"Не делай зла — вернется бумерангом, не плюй в колодец — будешь воду пить, не оскорбляй того, кто ниже рангом, а вдруг придётся что-нибудь просить. Не предавай друзей, их не заменишь, и не теряй любимых — не вернешь, не лги себе — со временем проверишь что ложью сам себя ты предаёшь".
(Омар Хайям)
Я часто бываю в городе у сыновей. Однажды, в поезде от соседки по купе услышала грустную историю...
В купе было два свободных места на нижних полках. Заняла одно из них. На верхних - спали молодые парни. Через три остановки в купе вошла девушка лет двадцати пяти. Всё в ней было гармоничным - красивое, лицо, руки, точёная талия, длинные каштановые в крупных волнах волосы. От таких глаз не оторвать.
Было около шести утра. Путь предстоял долгий, Но девушка, похоже, не собиралась спать или вести "светскую беседу». Открыла на закладке книгу, да так и не перевернула ни одной страницы. Смотрела в неё и словно видела кадры немого кино, то хмуря брови, то плотно сжимая губы.
Я тоже попыталась читать. Но меня, словно магнитом, тянуло к спутнице. Мысль, что в ней что-то не сочетается с её обликом, не давала покоя. Чтобы не обратить внимания на моё чрезмерное любопытство, рассматривала «объект» из-под бровей. Встретились взглядами. И я всё поняла. Глаза! В них было столько боли и холода, как будто они состояли из кусочков льда. Девушка быстро прикрыла их веками, словно боясь, что я пойму то, о чём мне не следует знать.
Общее чаепитие, предложенное проводницей, и моё угощение домашним печеньем не сблизили нас. Кроме: «Спасибо большое», - не проронила ни единого слова.
Вскоре проснулись спутники на верхних полках. Вместе с «добрым утром» подарили улыбки. Конечно же, не мне, пятидесятилетней женщине. Улыбки были отправлены молодой девушке, которая их даже не заметила. Да и на возглас: «Ах, какую прекрасную спутницу подарила нам ночь! А мы спали «безбожным сном» и упустили возможность общения с вами, - не ответила. Но посмотрела на них своими холодными глазами так, что парни быстро ретировались на утренний моцион. Потом, тихонько, как будто боясь кого-то разбудить, собрали свои вещи и сели рядом со мной. Вскоре вышли, по всей вероятности вздохнули с облегчением, освободившись от гнетущей тишины.
Остались вдвоём. Я не привыкла к такому глухому одиночеству. Чтение и кроссворды мне были так же неинтересны, как и раскрытая книга спутнице. Чтобы хоть чем-то удовлетворить своё зудящее любопытство, пошла к проводнице, чтобы узнать о пункте назначения соседки по купе. Оказалось что выходить ей на две остановки раньше, чем мне. А это будет на следующее утро. Хоть что-то стало известно. Ожидала удобного случая заговорить с девушкой. Дождалась. Время обеда оказалось благоприятным для общения. Раскрыв все богатства своей кулинарной стряпни, сказала спутнице, что не смогу есть в одиночестве.
- Так, что если Вы не хотите рядом с собой видеть истощённое от голода тело, то должны разделить со мной все тяготы обеда.
- Спасибо! Устоять перед ароматом ваших блюд не смог бы и оловянный солдатик. А я очень хочу есть.
Так слово по слову и разговорились. Я рассказала ей о своей семье. Больше всего, конечно же, говорила о сыновьях, которыми мы с мужем гордимся. Господи, если бы я знала, что упоминание о них вызовет у неё такую истерику, то по-прежнему бы молчала! Попыталась успокоить.
- Как тебя зовут?
- Клара, - ответила сквозь слёзы.
И тут, словно вулкан взорвался. Девушка начала ругать себя, выкрикивая, что она идиотка, преступница, что ей не вымолить прощения ни у Бога, ни у людей, потому, что она виновата в смерти трёх, самых дорогих ей людей.
- Ну, что мне ещё надо было тогда? – начала она свою исповедь. - Всё складывалось в нашей жизни хорошо. Любили друг друга, и счастливее нас не было. И вот их нет в живых, а я живу, вернее, существую. Своим необдуманным глупейшим поступком я разрушила всё и убила друзей, которые с детства дружили. Учились в одном институте. Влад и Геннадий - на физико-математическом, а Илона - на гуманитарном факультетах,куда и меня привела судьба. Подружили с Илоной. Познакомила меня с Владом и Геннадием. Оба парня хороши собой. И даже невооружённым глазом было видно, что они влюблены в Илону. Но она предпочла Влада. Геннадий страдал, но не добиваться расположения Илоны. Дружба для него - святое.
Постоянное моё присутствие в жизни этой троицы возымело своё действие. Я думаю, что Илона, увидев мою физиономию, решила такой «красотой» отвлечь Геннадия от себя. Мы были везде вместе. К концу второго курса в нашей четвёрке так всё укрепилось, что мы не мыслили свою жизнь друг без друга. Летом подали заявления в ЗАГС. И на третий курс явились две семейные пары – Илона и Влад, я и Геннадий. Многие завидовали нашей дружбе, любви, верности, улыбкам, что дарили нам мужья. А некоторые сокурсницы, кобры такие, шипели: «Мол, не может быть, чтобы такие видные парни, к которым липнут глаза девушек, не изменяли вам. Да такой верности сейчас днём с огнём не отыщешь. И так изо дня в день. То одна, то вторая, то группкой подбросят поленьев уже в пылающий костёр ревности. Эти змейки таки впрыснули свой убийственный яд в моё сердце. Илону сложно было убедить в неверности наших мужей, а вот меня они довели до белого каления. Горела, истлевала, плакала, ревновала мужа к несуществующим любовницам. Ловила каждый взгляд Геннадия, мучилась, если видела даже случайную его улыбку в адрес какой-то из девушек. Но ему никогда и словом не обмолвилась о своих терзаниях. Только Илона знала о моих муках и старалась погасить испепеляющий моё сердце огонь и слёзную истерику.
Так длилось больше шести месяцев. Но «капля камень точит». Так и я своим нытьём, недоверием, посеяла зерно сомнения и в сердце Илоны. Пик этого сомнения наступил во время практики наших мужей. Расстались на два долгих месяца. Вначале каждый день, потом ежечасно и, наконец, ежеминутно мы ждали от них сообщений и звонков.
И вот в этой агонии ревности мою дурью голову посетила мысль о проверке их верности и реакции на нашу измену. Больше я ни о чём думать не могла. Готовясь к осуществлению своего плана посмотрела все наши видеозаписи, фотографии. С помощью фотошопа и "вкраплений" наших голосов и диалогов, красавиц из Интернета и характерных «стонов» оттуда же, сфабриковала доказательства, уличающие наших мужей в подлом предательстве. В таком же варианте, как отмщение, подготовила доказательства и нашей «измены».
Господи! Я не ведала, что творю. Почему ни разумная мысль, ни Бог, ни ангел не остановили меня в ту минуту, когда я, ничего не сказав Илоне, отправила весь этот бред нашей измены,, Геннадию?!
А он, естественно, поделился этой «новостью» с Владом. И тот, услышав «вздохи-охи» и голос Илоны «Я тебя люблю, милый…», ни слова не сказав Геннадию, выбежал на улицу. Ему от неожиданности и в голову не пришло позвонить Илоне и спросить: «Правда это или нет?» А через несколько часов тот узнал, что Влад бросился под машину. Спасти не удалось. Геннадий ни Илоне, ни родителям Влада не позвонил о случившемся, винил себя в его гибели, что не остановил его, когда тот в таком состоянии выбежал на улицу. Позвонил только мне и задал единственный вопрос: «Это правда, что вы с Илоной нам изменили?»
Что мне помешало тогда сказать, что это всё неправда, а моя фантазия и плод необоснованной ревности? Какой идол шептал мне: делай и говори так, а не иначе, когда на вопрос Гены ответила: «А что же ты думаешь, только вы с Владом можете изменять нам?»
Я ведь не знала, не чувствовала, даже сердце не дрогнуло, что по моей злой воле Влада уже нет в живых. Не откликнулось моё сердце на беду, никто не шепнул мне: «Остановись!»
О смерти Влада, ощущением вины в его гибели, и о нашей "измене" написал Геннадий в своей предсмертной записке, конец : которой был таков: «Почему вы так поступили с нами? Мы перед вами чисты и любили вас больше жизни!»
Эту записку вместе с моими «доказательствами» привезли родители Влада, обвинив Илону в измене и смерти сына. Отдав их, ничего не понимающей, Илоне, бросили: «На похороны Влада не смей приходить!», - ушли.
Геннадия и Влада похоронили рядом. Ни Илоны, ни меня на похоронах не было. Обо мне никто даже не вспомнил. А она не посмела. О том, что это я стала причиной трагедии, так и не узнала. Когда её родители после похорон пришли домой, Илону живой не застали - выпила несметное количество снотворных.
Если бы я хоть на минуту могла предположить, что они все трое, не знавшие обмана, смогут поверить в ту чушь, которую я им послала, то я бы так не поступила. Но мой мозг был полностью подчинён одной мысли – ревности.
Почему ни один из них не подумал иначе? Не приехал, не поговорил, не разубедил в нелепости обвинения в измене, и не поверил в преданность той, которую любит? Почему не поговорив ни с кем, решили уйти из жизни? Чтобы не мешать любимым в их «счастье?» Или от невыносимой боли, уничтожившей все – любовь, веру, счастье?
Неужели боль, отчаяние, разочарование – сильнее жизни? Я до сих пор ищу ответ на свои вопросы. А времени для этого было больше чем достаточно.
На второй день после похорон, я попала в больницу. Соседи сказали, что вызвали «скорую», когда услышали звериный крик, и бой разбитого стекла. Я этого не помню. Смутно вспоминаю, что приходили родители Илоны рассказывали о «доказательствах», о мужьях, похоронах и, что и их дочери уже нет в живых. Услышав это, я билась в истерике так, что меня привязали к кровати. Потом перевели в психоневрологическое отделение закрытого типа. Год лечили. Врачи сказали, что я уже адекватно мыслю. Выписали.
Еду домой. Родителей не предупредила, чтобы не беспокоить. Думаю как сказать родителям Илоны, Влада и Геннадия о том, что это я своим больным воображением и ревностью убила их детей. Пусть они решают, как поступить со мной. Знаю, что нет мне прощения. Но я не могу жить с таким грузом вины. Мне тяжело дышать при мысли о тех, кого предала, обманула, убила. В сердце невыносимая боль, которая, словно длинное шило, пронзив его, проникает всё глубже и глубже. Кровоточит. Хочу, чтобы оно остановилось. Ибо жить с такой болью и сознанием того, что ты не человек, если так смогла поступить с дорогими людьми, невозможно! Мне только необходимо обо всём рассказать всем нашим родителям…
После этих слов Клара сняла парик и я увидела, что волосы ее полностью седые.
Поведав мне о своей боли и чувстве вины, она, вероятно, решила, что такую незначительную деталь, как седина в двадцать четыре года, скрывать нет смысла. Как и нет смысла жить.
Вскоре Клара вышла на своей остановке. Хочется верить, что она у неё не последняя. И слова: «Нет смысла жить!» - не приведут к ещё одной, бессмысленной смерти.
Мне не хочется верить в тот факт, что умные люди не выяснив истину информации, но даже убедившись в её правдивости, решились лишить себя жизни. Непостижимо! Бессмысленно! Неоправданно!
Почему мы в момент горя, обид, стрессов и отчаяния не можем мыслить адекватно, а совершаем такие поступки, которые приводят к неотвратимому?..
***
Фото из Интенета.