* * *
На меня влюбленные не обращали никакого внимания.
Я обошел комнату, гася один за другим светильники, и удалился под шелест падавших на крышу, листья деревьев и траву первых капель начавшегося наконец дождя. «Теперь Хитр и тот вождь, за которым я его послал, точно не вернутся раньше, чем закончится этот ливень. Что ж, пусть будет у Мила и Ясны хоть несколько часов гарантированного счастья, за которое оба так дорого заплатили», – сказал я себе.
В одной из соседних комнат я нашел подходящее местечко и прилег, но сон не шел. Дождь, в точном соответствии с предсказанием транслейтера, быстро превратился в жуткий ливень – то и дело сверкали молнии, по небу один за другим катились раскаты грома, на крышу Большого дома с грохотом обрушивались потоки воды.
Довольно скоро крыша из ветвей и листьев намокла и перестала служить защитой от ливня. Тех водопадов, которые хлестали с неба на улице, в Большом доме, конечно, не было. Но и здесь барабанная дробь падавших на утрамбованный пол капель становилась все назойливей
Едва оказавшись вчера в Большом доме, я обратил внимание, что пол в нем отнюдь не горизонтальный – он имел довольно заметный уклон от продольной оси сооружения к боковым стенам. Теперь мне стало понятно, для чего применена такая конструкция – струйки воды свободно стекали к стенам и пропадали в невидимых отверстиях скрытой где-то под стенами дренажной системы, почти не оставляя мокрых следов на твердом глиняном полу.
Я вспомнил о пологе, натянутом над ложем вождя – он был, наверно, достаточной дополнительной защитой от ливня и сейчас избавлял перебравшихся туда Мила и Ясну от принудительного ночного душа. Но присоединяться к ним я не стал: им и без меня было хорошо. Вытащив из кармашка на спине комбинезона плотно облегавший голову капюшон, я натянул его и тоже ощутил себя в сухости.
Воздух наконец-то посвежел, и под беспрерывное сверканье молний и шум грозы хорошо думалось. Меня не отвлекали даже доносившиеся из соседней комнаты звуки счастливой возни Мила и Ясны, то и дело дополняемые сладостными стонами и вскриками девушки.
Однако мысли мои были далеко не столь радостны, как состояние душ этих счастливых влюбленных. Я сейчас очень жалел, что курсы этнографии и мифологии инопланетных цивилизаций были для меня далеко не самыми любимыми среди дисциплин, изучавшихся в академии Космофлота. Я же не претендую на то, чтобы стать специалистом по контактам или хотя бы косморазведчиком, говорил я тогда. Я избрал профессию простого работяги-монтажника, обычного инженера, дело которого – исключительно технические системы. Так зачем мне эта муть бесчисленных обычаев, обрядов, ритуалов, история трансформаций религиозных воззрений аборигенов всех звездных систем и все прочее, что было положено освоить по программе. Я буду знать это ровно настолько, насколько необходимо, чтобы не завалить экзамен.
И вот теперь оказалось, что все это очень бы мне пригодилось. Свою оплошность я мог исправить уже здесь, на этой планете. Информационные системы, которыми оснащен мой жилой модуль, мгновенно выдали бы мне исчерпывающую справку по любому вопросу. Но разве, занимаясь себе спокойно ремонтом астромаяка, я мог предполагать, что события по-вернутся так, как они повернулись? А сейчас жилой модуль остался далеко, и пути туда для меня нет.
Оставалось надеяться лишь на собственную память, из глубин которой я изо всех сил пытался выудить все, что там сохранилось по данному поводу.
Я не был уверен, что моя память сберегла эту информацию именно в том виде, в каком она содержалась в лекциях преподавателей и в учебных пособиях. Однако всевозможные концептуальные и терминологические тонкости сейчас меня заботили весьма мало. Главным было вспомнить о сути того, к чему я был обязан как можно лучше подготовиться.
А суть была такова.
Через это, вспоминалось мне, прошли почти все цивилизации земного типа. Широко практиковались подобные вещи на первобытной стадии развития и у самых разных племен Земли.
Дело заключалось в следующем: на определенном этапе общественного развития успех своему племени, будь то в охоте, в войне или во всяком другом деле, вождь мог обеспечить только пока он был силен и молод. Поэтому первоначально по достижении определенного возраста или когда вождю уже не удавалось публично выдерживать определенные испытания силы, ловкости, выносливости, соплеменники торжественно убивали его в самом прямом смысле слова и передавали властные полномочия молодому и сильному преемнику.
Однако постепенно, по мере того, как функции вождя все меньше заключались в непосредственном участии в чем-то, требовавшем проявления исключительных физических достоинств, и все больше переходили в область административного управления соплеменниками, этот жестокий ритуал стал смягчаться. Он заключался уже не в буквальном убийстве правителя, а в символической процедуре его смерти и воскрешения в омоложенном виде. Через подобные ритуалы правитель неизбежно проходил в определенные промежутки времени – иногда по много раз в течение жизни.
Одной из разновидностей этого ритуала как раз и была периодическая кратковременная замена реального властелина другим человеком, обычно молодым, красивым и сильным. В немногие дни или недели его эфемерного правления настоящий вождь удалялся, сливаясь с толпой рядовых соплеменников. Он мог быть обязанным в этот период даже выполнять подчеркнуто позорную и грязную работу, а также публично подвергаться всяческому уничижению другими способами. А тот, кто заменял его, формально получал в свои руки все бразды правления и прерогативы правителя – вплоть до возможности пользоваться его женами и наложницами. Иногда этому человеку даже воздавали почести божества.
Однако наступал определенный час – и все возвращалось на круги своя. Настоящий правитель снова получал власть, а того, кто его ненадолго заменял, очень торжественно и пышно предавали смерти – при этом его молодость, сила и другие достоинства, «тень тела», как выразился Хитр, как бы переходили к властелину, обеспечивая ему возможность править до времени следующего такого ритуала.
Вот какую информацию удалось мне разбудить в глубинах своей памяти. О том, что мне уготована именно такая участь, я начал догадываться уже к середине минувшего дня. И рассказ Ясны, как проходит данная церемония в этом племени, окончательно подтвердил мои предположения.
Да, не зря это памятное утро, когда высшие представители местной элиты явились призвать меня на царство, началось с того, что у меня отчаянно зачесалась шея!
«Раскатал губу! – думал я о себе под непрекращающийся шум дождя. – Мол, продержусь на троне местного вождя каких-то четыре месяца, всего ничего, а там, дождавшись прилета «Баальбека», благополучно смоюсь – и все дела. А оказалось, мне дано не четыре месяца – только четыре дня. И два из них уже прошли. Правда, прошли не совсем зря – по крайней мере, теперь я точно знаю, чего и когда мне следует ожидать. Но и на то, чтобы найти выход, остается столько же – два дня, две ночи и еще утро третьего дня. Не придумаю, как спастись – придется пополнить собой пантеон местных божеств с одновременным прекращением собственного существования в качестве конкретного физического лица. И то, что все это будет обставлено очень торжественно и пышно, вряд ли доставит покойнику много радости».
Правда, почти каждый из аборигенов, с которыми мне довелось общаться, так или иначе продемонстрировал, что абсолютного отождествления моей персоны с личностью верховного вождя он не проводит. И это однозначно свидетельствовало, что обычай уже отмирает. Но мысль о том, что лет через двести или хотя бы даже через пятьдесят он трансформируется в какую-то другую форму, большого облегчения мне не доставляла. Я таким запасом времени не располагал – придумать, как сделать так, чтобы двери в пантеон местных божеств оказались для меня наглухо запертыми, мне было необходимо за два дня.
Но что я мог предпринять?
Ждать помощи было неоткуда. И хотя бы просто сообщить о ситуации, в которой я оказался, возможности тоже не было. Аппаратура связи, которой я располагал, позволяла общаться лишь с кораблями, находящимися максимум в нескольких световых минутах от планеты. И даже если бы у меня был мощный передатчик, работающий в диапазоне гравитационных волн, сигналы которого распространяются по Вселенной практически мгновенно, за оставшееся время никакая помощь сюда бы не поспела. Так что рассчитывать оставалось лишь на себя самого. И пока что мне виделось только три варианта развития событий.
Первый и самый простой из них – бегство – отметался практически стопроцентно. Во-первых, аборигены прекрасно знают все закоулки своего острова, и где бы я ни прятался, они отыщут меня максимум через неделю. А скорее всего, гораздо раньше – потому что я не обучен, как косморазведчики, маскировать следы своих передвижений. И несколько опытных охотников прочтут по ним информацию о моем местонахождении так же легко, как я прочитываю название родного корабля. Впрочем, даже если допустить, что меня не найдут, все равно продержаться исключительно на местных ресурсах чужой планеты, как это могут месяцами делать те же косморазведчики, я был способен от силы несколько дней.
Конечно, воспользовавшись своей допотопной леталкой, которыми неизвестно зачем комплектовались такие экспедиции монтажников, как моя, и которая пока что благополучно скучала без дела рядом с моим жилым модулем, я мог бы достичь какого-то из соседних островов. Но там меня тоже ждали бы проблемы – пусть иные, чем здесь, однако, очень даже вероятно, не менее серьезные, связанные с неподготовленностью этого контакта. К тому же в другом месте я сразу становился оглохшим и онемевшим: программа транслейтера обеспечивала перевод только языка моих островитян. Ведь посещение других островов заданием на проведение ремонта астромаяка не предусматривалось.
Второй вариант – бой – также мог оказаться приемлемым лишь в самом крайнем случае. Да, при мне всегда находился мой боевой излучатель, в рукоятке которого запасена энергия, достаточная для пятисот разрядов максимальной мощности. Каждый такой разряд способен в клочья разнести чудовище величиной со звездолет. Мне такая мощность ни к чему. И если я ее уменьшу до необходимой величины, емкость «обоймы» возрастет до многих десятков тысяч вспышек. Их хватит, чтобы перестрелять хоть все население острова. Но именно поэтому я не применю такой вариант. Ибо не должно быть так, чтобы человек Земли стрелял на других планетах в братьев по разуму.
Оставался третий вариант – хитрость. Единственный шанс спастись заключался в том, что мне удастся провернуть нечто такое, что в подобных случаях нигде и никогда не происходило. А именно: зацепившись за какой-то местный обычай или запрет, успеть в отпущенное мне время обратить ситуацию в свою пользу
(Продолжение http://www.proza.ru/2014/06/13/1492)