Анна Ахматова говорила друзьям и знакомым, что любила всего лишь «один раз» в своей жизни. Но – никому не называла имени возлюбленного. А своему биографу П. Лукницкому сказала так: «В течение своей жизни любила только один раз. Только один раз. Но как это было!» - восклицала она.
И, конечно же, это вызывало жгучий интерес исследователей и поклонников ее творчества – Тайна! Кто же он, этот возлюбленный, таинственный мистер «Х»?
Неужели тайну эту Ахматова… ну никому не доверила и унесла с собой на веки вечные? Оставалось лишь гадать и предполагать, строить версии, сверяя даты стихов и писем, сопоставлять с фактами биографии из мемуаров.
Некоторые исследователи разыскали и поименовали более 20-и ее возлюбленных (реальных и мнимых, предполагаемых – с малым сроком дружбы/любви, а также - более длинным), и что же? Неужели нет его имени среди них?
Но вот… даже сегодня исследователи творчества А. Ахматовой затрудняются солидарно ответить на вопрос – кто же был тем единственным из возлюбленных А. Ахматовой, кого она любила более всех, по- настоящему пылко: с высочайшим накалом страсти, боли, ревности и лишь редкими, счастливыми до безумия мигами счастья? К тому же, забыть его не могла – десятилетиями…
Есть версия, что это был ее репетитор, студент Петербургского университета, В. Голенищев-Кутузов, фотографию которого она выпросила у мужа сестры, Сергея Штейна (друга В.Г.К), обещая ему в письме, что будет любить того всю жизнь.
А история была такая: «Осенью 1904 г. старшая сестра Ани Горенко, Инна, вышла замуж за студента Петербургского университета, Сергея Владимировича фон Штейна, и Аня начала бывать у них на так называемых «журфиксах», где безнадёжно влюбилась в приятеля фон Штейна, студента факультета восточных языков Владимира Викторовича Голенищева-Кутузова».
Вот что писала до замужества юная Аня Горенко Сергею фон Штейну, овдовевшему супругу Инны, своей старшей сестры И.А.: «Я до сих пор люблю В. Г.- К. И в жизни нет ничего, кроме этого чувства. У меня невроз сердца от волнений, вечных терзаний и слез... Умереть легко. Говорил Вам Андрей, как я в Евпатории вешалась, и гвоздь выскочил из известковой стенки? Мама плакала, мне было стыдно — вообще скверно».
Несмотря на столь пылкую девичью любовь (или влюбленность?) Ани Горенко, В. Голенищев-Кутузов не откликнулся на ее зов, и она осталась без ответа.
Другая версия, - что это был таинственный незнакомец детства (в ее 12-13 лет), с которым она познакомилась в Херсонесе, когда отдыхала там. Много плавая в море, общалась с ним – в его лодке и на пляже. Потом он исчез и появился вновь только через три года; и снова они общались (по некоторым сведениям, - с интимной близостью). Позднее она посвятила ему стихотворение «Рыбак»:
Руки голы выше локтя,
А глаза синей, чем лед.
Едкий, душный запах дегтя,
Как загар, тебе идет.
И всегда, всегда распахнут
Ворот куртки голубой,
И рыбачки только ахнут,
Закрасневшись пред тобой.
Даже девочка, что ходит
В город продавать камсу,
Как потерянная бродит
Вечерами на мысу.
Щеки бледны, руки слабы,
Истомленный взор глубок,
Ноги ей щекочут крабы,
Выползая на песок.
Но она уже не ловит
Их протянутой рукой.
Все сильней биенье крови
В теле раненном тоской.
23 апреля 1911
Понятно, что девочкой, продававшей камсу, была Аня Горенко.
Думаю, едва ли эти версии можно принять – слишком они не убедительны! Ведь речь здесь идет о влюбленной девочке, Ане Горенко. А где же тогда зрелая женщина Анна Ахматова, увенчанная славой поэтесса, знающая себе цену, - еще более чувственная, эмоциональная, страстная и темпераментная? Разве жила она и могла ли жить с замороженными чувствами, оставив любовь где-то в далеком прошлом?
Будь это так, не было бы ее пленительной женской лирики и столь высокого места на Олимпе поэтов Серебряного века. В ее стихах - все нюансы любовных отношений мужчины и женщины: встречи, свидания, грезы, счастливые мечты, радость, страсть, обиды, страдания, ревность, разрыв, прощания…
В жизни каждого человека есть свой пакет чувств из этого набора, потому-то они и трогают душу читателя - как женщин, так и мужчин. К тому же, стихи Ахматовой – на уровне высочайшего технического мастерства поэтики.
Итак, – кто же этот возлюбленный, который ворвался в ее жизнь штормом,
бурей, но и долгожданной мечтой, пленил и растревожил ее душу настолько, что не смогла она забыть его и простить обиду (посмел покинуть!) - до самого последнего дня? Тот, к кому она испытала самое сильное и глубокое чувство, - с неутоленной любовью, страстью, ревностью и страданиями, получив в ответ лишь краткие миги счастья!
У некоторых исследователей ее творчества все же есть догадки, а у других и уверенность, что этим возлюбленным был художник Борис Анреп.
Я полностью поддерживаю эту версию – твердо и непреклонно: да, Борис Анреп, именно он, и только он!
Почему? - изложу аргументы.
Именно Б. Анрепу Анна Ахматова посвятила почти 40 стихов, да каких стихов! Многие из них - шедевры поэзии!!!
Ни с кем из возлюбленных не страдала она столь сильно, безумно и бурно, испытав все муки «женского ада», как со страстно любимым ею - Борисом Анрепом! Ну не было другого мужчины, настолько покорившего ее, - гордую, своенравную «жрицу любви», привыкшую повелевать, если знать ее биографию, стихи и перечитать все мемуары!
И дело еще в том, что по своему характеру Ахматова – такой же «завоеватель», как и Н. Гумилев. Все, что талантливо и прекрасно, влечет к себе, труднее доступно для обладания, - и есть то самое, что хочется «завоевать» и присвоить. Два страстных темперамента – Ахматова и Гумилев, впрочем, три, если вспомнить и М. Цветаеву: «Все должно сгореть на моем огне!»
Ахматова выбирала себе тех возлюбленных, кто был как бы «штучным товаром», - самых талантливых, необычных, не лишенных, естественно, обаяния и внешней привлекательности. Наличие жен никогда не являлось для нее препятствием, главное, чтобы у нее было к этому человеку влечение, притяжение - как физическое, так и духовное, творческое.
Увлечений и влюбленностей, при наличии мужа Н. Гумилева, было у нее в жизни много, с избытком, но где же тот единственный, кто сведет ее с ума и рана будет почти неизлечимой?
Да вот и нашелся он, - Борис Анреп! Это ему она пишет, что «так меня никто не томил»:
Все тебе: и молитва дневная,
И бессонницы млеющий жар,
И стихов моих белая стая,
И очей моих синий пожар.
Мне никто сокровенней не был,
Так меня никто не томил,
Даже тот, кто на муку предал,
Даже тот, кто ласкал и забыл.
1915г.
Смотрим на дату: это как раз год ее знакомства с художником Борисом Анрепом. Произошло это в начале 1915 года, в гостях у Н. Недоброво, в «вербную субботу», по свидетельству самой А. Ахматовой (в ее же стихах).
На момент встречи с Б. Анрепом она была в близких отношениях с талантливым критиком Н. Недоброво, написавшим лучший – по ее мнению – отзыв на ее сборник стихов «Четки». Он же, будучи со времен гимназии близким другом Анрепа, сам-то, страстно и нежно любивший ее, и познакомил их, в своем доме, не предчувствуя, как это может для него обернуться…
Кто же он, этот Борис Анреп, сумевший покорить сердце Анны Ахматовой?
* * * * *
На момент их встречи ему 31 год, ей 25. Борис Анреп - аристократ, его род с приставкой «фон» ведет свое начало от ХV века. Он фантастически красив – высок, строен, спортивен, белокожий блондин с зелеными глазами.
По описаниям современников - баловень судьбы, необычайно удачлив и любимец женщин. И, кроме того, – человек искусства: художник редкой специализации – церковные витражи и мозаика, к тому же по настроению пишет неплохие стихи, и еще тоньше чувствует их. Он успешен в творчестве, в него с первого взгляда влюбляются женщины.
К моменту встречи с Анной Ахматовой он женат и имеет двоих детей: они живут с ним в Лондоне, где он учился (как и в Париже) и теперь работает. В Париже у него тоже есть студия и заказы на выполнение работ. Когда началась Вторая мировая, он как верноподданный, офицер запаса, возвращается в Россию, чтобы принять участие в военных действиях.
Вот что пишет Б. Анреп об их встрече: «Н. В. Недоброво познакомил меня с Анной Андреевной в 1914 году (здесь допущена им неточность по дате, встреча состоялась в 1915 г. – Л.С.) по моем приезде из Парижа, перед моим отъездом на фронт. Николай Владимирович (Недоброво – Л.С.) восхищенно писал мне про нее еще раньше, и при встрече с ней я был очарован: волнующая личность, тонкие, острые замечания, а главное – прекрасные, мучительно-трогательные стихи. Недоброво ставил ее выше всех остальных поэтов того времени».
Итак, он очарован. А она, Анна? Да вот что напишет она об этой встрече позднее:
Ждала его напрасно много лет.
Похоже это время на дремоту.
Но воссиял неугасимый свет
Тому три года в Вербную субботу.
Мой голос оборвался и затих —
С улыбкой предо мной стоял жених.
А за окном со свечками народ
Неспешно шел. О, вечер богомольный!
………………………………..
Моя рука, закапанная воском,
Дрожала, принимая поцелуй,
И пела кровь: блаженная, ликуй.
Как видим, по ее признанию в стихах, встреча эта стала для нее истинным «блаженством»: появился, наконец-то, ее долгожданный «царевич» – ликуй!
А ожидание «царевича» описано ею в поэме 1914года - «У самого моря». И даже эпиграф ее там был позднее, что в поэме пока нет «царевича», а отражено «ожидание царевича - Б. Анрепа». Получается, притяжение и любовь возникли у них с первой же встречи, а может и с первого взгляда.
Анреп и есть тот самый «царевич», признавший в ней «царевну», и она счастлива - это ее великая женская победа, когда стучит или замирает сердце, пришел «обещанный»:
Все обещало мне его:
Край неба, тусклый и червонный,
И милый сон под Рождество,
И Пасхи ветер многозвонный.
И прутья красные лозы,
И парковые водопады,
И две большие стрекозы
На ржавом чугуне ограды.
И я не верить не могла,
Что будет дружен он со мною,
Когда по горным склонам шла
Горячей каменной тропою.
Октябрь 1916.
Как и хотела она: он из тех, кого завоевать трудно: увлечь может и легко, а вот удержать таких очень трудно: слишком часто и легко он увлекался красавицами! Но пока она представляет их будущее как пленительное счастье.
Они провели вместе три сказочных дня, полных огня и страсти, а далее ему нужно было ехать на фронт, и на третий день он уехал. Вот что пишет Б. Анреп в рассказе «О черном кольце» - это его воспоминания об Анне Ахматовой и истории их любви:
«В 1915 году я виделся с Анной Андреевной во время моих отпусков или командировок с фронта. Я дал ей рукопись своей поэмы "Физа" на сохранение; она ее зашила в шелковый мешочек и сказала, что будет беречь как святыню.
Не хулил меня, не славил,
Как друзья и как враги,
Только душу мне оставил
И сказал: побереги.
И одно меня тревожит:
Если он теперь умрет,
Ведь ко мне Архангел Божий
За душой его придет.
Как тогда ее я спрячу,
Как от Бога утаю?
Та, что так поет и плачет,
Быть должна в Его раю.
(это стихи А. Ахматовой по поводу рассказанного Анрепом случая с его поэмой – Л.С.)
Мы катались на санях, обедали в ресторанах, и все время я просил ее читать мне стихи; она улыбалась и напевала их тихим голосом. Часто мы молчали и слушали всякие звуки вокруг нас».
Словом, это время было для них овеяно незабываемой романтикой!
Вот здесь-то и вспомним ее слова: «Но как это было!» Да, все было прекрасно - красиво и романтично!
А далее она ждала его приезда с фронта, и встречи краткие и долгожданные были для нее сказочным счастьем, как «исполненный сон» о царевиче:
По твердому гребню сугроба
В твой белый, таинственный дом
Такие притихшие оба
В молчании нежном идем.
И слаще всех песен пропетых
Мне этот исполненный сон,
Качание веток задетых
И шпор твоих легонький звон.
Обратим внимание: для нее близость с ним – «слаще всех песен пропетых»! Есть и другое, столь же прекрасное описание этих встреч в ее стихах:
И мы, словно смертные люди,
По свежему снегу идем.
Не чудо ль, что нынче пробудем
Мы час предразлучный вдвоем?
Безвольно слабеют колени,
И кажется, нечем дышать...
Ты - солнце моих песнопений,
Ты - жизни моей благодать.
1917
Ее страсть, чувства поднимаются к самой вершине, и вот здесь уже мы видим, кем стал для нее Борис Анреп:
Ты - солнце моих песнопений,
Ты - жизни моей благодать.
Может ли быть большее признание в Любви? Он – Солнце! И это говорит одна из первых красавиц Петербурга того времени, овеянная поэтической славой Анна Ахматова!
Но… «солнце» снова уезжает на фронт: так коротки миги счастья!
И опять и опять она славит в стихах свою встречу с любимым, даже за эти краткие миги счастья, и ждет от него вести о следующей встрече:
Эта встреча никем не воспета,
И без песен печаль улеглась.
Наступило прохладное лето,
Словно новая жизнь началась.
Сводом каменным кажется небо,
Уязвленное желтым огнем,
И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи —
Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви.
1916
Страстно, с томительным нетерпением, ждет она от любимого вестей:
«Вестью душу мою оживи»!
Но самое значимое и удивительное здесь – это ее признание:
«Не для страсти, не для забавы,
Для великой земной любви»
То есть она считает эту свою любовь – «великой земной»! Допуская читателя в свой внутренний мир, открыто говорит нам, что эта любовь была для нее и плотской. Ну а когда соединяются в чувстве к мужчине душевное и плотское, то, конечно, это большой костер! Она даже подарила ему, любимому, свое «черное кольцо», с которым никогда не расставалась: на счастье и удачу подарила, она верила в его "защитную силу".
(продолжение следует)