Этот зимник проложили в 1975 году, а мы по нему впервые поехали в марте 1982 года. Не знаю, как он выглядел в конце семидесятых и в каком состоянии дорога сейчас, но в восьмидесятых мы хватанули на нём горюшка. На грузовых машинах возили горючее, продукты, оборудование в посёлок Непа, где стояла база нашей геодезической партии. От Усть-Кута 500 километров, которые проезжали, бывало, и за двое суток. Расскажу лишь об одной своей поездке в конце марта.
Мы выехали из Усть-Кута на машине КАЗ с длинным полуприцепом , которая называлась ещё Колхида, а дополнительно "Горный тягач". Какой шутник назвал её тягачом да ещё и горным- не знаю. Но мы с трудом штурмовали каждый обледеневший подъём зимника под истеричные вопли пожилого водителя Ивана, который все дни, что ездил по зимнику, проклинал тот день, когда согласился отправиться сюда. Машину стаскивало вниз, прицеп вставал поперёк дороги, а мы начинали сапёрные работы. Кроме водилы в кабине находился коллега Саня, я и моя собака Лэсси, которую я хотел оставить до весны на базе. Выпрыгивали на раскисшую дорогу, ломали и рубили тонкие деревца, подсовывали их под колёса, сыпали шлак, который лежал в огромных ящиках с краю зимника на таких подъёмах. Позже поняли, что лучшее средство для подсыпки- это цемент. Сколько осталось мешков цемента на протяжении всей дороги- никто не считал, но много...
В кюветах время от времени попадались брошенные и уже раскуроченные мародёрами грузовики. Действовало неписанное правило: спускающийся с горы обязан уступить дорогу идущему на подъём, так как разгон набирали заблаговременно, а без разгона подняться в гору по скользкой трассе часто было просто нереально.
Ну, и если навстречу попадалась колонна грузовых машин, особенно БЕЛАЗов, которые гнали в Якутию, то мы сразу сходу ныряли с узкого зимника в снег и ждали замыкающую машину. У той сзади был прицеплен трос, который просто тащился за ней по дороге. Нас цепляли, выдёргивали из снега, потом махали друг другу на прощание:
- Счастливой дороги!
И каждый ехал дальше до следующей встречной колонны.
В то время встречали на зимнике и лосей и дичь. Я подстрелил глухаря, прибыли на базу и, пока разгружались, сварили ведро мяса с вермишелью. Только уселись за стол, как входит мальчишечка лет 4. Познакомились- Серёжа, сын местного лесника, который жил по соседству с нашей базой.
Пригласили мальчонку за стол, налили суп, мясо положили. Сами беседуем, не обращая на него внимания. Вдруг слышим:
- А мясо у вас вкусное.
Ага, съел уже, но добавку не просит, дипломат маленький.
Ещё положили глухарятины, спустя несколько минут слышим знакомые слова:
- Я говорю: мясо-то у вас вкусное...
Значит, снова слопал. Смеясь, ещё добавили. Наелся он, отодвигает тарелку.
Налили ему чаю.
Он глоток сделал и произносит:
- Наверное, и сухари у вас вкусные...
Чашка с ванильными сухарями стояла далеко от него, но не просит, а намекает. Насыпали горсть перед ним. Серёжка с удовольствием грызёт их, макая в чай. Спрашиваем его, что ещё хочет. Головой отрицательно мотает- мол, ничего не надо. А потом, напившись чая, встал молча, пошёл к двери, постоял и вернулся. Обвёл нас взглядом и сообщил:
- Вкусные у вас сухари!
Мы смеёмся, а он серьёзный такой стоит. Насыпали ему полные карманы сухарей, и довольный мужичок ушёл домой.
Потом он встречал почти каждую нашу машину, заходил в балок и ждал, когда народ сядет чаёвничать. Никогда сам не напрашивался, но все с нетерпением ждали его слова:
- А чай у вас, наверное, вкусный...
А уж потом дружно угощали любимца чаем с сухарями.
Эта фраза потом гуляла шутливо по бригадам, когда садились поесть и добавка нужна была:
- А каша у вас сегодня вкусная...
В ту весну мы мотались по зимнику до середины апреля, когда официально он был уже закрыт. На реках вспучивались наледи, дорога превращалась в раскисшую кашу из грязного снега. Водители вымотались, у машин были разбиты боковые зеркала от столкновений сo встречными или от ударов о деревья по краям зимника. Бамперы погнуты, фары разбиты, кузова во вмятинах. Сопровождающим, то есть нам, тоже досталось. Откапываешь колёса, подсовываешь жерди, подсыпаешь цемент или шлак, а когда машина начинает, пробуксовывая, карабкаться по цементной пыли в гору, запрыгнуть в кабину не успеваешь, водитель не тормозит до самого верха подъёма, вот и бежишь следом. Мы старались, чтобы водилы хоть немного отдохнули дорOгой. На перекурах и ночёвках покидали кабины, чтобы мужики могли вытянуться на сиденьях. Ну, а мы в это время изображали героя фильма А. Мягкова с его фразой:
- Пить надо меньше...,
подпрыгивая и притоптывая вокруг машины, стараясь согреться.
Однажды мой товарищ ехал пассажиром в кабине ЗИЛ-157, и у них отказала печка. Мороз был за 30 градусов, а впереди ещё километров триста по зимнику. Они установили у него в ногах металлический лист и раскочегарили паяльную лампу. Ехать пришлось, приоткрыв стёкла, чтобы не угореть. На базу прибыли два негра с сумасшедшими красными глазами. Лица, руки и одежда покрылись слоем сажи, но, главное, не обморозились...
После этого ещё несколько лет мы завозили груз по зимнику. И порой ребята устанавливали рекорды, проезжая этот путь даже за 12 часов...