Написано в соавторстве с Таем Вэрденом.
Осторожно! Содержит описания гомосексуальных отношений!
Сверху падал дождь, мелкий и прерывистый. Грязные мокрые листья прилипали к заплеванному тротуару, растирались в кашу, смешивались с грязью. Город, усталый серый город, существовал своей жизнью в огнях реклам, человеческих пороках и нескончаемой круговерти дня и ночи, зачастую ничем не отличающихся друг от друга. Сверху то и дело мелькали серебристые обтекаемые тела флаеров. Воздушные трассы жили своей жизнью, оттуда все, что творилось здесь, на улицах, было просто морем огней. И смерть было не видно с той высоты.
Он лежал на грязной земле, темные струйки, вытекавшие из-под тела, на асфальте были почти неразличимы, размывались водой. Когда-то красивый парень, влюбленный, любящий, теперь просто кусок мертвечины для патологоанатома.
- Опознают, похоронят, кто-нибудь поплачет, - Клоди небрежно сплюнула в мусорный бак. – Ну что, вызывай спецов.
Вейн, до того возившийся в машине, выбрался и подошел, уставился на мертвеца и тоскливо выматерился. Потом еще раз.
- Твою мать… - растерянно произнес он.
- Что такое?
- А я его знаю… Да и ты тоже. Так, капитану ты сама расскажешь. Женщину он точно не тронет. А вот мне может и въе… короче, с горя может нанести увечья.
- Какого хрена капитана заинтересует какой-то левый жмур?
Вейн покачал головой:
- Не левый. У них должна была быть свадьба через три дня.
Клоди присела и внимательно присмотрелась к деформированному от удара о землю лицу. И впервые изменила своему правилу – не выражаться. Вейн похлопал ее по плечу:
- Вызывай труповозку. И чтобы мешок взяли новый и чистый.
- А что это у него в руке?
Вейн наклонился, присмотрелся:
- Волосы чьи-то.
Длинная алая прядь, выдранная чуть ли не с корнем, была крепко зажата в руке убитого, он даже ногти в ладонь вогнал до крови, лишь бы не выпустить последнюю улику, указывающую на убийцу. Вейн решил, что специалисты разберутся. Сам он не хотел делать скоропалительных выводов, хотя прекрасно знал, чьи это волосы. Да весь город знал, что капитан крепко оттоптался по всем мозолям обладателю этих волос. И что того при последней их встрече он скинул с моста в реку, тоже знали. Как и то, что тела не нашли.
- Сообщай капитану, чем раньше его перехватим, тем больше уцелеет в участке.
Клоди кивнула и отправилась звонить.
А где-то в трущобах на полу комнаты, больше напоминавшей свалку, со стоном уселся аловолосый парень, держась за голову:
- Я больше никогда не буду меняться сознанием с тем, кто меня убивает, обещаю. О, святые яйца, как же блевать-то хочется. Ох, зачем ж я ему… себе… шевелюру-то проредил? О-о-о, больше никогда…
Оставалось только как-то собраться, инвентаризировать свое новое тело и подумать, что делать дальше. Думать в данный далеко не прекрасный момент было делом затруднительным и неблагодарным, впрочем, остальное тоже. Тушка так и норовила свернуться в клубок и впасть в анабиоз. Точнее, не тушка. Так ласково назвать это тело, габаритами приближающееся к телу жениха, было нельзя. Как-то запоздало пришла в голову мысль, что драгоценный его капитан может и пристрелить от нервов, не узнав. Надо было продумать пути приближения. И не выдирать себе волосы... Только в тот момент, когда его сталкивали с крыши, продумывать мелочи и детали было как-то... некогда. Совсем немного, ага.
«Что же делать?», - билась в голове одна лишь мысль. Впрочем, билась вяло, как осенняя муха на подоконнике – требовалось отоспаться и привести в порядок сознание и новое тело. В глубине захламленной комнаты он заметил продавленный диван, накрытый чем-то вроде пледа, кое-как, ползком, добрался до него и свернулся на относительно мягком и теплом.
Сон был странный, словно все происходило наяву. Он открыл глаза дома. в спальне. Снизу из гостиной доносились рыдания, перемежаемые то рычанием, то звоном чего-то бьющегося о стену. Еще ничего не понимая, собрался и побрел туда, чувствуя себя так, словно перебрал чего-то очень, очень алкогольного. Почему-то вокруг все было как в тумане. Или как в плохой компьютерной игре с низкой графикой. А еще он совершенно не ощущал своих рук. Посмотрел на них - есть, а стены коснулся - словно бы и нет, никаких ощущений. Внизу, еще с лестницы, открывался вид на полный разгром в гостиной: осколки бутылок, лужицы спиртного. Хорошо, что он запаха не чувствовал, наверное. Впрочем, кое-кто его ощущал, но умудрялся не умереть от такого передоза.
- Реджи, что ты...
Он осекся, глядя на то, что в данный момент рассматривал Реджинальд - собственная фотография с черной лентой.
- О, нет... О, че-е-ерт! - память вернулась махом, он прошел, вернее, проплыл, не касаясь пола ногами, к жениху, теперь уже бывшему, попытался обнять. Бесполезно, он прошел сквозь Реджи, словно тот был призраком.
«Это я... я призрак», - мысль принесла какую-то бесплотную, но от этого не более выносимую боль.
- Реджи, прости меня. Услышь меня, пожалуйста...
Реджинальд снова присосался к бутылке. Бар, который они вместе собирали с таким старанием, подбирая бутылки в коллекцию, служившую предметом зависти многих друзей, был разгромлен, перебит и частично выпит. Реджи с каким-то нечленораздельным воплем запустил недопитый коньяк в стену. Бутылка пролетела прямиком сквозь Алана. Тот всхлипнул, завис перед лицом мужчины, снова попытался обнять его лицо ладонями.
- Реджи, успокойся, умоляю. Ну, пожалуйста!
Бесполезно. Реджинальд отправился к дивану, свалился на него лицом вниз и затих.
Алан огляделся: все, что они с такой любовью собирали, творя уют в доме Реджи, было или разбито, или сломано, или валялось на полу, пропитываясь алкоголем. Странно, что на имитации камина уцелела маленькая статуэтка, которую Реджинальд всегда ассоциировал с самим Аланом: танцовщик в черно-золотом трико, застывший в арабеске. Впрочем, что там ассоциировать? Алан им и был - танцовщик балета, солист театра Лос-анджелесского Государственного Театра. Видимо, она была слишком дорога Реджи. Алан добрался до нее, сосредоточился и попытался сдвинуть. Ничего, статуэтку даже потрогать не получилось.
Он вернулся к дивану, опустился на пол рядом с ним и уткнулся... попытался уткнуться лицом в плечо любимого. Ощутил только мимолетное тепло, ни запаха, который так любил, ни твердости сильных мускулов под тонкой футболкой.
- Но я же живой, Реджи.
Мужчина, забывшийся в мертвецки-пьяном сне, только всхлипнул.
- Я к тебе вернусь, обязательно. Вот увидишь.
Из этого страшного сна его вырвала вспыхнувшая звездой боль в животе. Алан проснулся, не понимая, где он и что с ним. В сером утреннем свете успел разглядеть только три фигуры, окружившие его.
- Ах ты ж, сука! - и его снова накрыло болью. Били, не глядя, по чему попадают, вымещали на нем зло. Тело само дернулось, рванулось, Алан не успел понять, что произошло. Чужое тело... Оно уходило от ударов без участия рассудка, и ему оставалось только наблюдать, как разлетелись кеглями нападающие, а он сам рыбкой выпрыгнул в разбитое окно, группируясь и приземляясь на четыре конечности, как кот.
«Я потом соображу, что это».
Сбоку чиркнул по мусору ядовито-синий луч, и он запетлял, уходя от выстрелов.
«Не боевые, а парализаторы? Им нужно что-то от... меня?»
- Стоять, сволочь!
Первым побуждением Алана было остановиться. Вот только телу было явно похрен на его побуждения - оно спасало жизнь и относительное здоровье. И удирало с еще большим энтузиазмом. Причем оно явно знало и куда удирать и как именно. Наконец, в какой-то подворотне, они остановились. И тело зашарило по карманам, вытащило пачку сигарет.
«Курить? Нет, мне нельзя курить, я же...»
«Сдох, - резюмировал чужой голос в его голове. - Вернее, ты даже сдохнуть по-человечески не сумел, сученок».
- А-а-а! - Алан зажал руками рот. - Кто тут?
И сам себе ответил, вернее услышал ответ от себя же:
- Ты такой идиот или прикидываешься?
- Я же тебя вытолкнул!
- Ага, щаз. Меня не так-то просто убить. Тебя, как я погляжу, тоже.
- Что тебе вообще нужно было от меня? - всхлипнул Алан.
- От тебя? Да нихера, собственно. Все, что мне было нужно, я сделал. Теперь твоему капитану несладко, как думаешь? - он захохотал, давясь дымом сигареты. Алан выкинул ее.
- Я пойду к нему... И скажу, что это я.
- И сядешь. Ты думаешь, Лакоста тебе поверит? - сознание Алана словно отодвинули в сторону, перехватывая управление телом.
- Он должен будет поверить, - Алан попытался перехватить тело обратно. Не вышло - его грубо запихнули в какой-то темный угол, сдавили, словно в прессе.
- Это мое тело, сученок, понял? И если хочешь остаться, сиди тихо, ****ь, и не отсвечивай.
«Я тебя все равно уничтожу... – уже мысленно прошептал Алан. - И вернусь к Реджи».
- Попробуй, - равнодушно сказал Дрейк Лино, вытаскивая новую сигарету и прикуривая.
Алан ничего не смог ответить, его словно выключило, все воспринималось, как в каком-то тумане. Как в том сне. Дрейк был прав: Реджи сейчас было очень плохо.
«Пожалуйста, только ничего с собой не сделай, ну, пожалуйста».
Дрейк расхохотался, докурил сигарету и щелчком зашвырнул ее в темноту. Пора было подумать об убежище понадежнее того, в котором он так неприятно сегодня проснулся.
Реджинальд Лакоста проснулся с диким похмельем. Сперва он даже не понял, что вообще за ощущения и с чего бы им взяться. А потом как-то разом все навалилось - Алан умер, погиб. Его убили.
- Алан...
Стук в дверь воспринимался как адская пытка, Лакоста вяло пошарил под подушкой, надеясь найти там оружие и вышибить себе больной мозг. Не нашел, видимо, пока еще был трезв, позаботился о сохранности собственной никчемной жизни и запер именную пушку в сейф. А чертова железяка настроена только на него-трезвого. Капитан знал за собой привычку напиваться в моменты жизненных трудностей до состояния нестояния, и потом размахивать оружием.
- Капитан Лакоста! Откройте дверь!
Реджинальд застонал, натянул подушку на голову. Пошли все к дьяволу!
- Капитан Лакоста! Вам нужна срочная медпомощь!
- На-а-ахуй! - прорычал капитан, нашарил рядом с диваном горлышко разбитой бутылки, швырнул на звук.
- Вскрывайте замок, - распорядился Вейн.
Лакоста только глубже сунул голову под подушку. Он хотел сдохнуть. Хотя где-то в глубине души теплилось желание сначала урыть ту суку, что убила Алана, растереть ее в мелкий прах. И потому он никак не отреагировал на то, что подчиненные взламывают дверь. В дом ввалились сразу трое: Вейн и два сержанта. Видимо, готовы были вязать буйного капитана, если потребуется. Не потребовалось. Лакоста не пошевелился, даже когда под тяжелыми ботинками захрустело битое стекло.
- Волоките в медпункт и сразу в капсулу его, он насквозь в алкоголе.
Лакоста зарычал, когда его вытащили из дома: солнечный свет, даже такой серый, как этим утром, казался пыткой. Но сержантам до его рыка не было никакого дела, запихнули в машину, сжали с двух сторон, кто-то приготовил гигиенический пакет. Он пригодился уже около угла дома. Тошнило капитана практически чистым алкоголем, так и не расщепленным организмом. Если три дня без перерыва заливаться коллекционными виски, коньяками и прочим горючим, ничего при этом не съев, можно двинуть кони.
- Силен мужик, - сказал кто-то из сержантов.
- Капитан же, - заявил Вейн. Получил в награду тяжеленный взгляд и обещание перевести на чистку сортиров в участке.
- Как только поймаем Лино, капитан, - пожал плечами лейтенант.
Капитан уткнулся во второй пакет - организм решил, что ему не нравится быть ходячей бутылкой. А лежачей, видимо, нравилось, алкоголь в стенки не плескал.
- Так, все, взяли-вынесли-сунули, - распорядился Вейн.
Рык капитана утих за дверью, лейтенант привалился к стене и вытер пот со лба. Неужели, удалось без потерь? Даже странно: Лакоста буйный, это в их отделе знали все. Радоваться тому, что капитан не сопротивлялся, Вейн не спешил - это было совершенно ненормально. И даже на алкоголь не списывалось. Похоже было, что Лакоста попросту перегорел после гибели своего балеруна.
- Ну? - Клоди подошла к Вейну. - Как все прошло?
- Странно. Он никого не попытался избить, на меня почти не орал, не вырывался и не кинулся ломать свой сейф, чтоб достать пистолет.
- Что-то мне оно все не нравится.
- Аналогично. А что мы можем сделать? Лакоста отстранили от расследования, ты уже в курсе?
- Да, - Клоди кивнула. - По семейным обстоятельствам, противоречащим разрешению на расследование.
- Придется еще и за ним приглядывать.
- У него есть кто-то еще из семьи?
- Кажется, сестра, - принялся вспоминать лейтенант. - И мать, но она живет на другой стороне земного шара.
- Надо с ними созвониться, пускай его заберут, - Клоди покачала головой.
Дозвониться до миссис Лакоста, вернее, уже давно госпожи Разумовской, удалось только к вечеру, и женщина на просьбу забрать сына и присмотреть за ним полупрезрительно пожала плечами:
- Мне не нужен алкоголик и гей, у меня давно другая семья.
Клоди удержалась от ответа и принялась звонить сестре капитана. Каролин Лакоста ответила сразу, но один взгляд на манерную блондиночку, похожую на капитана только злым и цепким взглядом темно-голубых глаз, сказал ей, что и здесь нечего ловить.
- Вейн, ну и что ты предлагаешь делать? - Клоди растерянно посмотрела на напарника.
- Не знаю, - развел тот руками. - У меня людей не хватает на оперативку, а не то, что быть нянькой для капитана.
- Ладно, тогда пускай сам выкарабкивается, как может, да?
- Я боюсь, что... - лейтенант не договорил, но все было и так понятно: либо капитан допьется до смерти, либо, залив глаза, пойдет искать убийцу, и, что очень вероятно, даже найдет его.
- С другой стороны, если он его найдет... Он точно прикончит этого ублюдка на этот раз.
- И это даже превышением назвать будет нельзя, он же сядет, - покачал головой Вейн.
- А если так все оставить - он сдохнет.
- В тюрьме он тоже долго не протянет. Ладно, пока он валяется в капсуле, есть время что-нибудь придумать.
Клоди кивнула. Женщина не знала, что тут можно придумать - Алана не воскресить. Когда пять лет назад капитан приволок в участок этого парнишку - довольно высокого, красивого, темноглазого брюнета, почему-то производившего впечатление невесомой легкости, даже светя огромным фингалом и утирая сочащуюся из разбитых губ кровь, никто не думал, что у пострадавшего в какой-то уличной стычке танцора и капитана «убойного» отдела завяжется нежная дружба. Которая потом перерастет в совершенно безумную и романтичную любовь. И их роман оборвется вот так трагически. За три дня до официальной регистрации брака. Капитан не афишировал, но в отделе знали и уже готовили подарки. Сама Клоди купила им комплект постельного белья. И вот куда теперь девать его? Все время будет напоминать о неслучившемся. Так глупо все кончилось... Лакоста она понимала: он не смог защитить своего возлюбленного, это грызло куда сильнее, чем любая другая вина, и даже убийство убийцы не поможет. Как бы капитан не вышиб себе мозги над телом Дрейка Лино. Придется следить, как получится.
Через день она ругала себя последними словами за то, что не приставила к капитану хоть кого-нибудь. Лакоста, пройдя первичную детоксикацию, попросту сбежал. А так как за два дня до случившегося он написал заявление на месячный отпуск, рассчитывая провести его с любимым мужем, где искать сумасшедшего капитана, не знал никто. План перехвата объявлять не стали - что бы он ни натворил, это всплывет. Надеяться на благоразумие капитана не приходилось: Бешеный Реджи мог выкинуть такое, что Вейну и Клоди даже не снилось. Дома его не было, Клоди проверила.
Дрейк задернул шторы на узком окне своего убежища, усмехнулся: и угораздило ж его. Что теперь делать с душой Алана? То, что работать ему не светит в течение ближайших пары месяцев, ясно, за это время им придется разобраться, кто останется в теле хозяином, а кому придется убраться нахер. Отдавать свою родную тушку какому-то балеруну Дрейк не собирался. Но раз уж он умудрился пробить мозги, каков шанс, что не выпихнет он в итоге самого Дрейка? Раньше Лино как-то не сталкивался с паранормами. И дальше жил бы без этого опыта, да вот беда - уже не получится. Потому что один такой сидит у него в мозгу и хнычет.
«Заткнись!» - мысленно прорычал Дрейк.
«У меня ребра болят».
«Это МОИ ребра, сученок. И если они болят, я не распускаю сопли».
«Тебя тут скоро вообще не будет!».
«Посмотрим. А сейчас заткнись!»
Дрейк опустился на пол и принялся отжиматься, стараясь не морщиться от боли в изрядно помятых ребрах.
«Я есть хочу!»
Дрейк проигнорировал вяканье подселенца, продолжая разминку.
«Я есть хочу!», - затем последовал удар по мозгам до потемнения в глазах.
«Ах ты, тварь!» - Дрейк обнаружил себя на полпути к кухне, развернулся и снова занялся отжиманиями, стараясь в то же время выдавить Алана обратно в глухой уголок сознания. Не получалось, мальчишка устроил ему сплошную цветомузыку перед глазами аж до подташнивания. Дрейк не мог похвастать особыми ментальными талантами. Тело свернулось в комок на ковре, пока два сознания боролись за власть над ним.
«Мне нужно это тело! Оно мое!», - Алан усиленно пытался выжить соперника.
«Твое дня два уже как закопали, если не больше! Нужно - пошел нахуй туда, под землю!» - яростно сопротивлялся Дрей.
«Сам туда иди, я вообще не хотел умирать!»
«Твои проблемы!»
«Нет уж, теперь это твои проблемы, надо было убираться и освобождать тело вовремя!»
«Это мое тело, сученок, и я умирать не собираюсь. А если ты еще раз вякнешь, то получишь в свое владение слюнявого идиота, понял?»
«Ты думаешь, что ментал не наладит работу мозга? Придурок!».
Пылкую разборку прервал скрип со стороны двери, Алан сразу метнулся вглубь сознания и затих. Дрейк собрал себя в кучку, откуда-то взял пистолет-парализатор и затаился за углом коридора. Скрип повторился, затем по коридору метнулась тень. Дрейк выстрелил, целя по ногам нежданного «гостя». В ответ грохнула пара выстрелов, гость явно отлично умел уворачиваться.
- Тебе все равно не сбежать, - нежный женский голос так и дышал злобой. - Давай, вылезай.
Дрейк молчал: глупо подставляться под выстрелы, тем более, что у этой стервы не парализатор и не боевой «луч», а пистолет старого образца.
- За твою голову я получу немало денег. Давай, выползай подобру-поздорову, умрешь быстро.
«Как ты меня вычислила, сука?» - думал Дрейк, лихорадочно пытаясь сообразить, как выпутаться из этой передряги. Рука сама ткнула в сторону окна.
«Идиот, с пятого этажа даже я не выпрыгну без последствий. Так хочется все-таки испытать радость встречи тушки и асфальта?»
«Я смогу выбраться по карнизам до угла, а там можно пройти балконами вниз».
«Это не твое тело! А я не трюкач!»
«А лучше сдохнуть здесь?»
Дрейк подумал, еще подумал, просчитывая варианты. И отодвинулся вглубь сознания, уступая контроль Алану. Действовал тот и впрямь безупречно, комнату они покинули быстро и бесшумно.
«Я сейчас тяжелее и выше... Плохо. Но сильнее, это в плюс».
Ладони все-таки он... они ободрали, Алан не рассчитал силы прыжка, пришлось повиснуть, раскачаться и уже оттуда влетать на балкон. По балконным решеткам спустились вниз, и, стоило их ногам коснуться асфальта, Дрейк вышиб сознание Алана опять куда-то в темноту. Мальчишка, как ни странно, не огрызался, видимо, использование тела его здорово высаживало. Вопреки логике, Дрейк не торопился уходить. Затаился, следя за подъездом и окнами. Дождался выскочившей из двери охотницы за головами и хладнокровно всадил ей заряд промеж грудей, куда парализатором стрелять, в общем-то, запрещалось. Смотреть, как она корчится на асфальте, не стал, пора было уносить отсюда ноги. Впрочем... Одного он уже убил, а теперь шизофреник. Дрейк вернулся, подобрал выпавшее из руки незадачливой убийцы оружие.
- Скажи «чи-из», - и нажал на спусковой крючок. А вот теперь надо было уносить ноги, и побыстрее. Чем он и занялся. Эх, жаль, что нельзя взять и вышибить из своего тела подселенца так же легко, как чужую душу из ей принадлежавшего тела.
«Я все слышу!», - не упустил случая вякнуть мальчишка, пускай и очень слабо.
«Заткнись!» - Дрейк прижался к грязной стене в какой-то подворотне, наугад ударил, пытаясь достать наглеца. Не получилось, зато в ответ прилетело... Что-то вроде пинка. Сознание убийцы заволокло туманом, и последнее, что он подумал, было:
«Ах, ты ж, сученок... Все равно тебе не жить!»
Алан перехватил управление телом, пошатался немного. И направился подальше отсюда, не имея ни малейшего представления, где он вообще находится. Снова начался дождь, он натянул капюшон толстовки на голову, начиная ощущать, что на дворе уже не лето. А ведь они с Реджи собирались лететь куда-то в теплую страну, отмечать свадьбу... Так, не думать об этом. Надо скрыться, отдышаться и подумать, что делать.
Мимо него, воняя перегаром, пронеслось чье-то тело, толкнув плечом. Алан обернулся, и у него язык примерз к небу, отказываясь окликать. Реджинальда он узнал сразу, даже со спины. Капитан был пьян, но двигался притом удивительно целенаправленно. И направлялся он как раз к тому дому, где было убежище Дрейка.
Алан последовал за ним, стараясь не попадаться на глаза и делая вид, что просто прогуливается. Там уже метались по стенам ало-синие отсветы полицейских мигалок, копы оцепили место происшествия, суетились эксперты. Реджи, невнятно выругавшись, развернулся. Алан едва успел отступить в тень какого-то грузовика, жадно и тоскливо глядя на то, как его капитан обшаривает взглядом улицу, время от времени отхлебывая из спрятанной в пакет бутылки.
Идея пришла в голову неожиданно. Верней, вполне ожидаемо. Он прекрасно знал уровень опьянения Реджи, тот приближался к критическому. Вот подманить поближе... И хватит одного тычка, чтобы капитан красиво разлегся.
- Эй, Лакоста, не меня ищешь?
Мужчина грузно развернулся, рука метнулась к спрятанной под полой куртки кобуре.
- Не-не, стрелять по мне не надо, Джиджи.
Алан специально назвал его так, как звал лишь наедине, рассчитывая, что Лакоста даст ему хоть пару слов сказать сейчас. Вот только расчет оказался немного неточным. Стрелять капитан и не стал, просто вырубил его так же, как Алан собирался вырубить его самого - одним точным, несмотря на опьянение, тычком в болевую.
«Ууу!» - только и подумал Алан.
В себя он пришел уже в какой-то крысиной норе, ничем не лучше того пристанища, в котором очнулся в первый раз после «смерти». Попробовал шевельнуться и понял, что попросту не ощущает рук, намертво прикрученных проволокой к трубе над головой. И ног, связанных так же зверски, тоже.
- Джиджи? Джиджи, ты здесь?
В темном углу, куда не доставал отсвет пыльной лампочки, горевшей где-то за стеной с дверным проемом, заворочались, оттуда волной хлынул запах перегара и алкоголя.
- Джиджи, ты ограбил склад вещдоков по делу о контрабанде какого-то паленого спирта?
Капитан воздвигся во весь свой немалый рост, нетвердо держась на ногах. Степень отравления алкоголем перевалила за критическую и приближалась к смертельной. Трехдневная щетина, ввалившиеся глаза, в которых вместо пьяного тумана плескалась кристально-чистая ненависть. Единственным, что удерживало Реджи от немедленной кровавой расправы с давним врагом и убийцей Алана, было то, что тот обращался к нему так, как это делал только Алан и никто больше.
- Джиджи... Слушай, ты не поверишь... Но это я, Алан. Я в тело убийцы влетел, чтобы выжить. Ну, то есть, я сознание поменять хотел, чтобы он по асфальту размазался, а у меня не получилось. И нас тут двое иногда.
- Ты прав, я не поверю, - голос был ровным и совершенно не пьяным, а значит, дело совсем труба.
- Ну, я доказать могу. Расскажу, как познакомились. Как жили. Как ты меня спас тогда, приволок в участок, могу рассказать, где какие подушки дома у нас лежали.
Капитан молча смотрел на него, и Алан практически слышал его мысли: «Поверить, чтобы через пять минут быть убитым, когда возьмет верх сознание Дрейка Лино?»
- Это я, Джиджи. Я живой.
- В теле своего убийцы.
- Да. Я только с ним и мог поменяться сознанием.
- Не знал, что ты паранорм.
- Ну, это не то, чем бы я гордился, правда. Люди не очень любят менталов.
- А теперь начистоту, Дрейк. Очень умно оказалось считать память Алана и пытаться выдать себя за него.
- Джиджи, я не Дрейк. И он не считывал мою память, это я влез ему в голову.
- Заткнись. Просто заткнись, мое терпение небезгранично, - капитан вернулся в темноту, заскрипел пружинами кресла, побулькал дешевым пойлом из горла бутылки.
Пришлось заткнуться. Правда, ненадолго.
- Джиджи, у меня руки онемели, я же их лишусь. Отвяжи. Или хотя бы ослабь.
Реджинальд медленно встал, дошел до привязанного пленника и так же медленно присел рядом с ним на корточки, внимательно осмотрел посиневшие кисти.
- Назови мне хотя бы одну причину не убивать тебя немедленно, Дрейк.
- Я не Дрейк. Я Алан Сэнтри. И если ты меня убьешь, значит, я умер зря в первый раз, Джиджи. Я… - горло перехватило. - Я так хотел вернуться к тебе, что не подумал, что ты не поверишь. Только сейчас ты убьешь меня совсем, мне не в кого пытаться переселить сознание. И вообще, я не уверен, что это получится снова.
- Хорошо, предположим, я тебе поверил. Назови код моего оружейного сейфа.
- Уф-ф-ф-ф... Это сложно, ты при мне только пальцы в сканер совал. Подожди, там вообще нет устройства ввода, нет там никаких кодов.
Окаменевшие плечи капитана немного расслабились. Он потянулся к проволоке, замер.
- А Дрейк? Ты точно уверен, что он не вылезет сейчас?
- Нет, я вообще не понимаю... Его не должно быть в этом теле, а он тут оказался. И за ним кто-то гоняется еще, его... меня... нас чуть не пристрелили. А еще избили.
- Хорошо, - Реджи раскрутил проволоку, позволил рукам пленника упасть. - Но я не могу рисковать, - и на запястьях Алана защелкнулись обычные наручники.
- И ноги. А еще я есть хочу, а этот ублюдок только отжимался, матерился и бегал от наемной убийцы.
Лакоста покачнулся, сел на пол, с размаху проехавшись плечом по ободранной стене. То ли шок догнал, то ли мера терпения организма кончилась.
- Ты чего? - перепугался Алан. - Джиджи?
Капитан медленно сползал на пол, из-под полуприкрытых век виднелись только покрасневшие белки закатившихся глаз. Алан дернулся к нему, подполз.
- Джиджи...
Даже ему, не врачу, было ясно, что с такой степенью интоксикации Лакоста срочно необходима госпитализация. Оставалось найти телефон и вызвать... хоть кого-нибудь. Лейтенанта Филиппа Вейна или лейтенанта Клоди Руис. И держать канал связи, пока они определят их местонахождения. Лишь бы только этот придурок взял телефон с собой. Телефон был выключен, нашелся во внутреннем кармане куртки, после нескольких мучительных минут поисков, когда Алан, шипя и рыдая от боли, обшарил его одежду скованными руками. А еще он порадовался тому, что был в курсе некоторых паролей Лакоста. Набрал номер Вейна.
- Алло. Мне... Мне помощь нужна, капитану плохо. А я не знаю, где мы.
Лейтенант привычно откликнулся:
- Да, Алан, сей... Т-твою мать...
- Поторопись, Вейн, он снова налакался.
- Слушай, ты только канал удержи, окей? Даже если с того света.
- Я просто положу телефон рядом.
Он не знал, насколько быстро тут окажется полиция. Но факт в том, что нужно было уходить. Им не докажешь, что он Алан Сэнтри, а не убийца Дрейк Лино. Если даже Реджи все еще не поверил до конца. Оставался вопрос, как уйти на потерявших чувствительность ногах, которым с каждым мгновением все хуже, это если он сможет распутать проволоку. И пальцы распухли так, что не гнулись вообще. Все же он попытался, распарывая ладони и пальцы острыми концами металла и не ощущая этой боли за той огненной, вспыхивавшей в руках от каждого движения. Окровавленная проволока скользила, почти не поддаваясь его усилиям: взвинченный Лакоста умудрился закрутить не самую легко гнущуюся сталь, как тонкую медь.иОт слез Алан почти ослеп, однако все-таки смог разобрать проволоку, вяло удивившись, что ноги при этом не отпали на пол. О том, чтобы встать, даже речи не шло. Он пополз куда-то к двери, оставляя на полу кровавые отпечатки ладоней.
«Больно-больно-больно».
Он не успел даже миновать коридор, оказавшийся за дверью: послышалась сирена, потом вылетела дверь, чудом рухнув в считанных миллиметрах от его головы. Потом в коридор ворвался лейтенант, узрел Алана... нет, Дрейка Лино.
- Винни, - Алан расплылся в глупой улыбке. - А чего так долго?
И схлопотал оглушительную оплеуху, едва не отправившую его в нокаут.
- Ну ты-то за что? - проныл Алан. - То какие-то сволочи втроем пинают, то Реджи бьет, то ты...
- Заткнись, Дрейк, просто заткнись, пока я не пристрелил тебя на месте, сука... - прошипел лейтенант, переупаковывая его в наручники так, как было положено - выворачивая руки назад. И с браслетами не церемонился - они врезались в свежие распухшие следы от проволоки, кое-где и до крови.
Из комнаты вынесли на носилках капитана.
- А если я Дрейк, то пошевели банановый мусс в черепе и подумай, откуда Дрейк может знать коды телефона Реджи? Я Алан.
- А я Иисус, и ныне второе пришествие. Забирайте это. Капитана - в изолятор и в капсулу, и наручниками там пристегните, что ли.
- Руки болят, - все-таки пожаловался Алан. - Винни, будь человеком.
Его никто не слушал, и в машину парня отволок один из сержантов: Вейн оставался на месте происшествия, оформлять протокол и ждать спецов. Алан устроился поудобней, пристраивая больную голову и стараясь не шевелить особенно руками. И ногами тоже. То, что ему предстоит пройти через все круги ада, пока ему не поверят, он понимал и сам. А ему не поверят сразу. Оставалось терпеть и постараться не особо покалечиться в процессе.
- Ваше имя, дата и место рождения, - монотонно зачитывал вопросы детектив, которому было поручено расследование убийства Алана Сэнтри.
- Алан Сэнтри, седьмое марта две тысячи восемьдесят пятого года, Клэртон.
- Вы издеваетесь, Лино?
- Нет. Я говорю правду.
- Вот здесь написано совсем другое, - ему под нос подсунули формуляр с отпечатками пальцев и пробой крови его тела.
- Тогда перепишите оттуда, - огрызнулся Алан.
Этот идиотский допрос длился уже два часа, а дальше первого вопроса они никак не продвинулись. Детектив был упорен, как крот, дорывшийся до бетонной сваи. Алан был упрям не меньше, бубнил родные данные и периодически просил еды. За сутки с момента ареста его так никто и не покормил. Вернее, еду приносили. В наглухо запаянном контейнере. И уносили назад, типа, он отказался есть. Если бы он сейчас не был в теле Дрейка Лино, даже погордился бы немного тем, как за него мстят совершенно незнакомые ему люди. Есть хотелось все сильнее, желудок болел, начинало подташнивать. И было обидно: он выжил чудом, но сейчас его попросту сделают инвалидом! Это его пока держали в одиночке. А если отправят в камеру к другим задержанным? А еще болели руки и ноги, он боялся, что все начнет гноиться. Наручники с него не сняли, только немного ослабили, но запястья из-за постоянного трения о металл были воспалены и похожи на деревянные колоды.
- Ваше имя, дата и место рождения.
- Алан.... Сэнтри... - голова кружилась.
- Еще раз. Ваше имя, дата и место рождения. Отвечайте честно, и это быстрее закончится.
Алана повело куда-то в сторону, на пол. Голос детектива уплыл и затих, как под ватой.
В следующий раз пробуждение вышло чуть более приемлемое: в небольшой палате, правда, и тут его руки, перевязанные бинтами, были прикреплены к поручням койки широкими ремнями. Он попробовал повернуть голову, что-то запищало. Дверь открылась, в палату вошла женщина в зеленоватом халате с папкой в руках.
- О, вы очнулись, мистер Лино. Прекрасно. Я Даэн Манн, ваш лечащий врач. Есть жалобы?
- Я не Лино, я Сэнтри. А кроме этого нос чешется, а еще я есть хочу.
- Да, мне сказали, что вы называете себя Аланом Сэнтри, - остальное она проигнорировала. - Именно об этом я и пришла с вами поговорить.
- Пока мне не дадут поесть, ни слова не скажу.
Доктор пожала плечами и удалилась, постукивая каблуками. Алан чуть не разрыдался от беспомощной злости: неужто его попросту уморят голодом? Однако вскоре в палату вкатили тележку с едой, Алан облизнулся. Еда показалась пресной, но сожрал он все, что дали. И съел бы еще столько же. Но жизнь и без того играла яркими красками. Доктор вернулась, уселась на стул рядом, поставив его так, чтобы видеть его лицо.
- Итак, вы утверждаете, что являетесь Аланом Сэнтри.
- Я не утверждаю, я им и являюсь.
- А у меня на руках, - она приподняла папку, - свидетельство о смерти Алана Сэнтри.
- Я не отрицаю. Но видите ли, я паранорм. Ну, был. Может, сейчас тоже, как-то же меня Дрейк умудрялся пинать.
- О, это нетрудно проверить, - доктор снова удалилась, вернулась с тележкой с какими-то приборами.
- А это не больно? - опасливо покосился Алан. - Я боюсь всяких непонятных штук.
- Совсем не больно, - уверила его доктор, прикрепляя электроды и датчики к его вискам, лбу, затылку, закрывая ему глаза какой-то тугой повязкой, тоже с датчиками. - Расслабьтесь и подумайте о летнем море, теплом, бирюзовом, прозрачном...
Алан задумался о море, о чайках, о солнце, разулыбался. Минут через десять прибор пискнул, и Алана принялись освобождать от сбруи.
- Ну, что я вам могу сказать, мистер Лино. Вы не паранорм, хотя есть вероятность около двенадцати процентов, что вы могли бы им стать.
- Точно не паранорм? Запишите это в своих исследованиях... и отдайте в пяти экземплярах капитану Лакоста, - обрадовался Алан. - А то он решил, что я не Алан в теле Дрейка, а Дрейк, считавший память Алана.
- Однако это не решает нашей проблемы. Доказать, что вы Алан в теле Дрейка - задача нелегкая, согласитесь.
- Тем, кто меня знал, я докажу. Всегда есть что-то, что знаем только мы.
- Но наша задача доказать это правосудию. Вы знаете, что Дрейк Лино обвиняется в двенадцати убийствах, из которых три совершены с особой жестокостью?
- Закажите экспертизу у паранормов, - буркнул Алан. - Любой паранорм докажет, что я - это я, потому что он меня увидит.
- Это не будет иметь законной силы, и вам это должно быть известно. Паранормы пока еще слишком... непредсказуемы, мало изучены, чтобы их свидетельства могли стать доказательствами на суде.
- Прогоните меня через детектор лжи. Его-то на суде примут.
- Хорошо, я подготовлю документы о вашем согласии на эту процедуру, мистер Лино.
- Сэнтри. А когда я смогу увидеться с Ред... Капитаном Лакоста?
- Боюсь, только после того, как завершится расследование.
Алан приуныл. Он прекрасно знал, как могут затягиваться некоторые расследования.
- А лейтенанта Вейна я увидеть тоже не могу? Кто вообще занимается делом Дрейка?
- Детектив Харперс. С ним вы увидитесь через час.
- А у меня есть этот... адвокат, - Алан нормы закона знал плохо, никогда особо не вникал, - и право на телефонный звонок?
- Думаю, это все вы сможете выяснить у детектива Харперса. Отдыхайте пока, - доктор кивнула и вышла, выкатывая следом и тележку с приборами.
Алан вздохнул, принялся ждать детектива. Вспомнить его он не смог, новенький, что ли? Детектив оказался тот самый, похожий на снулую рыбину, который вел его допросы.
- Здравствуйте, мистер Лино. Мне передали, что вы уже чувствуете себя лучше.
- У меня есть право на телефонный звонок?
Детектив окинул его безразличным взглядом, помедлил и кивнул:
- Да, мистер Лино, у вас есть такое право.
- Тогда я хочу им воспользоваться.
Джон Харперс снова помедлил, потом полез в свой портфель и достал крохотный телефончик в мягком пластиковом корпусе.
- Говорите номер.
Алан продиктовал. Детектив набрал номер, дождался гудков и приложил телефон к уху молодого человека.
- У вас есть одна минута после начала разговора.
- Привет. А твои коллеги надо мной издеваются. Не кормят, морально пытают...
- Алан... Зачем ты меня мучаешь? Снишься мне? - голос Реджи был насквозь больным и безжизненным.
- Я тебя люблю, Джиджи. Я докажу, что я - это я. И меня отпустят. Не напивайся, ладно? И... я рад, что ты не разбил статуэтку. Сохрани ее, она мне очень нравится.
- Алан, отку... - связь прервалась ровно через минуту, не дав ему услышать и без того понятный вопрос. Алан закрыл глаза. Они даже не дадут ему увидеться с Реджи. И он представления не имеет, как доказать, что он не Дрейк.
Когда капитана Лакоста все-таки выпустили из изолятора и капсулы очистки, первым порывом его было снова напиться. Но почему-то, стоило поднести к губам стакан с виски, его чуть не вывернуло наизнанку. Реджинальд, закипая от догадки, потянулся рукой за спину, провел по лопатке и нащупал почти незаметную горошинку под кожей. Вырезать код-капсулу самостоятельно он бы не смог, и это разъярило его сильнее, чем Дрейк, назвавший его так, как называл только Алан. Несчастный стакан полетел в стену. Дома за время его отсутствия прибрались, гостиная казалась голой без вязаных накидок на кресла, любимых Аланом фарфоровых колокольчиков на окнах, статуэток и картин в резных рамочках. Только на каминной полке одиноко и как-то очень печально замер танцовщик, протягивая к нему тоненькие фарфоровые ручки. Реджинальд взял его в руки, отнес к столику, поставил поближе к себе. Чтобы ему было не так одиноко. Фигурка была маленькая и очень хрупкая. Покупал ее Алан при нем, и у них на глазах вторую фигурку из пары - бело-розовую балерину - продавец, всего лишь неаккуратно поставив, превратил в груду осколков. После этого над танцовщиком Алан трясся, как над сокровищем. Реджинальд над ним подсмеивался, а теперь сам... смотрел на то, как в осколки превратилось его счастье. Алан оказался таким же хрупким.
Глаза невыносимо жгло, но оплакать свою потерю капитан не сумел ни тогда, на кладбище, ни сейчас. Он только взял в руки статуэтку, держа ее бережно, как перышко. Запиликал телефон, и Реджинальд грязно выругался: он едва не выронил танцовщика.
- Привет... А твои коллеги надо мной издеваются. Не кормят, морально пытают...
Сердце, как показалось, остановилось.
- Алан... - каким чудом он не сжал кулак, превращая фарфор в крошево? - Зачем ты меня мучаешь? - получалось хрипло, с трудом, он словно отвык разговаривать за эти дни. - Снишься мне?
- Я тебя люблю, Джиджи. Я докажу, что я - это я. И меня отпустят. Не напивайся, ладно? И... я рад, что ты не разбил статуэтку. Сохрани ее, она мне очень нравится.
Он не успел спросить, откуда Алан в курсе, что танцовщик уцелел. Только через час, когда перестало частить сердце, а холодная вода привела в норму, он сообразил, что с того света не звонят и посмотрел на список входящих. Звонок высвечивался, а вот номер - был неопознан, показывался просто серией звездочек. Реально существующий, засекреченный номер. Отлично. Значит, звонок был из отдела, по телефону, предназначенному для звонков задержанных. Значит, звонил этот... Тварь, как же хотелось его размазать тонким слоем. Удержало тогда только то, что это все могло оказаться правдой. А если Алан действительно умудрился стать... этим? Что тогда делать? Он не мог себе даже представить, как это. Простой, как свисток, капитан никогда еще не сталкивался с паранормами. Нет, он знал, что они существуют. Но как-то не вязалось у него, что Алан... и паранормы... Но надежда - чувство такое, как заноза. Загнал, а она проползла в самое сердце, и не выковыряешь теперь. Реджинальд посидел, баюкая статуэтку, потом бережно поставил ее обратно на камин и снова потянулся к телефону.
- Филипп. Да, я.
- Что-то случилось, капитан?
- Мне нужен кто-то... контакт, короче, с кем-то из паранормов.
- Будет, подгоним, тебе какого профиля?
- Э-э-э... по мозгам, которые. Менталы.
- Сейчас созвонюсь, приедет. Куда подогнать?
Капитан окинул взглядом гостиную, поморщился: нет, никого в дом он пускать не хотел.
- В «Три жетона».
- Через час будет, зовут Санти. Отбой.
Реджи осторожно положил телефон на столик, как гранату, ткнулся в ладони лицом. Что он творит? Зачем и какого хера? Однако все-таки собрался. Словно с наслаждением раздирал душевную рану и травил себя мыслью - а если правда? Мазохист херов. Но если все-таки?.. Чудом, бывает же?
Санти оказалась щуплой симпатичной девчонкой, смешливой, судя по ямочкам на щеках и постоянно вспыхивающей на полных губах улыбкой.
- И чем я могу вам помочь, капитан?
Реджинальд хмурился, стискивал кулаки и мучительно подбирал слова. Санти терпеливо ожидала объяснений. Когда капитан все же сподобился кое-как объяснить, она кивнула:
- Мне нужно его увидеть. Но перед этим - подержать что-то, что принадлежало вашему Алану.
- Часы подойдут? Он снял их тем утром, - Лакоста полез во внутренний карман.
- Вполне, - девушка протянула руку. Капитан положил часы ей в ладонь. Санти прикрыла глаза, сжимая в ладонях небольшой квадратный корпус на кожаном ремешке. Реджинальд еще раз спросил сам себя, что он вообще творит.
- Да, я поняла и запомнила. Теперь дело только за личной встречей с носителем.
- С этим могут быть сложности, но попытаемся. Едемте.
Из отделения пришлось метнуться в Управление, пробивая разрешение на свидание с арестованным. Санти терпеливо ждала, сидя в отделении и болтая с лейтенантами. Свидание со скрипом, но выдали. Ехать пришлось в полицейскую клинику. В палату к арестованному впустили только Санти, самому капитану в посещении отказали.
- Здрасте, - Алан уставился на нее. - А вы кто?
- Санти. А кто ты, я сейчас сама узнаю, окей? - девушка подошла, опустила тонкую ладошку ему на лоб.
Алан ничего не понимал, но прикосновение было приятным. Немного покалывало, как бывает, если сунуть палец в бокал с минералкой. Потом ладонь убралась.
- Ну, привет, Алан.
- Э-э-э, здрасте, - повторил Алан. - А вы кто?
Разговор, кажется, пошел по кругу.
- Ментал, зарегистрированного третьего, нелегально - пятого уровня, - девушка подмигнула ему. - Не дергайся, если уж твой капитан взялся копать, он тебя отсюда вытащит.
- Реджи? Он... Он тебя послал, да?
- Я тебе больше скажу: он тут буквально за дверью, но его сюда не пустили.
Алан вытянул шею, пытаясь разглядеть Реджи сквозь дверь.
- Не волнуйся, - его похлопали по плечу. - Все будет хорошо. Я, конечно, не пифия, а всего лишь ментал, но уверена на сто процентов.
- Меня тут держат, допрашивают по каким-то делам. Не кормят почти.
- Я скажу ему. Хочешь, еще что-нибудь передам?
- Что я его люблю, соскучился. И чтобы он не разбил статуэтку. И что детектив-рыба очень занудный.
- Хорошо, - девушка кивнула ему и вышла. В приоткрывшуюся дверь Алан все равно ничего не увидел - угол обзора занимал мордастый охранник в белом костюме медбрата. Алан вздохнул, подумал, не поплакать ли с горя. Но ему хотелось улыбаться: Реджи все-таки поверил, пусть не совсем, пусть послал ментала проверить, но все же!
«Ой, сколько счастья! А где это мы? У-у-у, мягкая постель, чистая пижама. Ремни…»
- Не-е-ет, только не это! Опять ты! - заскрипел зубами Алан.
«Смирись, малыш, я живу в этом теле, как и ты».
«Я же тебя выкинул!»
«А я как бумеранг, всегда возвращаюсь».
«В следующий раз я тебя закопаю, - прошипел Алан, - чтоб не вернулся!»
Дрейк только мерзко захихикал.
«Так где это мы? Ты что, решил меня сдать копам, идиот?»
«Сам ты идиот, меня тут лечат. И между прочим, лучше уж копы, чем твои ненормальные дружки-убийцы».
«Да-да, а потом тебя вылечат и законопатят в тюрягу. Пока не закончатся слушанья. А потом, малыш, тебя посадят на железный стульчик и повернут хитрый рубильник, и мы оба, сученок, оба, слышишь? - поджаримся!»
«Я не поджарюсь, Реджи докажет, что я - это я».
«Ну-ну, давай, - Дрейк рассмеялся, - пусть докажет, разве я против? Я только за. Мы выйдем отсюда. А потом, когда ты будешь спать, а я нет, я встану, возьму нож и убью твоего Реджи. Как тебе такой план? По-моему, замечательный».
«А потом я пойду и сдам тебя копам снова. И еще покопаюсь в твоей памяти и сдам всех твоих дружков».
«Да пожалуйста, - хмыкнул убийца. - Только не забывай, это не меня ты сдашь, а нас, малыш».
«Без Реджи мне будет наплевать».
«А это мы еще посмотрим», - пообещал Дрейк, снова прячась куда-то, где его не видел никто, даже сам Алан.
Алан вздохнул, повернул голову, на подушку все-таки упало несколько слезинок. Может, вправду лучше будет умереть? Чтобы ничего не случилось с Реджи. Если он не в состоянии избавиться от этой твари в своей голове... Дрейк выполнит свою угрозу, Алан чувствовал, знал, что тот не шутит. А подвергнуть опасности любимого человека... Он не должен этого делать. Наверное, все-таки придется умереть. Обидно. Только очень не хочется умирать так, как сказал Лино. Электрический стул - это очень... страшно.
«Попрошу инъекцию».
Когда к нему снова пришел детектив Харперс, Алан просто сказал, что готов подписать признание.
- В чем именно?
- В чем хотите, мне все равно. У вас же есть какие-то там дела.
- И вы не будете утверждать, что вы Алан Сэнтри?
- Мне все равно, - повторил Алан. - Называйте, как хотите.
- Доктор Манн добилась для вас проверки на детекторе, вот, ознакомьтесь, - детектив подсунул ему под нос бумагу.
Алан голову не повернул, так и лежал, глядя в стену.
- Дрейк пообещал, что убьет Реджи, когда я усну, если докажу, что я - это я, и меня выпустят. Мне все равно, кто чего добился, я предпочитаю казнь, раз Дрейк вернулся.
- Что? Ничего не понял, - покачал головой детектив.
- Когда Дрейк сталкивал меня на крыше вниз, я переместил свое сознание в его тело. Я думал, что мы поменяемся сознаниями, так что он размажется внизу. А я придумаю, как убедить Реджи, что я - это я. А вместо этого я впихнул сознание рядом с Дрейком, теперь нас тут двое. Я думал, что мне удалось его выгнать... а пару минут назад он опять заявился, пообещал убить Реджи, когда я усну, а он перехватит контроль над телом. Так понятней?
- Да, действительно, понятнее. Только теперь мне непонятно, что с вами делать.
- А что тут сделаешь? Я очень слабый паранорм, я не знаю, как уничтожить сущность Дрейка.
Детектив молчал и смотрел в свои бумаги. Было бы очень просто зафиксировать признание этого парня и сдать дело в суд. Двенадцать трупов. Может, и больше. Никто не станет подавать на апелляцию. Но он говорил очень убедительно. И ему незачем было ломать комедию со звонком Лакоста, не разжалобить же детектива.
- Можно мне поговорить с Реджи?
- Не думаю, что мне удастся добиться разрешения на визит для капитана Лакоста. Но я попробую, - детектив Харперс встал, педантично собрал бумаги и вышел.
Алан зачем-то стал думать о том, каким могло бы стать свадебное путешествие. Действительно, к морю, или в лес подальше ото всех. Почти пять лет счастья... так мало. В самом деле, мало. Он не надышался запахом Реджи, не нанежился в его руках, слишком о многом не успел поговорить. И просто помолчать. Почему так несправедливо? Не говоря уж о том, что после возвращения он должен был получить главную роль в постановке «Ромео и Джульетты» у самого мэтра Венцони. Он так хотел показать свой талант в этой постановке. И чтобы Реджи им гордился. Слезы сами катились по вискам, исчезая в длинных, спутанных алых лохмах. Сейчас, даже если что-то получится: выпинать проклятого Дрейка из головы навсегда, вернуть любовь и доверие Джиджи, съездить к морю - на мечтах о сцене можно поставить крест.
«Между прочим, я в детстве в театральных постановках играл».
Алан всхлипнул, не отвечая. Все равно бесполезно все. И спорить с Дрейком, и думать о том, что не случилось.
- За что? За что меня-то?
- За то, что связался не с тем копом, - так же вслух огрызнулся Дрейк.
«Что тебе вообще не сиделось тихо?»
«Не твое дело, щенок».
«Мое, раз уж ты пришел меня убивать. Ты же залег на дно, когда спрыгнул с моста».
«Не спрыгнул, а меня скинул чертов Лакоста».
- А ты пошел и скинул с крыши меня.
- Так что мы с ним квиты.
- Ты не умер.
- Только по счастливой случайности. А вот ты... Да ты тоже не умер, между прочим.
- Я как раз таки умер, и даже похоронен, а вот у тебя осталось тело. И уйди нахер отсюда, оно мое! - Алан дернул головой, словно это могло помочь ему выбить из нее сознание Дрейка Лино. Дрейк заткнулся, видимо, ментальный посыл его слегка приглушил. Алан прислушался: теперь, зная, что Дрейк никуда не делся, он мог ощутить его присутствие. А значит, в какой-то мере и ситуацию контролировать.
Принесли обед - все ту же пресную жидкую кашу, которая за три проведенных в полицейской клинике дня надоела Алану до колик. А ничего больше ему не давали.
- А можно мне хотя бы к чаю кусочек сахара?
Медбрат, кормивший его, буркнул:
- Не положено. Предписание врача.
- А масла на хлеб?
- Не положено. И вообще, радуйся, что тебя кормят.
- Я радуюсь, правда-правда.
Вообще, создавалось такое ощущение, что Дрейк наплевал в кофе здесь всем без исключения. Неужели, такая одиозная фигура? Алан доел, вздохнул:
- А меня на прогулку никак не выпустят?
Санитар покрутил пальцем у виска и вышел, собрав посуду.
- Ну почему? У меня все затекло уже!
Крик души остался без ответа. Алан безуспешно подергал привязанными руками, зацепил ремнем повязку на запястье и зашипел. А еще повязки присохли, кажется. И под ними все болело. И вообще, это больше напоминало психиатричку, чем обычную клинику. Это психам привязывали руки и ноги, чтоб не дергались...
«А мы и есть психи. Вернее - один псих, с шизофренией. Немного не классической, мы ведь знаем друг о друге», - очнулся Дрейк.
«А психов гулять выпускают, между прочим».
«А ты опасный псих, буйный. А меня все устраивает».
«А меня нет, у меня нос чешется и руки болят».
«Ну так почеши свой нос о подушку», - удивительно равнодушно сказал Дрейк, даже не пытаясь перехватить контроль над телом.
Алан только фыркнул:
«Ничего, скоро меня все эти проблемы волновать не будут».
«Ты о чем?»
«Я подпишу признание во всех твоих убийствах и отправлюсь на казнь».
«Ты идиот?! Даже думать не смей! Я не для того двадцать восемь лет выживал, чтоб сейчас так бесславно подохнуть!»
«А твое мнение меня уже не волнует, знаешь ли. Я не стану выживать ради того, чтобы ты убил Реджи».
«Ладно-ладно! Давай заключим мирный договор? Я не трону твоего капитана, пока он не трогает меня. Идет?»
«Нет, я тебе не верю. Какие у меня для этого основания?»
«Я хочу жить, а не гнить под тремя футами земли. Или на дне залива. ОЧЕНЬ хочу жить».
Алан немного поколебался:
«Ладно. Я рискну. Но я предупрежу Реджи о тебе».
- Без проблем, предупреждай, мне не улыбается, чтоб меня за задницу лапал какой-то грязный коп.
- Так что заткнись, - Алан вздохнул.
Оставалось надеяться, что проверка на детекторе послужит весомым доказательством его невиновности.
Детектив Харперс пришел снова через два дня.
- Доброе утро, - обращения он теперь опускал, не уверенный в том, какое имя следует использовать.
- Доброе утро. Какие-то новости?
- Вы все еще хотите свидание с капитаном Лакоста? - детектив смотрел сонными рыбьими глазами, перекладывал какие-то бумаги из папки в портфель.
- Да, разумеется, - Алан сразу оживился.
Джон Харперс встал, выглянул за дверь:
- Можете войти, у вас есть полчаса, но я не покину палату.
- Реджи! Ты пришел!
Когнитивный диссонанс, жестоко бьющий по капитану, был заметен невооруженным глазом.
- А-алан? - Реджинальд замер в двух шагах от койки, не решаясь ни подойти, ни отступить. Глаза его видели заклятого врага, которому нужно было свернуть шею, а лучше отправить на электрический стул, а душа, отравленная безумной надеждой, чувствовала рядом любимого.
- Да, это я. Что нового? Какая погода? Как Клоди и Винни, все еще цапаются по любому поводу? - тараторил Алан, волнуясь, вполне привычно, разве что голос был другим.
- Ты удивишься, но они перестали собачиться после... твоей смерти. Сейчас просто неразлей-вода, - Реджинальд подошел, преодолев себя, сел на жесткий пластиковый стул рядом с койкой, развернув его лицом к Алану. - А про погоду тебе в самом деле интересно?
- Да. Я не знаю даже, какое сегодня число и месяц. Я хочу погулять. Чувствую себя гусеницей, которая все время лежит, а еще руки болят.
- Шестое сентября, Алан. Мне пришлось сдать билеты... Знаешь, я хотел сделать тебе сюрприз, купил тур на Мальдивы... - голос сел, горло словно сжало в тисках, и Реджинальд замолчал.
- Мальдивы? Ре-еджи... Это так потрясающе. А я... Я хотел сделать нам сюрприз и снял домик в лесу у озера, в канадских лесах.
«Боже мой, я захлебнусь в патоке счас. Буэ-э-э!» - вставил свой гнутый цент Дрейк.
Ответная волна от Алана напоминала удар монтировкой по лбу.
- Жаль, что так вышло... - выдавил капитан. - Я... сохранил статуэтку, ты прав. Рука не поднялась... а остальное... и бар... В общем, так вышло.
- Я видел. Пока Дрейк был в отключке, я был кем-то вроде призрака. И пришел к тебе.
- Эта тварь жива? - губы Реджи сжались в нитку.
- Да. И периодически комментирует все. А еще со мной ругается. Реджи, ну сделай что-нибудь, чтобы его не было. Он тебя убить пообещал. Испугался, когда я сказал, что подпишу признание и пойду на казнь.
- Не вздумай ничего подписывать, пока, Алан. Никаких признаний. Я... решу этот вопрос. И вытащу тебя. Та девочка, Санти, сказала, что будет думать, чем можно помочь.
- Я не хочу, чтобы он что-то с тобой сделал, Реджи. И не хочу постоянно жить, зная, что я буду числиться в базе, как преступник. Я даже за границу не улечу.
- А я не хочу, чтобы ты снова умер, - рявкнул капитан. - Все, разговор окончен. Я сказал, что вытащу тебя, значит, сделаю.
Алан закивал:
- А детектив-рыба милый на самом деле.
«Рыба» возмущенно кашлянул в углу. О нем все благополучно забыли.
- В общем, потерпи. Я сделаю все, что смогу. И что не смогу - все равно сделаю. Понял?
- Да, я понял. Я знаю, что мы обязательно сможем. Надо просто потерпеть, да? - Алан захлюпал носом. - Я хочу домой. Здесь страшно.
- Эй, перестань. Ну... Алан... Не могу смотреть, как ты ревешь. Даже если в этом теле.
Алан продолжал плакать. В конце концов, он никогда раньше не оказывался в психиатрической больнице, в теле своего убийцы, обвиняемый по всем статьям уголовного кодекса.
«Не по всем, - возмутился Дрейк, очухавшийся от предыдущего «привета». - Только по двести десятой статье!»
- А двести десятая статья - это вообще что, Реджи?
- Убийство. В случае Дрейка Лино - пункты второй и третий. По признательному заявлению - смертный приговор. А конкретно ему - приведение приговора в исполнение не позднее, чем через три дня после оглашения.
- По крайней мере, не изнасилование коровы с летальным исходом...
- Он убил семью, трое взрослых и двое детей. Малышам было по шесть и семь лет. Он пытал их на глазах у матери. Хочешь услышать еще подробности? - ледяным тоном осведомился капитан.
- Нет. Думаю, он не преминет их сам рассказать. Когда в очередной раз очнется. А ты можешь спросить у Санти, хоть как-то его можно заглушить вообще, чтобы он со мной не разговаривал?
- Спрошу.
- Время, капитан
- Ладно, Алан, ты... не переживай. Помни, что я сказал.
- Я постараюсь, Реджи, правда, - Алан чувствовал, что совсем расклеивается. Реджинальд так и не дотронулся до него, даже руки не коснулся. Хотя, может, это было запрещено? Но все равно обидно. И вел себя... ладно, это тоже можно списать на то, что они не наедине говорили.
После того, как Лакоста вышел за дверь, у Алана случилась натуральная истерика, с рыданиями, завываниями и воплями: «Я хочу домой!». Кончилось все уколом успокоительного и снотворного. И едким хихиканьем Дрейка на грани сна:
«Натуральная чикса ты, малыш».
Алан послал его, но вяло и неубедительно. И уснул.
Проверка на детекторе лжи, на которой настоял Лакоста, продавив даже невозмутимого Харперса, состоялась через трое суток, когда было установлено, что медицинские препараты из крови Алана-Дрейка вывелись. Его переодели в серый тюремный комбинезон, сменили повязки, заковали, как галерного раба, вернее, как уже приговоренного к смертной казни, и повезли на процедуру. После более чем недели неподвижности идти самостоятельно Алан не мог. Однако он радовался даже смене опостылевшего интерьера. И пошевеливал пальцами рук и ног.
Под детектор была отдана целая комната, напичканная всевозможными сканерами, датчиками, приборами измерения и учета. Алан вертел головой во все стороны, разглядывая их.
- Ничего себе.
Только пока его не уложили на кушетку, чем-то напоминающую кресло стоматолога... или гинеколога.
- А... А-а-ай, - он зажмурился. - А что вы делать будете?
- Проверять вас, мистер Лино. А вы будете отвечать на вопросы.
- Я боюсь всяких непонятных штук. И проводов. И вообще... - глаза он не открывал.
Ему нацепили какие-то браслеты, потом прикрепили датчики на лоб.
- Вы готовы?
- Готов.
- Хорошо, сейчас проверим, - что-то прожужжало. - Итак, пара тестовых вопросов для настройки. Почему вы не открываете глаза?
- Я боюсь непонятных мне приборов.
- Это правда, - мелодично пропел женский голос.
Алан дернулся от неожиданности, потом разулыбался:
- Круто.
- Ваше имя?
- Алан Сэнтри.
- Это правда, - бесстрастно пропел прибор.
- Вы погибли в середине августа этого года, вы помните?
- Да, меня столкнул с крыши Дрейк Лино.
- Это правда.
- Как вам удалось выжить?
Алан облизнул губы, в комнате было жарко, хотелось пить. А вот отвечать на всякие вопросы совсем не хотелось. Но выбора не было:
- У меня были паранормальные способности слабого ментала. Я пытался заменить сознание Дрейка Лино своим. У меня не получилось заместить, теперь мы находимся в этом теле вдвоем.
- Это правда, - пропел голос. - Колебания мозговых волн неопровержимо свидетельствуют о нахождении допрашиваемого в ясном разуме и уверенности в своих словах.
- Вы понимаете, что в таком случае вы будете помещены в психиатрическую лечебницу тюремного типа, пока не будет найден способ разделить ваши сознания?
- Я не хочу в лечебницу, там плохо кормят и не дают гулять.
- Это правда.
Алан невольно захихикал.
- В противном случае вас переведут в камеру предварительного заключения в Вест-Лоуд.
- Я ничего не сделал, за что меня в камеру? Я даже правила дорожного движения не нарушал ни разу!
- Это правда.
- И вы, если уж на то пошло, вообще не имеете права держать свободного и невиновного гражданина в психиатрической лечебнице! Я психически полностью здоров!
- Это правда.
- Вы - не сделали и здоровы. Вы можете утверждать то же о мистере Дрейке Лино?
- Нет, не могу. Но я не Дрейк Лино.
- Это правда.
- Дрейк Лино убил двенадцать человек, и вас в том числе. Вы можете управлять временем его появления в этом теле?
- Не всегда, только если совершаю какие-то активные физические действия, тогда мне нужно отдыхать, сознание перехватывает он.
- Невозможность определить истинность утверждения. Допрашиваемый явно не лжет.
- Вы можете заблокировать возможность перехвата его сознанием управления этим телом?
- Без консультации другого ментала - нет.
- Это правда.
- Следовательно, гарантировать самостоятельно то, что Дрейк Лино не захватит тело и не пойдет совершать преступления, вы не можете. Поэтому мы вынуждены определить меру пресечения в виде содержания вас под заключением до момента, когда будет найдено решение этой проблемы. Вы это понимаете?
- Да, - вынужденно согласился Алан.
- В Вест-Лоуд вполне приемлемые условия содержания и хорошая кормежка. Насчет прогулок - если вы не будете нарушать режим, вам позволят и их.
- Я согласен.
- Это неправда.
- Разумеется, неправда, я хочу домой.
- Это правда.
- Выключай уже эту говорилку, - хмыкнул оператор.
- Значит, мы пришли с вами к соглашению, мистер Сэнтри? - уточнил детектив Харперс.
- Да, наверное.
- Прекрасно. Подпишите, - мужчина подошел к нему, протягивая планшет с документом. И Дрейк Лино, пользуясь тем, что Алану освободили руку, рванулся из своего закутка сознания, захватывая тело, взял ручку, а затем рывком подтащил к себе детектива, обхватил его ногами и упер острый кончик ручки ему под подбородок.
- Прикажите им отстегнуть меня, детектив. Иначе я распишусь на ваших мозгах.
Далее последовал стон, мат, ручка выпала, а тело стало отчаянно моргать, материться и обещать свернуть шею Лакоста, медленно и со вкусом, что Алану неповадно было. Потом мат захлебнулся, последовало тихое:
- Извините, вот оно так, - и далее голос снова сменился на матерную тираду с обещанием применить к детективу пытки и прочее. Балаган прекратил выстрел из парализатора, обездвиживший тело пациента.
- Теперь вы и сами видите, что просто выпустить вас мы не имеем права? - Джон Харперс невозмутимо отряхнулся, поправил пиджак и подобрал свою ручку. Алан не отвечал, видимо, ушел далеко, зато Дрейк матерился долго и со вкусом.
- Забирайте парня, только не калечьте. Я оформлю перевод в Вест-Лоуд.
- Да, детектив.
Калечить его действительно не стали, просто заткнули рот. И спеленали ремнями, как гусеницу паутиной, прикрепив к койке не только руки, но и ноги, и затянули ремень через живот. Во избежание - Дрейк Лино приравнивался к буйному психу за нападение на офицера полиции. Зато для Алана Сэнтри все-таки приготовили еду получше, даже кусок рафинада принесли. Впрочем, никакого интереса Алан не проявил, смотрел в потолок мутным взглядом после дополнительного укола успокоительного - решили не колоть слишком сильных лекарств, чтобы не сделать овощем.
- Да там детская доза лекарства, она совсем нежная. Как для слоненка.
- Этот парень не тянет даже на бегемотика, поаккуратнее там. Иначе Лакоста вам самим вколет слоновий шприц.
- Ну, мы же разбавленную, вон, лежит, улыбается. Все процессы в норме...
- А это что? - возмутился врач.
- Ну, под себя ходит, но это только потому, что у него до мозга медленно доходят сигналы. Это не из-за укола, а из-за переживаний.
- Завтра с утра его переводят в Вест-Лоуд. Он должен идти сам, а не волочиться мешком. Это ясно?
- Ясно. За ночь выспится и придет в норму.
Это пробуждение побило все рекорды по мерзости за последние... сколько там прошло времени с его смерти? Алан потерял счет дням. Но так плохо ему не было даже в первый день в теле Дрейка. Голова болела, все тело ломило, во рту был мерзостный привкус. А еще он был спеленат, как мумия.
- А-а-а, - тихонько провыл он вопросительным тоном.
- И кто тут у нас сегодня? - отвратительно-бодро и с издевательской ноткой спросил санитар, появляясь в поле его зрения.
- Пи-и-и-ить.
В рот сунули трубочку. Алан глотнул какой-то странной воды со сладко-горьким привкусом. Пил долго, пока не отняли.
- Где-е-е я-а-а-а?
- Пока еще в клинике, но через полчаса придет машина и отвезет в каталажку.
- Ага-а-а-а. А что бы-ы-ыло?
- Ну, ты напал на детектива Харперса, пришлось тебя подстрелить парализатором, потом вколоть успокоительное.
- Пло-о-о-о-хо, - решил Алан.
- Да уж, не хорошо. Твой сосед по черепушке как, не подает признаков жизни? А то тебя пора готовить к перевозке.
Алан проверил.
- Нет, пока не-ету.
Его быстро распутали, застегнули наручники, сковав руки за спиной, и отвели в туалет и умыться. Умывал и застегивал-расстегивал санитар, конечно: Алану больше не доверяли. Но Алан себя ощутил даже человеком - можно было ходить, его умыли, даже волосы расчесали. Потом его переодевали - сразу трое. Пока двое держали за руки, третий натягивал чистый комбинезон. Вчерашняя одежда оказалась, мягко говоря, испорчена, и Алан не хотел бы знать, почему. Через полчаса пришла машина, мрачные здоровые мордовороты в форме охранников тюрьмы Вест-Лоуд очень быстро и профессионально нацепили на него снова «галерные» оковы и провели вниз, к бронированному грузовичку. Алан успел все-таки подышать воздухом свободы, снова успокоился. Ничего, Дрейка выкинут из этого тела. Или заткнут. О том, что посторонние менталы могут и не справиться с этой задачей, и придется провести остаток дней в психушке, он старался вообще не вспоминать. Реджи обещал помочь, Реджи справится. Обязательно. Пожалуй, Лакоста был единственным, кому Алан мог доверять и довериться. И особенно грело то, что любимый поверил ему. Значит, даже если придется прожить в этом теле до конца дней, можно все наладить. Внешность изменить. Подстричься, перекраситься.
«Только попробуй, щенок! - прорычал в сознании голос Дрейка. - Я не для того волосы растил, чтоб какая-то шваль их обрезала!»
«А ты вообще заткнись, я тоже не для того налаживал личную жизнь и профессиональную карьеру, чтобы какой-то больной ублюдок меня с крыши скинул. Говоря языком фильмов - ты выбрал не ту жертву, амиго».
«Я тебя и с того света достану, ами-и-иго, если ты тронешь волосы. С мордой лица можешь сделать все, что захочешь, я не против. Но это - святое. И я не шучу».
«А татуировку тоже можно?».
«Татухи - это особые приметы. У меня чистая кожа, нахер ее портить?»
«А затем, что мне очень хочется сделать тебе гадость... Ну, не смертельную для жизни, разумеется. Хотя, я знаю, как тебе ногтями по стеклу поскрипеть - я буду заниматься с Реджи сексом».
Дрейк разразился смехом:
«А ты уверен, что он вообще до тебя дотронется, пока ты в этом теле?»
«Уверен. Потому что другого у меня нет. Ни тела, ни мужа».
«Тьфу, ****ь. Гомики поганые. Ненавижу!» - с невыразимым презрением выплюнул Дрейк.
«Ничего, придется присоединиться к тесному гейскому обществу, задница-то у нас одна... И рот тоже... и вообще, не нравится - вали отсюда, я ж не задерживаю».
Маты Дрейк выдавал со скоростью пулемета, строя из них многоэтажные конструкции. Алан хохотал вслух, веселясь, счастливый до неприличия.
- Дрейк - гомофоб, - объяснил он сквозь смех охраннику. - А я - гей. Мы так прекрасно уживаемся.
- Ты не распространяйся о своей ориентации особо, парень, - предостерег его охранник. - Если не желаешь стать «девочкой» для всех заключенных, кто до тебя сумеет добраться.
- Не буду, мне и так хватает развлечений.
Машина ехала и ехала, за крохотным окошком мелькали знакомые и незнакомые улицы. Потом показался пригород, заросшие улочки. Алан прилип к окну, разглядывая незнакомую местность.
- Парень, сядь на место, - одернул его охранник, второй просто потянул из креплений шокер.
Алан плюхнулся обратно.
- Привыкай к дисциплине, - хохотнул тот, что говорил с Аланом. Второй был патологически молчалив, только сверлил арестанта неприятным взглядом глубоко утопленных глаз, который так и говорил: «Давай, нарушь еще хоть одно правило, парень».
- А что там вообще будет?
- Ты что, фильмы про тюрьму не смотрел? Будет... не весело, это я тебе гарантирую.
- Ну, я как-то не очень такие фильмы люблю.
- А это будет не кино, парень. Будь готов к тому, что тебя унизят, оскорбят и не раз, могут ударить. Или избить.
- Ну, насчет «избить» у нас обычно вылезает Дрейк, за последствия не ручаюсь. Я как-то больше специалист по бегу, а бежать там явно некуда.
Охранник обвел его взглядом, покачал головой и сказал:
- Послушайся совета, парень: молчи больше. Лино среди той братии, что сидит в Вест-Лоуд на слуху, о нем известно, что он безбашенная тварь. И внешность приметная. А по тебе сразу можно сказать, что мальчик домашний и дерьма не нюхал.
- У меня все равно нет выбора. Только молчать.
Дальнейший путь проделали в молчании. Потом машина притормозила, въехала через КПП на внешний периметр, проехала двор и развернулась. Дверь открылась.
- Дрейк Лино, на выход!
Алан сообразил, что это его вызывают, выбрался наружу.
«Дрейк, а ты раньше сидел?».
«Только по малолетству, за кражу, - буркнул убийца. - Пусти-ка, щенок. Тот охранник правду сказал, здесь тебе лучше помалкивать».
Алан безропотно уступил место. И на дальнейшее старался попросту не смотреть. Не то, чтобы тюремные власти позволяли себе открытую грубость по отношению к заключенным... Но и приятного в личном досмотре, помывке и прочем было мало.
- Одиночка? Только на третьем уровне. Шевелись, Лино! - дубинка-шокер врезалась в бок.
Алана чуть не вышибло во владение телом, он еле удержался. Но одиночка - это звучало неплохо. Дрейк сцепил зубы и молчал, хотя его мысли были еще менее цензурны, чем всегда. А молчаливый Дрейк Лино - это был нонсенс.
«Ну, может, тут и не так плохо, если просто сидеть и не выходить».
«Ты взвоешь через неделю. Нет, раньше, - проскрежетал Дрейк. - Заткнись, будь любезен. Просто заткнись».
«Хорошо. Я молчу, только не наделай глупостей, ладно?».
«Я жить хочу, ты понял? Я хочу жить. И, желательно, на свободе».
За спиной лязгнула толстая дверь камеры, и Дрейк вздрогнул.
«Ненавижу решетки. Су-ка-а-а, ненавижу!»
«Раньше надо было думать, перед тем, как сажать на хвост своих дружков».
- Это ты их посадил мне на хвост, тетеря, - Дрейк застелил постель и плюхнулся на узкие нары, закладывая руки за голову.
«Да ты что? Я очнулся от того, что меня пинают по ребрам... и когда я успел их посадить?».
- В ту дыру нас привел ты, я очнулся как раз от пинков по ребрам, детка.
«Я вообще ничего не помню с момента замены и до того, как очнулся с больной головой».
- Это был автопилот, ха-ха-ха, - убийца глухо расхохотался, - вот уж не думал, что в моем теле такая опция предусмотрена.
«Не разговаривай со мной вслух. Или ты, типа, больной на голову, так что можно?».
- Мне все можно, - самоуверенно заявил Дрейк. - Я никогда «правильным» не был. Это ты у нас чистенький мальчик. Каково тебе в теле убийцы?
«Не знаю, управляться плохо, ты выше».
Дрейк не ответил, он лежал и смотрел в одну точку на потолке, и от его сознания веяло каким-то первобытным страхом, как бывает у детей в темноте, когда рассудок говорит, что никакого буки в шкафу нет, а ты его видишь, видишь! Пусть не глазами, а душой, всеми поднявшимися дыбом волосками ощущаешь его присутствие. Дрейк сейчас испытывал такой же незамутненный и чистый страх.
«Успокойся, - Алан прекрасно этот страх чувствовал. - Что с тобой такое?».
Дрейк свернулся в клубок, прикрывая голову руками. К его памяти Алан доступа не имел, поэтому не знал, были ли это тени из прошлого, или у Лино и впрямь были нарушения психики. Пришлось перехватить управление телом и загнать пинками Дрейка подальше, пообещав выпустить потом. Пожалуй, будь на месте Дрейка кто-то другой, Алан нашел бы способ ужиться и вдвоем в одном теле. Не так уж это оказалось и сложно. Но только не с ним.
Через два часа привезли обед, открылось автоматическое окошко на двери, в которое въехал поднос с пластиковыми тарелками и приборами. Алан прочел напечатанное на каждой тарелке предупреждение о том, что этот материал саморазрушается через полчаса, принялся с аппетитом уплетать сытный и действительно вкусный рацион. Что ж, он боялся, что придется идти в общую столовую, а тут оказалось не так страшно. А вот с прогулками все будет не так радужно. Глотнуть свежего воздуха хочется, но там будут другие… А Дрейк психопат, как он вообще отреагирует на любой раздражитель, Алан не знал. Не хотелось в лазарет, болеть-то все будет и у него тоже. И в этот, как его, карцер, тоже не хотелось.
Прогулки Алану разрешили через неделю. Почти все это время ему пришлось держать тело под своим контролем: Дрейк либо начинал метаться по камере, либо лежал и не реагировал ни на что. Как зверь, которого поймали и посадили в клетку впервые в жизни. Алан предпочитал заниматься гимнастикой, как умел. Даже отжиматься пробовал. Но, в основном, растягивался и пытался принудить это тело делать те па, которые оно могло сделать. Получалось, правда, не очень - здесь не было зеркала, станка, центр тяжести в этом теле был не там, где привык Алан, оно было тяжелее и менее гибкое. К концу недели Дрейк взвыл и потребовал отвязаться от его связок и сухожилий.
- Тебе очень хочется выползти отсюда желе? - хмыкнул Алан.
- Мне хочется, чтобы во мне осталась хоть парочка не порванных связок! - рявкнул убийца, но все же внял рассудку и принялся делать тот комплекс упражнений, который привык. Было в нем что-то и от танца.
«Это что?»
- Капоэйра.
«О, я слышал о ней», - Алан принялся наблюдать. Нет, танцем это было назвать сложно. Походило на разминку паркурщика: прыжки, отвергающие гравитацию, даже в маленьком пространстве камеры смотрелись как-то странно. Впрочем, наверное, Алановы упражнения тоже произвели бы такое впечатление, будь здесь немного больше места. Он совсем не хотел думать о том, что они в какой-то мере похожи. Запрещал себе так думать, это казалось ему шагом в пропасть слияния личностей. Что общего у них вообще может быть? Ничего. Пока только тело, но он верил, что это временно. Реджи придумает что-нибудь, что угодно.
Капитан Лакоста сидел и гипнотизировал взглядом вазочку с тающим фисташковым мороженым. Зачем ему в такую холодину мороженое, он не мог бы сказать и сам. Видимо, хотелось как-то привести в равновесие внутреннее мироощущение и окружающий его ****ец. Алана отправили в тюрьму. Точней, Дрейка. В котором Алан. Верней, Алана перевели из лечебницы, чтобы дать побольше свободы. В тюрьме. Потому что Лино должен там сидеть, пока Лакоста не придумает, как ему помочь. То есть, не ему, а Алану, который внутри Лино, которого перевели в тюрьму. Лакоста надел вазочку на голову, охладить мозги. До организма ощущение мерзостной липкости и капающего за шиворот холода дошло не сразу. Но зато получилось немного переключиться. Вазочка полетела в мойку, сам Лакоста - в душ. Очень хотелось выпить, но проклятущие медики на корню обрубили для него эту возможность отстранения от мира, вшив код-капсулу. С другой стороны, было больше времени думать, а не топить проблемы в спирте. Дано: будущий муж в теле ублюдка, которого хочется размазать по стене, но нельзя, потому что это - будущий муж, точней, новое тело мужа. Точней, сознание мужа. Точней, будущего мужа.
- Думай, башка, думай, сладкое для мозгов полезно, а на тебе полкило мороженого.
Правда, мороженое пришлось смыть, и Реджинальд Лакоста как-то не хотел знать, сколько «полезной сладости» дошло до его мозгов не перорально, а вот так. В гостиной запиликал домашний видеофон. Лакоста врубил связь, забыв, что починил видео на днях.
- О-ла-ла, капитан, какие виды, - цокнула языком Санти, обозрев стоящего перед экраном в чем мать родила капитана с полотенцем на башке.
- Голое мужское тело, ничего особенного. У тебя есть идея?
- Эм, давайте, лучше встретимся в той кофейне, где и в первый раз? Ненавижу говорить о делах по связи, - сморщила носик девушка.
- Хорошо, через сколько?
- Да я вообще-то уже рядом, так что как сможете - подходите, у меня свободный день.
- Дайте мне четверть часа, - Лакоста вырубил связь и заметался по комнате тайфуном, одеваясь, причесываясь и нервничая. Если Санти позвонила сама, значит, у нее появилась идея. Такова была их договоренность после той проверки в клинике.
На место встречи он примчался уже через десять минут. Паранорм, судя по тому, как нервно она помешивала кофе, постукивая ложечкой о края чашки, тоже была не совсем спокойна.
- Не буду тянуть кота за яйца, капитан, - после приветствия заговорила Санти. - Есть возможность разделить сознания вашего Алана и Дрейка Лино. Но гарантия, скажем так, процентов десять на благополучный исход. И это еще очень оптимистично.
- А в чем именно заключается ваша идея?
- Знаете, кто такие «фреши»? - Санти с явным усилием воли отложила ложечку на блюдце и отхлебнула остывший кофе.
- Н-нет, как-то не встречалось такого. Это медицинское вроде что-то?
- Скорее, жаргонное. Так медики между собой называют коматозников. «Овощи», проще говоря. Есть небольшая вероятность, что сознание паранорма, подсаженное в такой «овощ», может вернуть его к жизни. Вернее, заставит мозг работать и восстанавливаться.
- Вы хотите посадить Алана в тело коматозного больного? А это... Это не опасно для Алана?
- Я же говорю: всего около десяти процентов на прогнозируемый успех.
- И если что-то пойдет не так, вернуть его вы не сможете?
Девушка покачала головой:
- Если мозг пациента не начнет функционировать, Алан просто умрет. Теперь уже навсегда.
- Мне нужно обсудить это с самим Аланом, я не могу принимать такие решения в обход его мнения.
- Конечно. Я понимаю... Просто у меня на примете оказался один такой фрэш. Симпатичный парнишка, чем-то похож на вашего Алана. Ну, на то, каким он был.
- А что с ним случилось? В смысле, если Алан вернет его к жизни... никаких травм?
- Сломаны пара ребер и рука. Ну и черепно-мозговая, конечно, потому и в коме. Катался на болиде с друзьями. Он очень легко отделался. Остальные - в фарш.
- Ладно, с черепно-мозговой разберемся. Рука и ребра... думаю, Алан переживет. Что ж, вы сможете навестить Дрейка Лино? Объясните Алану... Все объясните.
- Я? - она удивилась. - Вряд ли меня пустят на свидание к нему.
- Я выбью вам свидание, не волнуйтесь.
- Н-ну... ладно, капитан, как скажете, - кивнула Санти.
- Я сам... Не могу... Даже видеть Лино. Я понимаю, что это Алан, он очень обижается, что я так холодно разговариваю. Но я не могу осознать, что это реальность.
Паранорм с трудом заставила себя не удивляться. Для нее внешность не имела никакого значения - она видела внутреннюю суть.
- Все в порядке, я думаю, он поймет. А если согласится, вам придется привыкать к другой оболочке вашего жениха, вы понимаете?
- Санти, я его в гриме видел больше, чем вживую, я привыкну, если это будет не психопат-убийца, из-за которого сейчас все это происходит.
- Хорошо, я буду ждать вашего звонка. Но не тяните, капитан, чем дольше фрэш в коме, тем труднее восстановить мозг.
- Я постараюсь уладить все до завтра, надавлю на все рычаги.
Поздно ночью, когда уже попросту не позволяли приличия кому-то еще звонить и умолять-угрожать-требовать, Реджинальд снова засел на диване, баюкая в руках статуэтку. Это его успокаивало. А еще любимая музыка Алана - какая-то древняя классика, сам Лакоста в ней совершенно не разбирался. Десять процентов. Этого было мало, слишком мало. Алан не паранорм, как бы он это ни утверждал, он даже не пытался пройти регистрацию. А что, если все его умение было лишь в том, чтобы один раз сохранить себе жизнь в случае смертельной опасности? И что тогда? Отключать коматозника от системы жизнеобеспечения, чтоб Алан вскочил и потребовал ее обратно? Но и дальше заставлять его существовать... сосуществовать в одном теле с Лино было невыносимо. Лакоста отдавал себе отчет в том, что это просто эгоизм с его стороны. Но и то, что он попросту не прикоснется к Алану в этом теле, сомнению не подлежало. Он мог ударить Лино, и не просто мог - жаждал размазать тварь по стенке. Ничего, завтра Санти поговорит с Аланом. Только бы он согласился. Десять процентов - это гораздо больше одного, правда ведь? Это один к десяти, что все получится. Иногда такое соотношение - это реально охренительно большой шанс, он знал.
В эту ночь он так и не смог толком уснуть, сидел, смотрел в стену. Пил чай. На душе было отчего-то муторно и гадко. И предчувствие нехорошее, что из этой затеи не выйдет ничего доброго. Он заставлял интуицию заткнуться. Все получится, обязательно получится.
- Эй, Лино, а ты, оказывается, красавчик, - громко сказал здоровяк Стив Паттон, и его дружки, собравшиеся вокруг вожака, согласно захохотали.
Дрейк промолчал, он молотил по груше, избивая ее с методичностью маньяка, и старательно не обращал внимания на остальных заключенных, выпущенных в это подобие спортзала и прогулочного двора. Немало этому способствовало то, что ругань с Аланом в голове мешала проявлять какие-то эмоции внешне. Впрочем, зудел Алан вяло, не отвлекая от концентрации - голова была общая и получать по ней не хотелось.
- Эй, детка, это, в конце концов, просто невежливо - игнорировать меня!
Однако Паттон не подходил: о Дрейке Лино говорили, как о непредсказуемом психопате, и что он выкинет в ответ на пересечение личных границ, Стиву проверять не хотелось. Лино был по сравнению с ним миниатюрен и изящен, а если он нападет, Стив либо покалечит его, либо потеряет авторитет. Дрейк повернул голову, посмотрел на него три секунды и снова отвернулся, мол, вот, удостоил вниманием.
- Нет, вы гляньте, а? Какой сердитый дракончик, так бы и пыхнул. «Не тронь меня, я сама смерть», да, Дрейк? - что заставляло Стива дразнить этого гуся, он и сам не понимал. Видимо, слава Лино не давала покоя.
Дрейк снова промолчал, только несчастная груша загудела.
«Лино, прекрати, ты разобьешь руки в кровь!»
«Заткнись. Просто заткнись. Заткнись-заткнись-заткнись!»
«Лино, успокойся».
Дрейк явно готов был сорваться с катушек. Внутри его сознания словно нарастал какой-то внутренний вой, бешеный и отчаянный крик. Со стороны выглядело так, словно он поставил себе целью выбить из груши наполнитель. Алан с трудом мог себе представить, КАК будут болеть их руки после подобного издевательства. Дрейк уже ничего не замечал.
«Успокойся, психопат ты гребаный!»
Словно лопнула тонкая стеклянная лампа: вспышка и темнота. Алана выбило куда-то в глубину сознания. Очнулся он через неопределенный промежуток времени в лазарете. Болело все.
- Ааа? - снова поинтересовался он у потолка. - Ы? У-у-у? У-у-у-у-у!
- Ой, вы гляньте-ка, кто проснулся, - с соседней койки хохотнул Стив.
- Убью нахуй, - посулил Алан. Не Стиву, правда. Хотя и Стиву тоже хотелось обмотать вокруг шеи провод от капельницы и держать, пока не сдохнет в корчах.
- Успокойся, Дракончик, в самом деле. Ты об меня и так почти убился.
- Еще раз назовешь меня Дракончиком, - медленно произнес Алан, - я встану с этой гребаной койки и воткну тебе в вену пустой шприц. Подыхать ты будешь очень мучительно. Так что завали пасть и не взвякивай лишний раз, договорились?
- Сначала встань, Дракончик. А потом поговорим. Я-то сюда отдохнуть пришел, и своими ногами. И, в отличие от тебя, у меня руки свободны, - Паттон обидно заржал.
- А ты подойди сюда сам, давай, раз такой смелый.
Койка скрипнула, в поле зрения Алана оказалась здоровая туша Паттона.
- Да ты меня на «слабо» взял, - Стив хмыкнул. - Ну, подошел, дальше что, Дракончик? Трахнуть тебя?
- Еще чуть-чуть поближе, на полшага левей. Вот так... Отли-и-ичненько.
Дрыгоножеством Алан заниматься а) умел б) любил в) болело все равно все, так что он надеялся совместить приятное с полезным - отвести душу и вылететь, уступив место Дрейку. И врезал Стиву по яйцам ото всей души, представив на его месте Дрейка Лино. Потом еще и добавил на втором взмахе по оказавшейся в поле досягаемости физиономии.
«А вот теперь пускай тебя трахают, психопат ты ебучий... если еще есть, чем и кому».
Вылететь не вышло - Дрейк, судя по всему, провалился куда основательнее, чем сам Алан. Так что пожинать плоды своих поступков, огребая шокером от ввалившихся в палату санитаров-охранников пришлось именно ему. Алан, как ни странно, от ударов захихикал, истерически и нервно. Успокоительный укол ему закатали с радостью, как и взбешенному Паттону, сумевшему даже разогнуться и матерившему «чертова сукина сына Лино» на всех известных ему наречиях.
Снотворное Лино не кололи, так что, хоть в голове и стоял туман, уснуть Алан не мог. Перед глазами снова замаячил Паттон, правда, подходить к койке Лино не стал, вместо этого скинул майку и наклонился над умывальником, смывая с лица подсыхающую кровь - нос ему своим «ногодрыжеством» Алан все же разбил. На смуглой коже ярко выделялись разноцветные татуировки: руки Стива обвивали почти рельефные на вид змеи, сложившие головы на плечи мужчины, а на лопатках и спине были набиты черно-зеленые пернатые крылья.
- Кры-ы-ылья прико-о-ольные, - заметил Алан.
- Могу замолвить за тебя словцо перед Мастером, он и тебе нарисует. Драконьи, - на диво миролюбиво хмыкнул Паттон.
- Ага, - зевнул Алан, разглядывая разноцветный веселый туман. – Драко-о-оньи. Кры-ы-ылья.
- Ну, окей, договорились.
О татуировке ему напомнили через неделю, когда Алана выпустили из лазарета. Что удивительно, его даже в карцер не законопатили - видимо, на счет Лино руководству Вест-Лоуд были даны какие-то особые инструкции. Скандал с Дрейком Алан стойко выдержал, заявил, что крылья - это моральная компенсация за то, что некоторые себя в руках не держат. А если кто-то еще раз взвякнет насчет крыльев, то Алан решит, что чешуя на все лицо - это очень антуражно, и круто смотрится. Лино почему-то заткнулся почти сразу, мстительно убрался в темный угол сознания и не отствечивал, пока Мастер, маленький, сморщенный и почти лысый, смахивающий на Мастера Йоду из лохматой древности сериала, набивал Алану тату. Это было больно, но вполне терпимо. Мастер был энтузиастом своего дела, а татуировку за Лино оплатил почему-то Паттон. Что бы это могло значить, Дрейк пояснять отказался, но был явно недоволен.
- Постарайтесь ее не мочить, очень резко не прыгать. И ближайшие две недели вообще спите на животе.
- А можно на койке? - буркнул Алан, послал Стиву испепеляющий взор и убрался к себе. А буквально на следующий день его отвели в комнату свиданий.
- Санти? Привет, - Алан обрадовался, разулыбался. - Что нового?
- Есть кое-что. Шанс на разделение тебя и Лино, - девушка кратко объяснила суть. - Но это, сам понимаешь, будет не то, что бы эксперимент... Всего подобных операций проводилось за последние десять лет двенадцать, успехом увенчались две.
- Я согласен, Санти.
- Погоди соглашаться, ты подумай, Алан.
- Заткнись, дура, тебе же сказали - согласен, - отпихнул Алана Дрейк, оскалился в усмешке в сторону дернувшейся от неожиданности Санти. Некоторое время на лице Лино отражалась мучительная внутренняя борьба.
- Короче, я согласен, и зови охрану, Санти, скорее.
Дрейка скрутили, почти в последний момент, он рвался к девушке и хохотал, пока не получил под дых дубинкой. После этого он смеяться перестал, зато Алан принялся страдать и мечтать о коматозном теле.
- Так... х-ха... не честно. Почему нарываешься ты, а огребаю я?
«Такова жизнь, малыш, смирись. Зато представь, что скоро будешь свободен, как ветер. Если выживешь в очередной раз, конечно», - ухмылялся Дрейк.
«Вот переживу ухаживания Паттона - и ничего мне страшно не будет. Какого хрена ты вообще к нему полез?».
Лино хмыкнул:
«Он меня достал».
«Ага, а теперь доставать он будет меня, да? Слушай, может, ему пообещать, что я ему дам... после возвращения из клиники... И бегай ты потом от горячей мужской любви по стенкам».
«Как хочешь, - на удивление равнодушно ответил Дрейк, снова убираясь куда-то в темный закуток. - Оставь меня в покое».
«М-да... Странный ты какой-то», - Алан завалился на койку, спиной вверх.
Ситуация с перемещением сознания начала потихоньку продвигаться только через три дня. Лакоста пришлось надавить не просто на все доступные ему рычаги, но и пообещать кое-что, чего он в здравом рассудке раньше не стал бы обещать никогда. Но в клинику, где раньше держали Алана-Дрейка, перевезли того коматозного парнишку, и Реджинальд даже сходил на него посмотреть. Действительно, он походил на Алана, как мог бы походить троюродный брат, например. Лакоста решил, что привыкнуть к такому Алану будет не сложно, и еще энергичнее начал пробивать возможности смены имени и все связи с родственниками фрэша. У парня оказались в наличии родители, дедушки и бабушки с обеих сторон и младшая сестра. Радовало то, что разрешение на операцию нужно было получить только от родителей, хотя остальные родственнички активно в процесс вмешивались. Хорошо хоть родители были здравомыслящими, сына они живым увидеть уже не чаяли, врачи давали один совет - подписать заявление на отключение жизнеобеспечения.
Когда формальности с бумагами были улажены, и все родственники будущего Алана Сэнтри уяснили, что тот станет геем и супругом капитана Лакоста просто потому, что в него будет перенесено сознание и память Алана, в клинику привезли и Дрейка Лино. Тот был притихшим, правда порой мерзко хихикал, но явно опять из-за внутренних конфликтов, судя по всему, Алан умудрился отмочить какую-то пакость перед отбытием. Процедура должна была состояться уже утром, а пока оба тела готовили к ней. Как сказала Санти, внешняя и внутренняя чистота одного должна соответствовать им же второго, так что Дрейку пришлось пройти через пару неприятных процедур.
Поругались в этот раз Алан и Дрейк напоследок вусмерть, еще и вслух. Причем, как ни странно, но в этот раз больше матерных конструкций составил все же Алан, высказав все, что думает об отсутствующих умственных способностях Дрейка, его происхождении, половых связях с окружающим миром и прочая, и прочая, и прочая. В конце Лино попросту отмалчивался. И это было воистину странно - он даже не повторял свое коронное «Заткнись», а просто молчал. Даже мысленно, хотя обычно Алан мог слышать все, что думал Дрейк. А тут - полная тишина. И какое-то предвкушающее ожидание.
- Если ты надеешься, что сумеешь сбежать из-под надзора, то не выйдет, - не выдержал Алан. - На этот раз Реджи тебя не выпустит.
- Я от тебя избавлюсь, сученок, это дорогого стоит.
- А я полюбуюсь на то, как ты сдохнешь, это тоже драгоценно. Я буду бережно хранить эти воспоминания, Лино, - огрызнулся Алан.
Санитары все же не выдержали воркования неразлучной парочки и успокоили обоих снотворным.
Утро было удивительно солнечным для этого времени года и здешних мест. Обычно, глубокой осенью утра бывали мерзостно-сырыми и серыми. Но в этот день температура резко упала, деревья оделись в сверкающие бриллианты и серебряную филигрань, замерзшую грязь припорошил снежок.
- Прекрасный день, чтобы начать новую жизнь, - сказала Санти, входя в палату.
- Ага-а-а, - радостно согласился Алан. - А мне надо что-то делать? Ну, там, думать, концентрироваться, Лино пинать?
- Нет, наоборот, постарайся с ним не контактировать, - девушка улыбнулась. - Ну, готов? Начали!
Ее горячая ладошка легла на лоб Лино, снова закололо, как пузырьки минералки. И Дрейк рванул вперед. Если бы у них были тела, Алан сказал бы, что это было похоже на греко-римскую борьбу, так тесно они сплелись. И когда его закрутило в какой-то огненной воронке, порадовался, что все сейчас закончится. А потом была тьма, долгая-долгая.
- Хны-ы-ы-ы, - слабо протянул он. - Джиджи... Я ничего не вижу. И опять все болит.
- Нет... - голос капитана звучал мертво. - Санти, что ты наделала?
- Я не знаю, как так вышло, капитан! - судя по голосу, девушка плакала. - Они так перемешались, что я не смогла различить...
- Это так в коме себя человек чувствует? У-у-у, болит все. А как отсюда вообще выйти?
- Просто открой глаза... Алан. Ты не... ****ь. Мне нужно выпить.
Алан открыл глаза, повертел головой, потом посмотрел на руки... дальше... Повел плечами:
- ****ь. Мне срочно надо не просто напиться, а надраться в стельку. Джиджи, мне нельзя обратно в тюрьму... Там ****ец будет, полный. А где тогда Лино?
- Эта тварь сбежала. В коматозника. Но тот до сих пор в коме, так что, кажется, Лино в самом деле сдох, - капитан опустил лицо в ладони, чуть покачиваясь, словно от боли. Осознание произошедшего наступило сразу и полно.
- А нельзя найти мне другое тело? И переместить туда?
- Я... - Санти всхлипнула, - я боюсь, что все так случилось потому, что ты привык к этому телу.
- Я привык? Да меня тут пинают, бьют, и вообще...
Девушка пробормотала «Извините» и выскочила из палаты.
- Джиджи... Скажи, что не отправишь меня в тюрьму, - попросил Алан.
- Я придумаю, что делать, - глухо пробормотал Лакоста. Потом поднялся и побрел к выходу, даже не взглянув на Алана лишний раз. От этого было больно и обидно. Куда больнее, чем от побоев.
- Джиджи, - отчаянно всхлипнул Алан. Капитан закрыл за собой дверь, так и не обернувшись. Алан уткнулся в подушку и расплакался. Через час его увезли в другую палату, как две капли воды похожую на ту, в которой он провел первые дни после ареста. Руки и ноги ему так и не освободили - пока не пройдет освидетельствование на детекторе, он будет считаться преступником. Лакоста не появился ни в течение дня, ни на следующий, ни через день.
Алан отказывался от еды, лежал с закрытыми глазами и не реагировал на внешние раздражители. Новости о том, что «коматозник»-Лино пришел в сознание, пытался сбежать, ранил охранника и был застрелен, он услышал краем уха от санитаров. Но эта новость не заставила его выйти из состояния мутного оцепенения, в котором он находился. Проклятый убийца напоследок подложил ему такую свинью, что умудрился изгадить всю оставшуюся жизнь. Вот только мстить уже было некому, и сделать что-то с тем, что случилось, Алан не мог. Он остался в ненавистном теле Дрейка Лино. К которому Реджи не прикоснется ни за что. Никогда. Оставалось только умереть, все равно, Реджи его уже похоронил и пережил его смерть. Зачем его приволокли снова в тот зал с детектором лжи, он не понимал. Но даже страх перед непонятными приборами отступил перед безразличием к дальнейшей судьбе. Его о чем-то спрашивали, он молчал, вопросы повторялись. Алан зачем-то ответил на несколько, потом приборы противно запищали, словно сломались все разом. Под нос сунули нашатырь. Странно, медицина шагнула далеко вперед, а лучшего средства от обмороков так никто и не придумал, - вяло подумал Алан, открывая глаза и отшатываясь от вони.
- С вами все в порядке?
- Да.
- Это неправда.
- Вы расстроены тем, что остались в этом теле?
- Да.
- Это правда.
- Снимайте датчики, ребята. Мистер Сэнтри, не переживайте так. Ну, подумаешь - тело. После рассмотрения вашего дела, скорее всего, все данные о Дрейке Лино будут изменены, - попытался утешить Алана детектив Харперс.
- Реджи никогда меня не примет. Я хочу умереть.
- Это правда, - пискнула машина на последнем из датчиков.
- Вы ошибаетесь, мистер Сэнтри. Капитан Лакоста сейчас всеми силами старается ускорить процесс вашего оправдания.
- Он даже ни разу не навестил меня.
- Э-эм... - детектив замялся, отводя глаза.
- Он вообще меня видеть не хочет.
- Вообще-то, капитан Лакоста был ранен. Ничего серьезного, но эти дни он провел в больнице.
- Что-о-о-о? И мне никто ничего не сказал? - дальнейшую тираду Алан явно услышал от Дрейка и сейчас повторял.
- Вы были не в себе, да и капитан запретил вам сообщать.
- Я хочу увидеть Реджи!
Детектив переглянулся с полицейскими из охраны, потом кивнул:
- Ну, пока вы еще не оправданы, только в сопровождении.
- Ведите уже.
Лакоста лежал в этой же клинике, но в другом корпусе - в отделении хирургии. Когда Алан открыл дверь в его палату, капитан как раз сидел на койке и яростно ругался с кем-то по микро-видеофону.
- Я говорю, мне наплевать, как. Этот сукин сын ушел от вас, как от первоклашек, что ты мне пытаешься доказать, Ричи? Это дело нужно было отдать моим ребятам!
- Слышу голос из прекрасного далеко, - съехидничал Алан.
Реджинальд вздрогнул и уронил видеофон. Держал его он в загипсованной левой, правой пытаясь что-то записать в блокнот по ходу разговора.
- Так-так, тебя добить, чтобы не мучился, герой ты недоделанный по очистке улиц? Я тут на стены лезу! А он валяется! Отдыхает! Развлекается!
Капитан вздохнул и попытался подобрать электронную игрушку, но не преуспел - рука была зафиксирована легкой пластиковой распоркой. «Загипсована» она была пластиковым боксом с регенеративным составом.
- Я сумел добиться твоей проверки только вчера, - буркнул нехотя, не глядя на Алана.
- Что-о-о-о? Ах ты... Значит, - голос Алана внезапно стал спокойным, - ты решил, что я нервничаю из-за проверок, да? Знаешь что, любовь моя, меня заебали твои молчаливые истерики, если ты думаешь, что мне легко, ты заблуждаешься. Раз я настолько тебе неприятен, что ты на меня взглянуть лишний раз не можешь, разрешаю больше не утруждать себя стоическим перенесением моей персоны. Капитан Лакоста, соболезную по поводу вашей потери, я знал вашего жениха, чудесный был юноша, - Алан склонил голову и вышел, не оглядываясь.
В палате что-то с жалобным хрустом и звоном разбилось о стену. Алан даже знал, что - видеофон. Но он был в таком бешенстве, что ему было сейчас наплевать на истерики жениха. Нет, пожалуй, надо смотреть правде в глаза: бывшего жениха. Как только его освободят, нужно будет искать работу и жилье. Придется, правда, уехать из города подальше, где никто не знает Дрейка Лино. В этом городе оставаться сил нет.
Что он умеет? Если приведет в порядок это тело, восстановит документы на свое имя, можно будет устроиться учителем куда-нибудь в студию танца. Тренировать начинающих балерин... И он больше никогда не сможет выйти на родную сцену. Почему-то никто не думал о том, что потерял Алан Сэнтри, все только и думали о том, что он чудесным образом спасся от смерти. А одна сволочь сероглазая вообще думала только о себе... Сколько там говорил Дрейк, двадцать восемь лет? Поздно уже начинать с нуля, придется только учить молодежь. До слез обидно, впрочем, этот сезон и так должен был стать последним или предпоследним, так что ныть нечего. Тело досталось тренированное, не разваливается на части, так что учить он сможет.
Выпустили Алана к началу декабря. Детектив Харперс привез ему новый идентификационный картер, проверил тут же, при нем, и Алан хмыкнул: на картере были забиты все его документы вплоть до трудовой и аннулированного контракта с театром. Биометрика была переведена на это тело, в остальном же изменился только возраст. Да, ему теперь и в самом деле двадцать восемь биологических лет.
- Спасибо, детектив, за все, что вы сделали.
- Не стоит благодарности, моих заслуг тут всего ничего, - когда детектив улыбался, он переставал походить на снулую рыбу, и начинал выглядеть как сонная коала.
Алан сгреб документы, в последний раз посмотрел на палату и пошел к выходу. На картере показывался остаток наличных средств. Банковский счет был разблокирован, а перед смертью Алан получил отпускные и не успел их все потратить на подготовку сюрприза в несостоявшийся медовый месяц. Денег было достаточно на то, чтобы экономно прожить пару месяцев. Только вот ключей от дома не было. Да и самого дома тоже, Алан посмотрел на окна дома, где когда-то жил с Реджи - ноги сами привели. Нет, здесь ему точно рады не будут, надо снять комнату. А еще лучше, сразу уехать отсюда и будь, что будет. Но сначала... Взгляд скользнул дальше по улице, где в торговом центре, насколько он помнил, была небольшая парикмахерская. Обрезать эти космы, чтобы начать совсем новую жизнь. Он тряхнул головой, отбрасывая с лица косую челку, и направился к своей цели. Парикмахерская была, и даже работала.
- Здравствуйте, молодой человек. На стрижку?
- Да, мне бы хвост сре...
Отражение провело пальцем по горлу, Алан сглотнул:
- Хвост мне... кончики подстричь… которые мертвые.
- Хорошо, сейчас все сделаем. Куртку вашу давайте, я повешу, - засуетился над ним симпатичный парикмахер. Отражение скривилось в усмешке, кивнуло и снова стало изображать бледное, с испариной на висках, остроскулое лицо, с широким узкогубым ртом, слишком крупными для него глазами, как-то странно вытянутыми к вискам. Алан только сейчас получил возможность рассмотреть свое новое лицо повнимательнее. Глаза у Др... у него оказались неприятно-светлыми, и длинные темные ресницы это только подчеркивали.
«Куплю линзы. Зеленые. Или синие», - решил Алан. В парикмахерской было уютно, тепло, светло, что-то мерно пело радио. Он почти задремал.
- Готово, молодой человек, - жизнерадостно потормошил его парикмахер. - Я не стал срезать много, всего на два пальца.
В зеркале отражался все тот же аловолосый бледнокожий парень, только теперь расчесанный, как следует. Алан попялился на него минуту, не в состоянии пока уложить в голове, что это - он.
- А, да. Спасибо. Сколько с меня?
Провел картером по считывателю, кивнул в ответ на благодарность и отправился в кафе рядом, нужно было что-то съесть, а то от голода уже начал болеть желудок, а ему сейчас совсем нельзя расклеиваться. Еда была горячая и вкусная, обошлась не так уж и дорого. Жизнь почти налаживалась.
Через полчаса Алан стал обладателем билета на чартерный флаер. А еще через час улетал из города, в котором родился, жил, любил и умер. И почти не было больно. Видимо, не судьба была Алану Сэнтри обрести семейное счастье. Ну, так тому и быть. Может, там, впереди, ему повезет больше? Алан задремал, не став бороться с позывами организма отдохнуть. Неизвестно, сколько придется там бегать после приземления.
Комнату снять удалось на удивление быстро: небольшую, чистенькую, меблированную, с огромной лоджией, чуть ли не больше самой комнаты. Лоджия была кстати: если поставить туда обогреватель и прикрепить станок, можно будет заниматься. Осталось решить вопрос с работой. Алан засел за встроенный в стол терминал сети, ища вакансии. Эверсетт был крупным городом, хоть и меньше Нью-Лос-Анджелеса. По его профилю ничего тут не требовалось, совсем. Город вообще не тяготел к искусству. Алан подумал, зашел в почту, проверить, сколько спама насыпали. И почувствовал себя так, будто получил кулаком в солнечное сплетение: первое же письмо было от Лакоста. Алан несколько мгновений хотел удалить, не читая, но любопытство возобладало, открыл. В письме была всего одна строка:
«Прости меня. Аль, вернись. GG»
«И снова напороться на твое равнодушие и игнор? Проходили, больше не хочу. А»
«Я гонялся за этой тварью почти столько же, сколько мы были вместе. Мне... нелегко принять то, что сейчас в его теле - ты. Прости же, ну?»
Как всегда - извиняться Реджинальд Лакоста не умел патологически.
«Я в своем теле, если ты этого еще не понял, мне очень жаль. А.
P.S. У меня нет денег на билет».
Пискнул картер, оповещая о пополнении счета. Реджи никогда не скупился, в меру своей зарплаты, конечно. Больше отмазываться было нечем, пришлось собирать вещи, извиняться перед хозяйкой, получать на руки девяносто процентов уплаченной суммы и лететь обратно. Все «бегство» заняло почти полные сутки, так что у дома Лакоста - у их дома - Алан стоял ранним утром, почему-то не решаясь ни позвонить, ни войти. Хотелось развернуться и удрать, только теперь уже окончательно. Дверь распахнулась, его схватили за плечо, сжав до боли, втащили в сумрачную прихожую, прижали к стене.
- Дьявол! Перекрась волосы, Аль, у меня рефлекс на эти патлы - схватить и головой о стену!
- Мне пообещали, что если я с ними что-то сделаю, меня с того света достанут. Я их обрезать пытался, он чуть из зеркала не выскочил.
Реджинальд прижал к его лбу ладонь, покачал головой:
- У тебя температура. Он мертв, окончательно и бесповоротно. Я сам его застрелил, Алан.
- Я простыл, - согласился Алан.
- Вот и чудно... то есть, марш в постель, я принесу лекарство и чаю.
Алан поспешил забраться в постель, там было тепло и мягко. И подушка пахла Реджи. Глаза закрылись сами, а просыпаться он категорически не желал. Так можно было вообразить, что прошедшие два месяца ему приснились, и этот кошмар сейчас закончится. Вернувшемуся Лакоста была явлена картина крылатого алволосого парня, сгребшего к себе все подушки. Капитан передернулся: драконьи крылья на спине Алана были вытатуированы не просто мастером, а виртуозом, смотрелись, как живые. И будут отныне и навсегда напоминанием о Дрейке Лино, психопате и убийце. Реджи присел на край постели, осторожно провел ладонью по рисунку.
- Джиджи... - сонно пробормотал Алан.
- Я здесь. Спи, Аль, - Реджи отдернул руку, укутал парня в одеяло и спустился на кухню: если уж нельзя выпить, можно налить себе кофе. И выкурить сигарету, кажется, его предупреждали, что она с травкой, вот и хорошо. Расслабится. И подумает, что делать дальше. И как приучить себя к мысли, что это - Алан. А приучать надо срочно, второй раз любимый танцор уже не вернется.
После второй сигареты во рту поселился устойчивый сладковатый привкус, в штанах - неожиданная эрекция, а в голове - туман и разноцветные бабочки, которые летали и подмигивали ему, нашептывая при этом, что у него муж будущий в спальне спит. Слабо одетый. Реджинальд Лакоста пытался сосредоточиться и вспомнить, что же было не так с этим самым будущим мужем, но не преуспел. Зато сидеть в штанах стало еще более неудобно. Мужчина кое-как поднялся и пошел вдоль стенки к лестнице. Бабочки воодушевленно помахивали крылышками и водили хороводы, расписывая, какая у будущего мужа соблазнительная... Да все вообще соблазнительное. В постель и частично на Алана Реджи завалился в изрядно заведенном состоянии, сходу сгребая того, кто там лежал, и принимаясь покрывать поцелуями-укусами как-то неправильно-широкие плечи и спину с рисунком крыльев. И вообще, очень даже ничего у него будущий муж, ласковый такой, отзывчивый.
Алан проснулся, стоило Реджи свалиться на него и начать лапать. Лакоста, что-то бормоча, чувствительно прихватывал зубами его плечи, потом приподнялся и прильнул к шее, и Алан едва не закричал от того, как резко прошибло все тело мгновенно возникшим желанием. Лакоста вел себя необычно. Не в плане, что как-то странно, нет, просто сама ситуация... И тело реагировало совсем не так, как он привык. Татуированная спина оказалась чувствительным местом, Алана просто выгибало от прикосновений. А вот грудь и живот - нет, их ласки оставили его равнодушным. Это было по-своему интересно, узнавать свои новые эрогенные зоны. Еще отозвались на ласку ноги - местечки под коленями и щиколотки тоже оказались весьма эрогенными. И внутренняя поверхность бедер.
«А еще я снова дественник, ой-ё!»
Об этом Лакоста не подумал, секс с Аланом у них был достаточно регулярным, когда капитан не торчал сутками в участке. Но мозги у него не совсем отключились, трахать на сухую Алана он не стал.
- Помни, что ты у меня первый, - не преминул заявить Алан.
«Точно, у него ж тело новое», - захихикал мозг Лакоста голосами бабочек. Как это и почему, сейчас капитану было не до таких глобальных вопросов. Он просто взялся готовить девственную задницу почти-супруга к соитию, увлекаясь этим процессом все больше. Минут через десять Алан орал, стонал и извивался в его руках, умоляя уже трахнуть его. Этот призыв Лакоста выполнил с удовольствием. У Алана перехватило дыхание, он выгнулся, замер, чувствуя, что вздохнуть не сможет. Слишком хорошо было. В его родном теле так не бывало. Однако дышать все же получилось, как - он сам не понял. Лакоста сгреб волосы в кулак, намотал их на руку, заставляя встать на колени и повернуть к нему голову. Поцеловал в шею, ближе к кадыку, снова заставляя задыхаться от переполняющих Алана впечатлений и чувств. Это было так феерично. И необыкновенно. Алан даже и не думал раньше, что секс может быть таким. Или все дело в том, с кем он был? Кончил он быстро и бурно, утянув за собой Лакоста, сжавшего его так, словно хотел раздавить ребра. Капитан, не выпуская его из рук, почти сразу засопел. Алан облапил его, сложил руки и ноги на Реджи, чтоб никуда не удрал. И заснул.
Утро было, пожалуй, самым приятным за... сколько там прошло? Два месяца? Напомнило все те утра, когда Алан просыпался в компании Реджи. Их было немного, потому что капитан зачастую очень рано убегал на службу, да и сам Алан долго не спал - репетиции танцоров балета начинаются рано, если те дорожат своим местом, а Алан им дорожил. Так что он мог по пальцам пересчитать за пять лет их совместные неранние пробуждения.
- М-м-м... - Алан потянулся, не открывая глаз. - Джиджи, который час?
В ответ прозвучал только невнятный стон: вчерашние сигареты с травкой для капитана не прошли даром, все, на что он сейчас был способен - лежать тихо и молиться, чтоб голова не рассыпалась на миллиарды мелких песчинок.
- Тебе плохо? - Алан открыл глаза. - Что с тобой?
- Умнянетбашки, - пробормотал Реджи.
- Сейчас воды... ш-ш-ш... принесу. Ох, лишение невинности было намного лучше последствий.
- Лише... что? - Реджи распахнул глаза, благо, что в спальне были закрыты шторы.
Алан, передвигающийся очень медленно и плавно, принес воды и таблетку обезболивающего. Реджинальд заставил себя не дергаться и принять принесенное, вспомнив те мысли, что пришли в голову до того, как он опрометчиво выкурил какую-то дрянь. Если он не научится принимать Алана таким, какой тот сейчас, больше ему отторжения не простят.
- Спасибо, Аль. Помощь нужна?
- Не, - Алан забрался к нему под бок. - Было классно.
Он прекрасно видел, как дернулся Реджи. И то, что тот снова и снова напоминает себе, что это теперь не Дрейк, а его жених, его Алан, Аль, его любимый. Просто вот такой грим.
- Знаешь, красивая татуировка.
Алан разулыбался:
- Увидел на одном парне. Решил, что перья мне не нравятся. А вот кожистые крылья очень даже.
- В тюрьме? - голову постепенно отпустило, Реджи даже смог перестать щуриться.
- Ага. Сегодня куплю краску и перекрашусь. В рыжий. Если краска эту мутацию возьмет.
Капитан протянул руку и провел пальцем по яркому на белой коже следу-засосу на горле Алана.
- Тебе, правда, не нужна помощь? Кажется, я не был особо... аккуратен.
- У нас все равно ничего в аптечке нет, - Алан довольно улыбался. - Зато теперь, капитан Лакоста, ваша честь скомпрометирована, придется жениться.
- Сначала нужно снова выбить отпуск, я же отозвался после... ареста... - имя Лино Реджи так и не назвал, словно боялся накликать призрак чертова психопата. Как-никак, убил его сам, всадил три пули точнехонько в затылок, несмотря на то, что был ранен.
- Ничего, думаю, что на свадьбу дадут, - Алан был весел как котенок, обнимался, целовал в нос, в щеки. Реджинальд просто закрыл глаза и позволил своему телу решать за себя, без участия разума и памяти. Рукам нравилось то, что они чувствуют, губам – то, что они целуют. Остальное... остальное не имело значения.
Утренние ласки прервал звонок видеофона. Капитан зарычал, но все же заставил себя встать и ответить. Видео снова не работало, теперь уже по его вине.
- Капитан, у вас все в порядке? - волновался с самого утра Вейн.
- Винни, мерзавец, еще раз с меня мужа в девять утра снимешь, слабительного в кофе насыплю, чтоб внимание перевел! - проорал с кровати Алан.
- Подтверждаю, - кивнул Лакоста, хотя особой радости на его лице от возвращения такого мужа Вейн не заметил. - Я подъеду к десяти, напишу заявление на остаток отпуска.
- Хорошо, жду, - Вейн отключился.
- А сколько отпуска? - Алан обнял Реджи за пояс, поцеловал в шею.
- Ну, проебал я почти две недели, - вздохнул капитан. - Так что всего неделя или полторы. Но мы съездим туда, куда ты захочешь, обещаю.
- На море? Чайки, волны, краба поймаем.
- Или в канадский лес, только не будем ловить там медведей, окей?
Алан хохотал взахлеб:
- Только оленей.
Реджи поймал его за длинные красные патлы, спутавшиеся за ночь, притянул к себе, жадно целуя.
- Это ты, правда, ты? Мой Аль, правда?
- Правда, Джиджи, - Алан взялся доказывать поцелуями. Правда, им все равно не удалось добраться до самого «сладкого» - пискнул выставленный на девять утра будильник, и Лакоста принялся собираться на работу, как всегда, теряя носки, галстук, пытаясь запихнуть в себя бутерброд целиком и невнятно матерясь. Алан бегал за ним с носками и галстуком.
- Не торопись, а то успеешь.
- Ключи! Где, ****ь, опять эти гребаные ключи?!
Несчастная связка при этом преспокойно висела в прихожей на своем законном месте. Поиск ключей был обязательным ритуалом.
- Здесь она! Где и каждое утро вот уже пять лет.
Ключи, кстати, Лакоста вешал туда сам. И забывал об этом напрочь. Алан выпроводил его на работу. И рванул прибираться-готовить-искать работу. И красить волосы, хоть в синий с зеленым, лишь бы закрасить. Первым делом он смотался в супермаркет и купил краску. Каштановую, цвета своих «родных» волос. И цветные линзы, темно-синие, с детства мечтал. Потом позвонил в свой театр, пришлось рассказать руководителю сжатую версию событий.
- Память осталась, но тело... не заточено оно под балет, мисс Давенпорт. Выше, тяжелее, мышцы не те развиты, не такое гибкое. Я не знаю, что мне делать.
- Думаю, что займетесь постановкой. В качестве моего помощника.
- Я? Постановкой? - Алан поморгал и расплакался, тихо, стараясь не шмыгать носом. Он и представить себе не мог такой поворот, это было как если бы голодному вместо куска хлеба выставили полный обед из трех блюд.
- Сможете приехать завтра в одиннадцать утра? Захватите документы сразу же.
- Д-да, конечно, мисс Давенпорт!
- Жду вас, - она отключила связь.
Алан рванул краситься, нещадно изводя краску. Через час он готов был разбить зеркало в ванной, из которого ухмылялся Дрейк. С волос краска попросту стекла. Лино был не мутантом, он был полукровкой, рожденным в результате случившегося три десятка лет назад первого зарегистрированного контакта с инопланетной цивилизацией. Алан в отчаянии все-таки схватился за ножницы.
- Надо было оставаться в себе, мутант ты ебучий, если дорожил своими патлами.
Стальные, самые обычные ножницы разломились, стоило ему коснуться лезвиями первой пряди. Алан зашипел, швырнул ножницы в мусорку. И стал примерять линзы. С синими линзами странное и некрасивое лицо стало выглядеть немного иначе, мягче, что ли? И против них чертов Дрейк, кажется, не имел ничего. Глаза не воспалялись, линзы не выпадали.
- Так лучше. Еще ринопластика - и вообще красавец.
Показалось, или отражение в самом деле пожало плечами? Похоже, Дрейк дорожил только двумя вещами в этом мире: своей свободой и своими волосами. Это Алана устраивало вполне. Новое лицо значительно упростит жизнь. Ну, а пока поживет так. Алан заплел волосы в толстенькую косичку, достававшую только до лопаток, махнув рукой на то, как это выглядит. Ничего, с цветом волос и их длиной можно смириться. Так, обед сготовлен, дом чист, внешность слегка изменилась. Сейчас записаться на корректировку морды лица.
Он нашел фото, где они с Реджи в первый год их совместной жизни, и решил, что это будет хороший вариант. Записался на прием к хирургу в ближайшую клинику пластической хирургии. Его заверили, что сделают без проблем, ничего сложного.
- Полтора часа - и можете бегать и улыбаться.
Откладывать воплощение уже принятого решения Алан не стал, тем более, что операция стоила недорого.
- А это не больно?
- Нет. И приборы мы вам не покажем.
Необходимые тесты на совместимость тканей и лекарств, моделирование внешности согласно предоставленной фотографии и возможностей строения костной ткани нынешнего черепа заняли едва ли не больше времени, чем сама операция.
- Идеального соответствия не выйдет, к сожалению.
- Сделайте, как получится, чтобы сходство точно было.
- Это будет, - пообещал хирург. Анестезиолог прижал к сгибу его локтя шприц-тюбик, и Алан уплыл в вязкий туман, успев подумать, что теперь будет бояться еще и медикаментозного сна, после всех тех раз, что ему кололи снотворное.
Проснулся Алан в палате, светлой, чистой, ничем не привязанный. И врач улыбался очень мило:
- Ну вот, все готово, вот зеркало.
Да, это лицо было похоже на него-прошлого. Но разрез глаз и губ остались прежними, придавая ему немного хищное выражение. Без линз выглядело... жутковато. Алан поспешил вставить их. Отлично, красавец.
- Мы подали запрос на изменение внешности во всех ваших документах.
- Да, спасибо! - обрадовался Алан. Это было весьма кстати, он бы забыл сам.
Домой он возвращался, чувствуя, что с души сваливается огромный камень. Все-таки, почти привычное лицо много значит для человека. А тело... Ну, если постараться, можно и это тело заставить привыкнуть к балету. И начинать нужно прямо сейчас. В конце концов, зря что ли Лакоста ему оборудовал целую комнату под занятия и тренировки?
По пути он вспомнил, что утром Лакоста не собрал ничего на обед с собой, пришлось нестись в кафе, брать на вынос еду и тащить на работу к жениху.
- Имя? Цель визита?
- Алан Сэнтри, к капитану Лакоста по личному делу.
Провожали его стуком падающих челюстей и долгими взглядами.
- Капитан, а ваш жених теперь каждый день будет внешне меняться или он когда-то прекратит это делать? – поинтересовалась Клоди. – А то там вокруг него весь участок хороводы водит, в ладоши хлопает и за ваше семейное счастье радуется.
Реджи заскрежетал зубами: как раз насчет семейного счастья он и был не уверен - начальник «убойного» отдела, Ричард Росток как-то не спешил подписать ему отпуск снова.
- У тебя был отпуск. И на что ты его потратил, спрашивается? Теперь терпи положенные полгода.
- Я отозвался из отпуска! А на что я его потратил - это мое личное дело, не так, скажете, сэр? - шипел Лакоста. - Я не успел сочетаться браком! Это был форсмажор!
- Ничего, твой форсмажор еще потерпит, тем более что зима, медовый месяц проводить негде. Поживете вместе, притретесь друг к другу.
- Мы уже пять лет притираемся! Скоро вообще сотремся!
- Вот выполнишь процент по раскрываемости - и вали в отпуск.
Потому и скрежетал зубами капитан Лакоста. Впрочем, шеф был в чем-то прав, привыкнуть к новой внешности будущего мужа тоже стоит. А что там говорила Клоди об этой самой вне...
Чашка с кофе выпала из рук бравого капитана, сердце словно проткнули иглой. Он смотрел на Алана, замершего в дверях кабинета, и боялся пошевелиться, вдруг мираж пропадет?
- А я тебе поесть принес, - застенчиво сказал «мираж».
Клоди понятливо вымелась из кабинета, по пути опустив плотные жалюзи, подтолкнула Алана внутрь и закрыла за ним дверь.
- Уф... Так, работаем, не оглядываемся на капитанский «аквариум».
- Реджи? Что с тобой?
- Ты... Черт, Аль. Так нельзя. Я только успел уговорить себя привыкнуть к той твоей внешности, и тут ты ее снова меняешь. А почему не покрасился? - Лакоста шагнул к нему, забрал из рук пакет из кафе и поставил его на стол, освобождая Алану руки.
- Ну, теперь я на себя хоть похож. А покраситься не могу, никакая краска не берет. Нравлюсь хоть?
- Ты мне всяким нравился. Давай закроем эту тему? - попросил Реджинальд, притягивая его к себе, обнимая ладонями, пахнущими озоном, лицо. Алан поцеловал его. И в этот момент принесло шефа.
- Ла... Кха... Что... Разврат на рабочем месте?
Шефа Реджи Алан никогда не любил. Как можно любить того, из-за кого твой жених вынужден задерживаться на работе гораздо дольше положенного, выходить на службу в выходные, больным и иногда даже подстреленным?
- Ну что вы, какой разврат, репетиция первой брачной ночи. Где жениха поймал, там и репетируем. А то его, знаете, дома нету в выходные, праздники, будни, снег, зной и мой день рождения. Закройте дверь, пожалуйста, вы нам мешаете.
- Да...
- У капитана обеденный перерыв, время внерабочее. Так вы поприсутствуете или уйдете?
- Похоже, общение с Дрейком Лино испортило милого маленького Алана, - не преминул плюнуть ядом шеф, выходя и закрывая за собой дверь.
- Ну не такой уж он и маленький! - донеслось в спину шефу на весь участок. - А вы с какой целью интересуетесь?
- Аль, перестань, - шикнул Лакоста. - Зачем ты с ним собачишься?
- Этот человек вытаскивает тебя из дома в выходные, праздники, из больницы, морга, гроба... При этом зарплату не повышает. Мне надоело, что у меня вечно больной, раненый и невысыпающийся муж, которого подстреливают из-за невнимания и недосыпа. У тебя есть график, в конце концов. И ЕСЛИ МОЙ МУЖ ПАШЕТ ЗА ВЕСЬ ОТДЕЛ, ПОЧЕМУ В СЕМЕЙНОМ БЮДЖЕТЕ НЕТ ЗАРПЛАТЫ ЗА ВЕСЬ ЖЕ ОТДЕЛ? - это Алан опять проорал за дверь в сторону кабинета шефа так, что в кабинете что-то покатилось.
Лакоста смотрел с откровенным изумлением: шеф был прав, общение с Лино в течении двух месяцев весьма изменило Алана. Теперь он не был тем скромным, опасающимся вставить слово поперек, спорить или отстаивать свое мнение пареньком. И это Реджи начинало нравиться. Да, пожалуй, в самом деле, нравиться.
Алан повернулся к нему, смущенно улыбнулся:
- Вот.
- Это было круто, - признал капитан. - Но все же бесполезно, Аль. Правда, я служу в полиции уже двенадцать лет, и так было всегда.
- Ну, я хоть душу отвел. Знаешь, получить домой вовремя невредимого мужа - это многого стоит, но наорать на его шефа - это вообще бесценно.
- Не ожидал от тебя такого, - честно признал Реджинальд. - Неужто шеф прав, и чертов псих Лино оставил отпечаток на твоем поведении? Или это не его «заслуга»?
- Нет, милый, это моя личная. Знаешь, я многое переосмыслил.
- Например? - Лакоста подтолкнул его сесть в кресло, сам же устроился на подлокотнике, по давней привычке, полез в пакет с едой.
- Ну, например, что я был слишком тихим и молчаливым, старался как-то вписываться в твой привычный уклад и не нарушать его, думал, что бороться с преступностью важней, чем тратить время на меня. Знаешь... Я все-таки важнее, я так решил. Верней, мы важнее, наши отношения. В конце концов, ловить бандитов есть целый отдел, а мы друг у друга одни.
Реджи отставил еду, обнял его.
- Все верно решил, Аль. Только меня-то не переделать. Я постараюсь как-то измениться, но многого не жди, ладно? Мне уже тридцать пять, меняться поздновато.
- Никогда не поздновато, мне двадцать восемь и я только жить начинаю.
- Поешь со мной? - ушел от темы Лакоста. Дурная привычка, но он так делал всегда, когда не желал обсуждать какие-то вещи, с которыми не смирился, которые ему не нравились или были неприятны.
- Да, конечно, голоден зверски после операции. Ум-м-м, вкуснотища. А я, кстати, с завтрашнего дня буду в театре помощником режиссера.
- Здорово. Это на самом деле круто, солнышко, - Реджи так называл его о-о-очень редко.
Алан засветился, проглотил лапшу и потянулся целоваться. Домой из участка Алан шел, по уши в счастье. Ну, пусть свадьба откладывается еще на полгода, не в печати дело. Зато они с Реджи смогут теперь быть еще ближе. А еще у него есть любимая работа, которой он может заниматься с полным знанием дела. И не надо никуда бежать. Право, он сейчас не мог поверить в то, что всерьез раздумывал, стоит ли возвращаться в НьюЭлЭй.
- Люди, как же я вас всех люблю!!! Жизнь прекрасна!!!
На него оборачивались, хмыкали, кто-то сплюнул, но кое у кого на лице возникла улыбка, и это было бесценно.
Эпилог
С самого утра Алан не мог отделаться от предчувствия надвигающейся беды. И – нет, то, что он через семь часов должен был вступить в брак, бедой не являлось. Он, как ошпаренный, носился, пытаясь уладить сразу и резко возникшие проблемы: Вейн забыл о бутоньерках для них с Аланом, Лорейн Валенза потеряла туфлю, Клоди просто рыдала в туалете, Алан, после вчерашней репетиции первой брачной ночи, едва сумел подняться с постели и радости это ему как-то не добавило, а через час его срочно вызвали в театр, пообещав отпустить через час. Но он завис там уже на три, и, судя по периодически прилетавшим сообщениям, жаждал сожрать с потрохами половину коллектива, а вторую засолить про запас.
Домой переодеваться Алан летел на всей возможной скорости. Как можно было не заметить эту груду стальных мускулов, он не понимал, но впечатался в грудь появившегося на пути человека так, что едва не хрустнул нос. И упал бы, не придержи тот его за плечо.
- Ба, какие люди, и на свободе, - прогудело сверху.
- Извините, опаздываю, - панически провещал Алан и попытался двинуться дальше. Рука на плече сжалась крепче.
- Если б не шевелюра, я б тебя не узнал, Дракончик.
- Вы меня с кем-то перепутали, - открестился Алан. - Отпустите, я, правда, очень сильно опаздываю.
- Да нет, не перепутал, - Стив Паттон оттянул ворот легкой футболки и заглянул за спину Алану, расплываясь в улыбке. - Крылышки-то на месте, то-то ты так летаешь.
- Паттон, отъебись. Я уже и так дохуя времени сегодня проеб на всякую мутную ересь, - доходчиво объяснил Алан.
- О, вижу, память проснулась. Может, ты еще вспомнишь, что обещал? - голос Стива стал вкрадчивым и обволакивающим.
- Может, ты еще вспомнишь, что тебе это все обещал Дрейк Лино? Могу указать его могилу, выкапывай и вперед, еби во всех позах.
- Ты рехнулся? Что, смена имени уже является причиной не рассчитываться с долгами между своими? - Паттон медленно, но верно оттеснял Алана в сторону какого-то переулка или подворотни. Раздраженный задержкой, тот этого не замечал.
- Это не смена имени. Я Алан Сэнтри. Просто Лино меня неудачно грохнул, я зацепился за его сознание, так что нас было двое. А потом, когда нас пытались разъединить, этот чертов мудацкий ублюдок влез в тело, которое должно было стать моим. И его пристрелили при побеге. Так что, за всеми долгами тебе на кладбище.
- Мне насрать на то, кто ты теперь, Дракончик. И на чужие тела. Я хотел это, и я его получу.
Вокруг не было ни души, хотя в десяти метрах кипела жизнь на одной из самых оживленных улиц этого города. Алан в панике огляделся. Никого. И до видеофона не дотянуться, тот в заднем кармане. И Реджи не звонит, блин.
- Паттон, у меня свадьба с капитаном убойного отдела. Если я там не появлюсь через пять минут, меня отправится искать весь отдел. Ну, изнасилуешь ты меня... Меня заштопают, я перетреплю. А тебе яйца оторвут и в глотку засунут. А попробуешь грохнуть... Лино попытался, для него закончилось не очень удачно. А в твоем теле на свадьбу тащиться мне влом, костюм на него не пошит.
- Зачем насиловать? - Стив растянул губы в какой-то мерзкой ухмылке, за время, проведенное в тюрьме, Алан не видел на его лице подобной гримасы. Кажется, Паттона последние полгода за решеткой тоже изменили, и не в лучшую сторону. Он достал из нагрудного кармана что-то, что Алан рассмотреть не успел, и прижал это нечто - холодное и, кажется, острое - к шее парня. От этого места по телу словно прокатилась волна огня, а за ним - тумана.
«Ненавижу лекарства - добавить в список», - подумал Алан, пытаясь собрать мысли воедино. Чувствовал он себя, как тающее желе - тяжелым, колыхающимся и горячим изнутри. Очень горячим. Отвратительное ощущение, если честно. Еще и Паттон лапает. Удивительно, как в подобном состоянии мозга Алан умудрился выволочь заоравший видеофон так, что Паттон не отреагировал.
- Помогите, насилуют, - вяло сообщил Алан. - Мне помогите…
Видеофон у него выбили из руки почти сразу, Паттон наступил на него, превращая в груду обломков. Если бы только это был обычный видеофон, на этом все и закончилось бы. Но Алан знал, что сейчас на экране всех ви-фонов у них дома, у Реджи, у Клоди и Вейна, и еще пары-тройки человек из убойного отдела высветилась надпись «ТРЕВОГА» и заорал сигнал сирены.
- Ну вот, хороший был видеофон, - расстроился Алан. - Отстань от моей футболки, что она тебе покоя не дает, фетишист?
- Заткнись, Дракончик, - пробормотал Паттон, разрывая тонкий трикотаж. Грязная стена была холодной и какой-то склизкой, руки мужчины - горячими и не более приятными, чем стена. Изо всех препаратов, намешанных в тот коктейль, что ему вколол Паттон, подействовало только что-то вроде успокоительного, или просто наркотик был непроверенный, потому Алан еще вяло брыкался. По его мнению, вяло, тело же решило от нервов обладателя не зависеть и, снова презрев мужскую солидарность, пожертвовать коленом, отшибив его о яйца Паттона. Пускай на свадьбе жених будет хромой, зато неопороченный. Пока Стив Паттон выл и корчился от боли, Алан, шатаясь, то и дело задевая голым плечом стену, выбрался из переулка на улицу. Задел какую-то железку, и по руке потекло теплое. Он скосил глаза и мимолетно удивился тому, что из глубокой ссадины сочится кровь: боли не ощущалось вовсе. Идти прямо не получалось, только не в этой толчее, к тому же, его отпихивали, не желая испачкаться, к стенам. Потом кто-то толкнул, и Алан, запнувшись, полетел под колеса наземного транспорта. Визг шин и звук удара, как ему показалось, донесся словно сквозь вату. Реджи, остановивший несущуюся прямо на упавшего жениха машину боком своего флаера, кинулся к Алану.
- Ну все не как у людей, - философски изрек Алан, - даже свадьба. Я там, в переулке, кого-то покалечил нечаянно, посмотри, может, надо вернуться и арматурой добавить?
- Господи... Ты в порядке? Идиот чертов! Почему ты мне не позвонил, чтоб я забрал тебя из театра! Почему я сам до этого не додумался?! ****ь! - Лакоста рычал и ругался, жестами свободной руки посылая своих парней в переулок, а второй - прижимая Алана к себе. Кровь пятнала его свадебный костюм и бутоньерку, превращая белую искусственную розу в красную.
- Да в полном порядке я. Не нервничай, будь спокоен, как я. И вообще, нам пора на свадьбу.
- Ну-ка, посмотри на меня. Та-а-ак, чем тебя обкололи?
- Не знаю, но мне так спокойно. Пойдем, пока не выветрилось, и я не начал бегать и горевать о загубленной невинности.
Не стоило этого говорить - Лакоста шутку не оценил.
- Я его убью. Разорву сейчас, и меня оправдают.
- Да я о той, которую тебе отдал до свадьбы. И не надо никого рвать, ты запачкаешь костюм, я хочу еще удачные свадебные фотографии получить. А где мой костюм? Ой, Паттона все-таки разогнули.
- Ничего, сейчас снова согнется, - Реджи передал Алана с рук на руки подоспевшим медикам, подошел к Паттону и врезал ему по яйцам еще раз, а потом добавил коленом в челюсть. Судя по хрусту, сломал ее.
- Можете увозить. И через час регистрация, надеюсь, мы туда успеем.
- Если мне дадут костюм, будущего мужа и флаер, то успеем.
- Если вы спокойно посидите пару минут, то все будет в порядке, - раздраженно заметила медик, бравшая кровь на анализ. Потом Алана заставили лечь на каталку в медицинском флаере, подключили капельницу с нейтрализующим раствором.
- Мне спокойно, я тучка, плывущая по голубому небу... Я зеленый слоник на лазурных полях безмятежности… А-а-а, свадьба! Опаздываю! Костюм!! Муж!!!
- Тс-с-с, тише, солнышко, - подоспевший Реджи прижал Алана к себе, укутывая его в поданный медиком плед. - Мы успеем, успокойся. Я захватил костюм, сейчас полетим.
- Я причесаться забыл... Я… Реджи, у меня паника, мы точно успеем?
- Там будет Клоди, она разберется с твоей прической. И мы не опоздаем, все хорошо. Ну, успокоился? - Реджи наклонил голову и осторожно поцеловал его в оцарапанное и уже залитое какой-то обеззараживающей хренью плечо.
- Успокоился, - Алан прижался к нему. - Летим?
- Да. Спасибо, - это уже было сказано бригаде скорой. Плечо Алану протерли, заклеили пластырем, сунули в руки пачку стерильных влажных салфеток, чтобы он мог протереть руки и лицо. Потом Лакоста просто поднял его на руки и отнес в свой флаер. Дверца со стороны пассажира была вмята, оцарапано крыло, свадебные украшения покосились, с пострадавшей стороны вообще оторвались и висели на консоли обзора.
- Мы красавцы, - нервно захихикал Алан, - даже пожениться не можем нормально.
- И хрен с ним. Но я с тебя сегодня не спущу глаз. И завтра. И еще целых две недели, - с угрозой пообещал Реджинальд.
- А как же всю жизнь?
- Маячок повешу. Или лучше вошью, куда-нибудь, чтоб ты не выковырял.
- И Джиджи... Если ты еще раз наступишь на яйца какому-нибудь придурку-убийце, который решит тебе отомстить, ты его или пристрели три раза контрольно. Или выбирай морду покрасивее, а?
- Обязательно. В смысле, пристрелю.
- И на всякий случай голову ему отрежь... А то вдруг он без мозгов жить дальше будет.
- И в кого ты такой кровожадный, Аль? - ухмыльнулся Лакоста.
- Я не уверен, но, по-моему, все-таки в дедушку, Вильграма Грина.
- Это не тот ли Виль Грин, который был героем Цереры? - вскинул брови капитан.
Алан кивнул:
- Он, да.
- Ты не рассказывал о своей семье.
- Ну, у меня ее почти и нет, знаешь, позор рода, и все такое.
- Это ты - позор? - изумление Реджи можно было резать ножом и мазать на хлеб. - С чего вдруг?
- Ну как, прыгаю по сцене в колготках.
- Идиоты, - резюмировал капитан. - Одевайся, солнышко. Мы почти прилетели.
Алан принялся влезать в костюм, приглаживать тот на себе ладонями. Ткань была из тех, что только-только появились на рынке - немнущаяся, отталкивающая любую грязь, мягкая и очень приятная наощупь. Лакоста не поскупился на все лучшее для свадьбы. Рубашка и брюки просто ласкали тело, чуть приталенный пиджак подчеркнул фигуру, белоснежная бутоньерка сверкала крошечным бриллиантом в сердцевине цветка. Алан был воистину прекрасен.
Реджи забил цель в автопилот и принялся стирать высохшую кровь с рукава своего костюма. Попытался оттереть и бутоньерку, потом додумался снять ее и прополоскать в стакане минералки, который вынул из мини-бара. Критически осмотрел цветок, себя и вздохнул:
- Я пугало.
- Ты чудо, - заявил Алан, целуя его.
- Чудовище. А ты красавец. Знаешь такую сказку?
- Знаю. Я танцевал партию Принца в балете.
- Вот-вот. Ну, готов? - теперь нервничал Лакоста, снова пытаясь вспомнить, все ли он предусмотрел, и что забыл из критического.
- Морально - не очень. Ладно... Наручники для нервного жениха, склонного к побегу, прихватил?
- Мне приковать тебя к себе прямо сейчас, солнышко?
- Ага, по крайней мере, буду точно знать, когда ты упадешь в обморок от счастья.
- Эй, я не неженка!
- Я знаю, ты у меня крепок духом, и все такое.
- Пожалуй, я просто возьму тебя за руку. Боюсь, наручники на свадебных фото будут бликовать.
- Хорошо, - Алан вцепился в руку своему капитану. Прежде чем выйти из флаера, Лакоста крепко его поцеловал, пытаясь успокоить и жениха, и себя.
- Ну, только бы больше ничего не случилось, - пробормотал он, открывая двери и выбираясь наружу.
Алан решил просто промолчать и тихо надеяться. Когда прозвучали первые выстрелы, Лакоста просто толкнул его на землю и накрыл собой.
- Ч-черт... Хлопушки определенно были очень плохой идеей, - проговорила в наступившей тишине Клоди.
- Клоди, я тебя сейчас в фонтане не утоплю только потому, что у меня свадьба, и я мирен и счастлив, - посулил ей Алан, пытаясь отряхнуть костюм.
Женщина постаралась затеряться в толпе гостей, хотя ей еще предстояло быстро привести всклокоченную гриву жениха в порядок. Благодаря щедрости Лакоста, костюмы, даже после валяния на тротуаре, были очень быстро отчищены. В итоге причесывался Алан сам, решив просто распустить волосы. Отражение, не таясь, гоготало и тыкало пальцем.
- Дрейк, ты сдох и давно похоронен. Может, хватит меня доставать? - Алан зажмурился и постоял пару секунд, стараясь дышать ровно. Открыл глаза, оценивающе посмотрел на себя в зеркало. Поправил прядь волос, отросших за полгода еще длиннее, чем были. Он к ним уже почти привык.
- Хорош, - решил он и направился брачеваться.
Церемония вышла короткой, хоть и красивой. Реджи надел ему на палец кольцо, подставил свою руку под такое же украшение, и все гости попросту заорали что-то, в чем Алану отчетливо послышалось: «наконец-то!». Он и сам хотел бы заорать что-то подобное, но постеснялся. Лакоста, видимо, догадывался об этом, потому что заткнул ему рот поцелуем надолго. Очень надолго. Неприлично просто. Все переминались с ноги на ногу. Наконец, когда и регистратор начала покашливать, поцелуй закончился. Они протянули ей картеры, и в документах появились записи о браке. Вот теперь все было действительно закончено.
- Ура-а-а-а! Ну, наконец-то захомута-а-а-ал!
Судя по глазам собравшихся, Алан как-то неправильно радовался. Зато Лакоста ржал, как ненормальный.
- Это еще кто кого, Аль. Теперь ты носишь мою фамилию, так что это я захапал себе самого красивого и самого милого танцора в мире.
- Ничего, я согласен и на самого очаровательного копа этого города.
- У меня сейчас слипнется все, и патока потечет из ушей, - пробурчал Вейн.
- Захлопни пасть, Дрейк, - машинально брякнул Алан. - Ой, Винни, это ты сказал, оказывается.
- По машинам, - разрядил повисшее напряжение Лакоста. - Я что, зря арендовал «Три жетона» на сутки?
Все исчезли быстрей, чем вши при виде мыла.
- Эх, старые мои кости, - крякнул Реджи и все же поднял Алана на руки. В своем родном теле танцовщик весил около семи стоунов, сейчас - восемь стоунов и три фунта.
- Не прибедняйся, старичок, я все еще легок и изящен.
- Несомненно, не стал отказываться Реджинальд, да и к выходу он нес супруга легко и непринужденно.
Алан смеялся, обнимая его за шею:
- Ну вот, теперь первая брачная ночь.
- Самая первая и брачная, - фыркнул капитан. - Перекусить не хочешь? Я заказал все самое вредное и вкусное, что только согласились приготовить девочки из «Трех жетонов».
- Нет, мне надо блюсти фигуру. Чтобы молодняк гонять пинками по сцене легко и непринужденно.
- Я обещаю, что после ночи ты и не вспомнишь о том, что и сколько съел, - продолжал соблазнять его на банкет Лакоста.
- Ну хорошо-о-о. Неси меня жрать, искуситель.
Гуляли почти всем отделом и в три смены. Виновники торжества, наскоро перекусив, смылись с праздника в свою честь, оставив «убойников» гулять.
- Ну, вот ты и попался, - плотоядно оскалился Реджи, перенеся Алана через порог и прижимая его к себе, как драгоценное сокровище.
- Я попался? А вы ничего не путаете, капитан? - проворковал Алан, облизываясь.
- Нет, не путаю. Я тебя арестовываю, можешь не хранить молчание, и даже наоборот... м-м-м... Господи, почему я не каннибал? Съел бы тебя и все.
- И лишился бы счастья на всю жизнь?
- Тоже верно... Черт, зачем я заказал целых десять пуговиц на этих чертовых рубашках?
- Не зна-аю, да сними ты уже ее.
Реджи потянул с него рубашку через голову, не доснял, отвлекшись на то, чтобы зацеловать и вылизать крылья на спине. Татуировка ничуть не поблекла с течением времени. Алан коротко простонал и выгнулся. Пришлось упереться в стену стреноженными рубашкой руками, чтоб не упасть: Лакоста ж теперь не успокоится, пока не довылизывает ему всю спину полностью.
- Джиджи, ну, - Алан не знал, то ли просить продолжать, то ли тормозить и тащить в постель.
- М-м-м! - невразумительно ответил капитан, потом все же стянул с него рубашку, но лишь для того, чтобы добраться до чувствительной шеи и плеч. Алан решил, что на полу тоже неплохо можно будет устроиться, если вдруг до кровати не доберутся. Ласки совершенно пьяного, но не от алкоголя, а от желания, капитана заставляли извиваться и гнуться в его руках. Тело сразу же приобрело и гибкость, и легкость. Лакоста мог загнуть его в любую позу, в постели Алан был, словно мягкая пластика, подчиняясь его рукам, губам, его желаниям, и не стеснялся демонстрировать свои. Все-таки, потеря былой скромности пошла ему на пользу.
- М-м-м, нет, в постель, солнышко. Хотя бы первая брачная ночь должна быть по правилам, как считаешь? - Реджи снова поднял его на руки, понес наверх.
- Ну, хоть что-то по правилам.
- А хочешь - будет не по правилам, - опустив мужа на постель, Реджи стянул с него расстегнутые брюки и принялся целовать ноги, одновременно пытаясь раздеться.
- Нет уж, пускай хоть что-то будет по традиции.
- Как скажешь, Аль, - Лакоста спинал с ног брюки, стянул носки и, наконец, упал на постель рядом с Аланом, принимаясь изучать его еще более пристально, словно за полгода не насмотрелся и не натрогался. Ничего не изменилось существенно, все то же поджарое тело, красивое и временами даже изящно-гибкое. Просто теперь Лакоста мог с полным правом сказать: «Мое!» и заласкать его до умопомрачения. Алана или своего. Или обоих сразу.
А еще им дали отпуск в честь свадьбы. И уже были куплены билеты в свадебное путешествие.
- Жизнь прекра-а-а-а-асна! - орал Алан после секса.
Реджи ржал, не стараясь заткнуть его: жизнь и в самом деле была прекрасна. В данный момент времени. А загадывать на будущее он уже попросту боялся: капитану убойного отдела вообще противопоказано о чем-то мечтать. Особенно, если его зовут Реджинальд Лакоста.