Мастихин
1
--Молодой человек! Вы мне поможете? - на консультанта художественного магазина был направлен цепкий немигающий взгляд.
Консультант, поправив бейджик с именем Юрий на форменной куртке, обреченно вздохнув, направился к дамочке, уже порядком надоевшей его коллегам в соседнем отделе.
,,Дилетантка - самоучка'', - диагностировал консультант, опытным взглядом оценив эту неуклюжую особу с ее грохочущей тележкой. Тележкой, которой дамочка, то и дело, подрезала снующих между стеллажами покупателей.
--Слушаю, - Юрий натянул резиновую вежливость на скулы и склонился над внушительным списком, протянутым пухлой ручкой.
--Вот, - Анна облизнула пересохшие губы, - вы мне, молодой человек, все растолкуйте, что по чем, и сколько нужно брать.
--Пройдемте, - Юрий уже смирился и, с автоматическим профессионализмом, продолжил свою рутинную работу.
--Вы так считаете? - то и дело переспрашивала раскрасневшаяся от напряжения дамочка, - ой еще кисточки надо, и еще холсты и этот, как его....
Анна выпучила, и без того огромные глаза, уставилась в какую-то ей одной ведомую точку. Консультант тактично ждал.
--Ой, ну этот, - покупательница жестами пыталась навести парня на верное слово, - ну, такой железненький, который, как мастерок для строителей.
--Мастихин?
--Ну-да, - закивала довольная покупательница.
--Ой, какой вы все-таки умничка! - женщина просияла от удовольствия. И в этот момент стала ослепительно хорошенькой милой пышечкой. Куда девалась былая визгливость, нарочитая манера давить на собеседника.
--Вы просто прелесть, Юрий, - скосила она глаз на бейджик консультанта, - просто лапочка. Не то что эти худосочные швабры в соседнем отделе.
--Ну вот, - Юрий еще раз сверил список с содержимым тележки, - на первое время Вам хватит материалов. Кисточки нужных размеров есть, холсты льняные есть, краска акриловая куплена. Она хорошая, быстро сохнет. Так что не будет у Вас проблем с Вашими пейзажами.
--Вы само очарование, - уже в открытую кокетничала покупательница. А Вы случайно уроки живописи не даете?
--Уроки? --Юрий замялся, - нет, но поискать толкового мастера могу.
--Чудненько! - Анна протянула ему визитку, - Буду ждать.
--Оревуар! - она послала на ходу воздушный поцелуй и, вседовольная, направила набитую добром тележку к кассе.
Юрий не мог сдержать рвущийся наружу смешок, едва дама скрылась за поворотом его отдела
--Ты чего так веселишься? - удивленно взметнула брови проходящая мимо Ирка из соседнего отдела.
--Так ничего. - Парень не мог больше сдерживаться и закатился смехом. - Мастихин одним словом.
--Чего? - Ирка затормозила и тоже заразилась его весельем.
--Ирка, пошли по - быстрому курнем, - тянул он ее за собой.
---Ну? - затягиваясь сигаретой под вывеской магазина повторила свой вопрос девушка.
--Да тут дамочка забавная попалась. Мечтает о персональной выставке, а сама карандаш еще в руке не держала.
--А, ты об этой толстухе. Так она нас всех достала, - Ирка в красках описала сценку в салоне.
--Понятно, - щурился от дыма парень, - она еще спрашивала не дам ли я ей уроки живописи.
--Ну и чего ты растерялся? Ты ж профи.
--Был бы, если б денег хватило на последний курс.
--Ну все равно. Я твои работы видела. Такие четкие! Ваще! - Ирка закатила глаза.
--Думаешь правда ее проконсультировать? - Парень тушил сигарету.
--Да что тут думать! Судя по ее кредитке и брюликам в ушах - она не бедствует. А тебе что? Деньги лишнии?
Юрий перевел разговор на тему ближайшего викенда. Во-первых, не в его правилах было делиться своими финансовыми проблемами с женщинами, во-вторых, Ирка была такая сногсшибательная в этом облегающем мини. Слово за слово, и молодые люди сговорились о поездке на дачу на выходные.
2
--Юрка! А о тебе спрашивали, - встретил его в понедельник утром охранник Степа.
--Кто спрашивал, - консультант удивленно покосился на часы. Рабочий день только начинался.
--Дамочка такая колоритная, - Степка понимающе подмигнул, - в выходные приходила и была очень недовольна, что тебя не застала. Все тиранила твоего напарника, где, мол, ваш самый толковый сотрудник, мол, без него в магазине ничего найти невозможно.
--А...Мастихин, - машинально проговорил Юрий.
--Что? - не понял Степа.
--Да окрестили мы ее так с Иркой, - отмахнулся от него парень.
--Кстати, как у тебя с ней? - Степану явно не хватало информации. Он стремился был в курсе всего происходящего в коллективе. Иначе ему было скучно на своей, такой надоевшей ему, работе. Но деваться было некуда. Степану надо было кормить семью. А в их городке Владимирской области приличного заработка не найти. Вот и ездит он вахтовым методом, как и многие его земляки, на заработки в Москву. Юра как то был у него в гостях, приезжал на этюды - церкви старинные писать с натуры. Степан его тогда хлебосольно принял. Но в память Юрию запал поезд в Москву, который они ждали на перроне, возвращаясь из Степиного городка. Степан стоял, экипированный в куртку, кепку, раздутую домашней выпечкой и чистым бельем сумку через плечо. И весь перрон был усыпан Степиными клонами, с точно такими же сумками, кепками, не маркими куртками.
--Так как вы там? Все нормалек? - не унимался охранник.
--Не напоминай, - передернулся Юрка, вспомнив количество выпитого и выкуренного.
--Ну все-таки, как она тебе?
--Отстань, Степка, не мешай работать.
Юрий нахмурился и поспешил скрыться от Степана в подсобку.
В темном коридоре едва не столкнулся с выходящей ему навстречу сотрудницей.
Оба сделали вид, что в темноте друг друга не признали.
Степан своими вопросами окончательно испортил Юре настроение.
Ну какая ему разница, этому беспардонному провинциалу до его амуров с Иркой. Не в его обычае обсуждать женщин. Тем более и обсуждать тут нечего. Все они одинаковые. После той вымотавшей ему душу школьной истории, едва не закончившейся для него плохо, женщины ему стали понятны как пять пальцев на руке. После той зарубки на его сердце, он словно надел на себя некий бронежилет от прекрасного пола. И с тех пор женщины удивительно легко ему доставались. Он и сам не мог объяснить почему. Женщины западали на него, сами искали встречи или легко, без боя сдавались его ненавязчивому вниманию. Потом всячески пытались удержать его. Но он моментально обучился красиво с ними расставаться. Если б кто-нибудь попытался обвинить его в мести слабому полу, он бы посмеялся над этим беспочвенным обвинением. Хотя и судить его было некому. Не было поверенного в его сердечных делах.
Да, на какой то миг чиркнула о его каменное сердце, вспыхнула словно спичка и моментально сгорела любовная интрижка прошедшего викенда. Но сейчас ничего кроме изжоги в прямом и переносном смысле его не мучило. Ирка безусловная красотка, с потрясающей фигурой. Но ...
Юрка приник к бутылке с минералкой, обтер пузырящейся влагой лоб, щеки, шею, с тоской посмотрел на часы. Рабочий день только начинался. Волна раздражения снова захлестнула его. Опять одно и тоже, опять эти стеллажи, безумные покупательницы. И еще предстоящее объяснение с Иркой. Нет, только не сегодня. Он натянул на лицо холодную вежливость и вышел в торговый зал.
3
--Нет, это не годится, я ведь напоминал: тут белил надо добавить, да и здесь много грязи. Я же уже объяснял, - Юрий недовольно поморщился.
--Ой, я забыла, ну простите, пожалуйста, - полные щеки виновато затряслись.
--Ну ладно, - смягчился парень, - начнем заново.
Парня временами забавляла эта детская покладистость его великовозрастной ученицы. Мастихин, а это именно была она, та назойливая покупательница, добилась таки своего. Юрий уже месяц, как давал ей уроки живописи.
--Жаль холст опять испортили, - сокрушался парень, - Может все-таки вернемся к эскизам на бумаге.
--Нет-нет, - испуганно запищала женщина, -только холст. Он меня вдохновляет.
Я чувствую его. И расскажите еще о Матиссе, его технике, пожалуйста.
Юрию нравилась ее дотошность и умение слушать. Казалось, женщина вся обращалась в слух. Хлопали удивленные ресницы, изумленно взлетали вверх к взмокшим от напряжения кудряшкам, брови, раскрывался от удивления пухлый рот. Да и вся оплывшая фигура толстухи с пухлыми сложенными на груди запястьями, косолапо поставленными ступнями выражала доверчиво-восхищенное внимание. Женщина впитывала, пропускала через себя все, чем назидал ее юный учитель.
А тот в свою очередь, вдохновленный таким благоговейным вниманием, рассыпался соловьем цитатами и поучительными фактами.
''И откуда я все это помню?", - удивлялся он самому себе.
--Ой, ну как же Вы много всего знаете, - вторила ему толстуха. Когда она улыбалась, обнажая ряд белоснежных зубов, то своими белокурыми кудряшками и ямочками на щеках напоминала прехорошенького откормленного пупса.
Юрий и сам не заметил, как втянулся в эти занятия. Он постепенно вошел в азарт: обучить эту малоодаренную даму основам живописной техники во что бы то ни стало.Теперь это было делом его собственного внутреннего престижа.
--Не обижайтесь, Анна, но сейчас я Вас и похвалить могу, - сказал он ей после часа корпения над натюрмортом.
--Кто же на похвалу обижается, - засияла ямочками женщина.
--Нет, это я заранее за резкое слово извиняюсь, - улыбнулся в ответ Юрка, - про таких, как Вы говорят, что у них, железный зад, простите еще раз.
--Не поняла, - покраснела до макушки толстуха.
--Терпеливые студенты, иначе говоря, усидчивые добиваются порой более блестящих результатов, чем одаренные их сокурсники.
--То есть, Вы хотите сказать, что я бездарность?--Напротив, я в Вас очень верю, - Юрка сделал акцент на слове очень. Они находились в квартире Мастихина. С самого первого дня Юрка пожалел, что назначил слишком высокую цену за урок. Судя по скромной обстановке квартиры Мастихин не шиковала. Но опустить цену было уже неудобно, да и платила толстуха аккуратно и регулярно.
--Пойдемте, Юрочка, я Вас угощу дивной наливкой. Мне кажется, за наш успех пора выпить.Вы не против?
Он не был против. Мастихин в общении с ним была сама деликатность. Куда подевалась ее былая назойливость, напор, визгливые интонации. С ним она ворковала нежнейшим голосочком.
--Ну вот, попробуйте!- Протянула она своему учителю бокал.
--Нет, погодите! У меня есть тост. - Голос дамы приобрел пафосные нотки. -Я хочу выпить за талант.
Мастихин выдержала паузу.
--За талант педагога! За Вас, Юрочка!Спасибо Вам за терпение и любовь к своему делу!
Она опрокинула бокал, подцепила наманикюренными пальцами с тарелки кусочек сыра, жестом пригласила его за стол.
--А Вы живете здесь одна? - не сомневаясь в ответе спросил парень, налегая на бутерброды с ветчиной.
--Нет, отчего же, - раскраснелась от выпитого Анна, - меня периодически навещает жених.
--Правда? - чуть не поперхнулся ветчиной Юрка.
---Молодой человек, - с укором продолжила женщина, - по Вашему у меня не может быть жениха? По Вашему, если дама не обладает параметрами 90-60-90, которой под сорок ... не может быть любима?
Губы у Мастихина обиженно задрожали, пухлые ручки вцепились в салфетку.
--Я не то, чтобы...я только за...- бормотал парень.
--Ничего, я привыкла, извините, я на минуту Вас оставлю, - Мастихин с чувством собственного достоинства удалилась из комнаты.
''Пора линять", - с тоской подумал Юрка. Он не любил женских слез и всяких объяснений с дамами.
--А вот и я , - Мастихин снова сияла ямочками на щеках, - давайте чай пить с тортом, хорошо? - и не дожидаясь ответа начала хлопотать за столом.
--Мне вообще-то уже пора, - твердо решил слинять парень.
--Юра, послушайте меня, - Мастихин смотрела ему прямо в глаза, - я не обиделась. Я привыкла, я ко многому привыкла и со многим смирилась в своей жизни. Ничего не нужно говорить. Вы художник, и лучше многих понимаете в канонах красоты...
Мастихин явно завелась не на шутку. Парню стало безумно жаль ее такую неуклюжую, косолапую, такую беззащитную. Он встал и, вдохновленный новым неведомым ему до сих пор чувством сострадания, начал:
--Напрасно, Анна, Вы меня не выслушали. Мы художники, как Вы правильно сказали, много чего понимаем в красоте.
Вы слышите, в истинной природной красоте.
Он вновь заливался соловьем, цитировал классиков, говорил о прекрасных рубенсовских и кустодиевских женщинах, о правильных гармоничных женских формах. Приводил примеры полотен Гогена и его любимых фламандцев. И снова он обрел благодарного слушателя: изумленные брови взлетали вверх, ресницы удивленно хлопали, пухлый пунцовый ротик раскрылся от удивления. Юрка сам себе не мог объяснить свой последующий поступок. Но этот ротик влек его сейчас к себе с неодолимой силой. Его отрезвила только хлесткая оплеуха.
--Молодой человек, подите вон! - толстуха гневным жестом указывала ему на дверь, - у меня есть жених, я повторяю. И я сохраню ему верность! Художник ошалело смотрел на нее. Такого еще в его жизни не приключалось, он окончательно смешался и вместо того, чтобы уйти, стоял, как вкопанный. Спустя мгновение опомнился и поспешил к выходу.
4
--Вот, вот и вот! - с расстановкой раскладывала веером на столе тесты о беременности Ирка.
Минуту назад она затащила его в подсобку и щелкнула замком изнутри.
--Что молчишь? Вот твоя дача, вот твои шашлыки, вот все твои художества! - Ирка стояла перед ним пунцовая от напряжения.
--Да, дела...
--И что ты на это скажешь? - Ирка дернула сигарету из пачки.
--Здесь нельзя курить, - напомнил он ей.
--А мне наплевать! Мне все равно теперь! - Ирка завелась не на шутку.
--Чего ты хочешь от меня? - ему вдруг стало все равно, - хочешь, женюсь на тебе?
--Ты это серьезно? - Девушка опешила от его покладистости.
--Ну да, - Юрка чувствовал, как равнодушное спокойствие прохладными волнами продолжает разливаться по его жилам, - у тебя все?
--Что значит все? Так запросто женишься на мне? - она все еще ждала от него подвоха.
--А ты что глухая, не слышала? Ира, иди работай, - отнял он у нее сигарету и смяв, выбросил в мусорное ведро.
--Нет, если ты издеваешься, то...
--Завтра же, нет сегодня, - он проверил содержимое своей борсетки, - подадим заявление. А теперь иди, Ира, работай!
Повторил он последнюю фразу особенно твердо.
Новость в коллективе распространилась со скоростью метеора. Начались поздравления, удивленные расспросы, одобрительные улыбки сотрудниц и сдержанные рукопожатия коллег мужского пола.
--Что, правда женишься? - никак не мог поверить услышанному Степан.
--Что, будешь отговаривать? - продолжая удивляться своему внутреннему спокойствию, переспросил Юрий.
--Нет, Ирка красивая, конечно. К тому же москвичка, с квартирой, машиной, с образованием. Отличный вариант! Молоток! - Степка похлопал его по плечу, - Только по-дружески, предупреждаю, семья -это тебе не так просто. Да...
Степан тяжело вздохнул и отошел от него весьма задумчивый. Видимо еще раз философски осмысливал свой семейный статус.
День выдался хлопотливый: принимали товар, сверяли накладные с продукцией. Время пролетело незаметно. К вечеру в магазине нарисовался курьер и вручил конверт Юрию..
''Гонорар за последний урок от Мастихина", - догадался консультант.
В конверте лежала лишняя тысяча. Юрий удивился. То ли премия, то ли прощальный жест обиженной дамочки. Нет, лишнего ему не надо. У него тоже есть чувство достоинства, в конце концов.
--Ну что, не передумал? - Раздалось за спиной.
От неожиданности парень едва не выронил деньги.
Обернулся. Перед ним во всем великолепии сияла подкрашенная, надушенная Ирка, небрежно вертела на пальчике брелок с ключами от авто.
''Тьфу ты, я ж женюсь'', - с тоской вспомнил он свое утреннее обещание.
--Слушай, Ириш, - начал он примиряюще, - я, конечно, не забыл. Только у меня дело одно срочное на вечер возникло. Давай завтра после работы, а?
--Ты что, издеваешься, да? - Ирка едва не задохнулась от возмущения, захлопала накрашенными ресницами.
''Вылитая Барби!'', - промелькнуло у него в голове.
--Ириш, успокойся, я ж сказал завтра.
--Да пошел ты! - Ирка гневно зыркнула на него, повернувшись на каблуках, стремительно выскочила из магазина.
По отделу укором расплылось облачко парфюма.
"Коко Шанель", - автоматически определил парень, вспомнил, что точно такой же аромат дарил матери на юбилей.
Минуту спустя Юрка был на пути к дому толстухи. В голове зрел план мести. Это ж надо, оплеуху закатила, деньгами швыряется. Парень вспомнил непрезентабельную обстановку ее невеликой квартирки. То же мне, богачка нашлась.
Анна жила в двух кварталах от художественного магазина. Юрка за последний месяц прекрасно ориентировался в перетекающих друг в друга и разливающихся рукавами, словно река переулках, которые вели к дому Мастихина.
Заходя в подъезд, код от которого хорошо запомнил, почувствовал, что волнуется, как школьник.
''Спокойно, просто поучу дамочку почтению'', - отгонял он от себя навязчивую мысль, что очень хочет видеть Анну.
--Ты? -дверь открыла хозяйка, в перепачканном красками фартуке, пухлые ручки тряпкой пытались оттереть цветные подтеки с запястий.
--Работаешь?- парень заметил, что они запросто перешли на ты.
--Этюд заканчиваю со светотенями. Блики опять не выходят, - она посторонилась, пропуская его в квартиру.
--А белила подмешиваешь? - Он, не церемонясь, прошел в комнату.
Комната с мольбертом посередине, разбросанными вокруг бумажными эскизами, небрежно брошенной на стол палитрой, красноречиво показывала борьбу хозяйки с непокорными светотенями. Юрий по деловому взялся за кисть и тут же, будто между ними не было никакой ссоры, начал подправлять этюд.
--Я же говорю, белил не жалей. Здесь, вот здесь. Ну а это уже лучше, - он указал ей кистью на удачное место. - Это уже кое-что. Тебе удалось передать пространство.
Он посмотрел на нее. Анна стояла рядом. Взгляд был слишком красноречив, чтобы продолжать что-то объяснять или выяснять, что происходило между ними.
Он сделал то, чего хотели его руки и губы помимо его воли и здравого смысла в эту минуту. Анна не сопротивлялась. Теплая волна захлестнула обоих.
5
--Я жениться должен, - сказал он ей за завтраком.
--На той красивой девочке? - спросила она без тени волнения, подливая ему сливки в кофе.
--Не знаю, кому как. Ты не против?
--Нет, конечно, - Анна протянула ему густо намазанный паштетом бутерброд.
-- Спасибо, я жутко есть хочу, - улыбнулся он ей.
--Может тебе еще яичницу быстренько пожарить?
--Нет, уже опаздываю. Значит сегодня вечером продолжим этюды? - он притянул ее к себе, жадно потянул носом ее теплый еще пахнущий сном аромат.
--Сегодня не получится, - она ерошила ему волосы и тихонько целовала в затылок.
--Почему? - он поднял на нее разочарованные глаза.
--Сегодня вечер занят.
--Премьерный кинопоказ. Я обязана быть, - улыбкой оправдывалась она на его немой укор.
--Ладно, завтра, - согласился он.
--Завтра, - Анна с трудом оторвалась от него.
--Все, пора, -он залпом допил кофе. Проходя мимо мольберта, остановился, несколько секунд постоял, сощурив глаза.
--Ну и чего все-таки не хватает в моем этюде? - подошла к нему вплотную Анна.
--Я скажу тебе завтра, хорошо? - он обнял ее и снова жадно потянул носом ее тепло.
--Я и так знаю.- она повернула к нему счастливое лицо.
Переулки были пустынными, в пастельных розовых пятнах от скользящих лучей восхода. Гулкое эхо, отражающееся от старинных особняков, весело повторяло его бодрый шаг. По дороге остановился у маленького, приютившегося на углу цветочного киоска, купил в тон утра пастельный розовый букет.
--Ты делаешь мне предложение? - округлила глаза Ирка. Она не торопилась принимать протянутые ей розы.
--Предложение, если мне не изменяет память, сделала ты мне вчера. А вообще-то без разницы. Я за вчерашнее хотел извинится.
--Правда? - Ирка подозрительно смотрела на него. - Я как-то не въезжаю, Юр, в перепады твоего настроения. Странный ты какой-то. Вчера глаза были бешеные, огрызался, сегодня весь светишься, как ... - она поискала сравнение и не нашла.
--Ну да ладно, принято, - она взяла букет с чувством удовлетворения, залюбовалась пышными бутонами, - ты завтракал? У меня бутерброды есть. Хочешь?
Он отрицательно помотал головой и поспешил в подсобку. Больше всего ему в эту минуту хотелось одиночества. Хотелось не расплескать то состояние, которое поселилось в нем со вчерашней ночи. Такого он еще не испытывал. Куда-то подевалась его вечая нервозная неудовлетворенность всеми и вся, и в первую очередь, самим собой. Ушла суета. Натягивая форменную одежду, он ухватил, наконец, за хвост ускользающую догадку. Да, именно, так. Он будто, взяв темп и настроившись на длинную дистанцию, вдруг неожиданно сошел с нее, потому что цель оказалась гораздо ближе, чем он предполагал. Цель обрела конкретику. И он, неожиданно быстро для себя получил то вожделенное, чего всегда интуитивно хотел, чему еще не знает названия, и то, чего до сегодняшней ночи так вожделел. И у этого желанного обретения есть имя, плоть, душа, запах, тепло, о существовании которого он еще недавно не подозревал.
В подсобку стучались. Парень, на ходу цепляя бейджик, мельком глянул в зеркало на стене. Ирка была права. Он, и в правду, светился, как медный пятак.
--Открываю! - крикнул он двери и взялся за щеколду.
6
--Еще будешь?- Степан пытался контролировать ситуацию.
Они с Юрием сидели в Степиной съемной комнате в коммуналке и приканчивали энную бутылку. Рулил всем процессом хозяин.
--Нет, так не делается! -возмущался Степан. Что это за мальчишник такой?
Сидим вдвоем и дуем водку. Нет, братан, надо было по-нормальному сделать, как люди делают: сауну заказать с девочками, с пивом. Вот это я понимаю. Женитьба, это дело такое...
Степан пытался держать внимание приятеля.
--Вот ты даже не представляешь, что это такое женитьба, - Степан икнул, - это такое...Это ж ты думаешь, что женишься на ней, на девочке-цветочке. А на самом то деле: на всей ее родне ты, братан, женишься. На теще, на тесте, на сестре, на ее собаке, на ее тетках, бабках...
--Вот ты скажи, - перебил его Юрка. Ему нужно было выговориться. - Ты почему женился?
--Почему? - Степану стало все труднее сосредотачиваться, язык не слушался, потому...
Он уже не мог вспомнить ни почему, ни когда.
Юрка плеснул в стопки еще горячительного, залпом выпил.
--Вот ты послушай! Эй! Не спать! - тряхнул он его за плечо.
--Ты женился, потому что девчонка тебе подходящая, красивая, интересная попалась. И это правильно. И хорошо. И так у всех. Я тоже женюсь, понимаешь,
на подходящей, красивой, интересной, классной девчонке. У нас ребенок будет.
--Да? Уже?- очнулся Степа. - Ой, это ж..., за это ж выпить надо!
У Степана открылось второе дыхание.
Он засуетился и достал из под дивана очередную бутылку.
--Да, ребенок...
Юрка задумался. Но ты мне прямо скажи, ты жену свою любишь?
Или живешь потому, что так все живут?
-- Ну не знаю...
Степан почесал затылок, потянулся к стопке.
--Ну, представь, Юр, я ее мамаше так спокойно говорю, у меня футбол, говорю сегодня, полуфинал, я всю неделю ждал, вечер освободил.. А она, Юр, представь, как завизжит. За картошкой в деревню езжай, говорит. Ну ты представляешь , Юр? А ты спрашиваешь еще...
--Вот и я говорю, - подхватил Юрка. - Женитьба - одно, а любовь другое.
И вот... повезло мне, выходит, приятель. Счастливый я билетик вытащил.
--Да! Ирка - без вопросов! Все при ней! - Степан искренне радовался за друга.
--При чем здесь, Ирка! - удивился Юрий. Так ты меня не слушаешь, что ли?
--Не понял, - виновато развел руки Степан.
--Женщина у меня есть любимая, объясняю тебе. Понимаешь, ну все, ну совпало у меня с ней все, понимаешь? А у нее со мной. Я дожил почти до тридцати лет, а не знал, что так бывает.
--Ну да? Ну ты даешь? - восхищенно смотрел на него Степан.- И как же ты теперь с двумя будешь, что ли?
--Разберемся, - Юрка потняулся за сигаретой.
--Слушай, а фотка есть твоей подружки? Посмотреть охота на бабу твою, кто Ирку обошел.
--Нет, фото у меня нет, - удивился вопросу Юрка, -погоди!
Он взял окурок и прямо на разложенной на столе салфетке несколькими ловкими штрихами обозначил женское лицо.
--Ну как тебе? - глаза парня сияли.
--Ну тебе видней! - Степан ушел от ответа. - Короче, давай за твоих женщин выпьем!
Они выпили еще по одной, и еще по одной, и еще...
--И все-таки, - погружаясь в дремоту, бормотал Степан, - ты того... не спеши...две тещи, два тестя, две собаки....
7
--А ты уверен, что так правильно? - Анна сочно хрустнула яблоком. -
На выставке на всех полотнах буду я. И в беседке, и в саду, и на пленэре с яблоками, и на тахте ню тоже я.
--Ань, не ешь, пожалуйста, натуру. И не меняй позу. Потерпи.Тебе не холодно? - Юрий подошел к ней, лежащей на тахте, с наброшенной на бедра, простыней. Заботливо подоткнул под спину подушку.
--Нет, ты ответь на мой вопрос, - Анна хитро прищурилась. - Так разве можно?
--Художникам все можно. Ты ведь моя муза. Мое вдохновение. Я с тобой остановиться не могу. Меня просто разбирает на работу, понимаешь. Не верти головой, Ань.
--Ой, - еще через пол часа заныла женщина, - плечи затекли, шея отваливается. И кушать, страсть, как охота.
--Ладно, не хватало, чтоб ты похудела. Где я еще такие формы найду, - смеялся парень, - да и нос у тебя уже фиолетовый. Одевайся.
Анна, с удовольствием, потянулась, облачилась в байковый халатик, с любопытством подошла к рабочему холсту.
--Неужели это я? - ахнула женщина, - такая красивая.
--И здесь я, и тут опять, и везде-везде я, -указывала она по очереди на прислоненные к стенам законченные и не законченные работы, заливаясь счастливым смехом.
--Ну я же говорю, ты моя муза, - Юрий вытирал кисти. Ее веселье передалось и ему.
--И как же мы назовем эту коллекцию, посвященную мне? - она стояла перед ним счастливая, прехорошенькая, раскрасневшаяся от смеха.
--Подумать надо, - он залюбовался ею.
--И все же, - продолжила она на кухне, куда они перебрались на ужин, - меня мучает совесть, Юр. Ведь это неправильно по отношению к твоей будущей жене.
--Ань, не порти нам вечер, - он приложил палец к ее губам. - я сам во всем разберусь. К тому же я обещал ей жениться, а любить ее не обещал.
Они молча начали ужин. Каждый думал о своем.
--Слушай, я, кажется, придумала. - прервала молчание Анна, - я ведь профессиональный журналист. Я буду прессой на твоей, нет, на нашей выставке.
Короче, - на Анну снизошло вдохновение, - рекламу в Инете и в газетах беру на себя. Еще позвоню старинной приятельнице. Она на канале Культура работает. Соберу своих самых преданных журналюг - однокашников. Да, самое главное...
Глаза Анны распахнулись и отразили свет абажура.
--Что же самое главное, - Юрий с улыбкой ждал продолжения.
--Прости, но главное на выставке не картины.
--Неужели?
--Поверь мне. Я журналист с опытом. Бывала и на выставках, и на премьерах, и на показах мод. Главное, на всех этих мероприятиях для публики это вот, - Анна торжественно подняла над головой вилку.
--Не понял.
--Ну, Юр, ну что тут непонятного. Главное, этих самых зрителей потом хорошо накормить! Фуршет нужно будет организовать. Вот. Это я беру на себя. Я их так умаслю - они у нас потом напишут такие отзывы!--Анна замычала от предвкушаемого удовольствия.
--Чтобы я без тебя делал? Пропал бы. - Привлек он ее к себе.
--Кстати, Юр, - не теряла она своей деловитости. - Ты подумал, в чем ты
будешь на своей свадьбе. Мы же ничего еще тебе не купили. Тем более, если б хороший костюм ты надел еще и на выставку. Ну что ты хмуришься? Ну прекрати.
Юрка потянулся за сигаретой. Открыл оконную фрамугу.
--Юрасик! - она ластилась к нему. - Ну чего ты?
--Ладно, - приобнял он ее, - когда в магазин?
--Слабо сейчас? Да-да, прямо теперь и пойдем. Я знаю тут рядом чудный магазинчик. Еще не поздно, ну давай. Юр, сам потом спасибо скажешь.
Ему нравилось отдаваться ее заботе. Его успокаивали, завораживали ее воркующие грудные нотки, ее мягкие движения.
Он подчинялся ее необъяснимой чарующей власти над ним, природу которой не мог и не хотел объяснить.
--Я готова, - появилась она перед ним через пару минут уже прибранная, причесанная, готовая к выходу, в легком летнем плаще - балахоне, нетерпеливо постукивала каблучком.
До обещанного магазина добрались быстро. Анна всю дорогу весело щебетала, предвкушая удачный шоппинг.
--Вы сына жените? - простодушно спросила продавщица, едва они переступили порог магазина. Анна опешила, на какое-то мгновение смешалась. Куда девалась ее беззаботная веселость. В глазах отразилось страдание. Но она справилась с собой и деловито принялась объяснять злополучной продавщице свои требования к костюму.
--Еще нам нужны туфли, рубашки, белье. Да, сынок? - она состроила такую забавную гримасу, что Юрка прыснул от смеха. И на глазах у ошарашенной консультантки сгреб Анну в охапку и поцеловал ее в усмехающиеся губы.
8
--Молодой человек! -за бесстрастным голосом последовало сухое рукопожатие. --Рады знакомству. Спасибо, что оно состоялось хотя бы накануне, а не после свадьбы. Ирочка опаздывает, вся в примерках, ну мы все же постарались к открытию выставки. Поздравляем.
Чета родителей невесты, чинно прохаживаясь по залу, подошли к Юрию. Даты двух важных событий в жизни художника по стечению обстоятельств следовали одна за другой. И в этой суматохе знакомство с родителями проходило в экстренном порядке.
Они были приглашены на выставку, открывшуюся стараниями Анны, в одной из центральных галерей города. Уж она и постаралась. Арендовался весьма просторный зал, в другом были накрыты фуршетные столики. Она еще хотела пригласить ансамбль музыкантов для фона, но парень посчитал это не скромным и отказался.
--А почему такая тематика Ваших работ? - вторя сдержанным интонациям супруга, спросила мать невесты, сухопарая дама с неподвижными скулами.
--Да-да, любопытно, - подхватил будущий тесть, - само название хорошее: Весенняя рапсодия. И на Ваших полотнах цветение сирени, много зелени, но...
--Я не люблю объяснять словами то, что уже сказал красками, - прятал за улыбкой раздражение Юрий.
--Но все-таки, героиня Ваших полотен, мягко говоря, не вписывается в канву весны, - продолжала гнуть свою линию будущая теща.
--Позвольте с Вами не согласиться, - неожиданно на выручку Юрке пришел его бывший однокашник Борис, --тема красоты весьма спорная, субъективна тема, - он широким жестом указал на центральное полотно. - Обратите внимание, здесь у художника и композиционно и цветово примиряются два начала: плоть человеческая, так сказать плотская красота и дух земли, его весеннее дыхание...
--Извините, я знаю толк в живописи. -Прервала его теща. - Мы с мужем бывали и в Дрездене, и в Милане, и во Флоренции в знаменитых галереях. Но, молодые люди, умейте выслушать и критику. В этой даме, кочующей с полотна на полотно, есть нечто спорное, если не сказать, вульгарное. Простите, нечто близкое к натурализму.
--Разумеется, критика нам полезна, - незаметно дернул за пиджак побледневшего художника Борис.
--Но тем не менее, поздравляем, - одними глазами улыбнулась теща и удалилась под руку с супругом в противоположный угол зала.
--Нет, правда, здорово! Не ожидал. Такой мощный творческий рост! Познакомишь с натурщицей? - подмигнул Юрке Борис и тут же добавил серьезно.
-- Слушай, приятель, ты, наконец, обрел чувство меры, к чему тебя призывали на старших курсах. Искренне рад, правда.
--Не уходи сразу, обмоем, - ответил парень на похвалу. --А натурщица скоро придет, познакомлю. Только у меня с ней контракт на эксклюзивное использование натуры.
--Даже так, - расхохотался Борис, - понимаю!
Время шло, зал заполнялся приглашенными. Юрка был приятно удивлен таким наплывом посетителей. А народ все прибывал и прибывал. Подосланные Анной интервьюеры по очереди задавали ему похожие вопросы.
Щелкали объективы камер, образовывались кучки спорящих то у одного, то у другого полотна. Но той, которой он был обязан такой блестящей организацией, все не было.
--Слушай, братан, извини что опоздал, - спешил к нему запыхавшийся Степа. - Ну ты даешь! Супер, как классно, нарисовал!
Степка еще поискал в своем загашнике одобрительных эпитетов, но не найдя ничего подходящего, выставил вверх большой палец.
--Правда, понравилось?
Юрка искренне обрадовался Степану.
--Угу! - закивал охранник, - особенно вот эта.
Степка кивнул в сторону центральной работы, вокруг которой закипали нешуточные страсти.
Парни переглянулись и поспешили к спорящим.
--А я повторяю, что рубенсовский типаж в современном исполении это наш ответ загнивающему западу, - тряс седой бородкой долговязый мужчина в очках.
Он явно был возбужден спором с маленьким гладко выбритым фотографом, который оппонировал ему неприятным резким голосом.
--Но где здесь современность? Я не чувствую здесь пульса нашего времени,- выбритые щеки фотографа наливались кровью, - И что Вам Запад? Россия и так отстает от запада на триста лет.
--А мне русскому человеку приятнее смотреть на живую русскую бабу в соку, с мясистым задом и большими сиськами, у которой все, как надо,
на нужных местах, чем на Ваших западных гомосеков.
--Что? Да Вы! - задыхался от возмущения гладковыбритый, - да Вы резонер! Вы - враг прогресса!
--Да, такого прогресса Россия не допустит никогда! Свихнувшийся запад с Вашими дольчами и габанами никогда не возьмет верх! - брызгал слюной бородатый. Спорщики заводили разбившуюся на два лагеря толпу. Галерея загудела роем голосов. Казалось, еще мгновение, и разразится нешуточный скандал.
''Русофилы'' и 'Западники'', - промелькнули в голове у Юрки обрывки институтского курса.
--А давайте, друзья, все же поздравим самого автора с таким шумным успехом! - вклинился между спорщиками вездесущий Борис и вытолкнул на середину художника. И сделал он это очень вовремя.
В наступившей тишине под прицелом пары сотен глаз, устремленных на парня, Юрий почувствовал себя неуютно.
--Браво! - пискнул женский голос!
--Браво! -повторили из толпы, дружно зааплодировавшей виновнику торжества.
Юрка ощутил, как загорелись его щеки и стал душить узел галстука. В груди заклокотало. От смущения не знал куда девать глаза. Взгляд упал на картину, объект сегодняшней нешуточной дискуссии. С полотна ободряюще смотрели, согревали своим теплом родные глаза.
Юрий отвел Степана в сторону.
--Не уходи, дождись фуршета.
--А скоро?- Переминался с ноги на ногу Степка. - А то мне на смену сегодня.
--Сейчас, дождемся главной героини, - и сразу будет команда "фас" к столикам.
--Ирка придет? - оживился Степан.
--Боюсь, что да, - Юрка уже не слушал его и в который раз набирал заветный номер. Абонент с самого утра был не доступен. Парень терял терпение.
--А женщина, заказавшая фуршет, еще не приходила? - догадался спросить он у официанта, хлопочущего у столиков.
--Нет, не приходила, но мы по телефону связь держим, сегодня много раз созванивались, - с готовностью ответил официант.
--А когда последний раз разговаривали?
--Да пару минут назад - она дала команду вынуть шампанское из холодильника.
Юрий все понял, отошел от столиков, обдумывая свои дальнейшие действия, и опять вернулся к парню, занятому сервировкой ужина.
--А Вы можете сейчас со своего телефона ей позвонить, - продолжал он свои разведывательные действия.
--Да, минуточку, - не отказал официант.
--А вот и я , - нежные ручки закрыли художнику глаза.
--Аня? - обрадовался парень.
--Аня? - с удивлением переспросила Ирка.
Это была она. Во всем блеске, допустимом канонами выставочного этикета: сияющая, нарядная, ухоженная, в коктейльном платье со стразами и на высоченных шпильках, взволнованная калейдоскопом приятных событий.
--Не поняла? Мне не рады? - Ирка источала столько довольства собой, вся была в предвкушении свадебного торжества, что огорчать ее сейчас было бы преступлением.
--Иди, Ир к родителям, я сейчас, - отослал он ее и взял протянутую официантом трубку.
В трубке молчали. Он знал, как она умеет молчать. Но и это молчание волновало его, разливалось гипнотическими волнами по жилам.
--Ты где? - нетерпеливо начал он, и услышав в ответ то, что догадывался услышать, тут же прервал ее фразу своим напором.
--Если ты сейчас не приедешь, то приеду я. Аня, что ты творишь? Ты ведь обещала.
Парень набрал в легкие воздуха, готовый разразиться длинной обличающей тирадой, как его дернули сзади за пиджак.
--Братан, - извиняющимися интонациями начал Степан, - ну это...когда кормить то будут?
Одновременно в трубке раздались короткие гудки.
--Слушай! - ухватился за приятеля Юрий. В эту минуту Степа был, как нельзя, кстати.
--Выручай, мне уехать надо срочно! Объяснись там, извинись за меня!
--Начинайте! - скомандовал он официанту и устремился к служебному выходу.
--Чего объяснять то? - оторопел Степан.
--Сам придумай! - крикнул художник, на ходу, и исчез в проеме двери.
9
В комнате стояла затхлая смесь спертого воздуха и накопившейся пыли. Цветы в горшках отчаянно погибали. Юрий испытал укор совести. Ведь обещал матери наведываться в их квартиру и следить за цветами. По заведенному годами обычаю это было его обязанностью, пока мать была на даче. За последний месяц, который он прожил у Анны, Юрий был у себя дома лишь раз, когда завозил в квартиру несколько картин, не вошедших в выставочную коллекцию.
Он распахнул оконные рамы. Вечерняя свежесть ворвалась в комнату, прогулялась по запыленному подоконнику, взвила облачко пыли со стола и сдула легкую паутинку с картины, прислоненной к дивану.
На холсте нежной пастелью цвела сирень, спускалась кудрявыми лазурными кистями к обнаженным плечам женщины, уютно расположившейся в шезлонге.
Алые лучи заката скользили по ее томному лицу, нежной шее, по струящимся складкам платья. Он жадно всмотрелся в эти ямочки на полных руках, на небрежно повисшую ладонь, уронившую шаль. Он вспомнил, как долго добивался этой гармоничной позы натурщицы. Это была их первая совместная работа. В этом портрете он только еще изучал эти прекрасные изгибы, эти ямочки, эту удивительную гибкость и пластичность Анны. Он вспомнил, как целовал эти сочные губы, шею и тут же возвращался к мольберту, пытаясь передать влажную томность ее губ, податливую бархатистость ее кожи.
Удивительно, но ему лучше всего удалось ухватить распахнутость, открытость ее взгляда. Его пронзила боль.
Именно так открыто Анна смотрела на него этим вечером во время их объяснения. Женщина говорила ровно, не путаясь, не сбиваясь. Будто выверила заранее, подготовила свой текст. Фразы звучали хлестко, попадали в цель. Анна целеноправлено добивалась своего: обезоружить парня его же мужским словом.
--Пойми, лучше это сделать сейчас. Ведь ты сам прекрасно понимал, что это когда-нибудь закончится. Мы расстаемся и вспоминать наш роман нам когда-нибудь будет легко и приятно. Я слишком уважаю тебя. И знаю, что говорю. Не перебивай, пожалуйста. Ты ведь не лукавишь в своих работах. И в этом твоя сила, твоя мощь. Люди всегда тянутся к правде, они полюбят твои картины. Тебя, верю, ждет успех. Юра, и в жизни ты поступишь по правде.
Должен поступить по правде. Именно за это я тебя и полюбила...
Юрий глубоко вздохнул, ему не хватало воздуха, он, ослабил удавку галстука. В голове плыли знакомые интонации.
Она говорила, говорила... Слова стали более хлесткими. Она достигла цели, задела его за живое. Ведь знала, чем его можно обезоружить. Анна была хорошим психологом. И этот ее холодный расчет в разговоре с ним он ей никогда не простит.
Юрий машинально вертел в руках мастихин, забытый на столе. А ведь он его разыскивал. Это был импортный качественный инструмент.
Парень подошел к картине, поднял ее перед собой на уровень глаз. Сирень бесстыдно цвела всей роскошью прошедшего мая.
Ему стало невыносима безмятежность этой откинутой назад головки, этих глаз, которые еще совсем недавно поверяли ему свои сердечные тайны. Он с силой ударил по холсту сжатым в ладони мастихином. Холст задрожал. В груди проснулся звериный азарт. Он ударил еще сильнее. Натянутый на подрамник холст, жалобно пискнув, затрещал.
Парень с злорадным торжеством продолжил свое варварское действо. Он бил по розовой шее, по смеющимся губам, по струящемуся шелку некогда любимого им платья, кромсал в крошки розовую полосу заката. Через время опомнился, и так и не выпуская мастихин из сжатого кулака, бессильно опустился на пол перед изуродованным холстом. Из порубленного месива продолжали сиять пастельной нежностью распахнутые глаза, в которых не было и тени упрека, а читалась одна лишь живая правда.