Не буду тянуть кота за хвост, а возьму быка за рога, не стану ходить вокруг да около, а сразу начну с кульминации рассказа: банкет, едва начавшись, закончился. Вот такая нескучная интрига. А дальше повествование может показаться скучным, поскольку я, участник того предновогоднего банкета, пришёл на него с супругой Зоей, а вышел со своей будущей супругой Наташей, чтобы сказать ей о своем окончательно принятом решении. Когда мы вернулись в ресторан «Русь», снова раздевшись в гардеробной, то в углу зала за сдвинутыми четырьмя столиками было пусто. Не хватало части закусок и выпивки: кто-то запасливый и догадливый прихватил вкуснотищу и градусищи с собой.
- Вот только недавно все ушли, разругавшись в пух и прах, - объяснила официантка.
- Наташ, ты иди в верхний кабинетик, к своим типографским, не порть себе праздник. А я домой: выясню про все, завтра созвонимся.
- А если Зоя все узнает?
- Мне теперь уже всё равно! Сколько же, Наташ, мы были на улице?
- А я знаю? Ты про пословицу, что счастливые часов не наблюдают, когда-нибудь слышал?
- Ну да, ну да. Так ты вправду счастлива?!
- Давно ждала, когда ты предложишь выйти за тебя замуж.
Мы с Наташей встречались с лета. Я только что устроился в недавно созданный торговый дом «Сатурн», стал заниматься в нём рекламой, поэтому часто бывал в типографии, что на берегу Оки, там и познакомился с дизайнером-верстальщицей Натальей. Как-то макет рекламной листовки я принес в конце жаркой июльской пятницы, типографские уже собирались домой.
- Девчата, подождите меня на берегу, на нашей лавочке! – крикнула им вслед Наташа. – Сейчас только приму заказ.
- Ну и где ваша лавочка, пойдемте, провожу, – объяснив, как красочно должен выглядеть рекламный листок, галантно предложил я.
- Чего тут провожать – в двадцати метрах от типографии. Вон, видишь, девчата ждут меня.
- Ой, какой у тебя кавалер! Это не подарок ли тебе в день рождения?!
- Так у тебя, Наташ, праздник! Поздравляю! Тогда извини за задержку, вы, наверное, куда-то отмечать пойдете?
- В такую-то жарищу, ну уж нет. Вот возьмем бутылочку хорошего ликёра «Амаретто», да и спустимся к воде. Пластмассовыми стаканчиками уже запаслись, закусывать сладость не надо. Посидим, поболтаем – и по домам. Меня, кстати, Ирина звать, её – Надя. Вас, мы уже знаем, Игорь. А Наташа, между прочим, не замужем.
- Приятно познакомиться. Девчата, раз я задержал Наташу и ваш праздник, то позвольте искупить вину: подождите меня, я сбегаю в наш магазин, у нас настоящее «Амаретто», пусть подороже, но не подделка.
- Подождем, - ответила за всех разговорчивая Ирина.
Вот так я и познакомился поближе с Наташей в день её рождения. Ира и Надя, едва допив ликёр и сославшись на домашние дела, оставили нас с незамужней подругой одних.
С тех пор стали встречаться, с каждой неделей всё чаще и чаще, к декабрю наши свидания стали ежедневными. Наташа уже знала, что я женат, что у меня сын-школьник, что уже давно собираюсь разводиться, но всё не решаюсь. Нет, не алиментов боюсь, а из-за жилья: не делить же пополам однокомнатную квартиру. А отец с матерью живут у меня в дальней заречной деревне Бабасово - не переезжать же туда от хорошей работы с приличным заработком. Словом, завершив признание, я сказал, что оказался в каком-то болоте.
- Если пытаешься вылезти из болота, нужно опереться на что-то твёрдое и надёжное. Вылезти из болота самому сложно, – ответила мне на это Наташа на предпоследнем свидании.
Последнее было в ресторане. Так уж совпало, что и наш торговый дом, и типографские работники решили провести предновогодние корпоративы именно в «Руси». Только мы заказали столики в зале с великолепным лепным потолком, а типографские - в отдельной комнатке ресторанного мезонина.
С Зоей у нас давно натянутые отношения, ухудшившиеся со времени её приезда с краснодарского курорта, вернее, с квитанции почтового денежного перевода, пришедшего через пару недель. Почту взял я, на оборотной стороне квитка написано: «Спасибо! Скоро приеду!». Я и так подозревал про её шашни на заводском складе, а тут прямо-таки письменное доказательство. Может, поэтому она не возникала, догадываясь о моих вечерних задержках с работы. На корпоратив Зоя, хоть и с неохотой, идти согласилась.
Уже в зале, увидев у наших столиков школьную приятельницу, супругу нашего компьютерщика, сказала, что со мной рядом не сядет, а устроится рядом с Тамарой, есть о чем поболтать.
У наших столиков уже начиналась, ожидая опаздывающих, пацанская, как в детстве, трепотня, только с поправкой на прожитое время. Компьютерщик Василий Расписнов с ехидной улыбкой рассказывал, как однажды, ещё в советские времена, когда он был секретарем горкома комсомола, из Горького к нему приехала телеведущая, готовящая передачу о молодых гвардейцах пятилетки. Главный гвардеец района рассказал, как трудится на заводах молодежь, а вечером в гостинице ударно отработал за себя и за её мужа. Спустя пару лет она, уже теледиректриса по должности, вновь навестила Расписнова, ведущего инженера конструкторского бюро, для новости о последней разработке подчиненных Василию талантов, к вечеру попросив заехать в гостиницу, чтобы уточнить неясные ей технические термины. Чем это уточнение закончилось, пришлось умолчать, поскольку из коридора вывалились пахнущие сигаретным дымом наши торговодомовские дамы.
Я тоже решил, пока не начался банкет, выйти покурить, радостно заметив подошедшую к швейцару Наташу.
- Не раздевайся, наоборот, я сейчас оденусь. Пойдем минут десять погуляем – мне тебе важное надо сказать.
Отошли подальше от ресторана, на городскую площадь, к сияющей разноцветными огнями ёлке. Тут-то я и сказал ей, что после Нового года буду разводиться, придется пока пожить у родителей в Бабасове, и, если она согласна, то тут же после моего развода мы подадим заявление в загс.
- Я согласна. Помнишь, я говорила, что нужно вылезать из твоего болота. Хватайся за мою помощь и вылезай! И не надо в Бабасово ехать, зачем тянуть, всё равно жить будем у меня. Так что хоть после праздников, когда племянник к старшему брату в Лаптево уедет, я же родом тоже деревенская, ко мне переезжай, - ответила, тесно прижавшись ко мне, Наташа.
Я ещё крепче обнял её, потом отстранил Наташу, расстегнул своё и её пальто и прижал любимую еще теснее к себе, чувствуя через тонкий белый пуловер, как её соски уперлись в мою грудь. Долго целовались, пока к нам не подошли незнакомые две уже пьяненькие пары и, поздравив с наступающим Новым годом, добродушно предложили по пластмассовому стаканчику шампанского. Мы не отказались.
Потом Наташа снова забралась ко мне в пальто, прижавшись губами, пахнущими шампанским, счастьем и Новым годом, к моим губам, пахнущим тоже счастливо.
- Ой, нас же в ресторане ждут, - опомнилась Наташа.
- Ну да, ну да, - огорченно сказал я.
Быстро перебежали площадь. Окна «Руси» сияли огнями, было видно танцующих и мерцание цветных фонариков.
Вот я и вернулся к началу рассказа.
Увы, банкет, едва начавшись, закончился, придётся идти домой.
Автобусы уже почти не ходили. До «аула», так почему-то прозвали наш микрорайон, пошёл пешком. По дороге размышлял о причинах стремительно закончившегося корпоратива. У меня увлечение со школьных времен, хотя уже сороковник минул, размышлять о случившихся событиях, стараясь догадаться о причинах тех или иных поступков моих знакомых по техникуму, университету, трём работам: в горкоме комсомола, школе (преподавателем и завучем), газете. Получалось. Пошел в размышлениях дальше: старался смоделировать по-иному те или иные случившиеся события, особенно с отрицательным итогом, так, чтобы новый финиш стал положительным. Даже от запойного чтения книг ради таких планирований чужих судеб отказался. Иной раз, раскручивая сложные житейские цепочки, находил истоки нынешних ситуаций, начало которых было ещё в брежневские, а то и раньше, времена.
Вот такой пример. Наш городской микрорайон стоит на месте бывших пяти-шести бараков между двумя оврагами, теперь еле заметными, а раньше даже мосты через них были перекинуты. Так первые панельные дома-новостройки заселяли как раз жители этих деревянных трущоб. Жила в первом снёсенном бараке семейка Зыковых, в которой три брата и две сестры последовательно попадали в тюрьму. У той семьи и в новой четырёхкомнатной квартире порядки остались старые. Кто-то выходит на свободу, а кто-то из Зыковых в это время её лишается. А началось-то всё с того, что их многодетная мама ещё в девушках связалась со своим братом по отцу, разумеется, не зная этого. И ни её мама, ни приёмный, ни настоящий отец так и не предостерегли пацанку, хотя несколько раз собирались сделать это. А когда юная Юля Зыкова узнала, что беременна от, оказывается, своего брата, сделала аборт, рассталась с любовником, вышла тут же замуж за соседа по бараковскому коридору. Отвергнутый парень задумал за судьбоносное хранение тайны страшную месть: зарезал и своего отца, и родителей Зыковой, ранил супруга Юли, ставшего после выписки из больницы инвалидом. Бедная жизнь Зыковых привела к тому, что все их пятеро детей, став постарше и желая быстрее обзавестись деньгами, оказывались на разные сроки в местах, отдаленных от нашего города. А ведь всего этого ужасного могло не случиться, пришел я к выводу после разговора с уже пожилой Юлией Зыковой, если бы ей вовремя сказали о настоящем родителе. Сохранилось бы три жизни, не были бы искалечены судьбы любовника (он во время отсидки умер от туберкулеза) и мужа-инвалида, всех её пятерых детей.
Вот и сейчас я решил путем рассуждений добраться до сути печального нарушения планов целого коллектива. Вспомнил хвальбу Расписнова. Может, кто-то донес на него его супруге Тамаре? Та в гневе и глаза может выцарапать. А Зоя могла уйти с ней за компанию. Но ведь остальным-то что мешало угощаться-веселиться?
Возможно, продолжал предполагать я, поднимаясь в гору к так называемой «Башне», которой, наверное, полстолетия уже нет, а место по-старому так и называется до сих пор, вначале поссорились супруги Шламовы, я от такой догадки даже остановился. Заодно, разоблачая друг друга, они и грешки соседей по столу вспомнили.
Расписнова и Шламова я знал с юношеских пор, когда мы были членами горкома комсомола. Шламов заочно выучился в пединституте, из художников треста столовых перешёл в школу преподавать историю, оттуда перебрался завскладом в торговый трест, начал неплохо жить, его Татьяна стала одеваться лучше подруг, а Валентин первым из всех своих товарищей купил «Жигули». Случилось это в дни, когда все верили заливавшемуся со всех трибун соловьём Горбачеву, были за перестройку и, подражая ему, говорили, что главное - начать, с ударением на первой «а».
С тех пор Валентин Евгеньевич Шламов располнел, раздвинулся в плечах, из-за этого стал казаться ниже ростом. Ещё в тресте столовых научился самоснабжению и заскучал по хорошей жизни, став историком в школе. Разведав про завскладовскую должность, не раздумывая, перешел в торг. Ковал железо, пока Горбачев. Стал одним из первых в городе кооператоров: закупал во Владимирской и Рязанской областях дешёвые продукты питания, продавал у себя подороже – вот и хороший процент прибыли. Несколько предприимчивых директоров вскладчину на деньги своих акционерных обществ организовали торгово-промышленный дом. Заведовать им поручили Шламову, разрешив одновременно иметь свой магазин, чтоб из того дома не тащил в свой карман общественного. Но как раз он и тащил, обогащая дешёвыми (без положенной наценки) торговодомскими товарами личную торговую точку. Пришлось директорам отказаться от коммерческих услуг Шламова.
А он, как угорь, уже выплыл в директора колонны грузового автотранспорта, победив других претендентов в конкурсе на общем собрании коллектива. Его продуктовый магазин наполовину утеснился для отдела запчастей, которые можно и заранее заказать. Запчасти в основном он воровал в своей колонне. Или выписывал через доверенных лиц со склада, или разрешал выносить нужное через тайную щель в заборе. Её он обнаружил случайно, поздно вечером обходя территорию и проводя по доскам стальным прутом. Знал, что делал! Отошел подальше, спрятался за липой. На второй день снова занял караульное место. В этот раз выловил двух мужиков, наказывать не стал, наоборот, сказал, что в дальнейшем они будут действовать только под его руководством за десять процентов от стоимости ему принесенного. Свои «Жигули», чтоб не ржавели в гараже, поскольку у него появилась служебная «Вольво», задорого сбыл, а потом почти новую иномарку продал себе самому дешевле тех старых «Жигулей».
Пристроил и супругу: Татьяне давно не хотелось быть музыкальным работником в детсаде, а должность завскладом металла соседнего с автоколонной завода, куда её определил муж, освоила за один день, на второй с её помощью склад уменьшился на тонну листовой стали. В магазине Шламовых появилось объявление: «Продаем листовую сталь и прокат разных марок, размеров и профилей по предварительным заказам». Через год начальник автоколонны даже не стал выставлять свою кандидатуру на новые выборы, ушел, опасаясь разоблачения.
Не привыкший сидеть без дела ни минуты, выкупил акции стройконторы, став её совладельцем, а потом и директором. Вот где следовали афёра за афёрой! При ремонте одного здания слямзил памятник Пушкину и продал одному местному олигарху для украшения сада, по просьбе другого богатея доставил ему дорогие мраморные плиты, сняв их с территории ремонтируемого другого памятника, заменив дешевой брусчаткой… Однажды только потерпел поражение: повысил стоимость проекта реконструкции давно заброшенного здания с учетом современных строительных норм и правил в десять раз, а конкурент всего втрое.
Когда в городе организовался новый торговый дом «Сатурн», его основатели, хотя хорошо знали Шламова с авантюрной стороны, взяли его к себе, предупредив, чтоб не воровал и чтобы как заместитель начальника помог молодому руководителю, сыну одного из учредителей, развить коммерческую жилку.
Ещё в шестнадцать лет для него уже не было тайн в любви, жгучее любопытство, этот спутник ранней чувствительности, было утолено, но возобновлено в студенческие годы со старшекурсницами. Но с тех пор, как женился, налево не ходил. До работы в торговом доме «Сатурн». У заместителя начальника в его серьёзном возрасте завелась молоденькая любовница – невзрачная продавщица винного отдела нашего фирменного и пока единственного, не считая тройки киосков, магазина. Кстати, из младшего торгового персонала лишь одна она была приглашена на банкет. А вдруг она, продолжал фантазировать я, как бы случайно выбрала место рядом с Валентином Евгеньевичем Шламовым и его ревнивой супругой. А Татьяну ещё никому не удавалось обмануть. Если что-то почуяла, тошно станет не только её Валентину и той продавщице, имени-то её я до сих пор не знаю, но и всем торговодомовским.
А ещё какие могут быть варианты досрочного окончания банкета? Что-то у меня предположения по любовной линии идут. А нет ли какой экономической подоплеки?
«Карты крести – все на месте!» - буквально за пару недель мы узнали любимую присказку нашего молодого директора торгового дома Николая Ловченко. Может, дело в нём. Он пока особого рвения и самостоятельности в делах не проявлял, опирался на опыт Шламова. Решил только два кадровых вопроса: принял на работу своего приятеля Антона Папаева, сына бывшего исполкомовского высокого чина, да напросилась в менеджеры, слово это тогда только входило в широкий обиход, Рая Свитова. Она за "Крестовым" начальником, как мы прозвали нашего директора, тянулась с работы на работу, как нитка за иголкой. Уже три места вслед за блатным сынком поменяла, хотя прекрасно знала, что Крестовый уже второй год женат на самой что ни на есть раскрасавице. Как-то Рая призналась продавщице винного отдела, что все равно своего добьется и Николай будет ее мужем:
- Пессимист жалуется на ветер. Оптимист надеется на перемену погоды. Реалист ставит паруса. Вот и я буду ставить свои паруса там, где работает Николаша.
- Так Крестовый наш со своей красавицей не расстаётся.
- Важно не то, как карта ляжет, а то, как ты её положишь. Всё равно он будет мой – карты крести: все на месте!
И удивительное признание Раи почти совсем незнакомой девушке, про которое за день-два узнал весь торговый дом:
- Понимаешь, внутри у меня всё плавится от невыносимого желания принадлежать ему. Я его хочу ежедневно видеть, поэтому и перешла к вам на низкую зарплату.
- И Николай Иванович знает про твою любовь к нему?
- Знает, знает! И даже иногда со мной встречается. Он ведь с юношеских лет всегда в кого-нибудь влюблен без разбора, только бы быть влюбленным. Ну, ничего, скоро моя очередь брать фамилию Ловченко.
Вот, опять я на любовную стезю повернул. А ведь, если хорошо подумать, вряд ли она могла помешать корпоративу. Ныне рыночное время. Оно совершенно развратило мужчин и женщин. Любовь не в чести, измены, наоборот, в моде, в почете только деньги. Тогда что? Конфликта между начальником и замом быть не могло, Валентин Евгеньевич на это не пойдет, хитрый лис всё в минуту мог бы сгладить. Рая – новичок в коллективе, при всех на шею Крестовому не бросится. Расписнов – болтун и трус. Остальные снабженцы – мелкая сошка. Остаются только ещё двое, которые реально смогли бы испортить банкет: главбух и второй новичок - Антон Папаев, сходу назначенный начальником отдела снабжения и сбыта. Если бухгалтерша весь рабочий день сидела тихо-смирно в своей клетушке, то молодой начальник отдела, казалось, всё время в движении: его видели и у менеджеров, и во всех трех киосках, и у начальника, и даже у конкурентов. А то вообще часа на два пропадал неизвестно где. Даже со мной как-то соизволил поговорить, подсказав, чтобы я не занижал свои способности, а наоборот, считал бы себя особенным. Может, он и прав, да я и сам знал свой недостаток, но исправить его, увы, прожив сорок лет, не мог, оставаясь таким, как есть. А Антон Папаев из молодых да ранний. Он-то точно не будет могильщиком своей жизни и обязательно далеко пойдет. Стоп! На этой мысли я прервал свои размышления, вот, наверное, этот Антон и есть причина того, что все сотрудники разбежались с банкета.
Я уже подошёл к подъезду своего дома. Во многих окнах сияли разноцветные лампочки, переливались огнями маленькие ёлочки: завтра Новый год! Мои окна, как и соседские, были в темноте. Сын в гостях у бабушки с дедушкой в Бабасове и пробудет там все каникулы. Зои, выходит, нет. Наверное, празднует с Тамарой. Дома на кухне в одиночестве осушил бутылку шампанского и улегся спать на диван: последний месяц это была моя домашняя постель. Всё равно дело шло к финишу, а потом к счастливому новому семейному старту.
Зоя пришла поздно и пьяненькая. Я от света и шума в прихожей проснулся, но сделал вид, что сплю. Но потом встал, всё же любопытно узнать: был ли в ресторане скандал и почему.
- Разогрей чай, - попросила она, - я сейчас переоденусь.
На кухне она рассказала о том, что было на её глазах. Оказывается, одну причину я отгадал. Тамара Расписнова решила узнать, о чём супруг говорит в мужской компании, для этого в гардеробной ресторана попросила у Василия телефон, поскольку свой якобы забыла, а надо позвонить, и, включив диктофон, положила мобильник мужу в грудной карман, сказав, что решила поболтать чуть позже. Ушла покурить с торговодомскими девушками, а потом снова взяла из кармана супруга телефон и включила диктофон на полную громкость. Василий и сообразить ничего не успел, как вместе со всеми слушал свое недавнее бахвальство.
- Ах ты, кобель несчастный! - Тамара резко кинула в лицо супругу телефон. - Я пошла домой, а ты тут пьянствуй со своими девками! – И взглянула почему-то на продавщицу винного отдела и на Раю Свитову. - Зой, пойдем со мной! Твой тоже в типографии кого-то присмотрел! Все они кобели несчастные!
- Ты ушла с Тамарой?
- Да, тебя же за столом не оказалось. А Тамара прихватила со стола бутылку дорогущего виски, и мы с ней пошли домой к Расписновым. Вскоре вслед за нами явился и Василий: телефон попал в висок, под глазом уже заметен был фингал. А что дальше было, я не знаю. Ты-то должен знать. Кстати, почему рано домой вернулся, твоя типографская не дала?
- Так никакого банкета не состоялось. Все остальные почему-то домой разбежались!
Причину я узнал, хотя мог в такие длинные выходные позвонить любому из сотрудников, в первый рабочий день после новогодних каникул. Оказывается, я в своих размышлениях почти был близок к истине.
Вино, вина, виноватый – слова однокоренные. Валентин Евгеньевич Шламов выпивать в тот предновогодний декабрьский день начал ещё в обед в том же ресторане «Русь». Хватив для игривого настроения двести граммов водки, отправился, как договорился с Ниной Зыковой (вот как, оказывается, зовут юную продавщицу винных деликатесов, и вот почему я по какому-то наитию недавно вспоминал про несчастную судьбу Зыковых) встретиться неподалеку от работы в гостинице, заплатив за номер за весь день 30 декабря. Захватив с собой дамский набор - коробку шоколадных конфет и шампанское, первым пришел в номер, сняв пальто, пиджак и галстук, стал ожидать свою очаровательную Ниночку. Та, оглядев приготовленный стол, заметила, что неплохо бы по праздничной традиции мандаринчиков. Валентин спустился на первый этаж в буфет, а Нина, как недавно было задумано со своим дядей Петром Зыковым, сняла слепки с нескольких ключей, в том числе двух сейфовых, и открыла шампанское, разлив его к приходу пожилого любовника по бокалам.
- Времени тратить не будем, - игриво сказала она. - Нам обоим ещё на работу.
В это время Пётр Зыков, с высшим тюремным образованием, поскольку окончил два «института» по пять лет общего и строгого режима, ждал племянницу у гостиницы, чтобы к началу банкета сделать со слепков ключи. Успеть-то он успел, да не уследил, пока проходил пятилетние «курсы усовершенствования», за техническим прогрессом. Новый начальник торгового дома приказал заму, чтобы тот подключил в своем и его кабинете электронную сигнализацию к сейфам и заодно, за счёт фирмы, к домашнему хранилищу ценностей, оформив до конца декабря соответствующие документы в охранной организации. Валентин решил, пользуясь случаем, за счет фирмы подключить и свой домашний сейф, а чтобы главбух не заметила лишнюю оплату в счетах и в ежемесячных платах за обслуживание, пообещал ей после Нового года устроить в торговый дом супруга, жулика похлеще самого Валентина.
Всю жизнь опасавшийся случайностей, Шламов дождался рокового случая не от прожженного негодяя, а от соплюшки, которая обвела хитреца вокруг пальца. Обнаружилось это буквально через несколько минут, после того, как Крестовый, убедившись, что все кабинеты закрыты, аккуратно защелкнул, предварительно включив охранную сейфовую сигнализацию, приемную. Он ещё только входил в ресторан, как ему на радиотелефон позвонили из охранного агентства и просили срочно приехать в офис: кто-то попытался вскрыть оба сейфа в фирме и один по адресу Шламова.
О тревожном звонке Ловченко тут же сообщил Валентину Евгеньевичу, заметив, что почему-то и его домашний сейф попытались вскрыть. Шламов и Ловченко собрались бежать в офис. В гардеробной Валентин шепнул супруге, чтобы та ехала домой проверить сейф и, если он опустел, вызвать милицию. А ещё одно указание он дал Папаеву, чтобы тот задержал продавщицу винного отдела, но она в общей суматохе, смекнув о причине тревоги, успела быстрее всех выскользнуть из ресторана.
- Значит, все на её поиск, - крикнул он оставшимся, догоняя Крестового.
Вот тебе и карты крести! Главбух, опомнившись, бросилась вслед за начальником и замом. Остальные вместе с Антоном Папаевым, который на минутку вернулся к столикам и залпом выглотил фужер коньку, тоже не растерявшись, прихватили, что кто успел с банкетного стола, вышли на улицу Красноармейскую и поспешили по разные её стороны якобы на поиски продавщицы, плохо помня её в лицо. Поэтому все направились по домам. Кроме Антона.
Он поехал не к себе, а к отцу, чтобы рассказать ему о случившемся. Выслушав Антона, бывший горисполкомовский чин смекнул выгоду от происшествия для своего сына. Добавив к его выводам о слабенькой фирме свои предложения по смене торговли на производство, он поехал поздним вечером к самому влиятельному акционеру торгового дома...
Кому-то к счастью, а кому-то к несчастью судьба нередко путает карты. Торговый дом «Сатурн» после прекращения финансовой помощи акционеров-директоров приказал долго жить. Вот тебе и карты крести – все на месте! Николай Иванович Ловченко остался не только без работы, но и супруги-красавицы. Она, как только он обнищал, тут же сменила его на более удачливого, хотя и не очень молодого бизнесмена. Но недаром финны говорят: если к другому уходит невеста – ещё неизвестно, кому повезло.
Красавице не везло: и второй, и третий, и четвертый её мужья становились банкротами. Больше с ней никто из богатеньких не хотел завязывать даже краткие любовные отношения – как бы чего плохого не вышло. Зато, в конце концов, Ловченко стал директором преуспевающей фирмы, занимающейся баннерами, рекламными растяжками, визитками, приобрел современное оборудование для мини-типографии. И всё благодаря умным подсказкам своей второй жены Раи Свитовой и нашей с Наташей помощи – это мы ему раскрутили мини-типографию с её качественной печатной продукцией. Короче, хоть отбивайся от заказов или работай в две смены, что мы иногда и делали: с зарплатой Крестовый нас не обижал. Но на становление этих хороших ловченковских дел понадобилось почти двадцать лет, раз мне на днях исполнилось шестьдесят.
Внучка Юлии Зыковой Нина пошла по пути своих двух тёток и трёх уже покойных дядьёв. Недавно, написано в местной рекламной газете, у которой ошибка даже в заголовке, она получила уже четвертый срок.
Супруги Шламовы давно пенсионеры, и накопленные ими средства позволяют жить безбедно и ездить отдыхать то в Турцию, то в Египет.
Третья попытка нескольких директоров создать прибыльную фирму увенчалась успехом. Но это уже не торговый дом, а группа компаний, у которой есть, правда, и пара магазинов, но главное – это различное производство и строительные дела. И руководит всем бизнесом, имея свою долю от прибыли и отстёгивая, как сейчас говорят, положенное основным акционерам, Антон Федорович Папаев.