Я познакомился с Писателем заполночь в прокуренном баре напротив «Полыхающей лисицы». Тип, надо сказать, тот ещё. Похоже, парень несколько месяцев не мылся, и от него уже начал исходить характерный демаскирующий запашок. Но здесь, среди немытых полов, пивных кружек с археологическим налётом, кучек дохлых мух в самых неожиданных местах и липких табуреток он был весьма и весьма органичен. «Я распадаюсь вместе с этим бледным миром», - говорил он, попыхивая вонючей травяной сигареткой. - «Истлеваю. Разваливаюсь на куски». Похоже, такое состояние доставляло ему определённое удовольствие. На любителя, надо отметить. Он подсел без спросу, заказал нам пива, представился громко и коротко: «Писатель» и в подтверждение своих слов забористо сморкнулся на пол.
«Ты о чём пишешь?» - спросил он. «О разном», - я не умел отвечать на вопросы, не имеющие ответа. - «О небе, о Мирах, об Агентах, богах и чудовищах. Короче, о том, о чём все пишут». «А я не пишу». - Категорически отрезал Писатель. Мы помолчали. Я, кажется, понял, о чём он. «Не пишу, потому что не о чем уже писать», - продолжил он, могучим глотком опустошил кружку и махнул, чтобы повторили. «Мне гонорары мои — до конца жизни не пропить. Но я стараюсь».
Писатель был пьян, одинок и болтлив. В молодости он удачно издал несколько биографических очерков малоизвестных исследователей Великой Пустыни, сделав знаменитостями и себя и своих героев. Некоторые из его произведений даже цитируются в стандартном учебнике истории освоения Эййрльсваагора. А сейчас, когда Предел Эййрльсваагора наконец-таки обнаружен, его ностальгические романы о первопроходцах и первопоселенцах осели на полках библиотек и принялись энергично обрастать вековой пылью. Как и он сам. Его соцкарта была полна льгот и наградных отметок, неотвеченных звонков, писем и сообщений. Для того, чтобы посчитать, сколько Писатель должен за пиво, барному арифмометру требовалось несколько минут.
«Я хочу отправиться в путешествие», - мрачно сказал Писатель. - «В настоящее кругосветное путешествие, как у людей. Но не могу. Из-за проклятого Предела. Это натуральное безобразие — мир, ограниченный Пределом. Лучше б Неоконченная война окончилась»...
Он лежал головой на столе, исторгая мутные речи. Редкие завсегдатаи заведения обращали на него не больше внимания, чем на разбитую кружку или сношающихся мух. Около двух часов ночи меня обнаружил Рыжий и утащил в «Полыхающую Лисицу» - любить жизнь и виски. Это было совершенно другое, вполне современное, хоть и оформленное под глинобитную старину, заведение. Когда мы вошли, на большом экране над залом шла передача про людей мира Тарр-4 Спектра, мира, в котором когда-то находился наш, и который две тысячи лет назад называли Тзанк-тарром. Мы смотрели на древнюю родину, на её зябко гладкокожих обитателей. Виски был разрешённой контрабандой, полулегальным приветом оттуда, с той стороны одного из многочисленных порталов.
«Мя с одним писателем познакомился», - сказал я, - «он всё хотел в путешествие. Туда», — я кивнул на экран, кишащий жизнью. «Это который пьянота?» - Хмыкнул Рыжий, - «ага, пересекался с ним пару раз в Пустыне. Он у мя хотел воду украсть и глиссер. Собирался дойти до Предела, или хотя бы до Портальной Сферы». - «И как, дошёл?» - «Дошёл, только его охрана завернула. А статус Агента ему не дадут — он одиночка и пьёт много».
Я посмотрел в стакан и почувствовал там совсем другие мысли. «А нам статус Агентов дадут?» - Спросил я. «Дадут», - крякнул Рыжий, допивая свой двойной и делая знак, чтобы принесли ещё, - «если только ты со мной пойдёшь». - Он смотрел на меня своими изумрудно-зелёными глазищами и хитро скалил саблезубые клыки. Он знал, что я ему отвечу. А что, разве я мог ответить что-то кроме? Я залпом допил свой виски, и тот незамедлительно растёкся по телу горячей волной.
«Только пообещай мне не писать лишнего», - неожиданно трезво и строго сказал Рыжий прямо мне в ухо. Я смотрел вокруг из-под внезапно и сладко потяжелевших век. Мир жил, пел, плясал, играл в ящерицу, пил пиво, ругался, спорил, кусался, нервно дёргал многочисленными хвостами, настороженно принюхивался, стриг ушами и явно готовился к большему.