20.10.2004г.
***
Вдох и выдох, снова вдох и выдох -
Сердце не желает биться вовсе!
Нелюдями ранами изрыта
И почти убита эта осень.
Сотни матерей в своих молитвах
Облегчить печали Бога просят,
Детской кровью школьный двор залитый,
Омывает плачущая осень.
Вдох и выдох, снова вдох и выдох...
О, как много скорби и вопросов,
Ведь тысячелетья длится битва
Зла с добром, где льются кровь и слёзы!
К середине сентября установилась солнечная погода. Как будто отплакали дожди по убитым в Беслане детям, отгремели салюты-грозы по маленьким и большим героям, которые не жалея своих жизней, спасали заложников.
Мы ехали в разрушенную Бесланскую школу вместе с двоюродной сестрой, свекровь которой жила в небольшом многоэтажном доме вблизи школы, где произошла трагедия. Именно в этом доме жил пожилой учитель физкультуры, который в момент взрыва, увидев панику и автоматы, нацеленные на детей, закрыл их собой. Грек по национальности, он проработал всю жизнь в этой школе и все её дети были для него родными. После трагедии родственники нашли его с перебитой прикладом рукой и тремя пулями в сердце.
Маршрутка не довезла нас до разрушенной и почти сожжённой школы, остановилась далеко от неё, и дальше мы пошли пешком. Маша (так зовут мою сестру) показала мне улицу, по которой бежали спасшиеся полуголые, обессилевшие заложники и место, где была сложена гора трупов, которые выносились из школы под шквальным огнём. Ведь два неожиданных взрыва, которые произошли в школе, смешали все планы на переговоры. Бандиты стреляли в спину убегающим детям, а мужчины (военные, отцы, родственники) как могли прикрывали их своими телами. У школы мы увидели огромное количество цветов, венков, бутылок минеральной воды, которой так не хватало детям, и еды: шоколадок, печенья, фруктов.
Спортивный зал выгорел весь, а по второму этажу было страшно ходить, так как сквозь слой кирпича и штукатурки зияли дыры. Стены в крови, обувь детская и взрослая выставлена на подоконниках, всё усыпано учебниками и, никому не нужными теперь, школьными тетрадями. На залитой кровью стене, среди ужасающего хаоса висел красивый белый плакат, а на нём удивительные по своей глубине слова: "Люблю и знаю, знаю и люблю и тем полней люблю, чем глубже знаю". (Ю. Ефремов).Я подняла с пола клочок географической карты и записала эти слова. О чём, или о ком можно было сказать так? О Родине, о любимом народе, о жизни? Я шла и думала, что так бы я сказала только о Боге, о Его Сыне Иисусе Христе. И правда, чем больше я узнаю Христа, тем больше люблю Его, тем вернее понимаю, что Он - Путь, Истина и Жизнь. Тем величественнее предстаёт предо мной Его подвиг, Его смирение. Тем лучше я понимаю, что Бог на стороне миротворцев, на стороне защитников слабых, на стороне смиряющихся и прощающих обиды.
Пройдя по второму этажу школы, мы попали в комнату, где все три дня расстреливали мужчин. Здесь работали фотокорреспонденты и стояли, просто стояли люди, отдавая дань тем, кто пытался защитить слабых и ни в чём не повинных детей. Я громко всхлипнула и ко мне подошли люди. "У вас здесь погибли родные?" - участливо спросили они. "Нет, в этой школе пропали четверо детей моих друзей. Двоих они похоронили. Двое вернулись к ним живыми. Это дети двух родных братьев". И девочки сразу назвали их фамилию: "Это Тотиевы, да?" Да, это Тотиевы. Я не сказала этим людям, что знаю Сергея и Таймураза по церкви, в которую они ходили, когда жили в нашем городе. Теперь на улице Шаумяна, где они живут, ими открыта христианская церковь. Я протянула фоторепортёру, который снимал школу, газету со своими стихами: "Возьмите, здесь стихи, которые написаны о Бесланской трагедии".
Мы вышли из школы и увидели вереницу людей, которые принесли большой красивый венок и поставили его к стене. Прошли вдоль неё и прочли надписи на возложенных ранее венках. Они были от разных стран, городов России, от простых людей и предпринимателей, организаций и церквей самого разного вероисповедания. Все эти люди выражали своё мнение о том, что произошло в этой школе 1 - 3 сентября 2004 года. Нет оправдания такому поступку! Какие бы цели не стояли перед убийцами, они нелюди, не дошедшие до понимания самого главного в жизни. Если у них были благородные цели, то своим поступком они вымостили себе дорогу в ад. Хотелось крикнуть им: "Остановитесь! Мира нужно требовать иначе! Мира не требуют, убивая детей, взрывая самолёты и поезда метро".
Мы прошли вдоль железной дороги, перешли рельсы и автомагистраль, которая шла параллельно ей. Недалеко отсюда дома Тотиевых. Нам не хотелось заходить в них и тревожить ещё кровоточащие болью сердца родных. Мы думали положить в почтовый ящик газеты, что прислала мне Галочка Вольф с моим стихами и со статьёй о том, как Надюша Тиссен, живущая в Германии и потерявшая в автомобильной аварии мужа и троих детей, переносит своё горе. "Может это их поддержит", - думала я. Но, когда мы подошли к соседям, то нам сказали, что Серёжа Тотиев на следующий день уезжает всей семьёй в Америку, ему предлагают помощь в лечении спасшегося мальчика Азамата, которому нужен донорский глаз и сложнейшая операция.
Нас встретила Белла, жена Сергея, мы обнялись и заплакали, хотя много лет не виделись и мало помнили внешность друг друга. Я отдала Беллочке газету, и она провела нас в дом Раи, жены Тамика, где был накрыт стол и сидели наши знакомые из Владикавказа. Рая, худенькая, симпатичная женщина, улыбнулась нам: "Садитесь, ешьте пожалуйста! Мадишка, налей гостям чая!" Мадина вышла, даже нет, выпрыгнула из комнаты и подбежала к столу. Это была единственная Раина дочь, которая осталась живой в Бесланском кошмаре. Рая рассказывала нам и появившимся Московским корреспондентам, как всё это было. Как вернула она опаздывающих и уже вышедших в школу детей, вернула для молитвы. Как потом Любушка, которая выбежала позже всех, вернулась, чтобы ещё раз поцеловать свою маму. Поцеловать, как оказалось, в последний раз. Как торопилась сама Рая прибрать со стола, так как постаралась в первый день занятий накрыть для детей праздничный стол и покормить их горячими блинчиками.
Когда ей сообщили о захвате школы, она всё решала, брать ли ей деньги за учебник иностранного языка для дочери, которая перешла в пятый класс. Брала и бросала их, брала и бросала, пока не поняла, что произошло и редкие выстрелы, которые она слышала, не переросли в сильную стрельбу. "Господи, да будет всё в Твоих руках", - сказала она и побежала в школу, осознав наконец происходящее и придя в себя... Там стояла Рая три дня, ожидая своих детей и вознося молитву о всех, кто попал в ад, приготовленный людьми. Потом спасшаяся Мадина и Азамат, сын Беллы, рассказали, как они сидели все восемь деток Тотиевых близко друг ко другу. Как младший сынок Раи - Борис подходил, когда это позволяли бандиты, к стене и прислонялся к ней, чтобы было прохладней. Дети рассказывали, что все в зале, сидящие плотно друг ко другу и изнывающие от отсутствия воздуха и воды, молились Богу,показывая чудеса стойкости и мужества. И спасшиеся дети Тотиевых не кинулись бежать из зала, где один за одним прогремели два сильнейших взрыва. Мадина нашла Любушку,свою сестру, которая была ещё жива, но истекала кровью от ранения в ногу и изнывала от жажды, так как всё её тело было обожжено. "Не меня, её спасайте", - просила она вбежавших военных. А Любушка просила её: "Уходи, спасайся, оставь меня, я хочу спать!" Так же и спасшийся Азамат нашёл одну из своих сестёр Аннушку, но не было у него сил вытянуть её из школы! Изо всех сил он тянул ослабевшее тело сестры, так как в школе быстро разгорался пожар. Военные помогли ему вынести ещё живую Аню.Но обе эти девочки умерли, так и не вернувшись домой со школьной линейки начавшегося нового учебного года.
Так к братьям Серёже и Таймуразу вернулось из пошедших в школу восьми детей - двое. Рая осталась с Мадишей. А Белла, из шести своих детей - с четырьмя, трое не были в школе, так как двух девочек она забрала после девятого класса и первого сентября они пошли в другое учебное заведение - училище искусств во Владикавказе. А младшего просто пожалела и не отдала с 6 лет. Рая улыбалась и говорила: "Мне оставил Бог Мадишу! А все остальные четверо моих детей - уже на небесах!" А Мадина потеряла сразу чатырёх родных братьев и сестёр - всех.
Мы были на похоронах Любушки и Аннушки. Их папы Тотиев Сергей и Тамик - христиане. Их церковь находится на той же улице, где они живут и откуда они хоронили своих девочек, которым было всего по 8 и 12 лет! Их хоронили в один день и четыре портрета пропавших детей братьев Тотиевых были выставлены перед гробами. Со всех улиц шли и шли люди, которые до этого хоронили своих детей. Они были в траурной одежде, а на груди - фотографии убитых родных. Ведь за день до похорон Ани и Любы в Беслане было похоронено 192 человека. Серёжа, папа Аннушки, говорил на осетинском языке, что Бог есть, что Он любит всех, и что люди, которые убили его детей, не знают Бога. Плакали люди, которые всё шли и шли к их дому, и казалось,что большего свидетельства правоты Бога в Иисусе Христе нет. Больше Его миролюбия и жертвенности ко всему человечеству. До сих пор кровь, которую Он пролил на голгофском кресте несёт людям любовь и мир! До сих пор она вопиёт: "Остановитесь, идите путём добрым, несите друг другу мир!"
Уходя, я обняла Раю и сказала ей: "Ты похоронила Любу. Пусть у тебя буду я, я тоже Люба". Пока мы разговаривали с ней, заходила несколько раз Белла, которая не могла сидеть с нами, так как собиралась в дорогу. Но она рассказала, что днём раньше показывали по телевизору кадры, где её Азамат стоял в окне первого этажа. Она спросила его: "Почему же ты сразу не убежал?" "Я хотел найти своих сестёр", - ответил мальчик. И мне показалось, что мужество этого ребёнка даёт право называть его настоящим мужчиной.
До вокзала нас и корреспондентов Московских новостей довёз родственник Тотиевых. Женщина, которая брала у Раи интервью сказала: "Всё, что произошло, по моему показало полную победу зла!" А я ответила ей, что несмотря на огромное горе, которое пришло по вине бандитов в Беслане, нельзя так сказать. Не все заложники спасены, но Господь знает, что убийцы погубили прежде всего свои души. Когда умирал на кресте Христос тоже казалось, что победило зло, но этим самым исполнился великий план спасения человечества. Я прочла этой женщине четыре строки из когда-то написанного мною стихотворения. Они звучат так: "Текла толпа к кресту рекою взглянуть, как торжествует зло, но Бог всесильною рукою нетленным воскресил Его!
Нет слов, чтобы описать всё, что мы переживали в эти дни! Когда гробы с телами обожжённых детей вынесли на улицу, отцы сели возле своих дочерей и горько плакали. Потом вынесли портреты их пропавших деток, ведь у Тамика четворо детей не вернулось из школы, а у Сергея - двое. Не описать словами, как Серёжа Тотиев, отец погибшей Анюты сказал всем, что он благодарен Богу за всё, что люди, которые убили его девочку, не знают Бога. А за ним говорил мужчина, который сказал так: "Библия говорит, надо прощать. Из девяти моих детей половины нет. Но я буду стараться простить убийц. Только как мне это сделать?!"
Молитесь, кому-то очень нужна война в Северной Осетии, которая одна несёт христианство среди мусульманских республик. Вести очень тревожны. Дети не учатся. Господь ждёт и ваших молитв.
Нам очень тяжело. Но есть Бог, есть Христос, есть вечность, где уже не будет зла и горя.
***
Белле и Рае Тотиевым
Кто-то своих детей на произвол судьбы бросает,
Кто-то чужих детей жизнью своей спасает.
Кто-то, как трус и враг, в спины детей стреляет,
Кто-то их, как герой, учит и вдохновляет.
Кто-то легко живёт и развлечений ищет,
Кто-то несёт своё даже на пепелище.
Господи! Матери гладят гранит,
Словно детские кудри!
Лара! Любаша! Альбина! Борис!
Дзера! Анюта!