Люська

   
    - Вот, мама, знакомься. Это Люся, моя жена, мы пока поживем у тебя?
 Женщина растерянно переводила взгляд с сына на молоденькую смущенно потупившуюся  женщину. Вернее девочку, худенькую, светловолосую, пытавшуюся прикрыть вязаной шерстяной шалью уже заметный животик. Сын, высокий, широкоплечий, темноволосый парень, улыбаясь, смотрел на мать.
    -  Прошу любить и жаловать! Я думаю, она тебе понравиться. Она у меня девочка тихая, не скандальная, хозяйка примерная, а скоро и мамочкой станет. Я думаю, вы подружитесь.
Он подтолкнул Люсю к, ошарашенной таким неожиданным  явлением, матери и громко, раскатисто рассмеялся. Мать пришла в себя, запричитала, заохала, принялась обнимать сына, новоявленную невестку, усаживать их, торопливо накрывать на стол.

               
    Сколько помнила себя Люська, она жила с Бабулей. Жили они в небольшой, полупустой деревушке, окруженной лесом. Родителей Люська не помнила. Правда, иногда ей смутно припоминалась мрачная комната, в которой какие-то шумные  и недобрые люди, которых она боялась, пели, дрались, пили и ели за вечно не убранным столом. Когда они засыпали кто где, она подбиралась к столу и подбирала остатки еды. Помнила, каким вкусным был хлеб, который она макала в масло на дне консервных банок. И еще, помнилось, что ей все время было холодно и страшно. Больше она ничего вспомнить не могла из той жизни.

    А потом появилась Бабуля. Люська смутно помнила, как она кричала, размахивая полотенцем на сидящих за столом мужиков и они, один за другим скрывались за дверью. А потом Бабуля громко кричала на  женщину и мужчину, оставшихся за столом, стучала кулаком по столу, хлестала полотенцем по, пытавшейся что-то говорить, женщине. Та плакала, а Бабуля что-то приговаривала, грозя ей пальцем. Наверное, это и были ее родители?  Больше этих людей она не видела и Бабуля о них не вспоминала. И Люська о них забыла.
    Еще помнила Люська, как они долго  ехали с бабушкой сначала на поезде, потом на машине, потом на телеге, запряженной лошадью. Почему-то  она боялась лошади, она впервые видела такое животное, а Бабуля подносила ее к лошадке и просила погладить ее по покрытой темной шерстью шее. Шерстка была теплая, и лошадка смотрела на нее добрыми карими глазами. Помнила Люська, как их встретила во дворе  бабушкиного  дома собака. Она с радостным лаем кинулась к ногам Бабули, а Люська испугалась и заплакала.

    Так началась ее новая жизнь. Бабуля окружила ее заботой и любовью и Люська совсем забыла, как начиналась ее жизнь на этом свете. Деревня состояла из десятка старых домов, где жили, в основном, старики и старухи. В остальных домах появлялись жители только летом. Дачники, так их называли старожилы. Дачники были, в большинстве, наследники уже умерших селян. Они приезжали с детьми на все лето. В деревне становилось людно, весело. По вечерам слышалась музыка. Звонкие голоса перекликались в наступающей свежести летнего вечера. То там, то тут раздавался веселый смех, шум вечернего застолья. К Бабуле приходили покупатели за картошкой, молоком, за яйцами, за медом. И еще она варила хлебный квас. К сезону весенней окрошки от покупателей не было отбоя. То и дело посылала она Люську в подполье за квасом.

    Когда пришло время отдавать Люську в школу, Бабуля пригласила к себе Серафиму Ивановну в гости. Серафима Ивановна работала водителем автобуса, который ходил в соседний райцентр. Это была пожилая женщина, которая всю жизнь провела за рулем. Она жила на окраине деревни одна, дети ее жили в райцентре, но она переезжать туда категорически отказывалась. С Бабулей они дружили с детства, и теперь ее помощь была нужна Бабуле, как никогда – внучке пришло время, ходить в школу, а школы в деревне не было. Ее уже давно закрыли, детей в деревне почти не осталось. Долго сидели  пожилые женщины за столом в горнице, вспоминали прожитые годы, поминали умерших мужей, жаловались на детей, решали судьбу Люськи. Потом пили чай из старинного самовара с медом и пирожками с маком. Позвали и Люську. Серафима Ивановна ласково погладила ее по головке и сказала, что теперь она будет ее возить в школу и из школы на своем автобусе на переднем сиденье, у окна. Она ее будет отводить в школу, и забирать из школы, и спрашивать у учительницы, как она себя ведет, как учиться. И все докладывать бабушке. Бабуля согласно кивала головой и поддакивала. А потом все трое они съездили в школу и записали Люську в ученицы первого класса. Там впервые услышала Люська, что она сирота, родители ее умерли, а ее воспитывает бабушка. Потом долго ходили по магазинам и покупали все, что велел Иван Федорович, директор школы. Бабуля и Серафима Ивановна называли его Ванюша, потому, что они, когда были маленькие, вместе учились в школе. А Бабуля даже сидела с ним за одной партой. Люське было трудно представить, что строгий и седой Иван Федорович был маленьким мальчиком, которого все звали Ванюшей.

    У Люськи началась новая жизнь. Теперь ее рано утром будила Бабуля, велела делать зарядку, завтракать и собираться в школу. В ранец укладывала кроме школьных принадлежностей еще и коробочку с пирожками, чтобы могла Люська перекусить на большей перемене. Потом раздавался сигнал автобуса, это приезжала Серафима Ивановна. Она здоровалась с Бабулей, усаживала Люську в автобусе у окошка и они отправлялись в путь. Автобус на каждой остановке пополнялся ребятами- школьниками и бабками, которые ехали на рынок. За окном мелькали перелески, поля, деревни, стада пасущихся коров, церкви на холмах. Наконец въезжали в город, останавливались у школы, и Серафима Ивановна вела Люську в класс. После занятий учительница передавала Люську  Серафиме Ивановне, и они ехали домой. С ними ехали ребята и из других деревень, постепенно высаживаясь на очередных остановках. А дома ждала Бабуля, стоя у калитки, рядом всегда сидел пес Тарзан. Он встречал Люську веселым лаем и норовил лизнуть ее в нос.

   Время летит незаметно, год за годом. Казалось, только вчера была весна, цвела черемуха, а вот уже и первый снег покрыл землю, замели метели все пути-дороги.   Люське уже 17 лет исполнилось. Бабуля к новому году купила ей сережки с голубыми камешками. И сама проколола дырочки в ушах. Наденет Люська их на праздник в клубе соседней деревни, где она недавно познакомилась с  Костей. Парень приехал с Сахалина в гости к матери. Он служил там уже второй год. Раньше он и внимания не обращал на Люську, ну, бегает по деревне девчонка, и пусть себе бегает. А тут вдруг подошел и пригласил на танец. Она смутилась и растерялась. Взрослый парень пригласил ее девчонку. Ей казалось, что все вокруг с удивлением смотрят на них и обсуждают, что он нашел в этой малявке. А он пригласил ее еще раз и еще. Девчата, стоящие под стенкой, встревожено шептались, глядя, как эта   малолетка  уводит такого перспективного жениха. А Костя сам удивлялся, что его привлекло к этой робкой и наивной девочке. Но ему нравилось в ней все: ее гибкая фигурка, широко распахнутые голубые глаза, которые так оттеняли  синие камушки в сережках, белокурые волосы, собранные в хвост на затылке, нежный серебристый смех, когда он рассказывал что- то смешное. Серьезное и сосредоточенное выражение лица, когда он вспоминал о своей службе и своих друзьях. Его умиляли ее вопросы о его службе, ее заинтересованность деталями жизни там, на Сахалине. Он рассказывал обо всем, а она внимательно слушала. Костя не мог отвести глаз от ее, слегка приоткрытых, розовых губок. Он пошел провожать  Люську до ее дома. Они шли по заснеженному, пустынному в этот поздний час шоссе,  и снег громко хрустел у них под ногами. Деревня уже спала, только в одном доме светилось окошко. Бабуля не спала, ожидая внучку. Залаял Тарзан, и она выглянула в окно. Молодые люди увидели в окне бабушку и ускорили шаги. Распахнулась дверь,  и вспыхнул свет над крыльцом.
    - Наконец-то дождалась! Заходите в дом, замерзли, поди. Будем знакомиться. Тебя вроде Константином кличут? Ты Марии Довженко сынок? Ну,  а я бабушка этой красавицы, Зинаида Павловна. Проходите в избу, будем чай пить.
    - Да, я пойду, поздно уже. Не буду Вас беспокоить, Зинаида Павловна.
    - И слушать не желаю. Попьешь чайку с медом и иди себе с богом. Мать, поди, тоже беспокоится.
Чайник был горячий, мед в вазочке источал аромат летнего зноя и липового цвета, свежая заварка пахла пряно, румяные пирожки сами просились в рот.  Что может быть лучше чашки горячего чая с медом после прогулки по зимней дороге в морозную ночь под новый год!
Бабуля переводила взгляд с внучки на парня и видела, что вот и дожила она до того, что должно было случиться. Ее горячо любимая внучка нашла свою половинку. Дай ей Боже счастья!
Люська вышла проводить Костю,  и он робко поцеловал ее в щечку, а она смутилась и побежала к крыльцу. 
    - Приходи послезавтра в кино, увидимся. Придешь?
    - Приду! Счастливого пути!
 
    Потом Люська с Константином смотрели  кино, держась за руки, а после кино он пошел ее провожать. Местные девчата никак не могли понять, чем обворожила Люська парня? Это злило их и не давало покоя.   А молодые люди влюбились без памяти. Они готовы были рассказывать друг другу о себе и окружающем их мире бесконечно. Отпуск у Кости подходил к концу, предстоящая разлука беспокоила и расстраивала их. Договорились писать друг другу и встретиться будущей зимой, когда он опять приедет на новый год.
    Костя уехал, а Люська  закончила школу и поступила в медицинское училище. Учиться она будет в райцентре, придется Бабуле видеть ее только по выходным дням. Это тревожило обеих, как они будут жить, не видя друг друга. Бабуля стала сдавать, сердце совсем износилось, да и ноги уже не хотели слушаться, устали, набегались.

    Однажды, когда Люська уже училась в медицинском училище, приехав в выходной, застала она Бабулю расстроенной и печальной. На все вопросы Люськи она отвечала, что все в порядке, ничего не произошло, но это еще больше насторожило  девушку.
    - Бабуля, ты что-то скрываешь от меня, а это не честно. Я ведь ничего от тебя не скрываю, даже про Костю все, как есть, рассказываю и письма его даю читать. А ты от меня что-то утаиваешь.
    - Ладно, внученька, не хотела, да видать, придется открыть тайну. Приезжала твоя мать, вернее твоя тетка.
    - Бабуля, ничего не понимаю, мама моя умерла, а тетки у меня нет. О ком это ты говоришь?
    - Слушай, Люсенька, всю тайну и всю правду. Все, как есть.

    И она, тяжело вздохнув, начала свой рассказ. У нее было две дочери, старшая Антонина , младшая Зоя.  Антонина   вышла замуж и уехала с мужем на Украину, и больше сюда не приезжала, только письма иногда присылала. Из писем и знала мать, что живут хорошо, но деток так и не завели. Зоя тоже замуж собралась, но парень ее неожиданно уехал, ничего не сказав, и оставив Зою беременной. Позор на всю деревню! Во время родов Зоя умерла, врачи не смогли спасти, хотя и рожала она не дома, а в районном роддоме. Люську забрала тетка ее Тоня. Приехала на похороны сестры и увезла дитя. Мать погоревала, погоревала, и решила, что так будет лучше. Будет у Люсеньки и мать и отец, все же не чужая кровь, родные люди. Писала Тоня редко и из этих писем мать не могла понять, как там растет ее внучка, хорошо ли ей с приемными родителями. Даже карточку не прислали ни разу за четыре года.

    А потом пришло письмо от соседей Антонины. Это был, как гром с ясного неба! Писали они, что Тонька с мужем пьют по-черному, дитя брошено на произвол судьбы, не мытое, не кормленное. Надо бабушке приезжать и спасать ребенка. На другой день она уже была в пути. Три дня добиралась до Харькова, с трудом нашла переулок, где, в полуразвалившемся  от старости доме, жила ее дочь. Был уже поздний вечер, света на лестничной площадке не было, только из приоткрытой двери на втором этаже просачивался свет и слышались пьяные голоса. Похоже, что ей сюда.
    То, что увидела мать, привело ее в ярость. За неопрятным столом в единственной комнате сидели несколько пьяных,  вдрызг, мужиков и одна женщина. В этой растрепанной и тоже пьяной, краснолицей  бабе, она с трудом признала свою дочь. На мать никто не обратил внимания, и она поискала глазами ребенка. В углу на  грязном матрасе, на каких-то тряпках спала бледненькая и худенькая девчушка. Значит, это была ее внучка. Гнев затмил ей все прочие чувства. Она потом не могла вспомнить, как она разогнала всю эту пьяную компанию, как кричала на дочь, как на шум прибежали соседи, и ее увели к себе вместе с испуганным ребенком. Явилась милиция, составляли протокол, искали документы на ребенка. Все, как в тумане. Через день они с Люськой уже ехали домой. На Люське было теплое пальтишко, вязаная шапочка и теплые сапожки. Девочка впервые вышла на улицу одетая, как и все дети. Соседи принесли целый пакет одежды, обуви, детского белья. Им желали счастливого пути и все вытирали слезы радости, что девочка обрела  родного человека, который будет о ней заботиться.

    За все прошедшие годы Антонина не давала знать о себе, а три дня назад вдруг объявилась на пороге их дома. Этой , еще не старой женщине, можно было дать все шестьдесят. Испитое лицо, потрепанная  одежда. Она приехала к матери просить прощения и приюта. Прощение ей мать дала, а в приюте отказала. Она не могла простить ей измывательства над ребенком. И теперь ее мучает сомнение, права ли она, что не приняла блудную дочь в дом. Люська была просто ошарашена всеми этими новостями. Появление тетки-матери ее поразило. Она не могла представить , как бы она себя вела, если бы застала ее тут.  И, если честно, видеть ее, после рассказа бабушки, она не хотела.
    - Бабуля, я могу поискать ее, может ей надо помочь. Ведь она твоя дочка. Хочешь, я напишу заявление в милицию. Думаю, ее могут найти. Вряд ли она уехала далеко, скорее всего,  устроилась  на работу где нибудь в райцентре.
    - Спасибо, внученька. У тебя золотое сердце. Давай просто узнаем, где она. А там уж решим, что дальше делать.

    Весь этот год Люська переписывалась с Костей. Они писали друг другу часто, и с нетерпением ждали  встречи на новогоднем празднике. В тот вечер она в комнате общежития осталась одна. Девочки уехали по домам, а ей надо было дошить праздничное платье. Хотелось  встретить Костю нарядной. Она  уже делала  последние  стежки, когда раздался стук в дверь. Думая, что это кто-то из девчонок, она распахнула дверь. На пороге стоял Константин, покрытый снегом, краснощекий, замерзший, с большей сумкой через плечо. Сумка полетела на пол. Тоненькая полуодетая фигурка утонула в холодных объятиях. Весь мир закружился вокруг маленькой комнаты. Кружились дома, с огоньками окон, кружились покрытые снегом деревья, кружились звезды на небе, кружилась вся вселенная. Бешеный поток понес их в неведомые дали. Пришла  в себя Люська  только утром. Костя сидел рядом на стуле и протягивал ей красную бархатную коробочку.
    - С добрым утром, дорогая женушка! Это тебе подарок к новому году. Там обручальное кольцо, надеюсь, ты согласна выйти за меня замуж? Теперь назад хода нет, ты моя жена перед богом. Прямо сейчас идем в ЗАГС, а потом едем в твоей Бабуле и моей маме.
    - Ну,  ты и дурачок! Какой ЗАГС перед праздником, все закрыто, ведь завтра новый год. Придется тебе подождать, пока я решу, стоит ли выходить замуж за такого торопыгу.
    - Значит одного колечка мало, торгуетесь, мадам? А после этого подарка согласие дадите? – И он протянул ей нарядный пакет. В пакете лежало свадебное платье. Белое, воздушное, расшитое белыми розами, с пышной юбкой и шлейфом. О таком Люська  даже мечтать не могла. Она с визгом бросилась ему на шею и покрыла его лицо поцелуями.
    - Согласна, согласна!
    - Ну, мадам, вы еще и меркантильная  особа!
    - Ну, да, я такая! Вам, сударь, такие девицы не нравятся?
    - Нравятся, очень нравятся!  Именно такие мне и нравятся!
И они принялись целоваться. Незаметно для себя они опять очутились в постели.

    Вечером в доме культуры встречали новый год. Наверное, самой заметной парой были они. Костя в черном костюме и лакированных модных туфлях. Белая рубашка с черной бабочкой сверкала снежной белизной. Люся в нежно абрикосовом платье и белых туфельках. На груди была приколота белая роза. Оба светились счастьем. Им завидовали,  ими любовались. А они видели только друг друга и улыбались только друг другу. А потом они незаметно исчезли. Надо было успеть до возвращения Кости в часть, проведать родных.  Он проводил Люську до ее дома, поздравил бабушку с новым годом, подарил подарки, выпил чарку за счастье в доме и побежал к матери в соседнюю деревню. Завтра в полдень он должен быть в аэропорту. Еще по дороге они договорились, что весной он демобилизуется, и они распишутся, сыграют свадьбу. Где будут жить, решат потом, возможно вернутся на Сахалин, там Косте нравилось, там была хорошая работа и ему и ей после окончания училища.  А оставшиеся до его приезда месяцы будут писать друг другу письма,    и как можно чаще. Пять месяцев  пройдут незаметно.

    Бабуля чувствовала себя все хуже. Каждый раз, уезжая, Люська с тревогой думала, как там бабушка без нее. Однажды, приехав на выходные, она застала в доме незнакомую женщину.  В черном платье, повязанная черным платком, как монашенка, она, смущенно потупившись, ответила на приветствие Люськи. Обнимая Бабулю, Люська спросила тихонько.
    - Кто это, Бабуля?
    - Это она, моя Тоня. Вот приехала, как узнала, что я хвораю. Ты не будешь возражать?
    - Да что ты, Бабуля, я рада, что ты теперь не одна в доме. А кто старое помянет, тому глаз вон! Вот приедет Костя, сыграем свадьбу, увезет он меня от тебя, и ты не одна будешь, а с дочкой. А у нас с ним ребеночек будет, он так радуется, уже и имена придумал. Написал, что если девочка, то назовем Зинаидой, как тебя, Бабуля, а если будет мальчик, то Толиком. Бабушка обняла Люську и заплакала. От радости заплакала.

    Зинаида Павловна умерла неожиданно, когда за окном расцвела черемуха. Умерла она тихо, не мучаясь. Вечером пила чай с дочкой, обсуждали предстоящий приезд Константина, их с Люськой свадьбу. А утром она уже была мертва. На похороны Костя не мог приехать, но на поминки через 9 дней поспел. Теперь он уже приехал навсегда, гражданским человеком. На другой  день съездили в ЗАГС, и без лишнего шума,  расписались. И тут же отправились к его маме.
 

   - Вот, мама, знакомься.  Это Люся, моя жена, мы пока поживем у тебя?. . .