- Зачем ты пришла?
- Послушать тебя. Послушать. Хотя мне всегда больше нравилось смотреть на тебя, но ты об этом не подозревал. А что выбрал бы ты?
- Я любил чувствовать тебя, когда ты была рядом, и еще это странное последействие, как оцепенение, которое оставалось во мне всякий раз после твоего ухода, очень приятное.
- Сейчас ты тоже меня чувствуешь?
- Да.
- Знаешь, я совершенно случайно оказалась в больнице. Я пришла договориться о коронарографии для моей двоюродной сестры. Ты должен ее помнить.
- Надеюсь, не я погубил ее сердце. Я и танцевал-то с ней только раз. Под гордый шепот Дасена. Я много выпил тогда.
- Это я помню. Ты укусил мне руку, когда прощался со мной в дверях. Я думала ты хочешь поцеловать, а ты укусил.
- Прости. Жизнь иногда состоит из таких нелепиц, что диву даешься. А где был Костя в тот вечер?
- Как это где? Вместе с нами и был.
- А где он сейчас?
- В Москве. Там у него бизнес, новая семья. Из медицины он ушел, торгует какими-то ящиками, не знаю… Процветает. Но… пьет. Стал в два раза толще, ты бы не узнал его сейчас.
- Думаю, он тоже не узнал бы меня сейчас. А как ты? У тебя, наверное, есть какой-нибудь друг?
- Какой-нибудь… Да, у меня есть друг. Мы отдыхали этим летом в Испании.
- Ты очень красивая. Нисколько не изменилась. Твоя высокая верхняя губа по-прежнему волнует меня.
- Зачем ты это сделал?
- Я вывел непреложный закон - с массой не сладишь. Ты вынужден жить, постоянно приспосабливаясь к его примитивному мировоззрению, примитивной культуре… и как же это невыразимо скучно… и обидно. Но в первый раз даже не из-за этого.
- А из-за чего?
- Они не нашли оружия. Когда расчухались после аварии, спохватились, что я вез ТТ. Сопку обыскали только на следующий день, но ничего не нашли, стволы уже кто-то свистнул. Военная прокуратура возбудила уголовное дело по факту пропажи.
- Но ты ведь не виноват, ты был без сознания.
- Ну, и что? Это сейчас оружие исчезает направо и налево, и никто за это не отвечает, а тогда было строго. Первый раз следователь пришел ко мне, когда я еще лежал в реанимации. Он спрашивал, был ли ящик при мне в момент аварии, или… Вскоре в Североморске-2 застрелили офицера с целью ограбления, потом еще одного. Убийцу не нашли, во всяком случае тогда. Следствие вызвало во мне чувство вины, на фоне всего случившегося это послужило для меня последней каплей.
- Но ты ведь так любишь жизнь.
- И тебя. Несоответствие, правда? А, в общем, спроси у поэтов. Маяковский, Есенин, Цветаева, Шпаликов, Целан…
- Вот я и спрашиваю.
- Неужели помнишь тот листок?
- Прочти, я хочу послушать тебя.
«Он шепчет невесте:
«Ты - моя ягодка…».
Улягутся вместе
И страсти улягутся.
А страсти мои в желваках почерневших,
Все губы искусаны, все нервы издерганы.
Не подпускают и близко к черешне
Исхлестан кнутами - глазами с издевкой.
И страсти мои распластались на папертях,
Ютятся под окнами, мнутся в прихожих.
Не слышат, что занято, не верят, что заперто,
Целуя замки, вспоминают о коже.
Я их утешаю: «На время, по бедности,
Найдите кого-ниб…» - ощерятся звери.
Я жду, когда им надоест выкобениваться,
Устанут от бешенства и отрезвеют.
Но страсти опять ее имя лепечут,
Косноязычные и несчастные,
Днем что-то мямлят при ней, а вечером
Уносятся к звездам, чтоб там накричаться.
Ночами расписывают плафоны,
Слагают поэмы, возводят пагоды…
И обрывают ее телефоны.
Мне страшно за страсти -
Они не улягутся.
Он шепчет невесте:
«Ты - моя ягодка…».
Улягутся вместе
И страсти улягутся».
- Спасибо. Но мне пора, извини.
- Как… ты уже уходишь?
- Это ты уходишь.