откидываю крышку ящика.
- На самом деле никакой это не сундук, а ящик для переноски боеприпасов, - я начинаю свой рассказ тоном музейного экскурсовода, - потому что на Зоне без патронов трудно. Мне пришлось заменить и убрать многие вещи из этого «сундука». Например, ручные гранаты и автомат Калашникова мне пришлось сдать, а камуфляжные штаны и куртку отправить в помойку после встречи со «жгучим пухом», который в небольших количествах до сих пор встречается в заповеднике.
- А жгучий пух это что?
- Вика, вы же сказали, что будете изучать аномалии на физике. Там и узнаете. А если я сейчас буду рассказывать про жгучий пух, то нам придется заночевать прямо в капсуле, и мы не успеем в музей.
- Тогда рассказывай быстрее дальше! Иначе...
- ...Нас сейчас разорвет на части от любопытства!
- Алька! Я уже вижу, как ты пошла трещинами! – я прячу улыбку и достаю пакет с новой амуницией. - Это защитный костюм.
Я незаметно нажимаю кнопку в манжете комбинезона, и он исчезает.
- Это как?
- Что за интересный фокус!
Я снова нажимаю кнопку и комбинезон снова на виду.
- Ух ты! Это же...
- ...Как шапка – невидимка!
- Это не сказка. А достижение современной науки. Называется – режим «Стелс». Ученые изучили кожу кровососа, опасного мутанта…
- А мы знаем!
- Да! Видели в кино! Он невидимым становился...
- ...Подкрадывался и сразу всю кровь выпивал...
- ...из жертвы! И костюм прям из его кожи сделан?
- Нет конечно, научились делать аналог, - защитный костюм переезжает в мой рюкзак, и я выкладываю на стол ПДА.
- А про ПДА мы знаем, мам.
- У нас в учебнике подробная схема есть.
- Ну тогда мы возьмем с собой еще вот это, - я кладу в специальный узкий карман рюкзака надежный армейский нож,- и вот это.
Я так и не отмыла берцы с прошлой поездки, и куски глины падают на пол.
- Можете померить мои ботинки, - пусть побегают, заодно грязь осыпется.
Алька хватает правый ботинок, Вика – левый, и они начинают скакать по капсуле, норовя  наступить друг другу на шнурки. Пока дети резвятся, я незаметно достаю из ящика небольшой, размером с портсигар, контейнер и прячу в рюкзак.
- Мам. Есть хотим
- И пить! - дети возвращают мне обувь.
- Если честно, я думала, вы раньше проголодаетесь. Сейчас зайдем в пирожковую, и в музей.
Закидываю на спину рюкзак и мы выходим обратно в зал. Я набираю на дисплее команду, и матовая капсула исчезает в темном туннеле хранилища.
Городское течение подхватывает нас. Дочки только и делают, что крутят головами в разные стороны, обсуждая проплывающие мимо капсулы–антигравы: простенькие бюджетные, персональные с замысловатым тюнингом и наверняка роскошной отделкой изнутри. То и дело на платформах телепорта появляются и исчезают люди, группами и по одиночке. Музыка, смех, эхо разговоров. Удивительный аромат домашней выпечки приводит нас в пирожковую. И я набираю целый пакет сдобных булочек, пирожков с разнообразными начинками, баранок, рассыпчатых от черных крапин мака. Еще – большую бутыль морса.
Быстро добегаем до ближайшего телепорта и городская пестрота сменяется зеленой тишиной Припяти. На лицах близняшек улыбки. Они готовы сломя голову ворваться в прозрачный весенний лес, и  отпускаю их побегать, пока складываю в капсулу–антиграв наши вещи и еду. Но не улыбаюсь, потому что чувствую, как в глубине моего рюкзака испытывает на прочность стенки контейнера пробудившийся артефакт. Нужно спешить.

Глава 5 Однокрылая бабочка

Пока я училась в школе, даже не представляла до чего интересная наука – история. Но поступив на истфак, была удивлена её многогранностью. Коварство тиранов, жестокость войн, дворцовые интриги, история древних цивилизаций – всё это многообразие закружило меня среди дат, эпох, тайн и откровений.
- Ланка, ну ты вообще озверела что ли так учиться? – говорила моя подруга – сокурсница, тщетно пытаясь оторвать меня от книг. - Сегодня такая вечерина у Макса (или у Анюты, или у Димочки)! Пойдешь?
- Нет, не хочу, - кровавые будни Карла Великого занимали меня куда больше студенческих гулянок и сплетен. И еще – Зона. Я ежедневно перетряхивала всю доступную информацию из интернета, искала научные публикации, но все они в основном были по физике и биологии, в которых я ничего не понимала.
С каждым днем жгучее желание исследовать дедов ящик и побывать хотя бы в предзонье становилось все сильней, и мне приходилось постоянно себя уговаривать: рано, военные кордоны не сняты, еще не пришло время.
Я ждала не напрасно. По неясным причинам Зона начала отступать. Обычная природа стала отрывать от скрытой Периметром искарёженной земли большие и маленькие куски. За год площадь Зоны отчуждения уменьшилась втрое и продолжала сжиматься, как усыхающая на солнце шкура мертвого зверя. Колючая проволока Периметра стягивалась всё туже вокруг ЧАЭС.
В очередной раз барахтаясь в мировой информационной паутине, я наткнулась на объявление о наборе добровольцев по очистке освободившихся территорий. Фундаменты сгнивших домов, металлический хлам, мусор, затерянное в буреломе оружие, человеческие останки – всё это нужно было нейтрализовать, похоронить или погрузить в машины и вывезти на полигон для уничтожения. Потому что высшее руководство приняло решение: земли, в связи с риском повторного возникновения аномалий, под заселение не отдавать, очистить от следов присутствия человека и создать музей – заповедник.
Недолго думая, я оформила заявку на участие и уже через две недели глотала сухую июльскую пыль предзонья в ожидании служебного автобуса.
Это была первая группа добровольцев, сорок пять человек и военизированное сопровождение. Два усталых автобуса долго вздрагивали на ухабах  заброшенных дорог, и когда транспорт наконец-то добрался до пункта назначения, моя голова звенела как колокол.
В течение дня на широкой поляне вырос палаточный городок. Все устали и после посещения полевой кухни разбрелись по своим палаткам. Я уснула сразу, едва забравшись в спальный мешок.

Мне снилась музыка, старый русский рок:
                -Но я, я остаюсь.
                Там, где мне хочется быть…
Нестройный хор пьяных голосов вторил:
                - И пусть я немного боюсь,
                Но я, я остаюсь,
                Я остаюсь, чтобы жить…

Пели ужасно, но от души. Трехпалый крутил вокруг своей оси порожнюю рюмку, и она брякала об стол то одним, то другим краем. В бар вошёл Утёс и, разглядев в полумраке угрюмый силуэт Трехпалого, сел рядом.
- Всё пьешь?
- Нет, думаю, как идти.
- Всё-таки принял этот заказ?
- Да, - Трехпалый оставил наконец рюмку в покое. - Ты со мной?
               
«...Все братушки полегли,
                И с патронами напряжно,
                Но мы держим рубежи,
                Мы сражаемся отважно…»

Музыкальный центр выключили, и теперь группа сталкеров грустила под расстроенную гитару, поминая тех, кто не вернулся.
- Само собой, - Утёс повернул голову в сторону шумной компании по соседству: - Поговорим в другом месте?
Они встали и направились к выходу из бара. Я рванулась следом, но стены бара вдруг сжались, свет и звуки исчезли.
Дернулась раз, другой, попыталась пошевелить ногами или руками, но поняла, что их нет. Только туловище и два огромных крыла, в которые я завернута, словно в одеяло. Мне захотелось  расправить их, и горячий поток крови устремился по тонкой сетке сосудов и капилляров. Крылья распахнулись, и мне в глаза ударил свет.

Пузыри воздуха плавно поднимались из глубины. Некоторые из них цеплялись за меня, повисая светящимися шариками, остальные уплывали вверх и лопались от соприкосновения с гладкой поверхностью водоема. Мне стало любопытно, что там, наверху, и я взмахнула крыльями раз, другой, третий… Жидкость оказалась вязкой, тягучей, подниматься ввысь было очень тяжело, но я трудилась изо всех сил.
Мелькнула тень, и, вглядевшись в поверхность, мне стало ясно, что это Трехпалый наклонился к самому зеркалу воды и высматривает что-то в глубине.

Утёс стоял неподалеку. Ему решительно не нравилось мутно-зеленое озерцо, у края которого находился напарник.
- Оно там, Утёс. Только глубоко. У тебя удочки с собой нет?
- Конечно, есть. И банка с опарышами, - Утёс хотел продолжить шутку, но гладь озерца пошла мелкой рябью, и вместо шуток он снял автомат с предохранителя. - Осторожней!
Но Трехпалый уже натянул защитные перчатки и придвинулся еще ближе к воде.

Я уже чувствовала его руки, как вдруг из глубины меня будто толкнули, и с круговертью пузырей я вылетела на поверхность. Трехпалый подхватил меня, но тонкие нити воды, которые тянулись следом, вдруг затвердели и начали втягиваться  внутрь появившейся на месте водоема воронки. Меня, а следом и Трехпалого, потащило вниз, в матовый сумрак омута...

- Пригнись! – автоматная очередь полоснула по липким щупальцам озера. Они начали рваться, но держали по-прежнему крепко. Утёс выстрелил снова. Обжигающая боль полоснула меня по спине, и боковым зрением я увидела, как одно крыло оторвалось, и щупальце утянуло его на глубину. Трехпалый опрокинулся назад и перекатился подальше от берега.
Всё еще сжимая моё однокрылое тело, он крикнул Утёсу:
- Как думаешь, нам заплатят за половину артефакта?
- Обязательно, половину суммы, - Утёс достал из подсумка новый магазин. - Потом поцелуют во все места и дадут медаль.
Я все еще пыталась взлететь, но длинная рана на спине горела огнем, перед глазами всё разбегалось.
- Тогда оставлю себе как память об идиотском поступке, - слова Трехпалого доносились как через вату. Крышка закрылась, и я осталась одна в темноте и тесноте контейнера.

Глава 6 Пропуск

Птичья перепалка. Эхо разговоров. Запах дыма с полевой кухни. Я отрыла глаза и стала выбираться из спальника, но сил хватило только на то, чтобы приподнять голову. Меня  то знобило, то бросало в жар, перед глазами мельтешили черные точки. Едва взглянув в мою сторону, соседка по палатке, ни слова не говоря, побежала за врачом.
Снова тряска по битым дорогам. Я  тонула в серой пелене или выныривала рывками в реальный мир.
В больнице меня осмотрели, сделали рентген.
- Правостороннее воспаление легких. Ни о каких полевых работах не может быть и речи.
Я была не в состоянии спорить или возмущаться, потому что снова опустилась на дно контейнера для артефактов, и только боль в спине напоминала мне о том, что я пока жива.
Четыре недели, отпущенные на добровольный труд, провалялась в больнице. Скука смертная. Наконец меня выписали, и я уехала обратно домой.
По приезду, первым делом отправилась в банковское хранилище и открыла так долго ждавший меня ящик. «Набор юного сталкера» - такое название лучше всего подходило для его содержимого. Среди одежды и разных полезных вещей (огниво, брикет сухого спирта, фонарик, гайки, моток веревки) притаился контейнер для артефактов. Еще не открывая его, я уже знала, что внутри – кусок оплавленного металла в форме бабочки с одним крылом. Холодный и неживой.
Я забрала из ящика только карту и отправилась домой. Нужно было о многом подумать. Своими силами мне до Зоны не добраться. Сколько ждать, пока  она превратится в доступный для всех музей-заповедник неизвестно. Впереди последний курс института, бросать учебу жалко, надо доучиться. Доучиться! Я вспомнила, что в списке тем дипломных работ упоминалась Зона отчуждения. Только та, первая, результат аварии 1986 года. Если я возьму такую тему, то, возможно, смогу добиться пропуска на нужную территорию в рамках преддипломной практики.
На душе сразу стало легко и спокойно. И я, расстелив на полу карту и придвинув ноутбук, приступила к разработке стратегии, как полководец перед решающей битвой. Решение принято.

- Артём Леонидович! Поймите, это абсолютно необходимо для моей дипломной работы! – я уже месяц бегала за своим руководителем по диплому. Льстила, врала, обещала навеки приковать себя к алтарю науки. - Вы написали такую восхитительную докторскую по Сталинградской битве! Я читала взахлёб!
- Вы читали мою докторскую?
- Конечно! У Вас потрясающий стиль! И наверняка Вы выезжали на место описываемых событий!
- Девять раз, Ланочка! Девять! – и Артем Леонидович расцветал на глазах, - Чтобы проникнуться, так сказать, ландшафтом.
- Вот и мне просто необходимо, - я умоляюще складывала руки и заглядывала руководителю в умные глаза, - проникнуться ландшафтом!
Артем Леонидович отступал, а я продолжала атаку:
- Я посмотрела статистику. За последние десять лет о Зоне отчуждения в историческом контексте еще никто не писал! Вы будете первым, кто рискнул взять на себя руководство по такой неоднозначной теме!
Этот разговор с небольшими вариациями повторялся изо дня в день. В конце концов, заметив меня в институтском коридоре, Артем Леонидович начал предпринимать попытки к бегству, резво сворачивая в другую сторону.
Через неделю после сдачи на проверку теоретической части диплома, меня вызвали к ректору. Артем Леонидович тоже был здесь, сидел, перелистывая мою работу. Ректор указал мне на стул:
- Лана Сергеевна. Я ознакомился с вашим исследованием. Весьма многообещающий труд.
- Я очень старалась! Но, без чуткого руководства Артема Леонидовича, я бы не справилась.
Артем Леонидович слегка кивнул, соглашаясь, и достал из кипы документов тонкую папку:
- Ланочка! Догадываетесь, что здесь?
Я отрицательно помотала головой, и слово взял ректор:
- Второго апреля группа биологов и экологов, в числе которой несколько студентов–дипломников, отправляется в бывшую Зону отчуждения для проведения каких-то своих исследований. Нашими  с Артемом Леонидовичем стараниями вы включены в группу.
Мне захотелось завизжать УРА! На весь институт и подпрыгнуть до потолка. Между тем ректор продолжил:
- В этой папке все необходимые документы и билеты на самолет. Но на многое не рассчитывайте. Ваши перемещения ограничены площадью города Припять. Зона ЧАЭС пока на карантине.
Я рассыпалась в благодарностях и, сжимая в руках заветную папку, вышла в коридор. Следом вышел мой руководитель.
- Ланочка, ребята с биохима – народ веселый, к тому же весна, молодость… - он сделал многозначительную паузу, - Я надеюсь, что за эту короткую экспедицию, всего-то десять дней, вы не забудете о  своем исследовании, - и, пряча улыбку, Артем Леонидович отправился в сторону секретариата. А я, перепрыгивая через три ступеньки, быстро преодолела институтские лестницы и помчалась домой собирать рюкзак, потом в банковское хранилище, грабить дедов ящик.

Контейнеры с оборудованием биологов заняли весь грузовик, а наша исследовательская компания шумно и весело оккупировала автобус.
Дороги более-менее привели в порядок, и автобус ехал быстро и ровно. Я смотрела то в окно, то на попутчиков. Мой взгляд все время застревал на одном молодом человеке. Чем-то он был очень похож на Утёса. Я всю дорогу пыталась понять в чем сходство, а он постоянно ловил мои взгляды, и каждый раз мой рот расплывался в идиотской улыбке. Вдруг поняла, что мне очень нравится улыбаться этому человеку, и если он ответит тем же, то просто взорвусь от счастья.

На окраине Припяти транспорт остановился. Биологи приступили к разгрузке своего габаритного багажа, а я, накинув на спину рюкзак, решила немного размять ноги и «проникнуться ландшафтом». Прошла немного, шагов двадцать, и остановилась. В рюкзаке что-то начало шевелиться и брякать с каждым моим шагом все сильнее. Срочно завернув за ближайшие развалины, скинула рюкзак и заглянула внутрь в поисках источника шума. Это ожил артефакт.
Вынув контейнер, я открыла крышку и осторожно перевернула его у самой земли. Освободившаяся из плена «бабочка» забила по земле одиноким крылом. Я взяла артефакт в руки и тут краем глаза заметила, как по краю поляны шагают трое: при оружии, с рюкзаками, но лиц под капюшонами защитных костюмов не разглядеть, видны только глаза. Они увидели меня и остановились.
Я рванулась навстречу, но «жадинка»  крепко держала меня на месте. Страшно хотелось есть, и в приступе голодного отчаяния мне пришлось грызть свою конечность. Но из «жадинки» так не выбраться. Тогда я решила попросить помощи у этих людей, но, вместо «помогите!»,  изо рта вылетала странная смесь из перепутанных звуков. Еще раз дернувшись, тело истратило последние силы, и я заплакала громко, как брошенный ребенок.
- Смотри-ка, кто в «жадинку» вляпался! – один из сталкеров махнул в мою сторону.
- Подумаешь! Что я, плотей не видел? – равнодушно ответил Утёс.
Сталкер, шедший замыкающим, вскинул пистолет.
- Трехпалый, не трать патроны. Сама сдохнет.
Но Трехпалый выстрелил, и огненной болью пуля пронзила мою голову. Я завалилась набок в холодную лужу апрельской воды, и артефакт выпал из ослабевших пальцев. Он больше не шевелился.


продолжение http://www.proza.ru/2014/07/25/1586