Д Н Е В Н И К
пьеса диалог (без действия) для 2-х женщин
«Когда же будут предавать вас, не заботьтесь,
как и что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать…»
(Матф.10:19-20)
На сцене доминируют чёрно-белые цвета. Обстановка напоминает комнату для допросов. В глубине (в полный рост) зарешеченное светотенью окно. Посередине сцены стол, на столе два стакана, графин с водой, изрядно потрёпанные тетради, большая яркая сумка свисает со спинки пустого стула, около которого на полу пакет с покупками (продуктами). На сцене две женщины. Одна – типаж «деловой леди» стоит около нарисованного окна спиной к залу, поверх костюма накинут белый халат. Другая – в балахоне из мешковины грязно коричневого цвета прикована к стулу, который привинчен к полу, периодически кашляет, руки перебинтованы в запястьях, голова опущена. Отдалённо слышится плач ребёнка и невнятные, возбуждённо о чём-то спорящие голоса, шум отъезжающей машины. Тишина, звяканье засовов и ключей и снова молчание. Навесное зеркало может создать иллюзию глубокого пространства/ коридоров/ множества дверей/ присутствия зрителей на сцене.
П е р в а я ж е н щ и н а: ...но ведь должна была быть какая то причина?! (Подходит к столу, достаёт из сумки сигареты, закуривает, стараясь скрыть волнение.) Почему Вы всё таки...
В т о р а я ж е н щ и н а: (Подняв голову, обречённо.) Потому что невозможно было иначе. Я уже говорила и могу повторить столько раз, сколько раз меня будут об этом спрашивать.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Более спокойно.) Я понимаю, что не могу претендовать на Вашу откровенность: я – посторонний для Вас человек, но ведь я тоже женщина. И это моя работа – помогать таким, как Вы, – насколько это в моих силах, конечно. Мне хотелось бы понять, что привело Вас сюда?
В т о р а я ж е н щ и н а: Что ведёт людей по судьбе? Есть только одна сила – это сила преодоления.
П е р в а я ж е н щ и н а: Преодоление? Но какая вообще была необходимость что-либо преодолевать у Вас – молодой, красивой и вполне благополучной к тому же. Конечно, надо бороться, – нельзя мириться с несправедливостью, если только это несправедливость. Но что преодолевали Вы? Какой был в этом смысл?
В т о р а я ж е н щ и н а: Какой смысл? – разве не очевидно, что приходится постоянно преодолевать себя – в других и других – в себе, потому что только так можно оставаться живой...
П е р в а я ж е н щ и н а: (Садится напротив, перелистывает одну из тетрадей дневника.) Возможно, Вы правы. Но Вы испытывали ненависть? К нему? К себе?
В т о р а я ж е н щ и н а: (С отчаяньем.) Я ни к кому никогда не испытывала ненависти, тем более к себе... И с чего мне себя ненавидеть?! А его... его я любила. Можете мне не верить, но мне всегда было его жалко.
П е р в а я ж е н щ и н а: Возможно это и правда, если Вы сами в это верите. Но согласитесь: после всего, что случилось, Ваши слова о жалости звучат не очень убедительно.
В т о р а я ж е н щ и н а: Я знаю: жалость – плохое чувство, но мне всегда казалось, что он несчастен из-за измены своей матери... Когда его отца расстреляли в 37-ом, его мать снова вышла замуж за брата той женщины, которая подписывала приговоры. Он любил мне рассказывать о ней, какой она была «железной леди», идейной коммунисткой. Я как-то раз видела её: худенькая, иссохшая вся, сморщенная... немного дёрганная. Трудно было поверить, что она входила то ли в тройку, то ли в пятёрку того самого «смэрш»-а и сама подписывала те самые приговоры.
П е р в а я ж е н щ и н а: Это были чрезвычайные «тройки» НКВД. Они действовали с 29-го года, но получили право выносить смертные приговоры врагам народа только в 37-ом, и их решения тогда уже обжалованию не подлежали. Но к «смерш» они не имеют никакого отношения. «Смерш» – это сокращённое от «смерть шпионам», главное управление военной контрразведки Народного комиссариата обороны, – оно существовало только во время войны с 43-го по 46-ой. И боевые «тройки» этой спецслужбы не подчинялись НКВД. Но это ведь дела политического прошлого его семьи и к Вам никакого отношения не имеют.
В т о р а я ж е н щ и н а: Для него она стала идеалом женщины, потому что никогда ни у кого ничего не просила, одна вырастила троих своих сыновей, – всегда сама зарабатывала на жизнь: частными уроками, переводами, словом, чем придётся... По его словам, она была из интеллигентной и очень богатой семьи, знала иностранные языки, но тогда, тогда выносила приговоры. И его отцу тоже – не одна, конечно, вместе с другими...
П е р в а я ж е н щ и н а: Вы помните, как её звали?
В т о р а я ж е н щ и н а: Он называл её своей «дорогой тётушкой», но имени её я не помню... как-то не интересовалась – не пришлось. Я даже его фамилию узнала совершенно случайно, когда он потерял паспорт.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вас не интересовала фамилия человека, с которым живёте?
В т о р а я ж е н щ и н а: (Пожимает плечами.) Меня это не интересовало... У него на груди была голубая татуировка вождя в профиль там, где сердце. Я однажды назвала его даже Павликом Морозовым, потому что не могла понять, зачем ему нужна была эта нестираемая память, но потом привыкла и перестала замечать... Мне казалось, что он ненавидел и боготворил его одновременно.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Машинально переспрашивает.) Его? Кого его?
В т о р а я ж е н щ и н а: Я называю его Стонил – того, кто пролил море крови. Но эта тема была табу.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Резко.) Оставим это... Политика к Вашему делу прямого отношения не имеет. Я так понимаю, что он был намного старше Вас?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, намного. У него была какая-то особенная потребность отечески заботиться о своих женщинах и детях, хотя любил повторять, что дети – цветы жизни на могиле их родителей.
П е р в а я ж е н щ и н а: Тогда почему Вы не вышли за него замуж?
В т о р а я ж е н щ и н а: Замуж?! Зачем мне было выходить за него замуж? Чтобы от кого-то зависеть, добровольно подписать себя в рабство и не иметь возможности ни днём ни ночью распоряжаться собой по собственному желанию? Клетка – это всего лишь клетка, даже самая лучшая на свете, даже если она из чистого золота.
П е р в а я ж е н щ и н а: Значит, Вы не верите в любовь?
В т о р а я ж е н щ и н а: (Растерянно.) Любовь? Но какое отношение любовь имеет к браку? Конечно – верю. Я всегда верила в любовь, но только не в старомодные наивные истории: жили–были, детей народили (хорошо, если по миру не пустили), и в одночасье померли. Так что ли? Или нет: жили они долго и счастливо померли, оставив после себя благодарное их памяти и тоже очень счастливое потомство?!
П е р в а я ж е н щ и н а: Не верите, что так бывает?
В т о р а я ж е н щ и н а: (Со злостью.) Не верю, потому что так не бывает, потому что в наше время выходят замуж, чтобы остаться за границей или получить наследство. У нас многодетные семьи даже пособия не получают. Знаете, сколько бездомных сирот при живых родителях по свету маются.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Качает головой.) Но может быть, не все женщины столь прагматичны?
В т о р а я ж е н щ и н а: (Несколько презрительно, с нотками отчаянья.) Да, но романтизм и идиотизм ведь не одно и то же. Чтобы с милым рай в шалаше – я что-то такого счастья ни у кого не припомню. Шалаш – это всегда временно, проходяще. Через год – другой ни милого, ни шалаша и палатку ветром унесло – не заметишь.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но Вы ведь знали, что он оставил после себя дневник?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, он постоянно всё записывал в дневник и даже никогда не прятал его от меня, оставлял на столе, на кровати, на тумбочке, около телефона, в туалете – специально повсюду, где придётся, – наверное для того, чтобы я читала, но я не читала.
П е р в а я ж е н щ и н а: Почему? Вам было не интересно знать, что он думает о Вас и о Ваших с ним отношениях?
В т о р а я ж е н щ и н а: Не знаю, но я не могла... и это всегда его бесило.
П е р в а я ж е н щ и н а: Он пишет в дневнике, что Вы вздорная, амбициозная, избалованная девочка, но что он хотел спасти Вас от домашнего деспотизма родителей, и что хотел на Вас жениться, но Вы неоднократно отказывали ему.
В т о р а я ж е н щ и н а: Вообще-то амбициями я никогда не страдала. И если стремилась чего-то добиться, то только под давлением своей семьи или в силу необходимости. Он к нам даже не раз по всем правилам сватов засылал. Но роль домашней наседки – быть то ли женой, то ли домработницей, то ли неизвестно какой по счёту любовницей, чтобы безропотно подпевать благоверному и ублажать всю его родню, – нет, это не для меня. Я никогда не вписывалась в гаремную систему брачных отношений, когда мужчина тиран или раб, – смотря какое у него настроение. Он вообще не был моим героем. К тому же он постоянно делал всем предложение, когда влюблялся.
П е р в а я ж е н щ и н а: Так Вам нужен был другой герой?
В т о р а я ж е н щ и н а: Почему бы и нет? У каждого своё представление о счастье. Одна моя знакомая имела обыкновение спускать своих женихов с лестницы, если только они не были военными.
П е р в а я ж е н щ и н а: А если они были военными?
В т о р а я ж е н щ и н а: Тогда кандидатура выносилась на рассмотрение всей семьи.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но Ваша мать? Она была счастлива в браке?
В т о р а я ж е н щ и н а: Я не хочу говорить о моей матери – она много страдала.
П е р в а я ж е н щ и н а: Да, конечно, мы не будем говорить на тему Вашей семьи, если Вам это неприятно. Я понимаю...
В т о р а я ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) Да, мне это неприятно.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но вот эти его дневники – они главное доказательство Вашей вины.
В т о р а я ж е н щ и н а: Возможно, но мне всегда было как-то всё равно, что он там писал или думал обо мне.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но ведь Вы знали, что там много нелицеприятного для Вас. И Вы могли уничтожить эти тетради, но не сделали этого. Почему?
В т о р а я ж е н щ и н а: Наверное, да, могла... Конечно, могла, но никогда об этом не думала. Я сама никогда не вела никаких дневников. Это Тельцы – они все любят дешёвый стриптиз и обнажаться до непристойности, даже в общественных местах.
П е р в а я ж е н щ и н а: По–вашему он страдал эксгибиоционизмом? Это один из наиболее примитивных и патологических способов самоутверждения большей частью бывает связана с алкогольной зависимостью, когда в состоянии опьянения утрачивается контроль над совершаемыми действиями и пробуждаются реликтовые инстинкты.
В т о р а я ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) Если он чем и страдал, то только каннибализмом, как все мы «человеки». Но я не хочу об этом говорить... Возможно, он просто куражился, чтобы произвести впечатление. Он любил застолья, но никогда не напивался так, чтобы потерять самоконтроль. Он всегда оставался на ногах, под стол без чувств не сползал и на улице не валялся. Я его таким никогда не видела. Он хотел по жизни играть роль положительного героя, чтобы все постоянно были от него в восторге, особенно женщины, чтобы мы просто сами прыгали в его объятия. Но он презирал женщин и даже не особенно скрывал это, и любил повторять, что самая хорошая женщина хуже самого плохого мужчины. Для него было важным не любовь и не человеческая привязанность. Он хотел, чтобы все от него зависели, чтобы ему льстили, чтобы ему поклонялись.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но есть также свидетельства очевидцев и медицинское заключение, что он был крайне эмоционально неуравновешенным человеком, предположительно с врождённой склонностью к насилию. (Вкрадчиво улыбаясь.) Он наверняка предлагал или, возможно, даже принуждал Вас заниматься с ним нетрадиционным сексом.
В т о р а я ж е н щ и н а: Секс – есть секс, и не более того. Разве любовники не стараются доставить друг другу удовольствие? Что может быть естественнее?! Но если Вам нужны какие-то подробности, – то за консультациями мы ни к кому не обращались. Он лишь постоянно мечтал, чтобы мои родители зашли к нам в комнату, когда мы с ним... ну, в общем, Вы понимаете.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Перелистывает дневник.) Вы имеете в виду кама-сутру?
В т о р а я ж е н щ и н а: Я имею в виду только то, что сказала.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Перелистывает дневник.) Хорошо, хорошо, я не настаиваю – это слишком интимно. Но он пишет, что Вы постоянно стремились отомстить ему, что Ваши безумные выходки сводили его с ума и что Вы намеренно заставляли его страдать... За что Вы хотели ему отомстить и почему мучили его?
В т о р а я ж е н щ и н а: Это просто какой то маниакальный бред закомплексованного неврастеника, и не более того. (С отчаяньем.) С чего бы это?! Я не собиралась никому мстить,– и тем более не хотела сводить его с ума, но я не могла иначе. Ведь все имеют право на выживание.
П е р в а я ж е н щ и н а: (С нескрываемым удивлением.) Он пишет, что после одной из бесконечных ссор, когда в очередной раз Вы ушли от него и вернулись к своим родителям, он подарил Вам на день рождения очень дорогой и красивый, привезённый специально для Вас его друзьями из Франции бархатный костюм, в котором лежала коробочка с золотым бриллиантовым кольцом и трогательное объяснение в любви его собственного сочинения, но Вы не задумываясь, выбросили подарок в окно прямо на улицу к его ногам и крикнули ему, чтобы он убирался со своими тряпками.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, он вечно простаивал днём и ночью под нашими окнами... Мужчины бывают сентиментальны – они хотят, чтобы их жалели и чтобы им всё прощали за их слабости. Это был ультиматум эгоиста – это не было трогательным объяснением в любви. Он требовал, чтобы я навсегда ушла из семьи, но это значило тогда оставить больную маму одну, когда она как раз проходила обследование – врачи подозревали у неё последнюю стадию онкологии.
П е р в а я ж е н щ и н а: И он знал об этом?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, конечно, он знал об этом. Но костюм был чёрного цвета, и мама решила, что это символичный подарок, – что он специально выбрал чёрный цвет, зная, что она болеет... что он ждёт её смерти. Она восприняла это на свой счёт и была в истерике. Мы с сестрой никак не могли её успокоить. Надо было как-то разрядить обстановку – мне было не до него, с его ультиматумами и подарками.
П е р в а я ж е н щ и н а: (С любопытством.) А кольцо?!
В т о р а я ж е н щ и н а: Кольцо?.. Мне можно здесь курить?
П е р в а я ж е н щ и н а: Да, конечно... (Протягивает сигареты.)
В т о р а я ж е н щ и н а: (Закуривает.) Мама сочла, что бриллиант слишком большой по величине, чтобы быть бриллиантом и что это скорее всего фианит, и что её дочери было бы оскорбительно принимать такой подарок. Она всегда находила причину для очередной разборки...
П е р в а я ж е н щ и н а: (Покачав головой.) Но он пишет, что вернулся как-то вечером с работы и не нашёл, во что можно было переодеться, потому что все его вещи Вы отдали старьёвщику и оставили ему одни только галстуки на вешалке в шкафу и старые домашние тапочки.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я помню... спортивные тапочки. Но спортом он никогда не занимался и притащил их от своей матери к нам на квартиру, которую мы одно время снимали. Только старьёвщик их почему-то не забрал: видимо, они ему тоже не понравились. Эти тапочки всегда меня особенно раздражали – были какие-то допотопные, затасканные и жалкие...
П е р в а я ж е н щ и н а: И что с того?..
В т о р а я ж е н щ и н а: Они так походили не него самого, что постоянно напоминали мне о его матери.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Удивлённо.) О его матери?!
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, у нас, были довольно сложные отношения между семьями. Мой отец считал его многоженцем и запойным алкашом. Но мама уверяла всех, что он зарист и что он спекулирует импортными унитазами для «Интуриста». После каждого очередного визита с предложением руки и сердца их дочери она порывалась обсыпать меня дустом и требовала, чтобы дезинфицировали комнаты.
П е р в а я ж е н щ и н а: Это звучит не очень правдоподобно. Ведь он, кажется, защитил докторскую и был материально вполне обеспеченным человеком – не каким-то там забулдыгой и пропойцей. И Ваши родители были вполне нормальными и уважаемыми в городе людьми. Я никогда не слышала, чтобы кого-нибудь обсыпали дустом.
В т о р а я ж е н щ и н а: Правда всегда неправдоподобна. Но это они так шутили – меня постоянно психологически обрабатывали в целях профилактики от венерической заразы. Они составили список всех знаменитых сифилитиков и читали его на ночь вместо сонника: Ван Гог, Гоген, Тулуз Лотрек, Дега, Мопассан, Бодлер... вожди революции, Крупская. Они были уверены, что он неминуемо должен меня заразить чем-то нехорошим. В лучшем случае проиграть в карты или в зары.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но почему они так были в этом уверены?
В т о р а я ж е н щ и н а: (С горечью.) Не знаю, но они всегда меня подозревали, чтобы поддержать наши высокие семейные отношения, наверное. Они даже обращались к гипнотизерам, чтобы меня вылечить.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вылечить? От чего!?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, от любви, конечно. От безумной любви к нему, как им казалось. Но это тоже не помогло.
П е р в а я ж е н щ и н а: Я начинаю, кажется, понимать... Родители вложили в Вас столько сил, что не исключено, что просто напросто ревновали, желая для своего чада лучшей половины, но не какого-то там бабника и многоженца с сомнительной репутацией.
В т о р а я ж е н щ и н а: Ревновали? Вы оправдываете родительский беспредел ревностью? И всё так «просто-напросто»?! Он вообще был всего лишь поводом. Ну и что, что многожёнец? Он, по крайней мере, честно женился на всех своих женщинах.
П е р в а я ж е н щ и н а: Хорошо, хорошо. Но вы говорили о его матери.
В т о р а я ж е н щ и н а: (Более спокойно после паузы.) Да, конечно, о его матери... Она не имела родословной. Это как у породистых щенков – сразу видно и по стилю одежды и по разговору, в общем, по всему.
П е р в а я ж е н щ и н а: Она была еврейкой?
В т о р а я ж е н щ и н а: Нет.
П е р в а я ж е н щ и н а: Армянкой?
В т о р а я ж е н щ и н а: Какое это имеет значение?! Я не хочу об этом. Это как вкус человеческих взаимоотношений – она была другой, не моего вероисповедания и расы.
П е р в а я ж е н щ и н а: Хорошо, не будем об этом... (Листает дневник.) В общем, я согласна, наверное, что этническая принадлежность здесь, может быть, даже вообще ни причём. Но тогда вернёмся к его записям. Вот послушайте: «...все мы – просто люди, люди с разным личным опытом. И в силу этого с разным пониманием друг друга». Вы не знаете, это его слова или цитата? Мне кажется, что я где-то это уже читала... Если это его наблюдения, то ему нельзя отказать в проницательности и в житейской мудрости.
В т о р а я ж е н щ и н а: (Раздражённо.) Не знаю, откуда у него эта цитата. Но он вечно занимался плагиатом. Ничего, кроме анекдотов в его авторском исполнении, я не помню. Он даже переписывал и читал мне стихи забытых поэтов как свои, пока я случайно не обнаружила обман, наткнувшись в магазине у букиниста на оригинал. «Но знаю: кану я, как звёздочка в тумане, и зарастёт моя могила...»
П е р в а я ж е н щ и н а: Да, здесь есть эти стихи, но разве они не его?
В т о р а я ж е н щ и н а: Нет, конечно. То ли Бялик – то ли Бялек, не помню точно... Когда умер его кумир Высоцкий, он куда-то ненадолго исчез, но потом снова объявился радостный – сказал, что якобы ездил в Москву на похороны и привёз от матери Высоцкого фотографии с Мариной Влади, но я ему не поверила. Он любил театральные эффекты и блефовал, конечно... Я тогда уже перестала ему верить.
П е р в а я ж е н щ и н а: Хорошо, хорошо, я уже поняла... Но вот здесь он пишет, что обожал Вас, баловал, как мог... что Вы были самой сильной привязанностью в его жизни.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я знаю: я была «его лебединой песнью», – слышала это не один раз и во всевозможных вариациях, но к романтике наших любовных отношений эта его лебединая песня никакого отношения не имела. Это была слепая животная страсть, возможно, физически всё ещё привлекательного, но стареющего любовника, властного по натуре, который не хотел расставаться со своей добычей, игрушкой, манией – называйте, как хотите...
П е р в а я ж е н щ и н а: ...и Вы ему поэтому изменяли. Это правда?
В т о р а я ж е н щ и н а: Это неправда. То есть это не совсем правда. Вам трудно понять, но они сами просто липнут ко мне.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Несколько удивлённо.) Кто они?
В т о р а я ж е н щ и н а: Они... те, кто липнет: толстошеи на «хаммерах», с золотыми мобильникам и мраморными унитазами – которые думают, что всех и вся можно купить за деньги. Иногда это просто психи, похотливые уроды, ублюдки разные…
П е р в а я ж е н щ и н а: Возможно, Вы сами их провоцируете?
В т о р а я ж е н щ и н а: Не говорите так!! Вы не знаете. Я никого никогда не провоцировала и не провоцирую, но они всё равно липнут – я... их притягиваю.
П е р в а я ж е н щ и н а: И мужчин и женщин?
В т о р а я ж е н щ и н а: Случалось... Но всех этих педерастов– хлюпиков и мужеподобных самок на духу не терпела и терпеть не могу – корчат из себя...
П е р в а я ж е н щ и н а: (Понимающе иронично, с улыбкой.) Словно все они Чайковские или Цветаевы.
В т о р а я ж е н щ и н а: (Передёргивает плечами.) При чём Чайковский и при чём Цветаева?! Не вижу никакой связи... Я вообще никогда не любила шумные компании с разными прилипалами. Мне всегда больше нравилось петь и танцевать в одиночестве.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но он пишет здесь, что Вы предлагали ему секс втроём?!
В т о р а я ж е н щ и н а: Я этого не помню, но скорее всего предлагал он, потому что всегда старался напридумывать что-нибудь, чтобы себя возбудить. Не знаю, по какой причине, но он совершенно не переносил зеркал – говорил, что там за ним черти охотятся, и имел особое пристрастие к обеденным столам и роялям, хотя ни на одном музыкальном инструменте играть не умел, но рояль действовал на него безотказно – будоражил его воображение... Он водил к себе дешёвых шлюх, чтобы меня позлить.
П е р в а я ж е н щ и н а: Он предлагал Вам наркотики?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, но я всегда отказывалась. Мне было достаточно один раз увидеть, до чего они могу довести. У меня сосед был наркоман и садист – все руки в шрамах. Пока он не уехал с молодой женой и грудным ребёнком в Ростов, всё время резал себе вены и издевался над женой. Было слышно, как она по ночам кричит от боли, когда он её мучил. Она не могла даже уйти от него – он бы всё равно везде её нашёл и мог тогда убить. Эта девочка была из очень простой и бедной семьи, и все завидовали ей, как она удачно вышла замуж. Но он бывал совершенно невменяемым. Его родная мать отказалась от него и проклинала,– она даже не вызвала «скорую», когда он в очередной раз порезался.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но он пишет, что этот Ваш сосед делал Вам подарки и что Вы вообще не особенно разборчивы в своих знакомствах и привязанностях, и что это ставило его в унизительное для мужчины положение.
В т о р а я ж е н щ и н а: Что же теперь делать? У каждого есть право на выживание. Но я не хотела никого унижать. Просто было невыносимо выдерживать его припадки ревности. Мне нужна была хотя бы изредка передышка от бесконечного прессования. С одной стороны моя семья, с другой он со своей ревностью – это становилось невыносимым...
П е р в а я ж е н щ и н а: Он пишет, что Вы постоянно хотели от него уйти и что он полз за Вами на коленях, вымаливая прощения, чтобы Вы от него не уходили, хотя прощение должны были просить Вы.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я помню... ночью около моего дома. Можно ещё сигарету?
П е р в а я ж е н щ и н а: Да, конечно... (Протягивает сигареты.)
В т о р а я ж е н щ и н а: (Закуривает.) Он доводил меня этим до истерики. Становиться на колени, биться головой о стены, о фонарные столбы – это всё не моё, это из его репертуара выяснения отношений. Ведь за 12 лет мы ни разу не были с ним ни в кино, ни в театре,– потому что он предпочитал рестораны и классический жанр семейной трагикомедии.
П е р в а я ж е н щ и н а: Он пишет, что Вы вели себя в ресторане не очень прилично, откровенно флиртовали, прикуривали от сторублёвых, танцевали и пили, не зная меры, не обращая внимания на его присутствие... могли даже уйти из ресторана не с ним.
В т о р а я ж е н щ и н а: (С отчаяньем.) Да, но я всё равно к нему возвращалась. Всегда возвращалась.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вы вернулись к нему после его отсидки. На кого он покушался и по какой причине?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, ему пришлось отсидеть, но совсем недолго, всего несколько месяцев, потому что не удалось откупиться от родителей моего пострадавшего друга детства. Они подрались в ресторане, и он ранил его столовым ножом. Но он всё равно сумел откупиться от судей и вместо него посадили потом кого-то другого. То есть он вместо себя посадил кого-то другого... Не знаю, как такое возможно, но только его очень скоро отпустили.
П е р в а я ж е н щ и н а: А Вы помните, из-за чего возник тогда конфликт?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да в общем-то из-за сущего пустяка... из-за разноцветного цыплёнка.
П е р в а я ж е н щ и н а: (С недоумением.) Из-за разноцветного цыплёнка?! Я не понимаю. Не могли бы Вы рассказать подробнее?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, конечно... Это всё так давно было, словно и не со мной. Мы тогда ездили туристами по Прибалтике и на рождество оказались в Эстонии. Группа остановилась в гостинице «Виру» в центре Таллина. Днём нас возили по местным достопримечательностям – в основном по кладбищам и женским монастырям, названным по именам каких-то ужасных грешниц, которые все раскаялись после своих прегрешений и стали святыми, – так что было очень весело. Вечером мы спустились ужинать в ресторан, с ночным варьете и всё такое. Мы очень устали за день, были ужасно голодные. Там к нам за столик подсел мой старый школьный друг. Мы с ним давно не виделись и обрадовались встрече. Стали заказывать, но меню оказалось очень необычным – сплошная экзотика: ни икры, ни рыбы, но зато отбивные из бизона, кулебяки из кенгуру и живой фазан на вертеле... Всё было ужасно дорого. Так что мой друг заказал себе один только президентский салат Никсона и посоветовал нам в шутку «разноцветного цыплёнка». Мне кроме шампанского и мороженого ничего не хотелось.
П е р в а я ж е н щ и н а: А что – «разноцветный цыплёнок» тоже был в меню?
В т о р а я ж е н щ и н а: Откуда же было ему иначе взяться?! Но нам принесли на огромном блюде разноцветные макароны c кусками обычной курятины – никакой не деликатес. Это был повод, конечно... Моего друга звали Бадри, он тбилисский армянин, у них принято ласково обращаться со словом «джан». Так вот: можно эти два слова произнести вместе так, что получится «бадри+джан». Мы его ещё так в школе за его нос дразнили.
П е р в а я ж е н щ и н а: А это слово? Оно означает что-то оскорбительное?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, нет: бадриджаны, баклажаны – это ведь овощ такой, их ещё «синенькими» называют.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но так ведь не «голубыми».
В т о р а я ж е н щ и н а: Нет, конечно – об этом не было речи, но всё равно даже между друзьями не очень приятно, когда тебя «бадри+джаном» дразнят. С этого всё и началось.
П е р в а я ж е н щ и н а: А что было потом?
В т о р а я ж е н щ и н а: Потом они ещё поспорили, кто повыдёргивает больше страусовых перьев у танцовщиц, и весь кордебалет сбежал прямо со сцены знакомиться с этими двумя идиотами. Тогда ещё был в моде шлягер про жёлтые листья, которые кружатся над городом и которым что-то снится... А потом оба просто взбесились и никак не хотели успокоиться, особенно после того, когда Бадри предложил заплатить и за кордебалет, и за злополучного цыплёнка, в общем рассчитаться за ужин. Девицы сразу разбежались, когда они затеяли драку. Моего друга увезли на «скорой», его забрала милиция.
П е р в а я ж е н щ и н а: Он мог Вас ударить?
В т о р а я ж е н щ и н а: Тогда бы я к нему не вернулась – он знал это и срывался на окружающих.
П е р в а я ж е н щ и н а: Судя по тому, что он пишет, и если это правда, то он вполне мог убить Вас на почве ревности. Вам не приходила такая мысль в голову? Вам не казалось, что Вы испытываете судьбу, играя с огнём?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я знаю. Но это всё равно ничего не меняло в моём отношении ни к нему, ни к происходящему с нами.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вам повезло, что Вы сумели уехать, пока не закрылись границы.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, мне повезло, что он не смог меня найти. Я ушла от него тогда пешком, без вещей – в никуда. Но мне посчастливилось прожить несколько лет, как всегда этого хотелось, – не под диктовку и без бесконечной критики в свой адрес, без душераздирающих сцен ревности и совершенно бессмысленных нравоучений. Правда, за это тоже пришлось платить, только уже по другим счетам – далеко от дома и не в пятизвёздочном отеле, конечно.
П е р в а я ж е н щ и н а: Его не выпускали из страны из-за каких-то проблем с фамилией, из-за одной буквы в паспорте. Он даже судился. Как он здесь пишет, его несколько раз возвращали с границы, пока он не стал невыездным.
В т о р а я ж е н щ и н а: Наверное, это всё из-за проклятий моей и его матери. Они никогда не хотели, чтобы мы были вместе.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вот он пишет здесь, что ему пришлось заложить квартиру, чтобы оплатить услуги адвокатов, и что он решил покончить собой, когда проиграл процесс. Но попытка суицида не удалась – его вынули из петли и откачали. Он оказался всеми брошенный – Вами, друзьями и собственными детьми, которых у него по его признанию было столько, сколько пальцев на руке.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я знаю.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но откуда Вам это известно?! И Вы продолжаете утверждать, что не имеете никакого отношения к его исчезновению и что Вам ничего не было известно о его местонахождении все эти годы?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я продолжаю утверждать, что все эти годы мне ничего не было о нём известно. Чтобы он меня не нашёл, я избегала любого контакта с кем-либо из моего прошлого.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вы делали от него аборты?
В т о р а я ж е н щ и н а: Конечно, и не один раз. У меня из-за него случались выкидыши.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но Вы хотели иметь от него ребёнка?
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, я всегда хотела иметь детей, большую семью, чтобы жить всем вместе в собственном доме где-нибудь на природе – не в шумном, пыльном и грязном городе, где мат-перемат на каждом шагу и нечем дышать, тем более детям.
П е р в а я ж е н щ и н а: (Машинально, всё ещё просматривая дневник.) Но чем плох мат? Я, к сожалению, им не владею, но язык – как язык и тоже имеет право на существование: иногда честнее послать от души куда подальше, чем интеллигентно втихаря злословить.
В т о р а я ж е н щ и н а: Да, конечно, динозавры тоже имели право на существование. Но меня воспитывали по-другому: у нас дома даже слово туалет не произносили. Бабушки говорили с нами по-французски.
П е р в а я ж е н щ и н а: Они, наверное, и в церковь Вас с собой водили – когда Вы были маленькой?..
В т о р а я ж е н щ и н а:(Раздражённо пожимая плечами, словно стряхивает с себя груз.)Да, когда я была маленькой, – пока они были живы. Но они никогда не заставляли меня креститься и не учили бить поклоны или преклонять колени. Такое смирение – унизительно.
П е р в а я ж е н щ и н а: И они не научили вас молиться?..
В т о р а я ж е н щ и н а: Разве можно научить молиться?! Я только смотрела, как они молятся. Они научили меня загадывать желания и ставить свечи. Иногда мы обходили вокруг церкви, раздавали милостыню и ставили свечи снаружи.
П е р в а я ж е н щ и н а: Значит Вы верите в Бога?
В т о р а я ж е н щ и н а: (После паузы удивлённо.) В Бога? Странный вопрос: мы – поколение атеистов. Скорее в судьбу... А Вы? Вы верите?
П е р в а я ж е н щ и н а: Да – как в божественное провидение. Наше предназначение – не вмешиваться, потому что не нам решать.
В т о р а я ж е н щ и н а: Обнадёживает... Столько мудрёных слов, когда всё предельно просто: ты – за красных или за белых. Или портки снимать или чай у самовара пить. Вера – её ведь в карман не положешь. (Судорожно сжимает руки и прижимает к груди.) Я одно знаю: возмездие существует, потому что без этого нельзя – без возмездия никогда не будет справедливости.
П е р в а я ж е н щ и н а: Вот Вы говорите – возмездие. Но ведь несмотря на все Ваши злонамерения, о которых столько разговоров и которые так подробно, даже красочно, я бы сказала, расписаны здесь в его дневниках, ведь Вы ничего такого так и не совершали и прощать Вас не за что.
В т о р а я ж е н щ и н а: Нет, конечно. Даже мысленно я никому никогда не желала зла. Но мы всё равно все в тупике... Если свет есть, то он лишь там, в самом конце туннеля – когда уже всё равно. (Слышны приближающиеся шаги и тяжёлое звяканье засовов.) Это за мной.
П е р в а я ж е н щ и н а: Откуда Вы знаете?
В т о р а я ж е н щ и н а: Знаю – просто знаю и всё.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но зачем за Вами приходить?
В т о р а я ж е н щ и н а: Так надо.
П е р в а я ж е н щ и н а: Кому?
В т о р а я ж е н щ и н а: Как обычно – всем: вам, мне, им, ему – всем... так надо.
П е р в а я ж е н щ и н а:(Машинально, всё ещё просматривая дневник.) И на основании чего Вы сделали такие, прямо скажем, далеко идущие выводы?
В т о р а я ж е н щ и н а: Мои выводы таковы, что выводов не бывает и – всё повторяется.
П е р в а я ж е н щ и н а: Но это какой-то абсурд. Его давно нет в живых, и один бог и Вам и ему судья. К тому же я никого не вызывала. Кто должен за Вами прийти?
В т о р а я ж е н щ и н а: Конечно, абсурд, но иначе никак нельзя. И за Вами тоже придут. И за теми, кто за нами приходит, за ними тоже придут – за всеми приходят: так надо, и это даже к лучшему. Потому что мне всё равно теперь – наказание или прощение... Потому что мне всё здесь ужасно надоело – я очень, очень устала. (Опускает голову на руки.)