Береста из Житомира

Сагит Фаизов
Сагит Фаизов

Береста из Житомира


«Было раннее утро, когда я покинул Гёттинген, и учёный покоился ещё, конечно, в постели и ему снилось, как всегда, будто он гуляет в прекрасном саду, где на грядках растут сплошь белые, исписанные цитатами, бумажки, ласково поблескивающие на солнце; он же срывает то одну, то другую и осторожно пересаживает их на новые грядки, меж тем как соловьи радуют его старое сердце сладостными трелями». Генрих Гейне Путешествие по Гарцу.


Продолжение темы берестяных грамот. В первой статье на эту тему были рассмотрены вербально-числовые характеристики мистификационного происхождения грамоты № 9 [1]. Наиболее важным средством скрытой репрезентации искусственной природы той грамоты креативный автор избрал концентрацию количественных показателей букв текста в его середине – в сопряжении с числовыми характеристиками слов и строк текста. В грамоте № 109, которая так же, как первая, выбрана мной наугад, креативный автор вновь использует количественные показатели элементов двух половин текста, в этом случае – слов, - в сопряжении с числовыми значениями отдельных элементов, для выразительной и достаточной маркировки мистификационного происхождения грамоты.
Береста № 109 датируется первыми десятилетиями XII в. По общепринятой версии, извлечена из Неревского раскопа в Великом Новгороде, усадьба «Д». Название: «От Жизномира к Микуле (дело о покупке краденой рабыни)» [2].
Текст (в чтении Зализняка, А.А.) [3]. Справа плоды моей арифметики; разделенные переносом слова учтены по начальным фрагментам. Частица «ка», в четвертой строке, учтена как отдельное слово.

Грамота (о)тъ Жизномира къ Микоуле           5 слов
коупилъ еси робоу плъскове а ныне мя         7 слов
въ томъ яла кънагыни а нъне ся дроу          8 слов
жина по мя пороучила а ныне ка посъ          7 слов
ли къ томоу моужеви грамотоу ели             5 слов
оу него роба а се ти хочоу коне коупи        9 слов
въ и къняжъ моужъ въсадивъ та на съ          7 слов
воды а ты атче еси не възалъ коунъ           7 слов
техъ а не емли ничъто же оу него             8 слов

Всего в бересте 63 слова.


Перевод Зализняка, А. А.
Грамота от Жизномира к Микуле. Ты купил рабыню во Пскове, и вот
меня за это схватила (подразумевается: уличая в краже) княгиня. А потом за меня
поручилась дружина. Так что пошли-ка к тому мужу грамоту, если рабыня у него.
А я вот хочу, коней купив и посадив [на коня] княжеского мужа, [идти] на очные
ставки. А ты, если [еще] не взял тех денег, не бери у него ничего [4].

Подлинный автограф сочинителя цидульки.

В бересте 9 строк, 63 ее слова своим конечным числовым значением репрезентуют то же число 9.
Середина ряда из 63 слов приходится на 32-е слово, слева и справа от него по 31 слову. 32-е слово текста – «ели» (вместо «если»), самая-самая середина – буква «л». Предшествующее слово «грамотоу» наделено конечным числовым значением, равным 3*, слово «ели» имеет конечное числовое значение 7, последующее слово «оу» - 2. Соотношения между порядковыми номерами слов и их числовыми значениями: 31 – 3, 32 – 7, 33 – 2, суммы пар 7, 3, 8, конечная сумма – 9.

Однако у читателя есть все основания счесть «ка» лишним словом – и в силу того, что трудно представить частицу «ка»  в сопряжении с существительными, и в силу того, что над словосочетанием «а ныне ка» в оригинале написано аналогичное «а ныне ся», но если у «ся» есть обязательный функциональный контрагент, далеко отставленный, – глагол «пороучила» (и узнаваемая современным читателем форма «пороучилася»), то у «ка» обязательного контрагента нет; на это и указывает верхний аналог уродливого «а ныне ка». Что происходит с нумерацией слов при выпадении из текста «ка»? Общее количество слов уменьшается до 62, «ели» приобретает номер 31, середина текста приходится на разрыв между «ели» и «оу», 32-м словом. Соотношения между номерами слов и их конечными числовыми значениями: 31 – 7, 32 – 2, суммы пар 2, 7, конечная сумма снова 9. Это уже четвертая девятка, порожденная сквозными конструктивными линиями текста. Но у креативного автора тут заготовлен  небольшой финальный кунштюк: четыре девятки образуют число 36 – ретроинскрипцию числа 63.

Жизномир же не персона, это город Житомир, и не только в силу неуклюжести подобного имени, которая заставляет сомневаться в возможности его возникновения: формант «зн» имени Жизномир имеет то же конечное числовое значение 3 (сумма 7 и 5), что и буква «т» ойконима Житомир. Любопытно: если бы вместо «Житомир» злые шутники, создавшие «ундервуд» № 109, прописали «Мирумир» (а это действительная матрица Жизномира), господин Зализняк так бы и написал очередное рассуждение о диалектно-диалектических свойствах древнейших имен? Но не менее любопытно, что поскольку эти шутники через особенности языка бересты показали, из какого региона она «происходит», то Зализняк регион почти распознал: «Таким образом, грамота № 109 не имеет никаких однозначных признаков др.-новг. диалекта; более того, некоторые ее черты (правда, не очень яркие) отличают ее от основной массы новгородских берестяных грамот XI-XII вв. Возможно, ее автор Жизномир был родом из Юго-Западной Руси (предполагать, что сама грамота оттуда и пришла, ее содержание специальных оснований не дает)». Одним из городов Юго-Западной Руси и был Житомир**. Получатель письма, скорее всего, - город Николаев  (Миколаїв) в Галичине [5].

Академик Янин о деле украденной рабыни: «Автор письма Жизномир, который, вероятно, был княжеским дружинником, попал в серьезную переделку, обещавшую ему немало, хлопот. Его слуга Микула купил в Пскове рабыню. Но эта рабыня оказалась похищенной у княгини. Княгиня, опознав свою рабыню, приказала схватить Жизномира, но за него поручилась дружина. На этом дело могло бы и прекратиться, но Жизномир, естественно, чувствует себя обманутым. Он затеял не только вернуть свои деньги, но и наказать похитителя, начав расследование, скрупулезно придерживающееся норм древнейшего русского закона Русской Правды [6]. Он хочет купить коня для приглашенного следователя, «княжьего мужа», и начать «свод». Так в Русской Правде называется система очных ставок, позволяющих проследить цепочку перепродаж краденого имущества. С подобным «сводом» мы. только что встретились, читая грамоту № 155. Разумеется, рабыня, оказавшаяся таким «краденым имуществом», должна участвовать в «своде». Поэтому на время расследования княгине нужно было предоставить другую рабыню [7]. Такой порядок также предусмотрен Русской Правдой. Жизномир и пытается добиться через Микулу, чтобы эту вторую рабыню предоставил в распоряжение княгини человек, у которого Микула купил рабыню. Кроме того, ни в коем случае не следует брать с него денег, если он попытается вернуть их. Иначе все продуманное в деталях юридическое предприятие может лопнуть, и, Жизномир, виноватый лишь в том, что ему подсунули краденый товар, останется ни с чем» [8].

На самом деле Житомир и солидарный с ним креативный автор ни о чем не переживают. Они шутят, заворачивают в цидульку турусы на колесах.

Юмористические кунштюки Житомира и креативного автора.

Дружина за Житомир не ручалась: за Житомир могла бы поручиться жена (укр.: «дружина»), но она его, скорее, проучила («пороучила») за специфическую и скабрезно обозначенную связь с княгиней.
Если под  «а ныне ся» прописана «а ныне ка», то над «а ныне ся» прописана «а ныне мя», с некоторым смещением вправо, - так, чтобы «плъскове» оказалось над началом «а ныне ся», что требует соединения «плъскове» с «ныне ся». В результате читатель получит анаграмму украинского выражения «плести иiсенiтницю» («плести вздор»), где «ныне ся» - искаженная ретроинскрипция слова «иiсенiтниця», обозначающего то, каким образом составлялся почитаемый академиками текст житомирской бересты [9].
Как «дружина» с Житомиром объяснялась, изображено тут же, после «пороучила». Фразеосочетание «а ныне ка посли къ» является ретроинскрипцией, произнесенной преимущественно по-татарски: «Кил, сопак, енына» (правильно было бы: «Кил, собак, яныма» - «подойди, собака, ко мне»).
Далее «дружина» обвиняет супруга в том, что дома есть нечего («грамотоу ели», видимо, написанную на пергаменте), и добавляет: «Ит ес хочоу, коне коупив» - «Мясо хочу есть, купив коня» («се ти» - ретроинскрипция «ит ес», «ит» - «мясо», татарск.) [10].
Актуальная для семьи тема мяса была впервые обозначена креативным автором несколько выше. Три однотипные записи с «ныне» заканчиваются на «мя», «ся» и «ка», образующие словечко «мясяка», первые две образуют еще более понятное гастрономическое именование «мяся».
Наконец возникает «къняж моужъ», которого «дружина» хочет «въсадить» [11] на «своде», но Житомир не должен за это дело брать никаких «кун».
В общем, тут специфические житомирские коллизии.

Сноски и примечания

1. Сагит Фаизов Берестяная грамота, в осьмушку, свежая // http://www.proza.ru/2014/06/09/406; http://sagitfaizov.livejournal.com/99899.html
2. Cм.: http://gramoty.ru/?no=109&act=full
3. См.: http://gramoty.ru/dnd/full/239Texty-A.pdf (Зализняк, А.А. Древненовгородский диалект. 2004. С. 257).
4. Там же.
5. ru.wikipedia.org/wiki/Николаев_(город,_Львовская_область)
6. «Русская Правда» имеет сугубо мистификационное происхождение. См. об этом: Сагит Фаизов Русская Правда // http://www.proza.ru/2014/03/13/959; http://sagitfaizov.livejournal.com/94169.html
7. Зализняк о другой рабыне: «В истолковании деталей, правда, комментаторы расходятся. Нам представляется достаточно правдоподобной следующая ситуация: Микула уже запродал рабыню некоему мужу Х, и Жизномир требует от Микулы послать этому мужу грамоту о новом повороте дела, если рабыня уже находится у Х-а, и не брать с него за рабыню денег, если он их еще не взял. Но не исключены и другие варианты. В частности, как предполагает часть исследователей, речь могла идти не о той рабыне, которая была куплена, а об еще одной. Эта возможность определяется тем, что по Русской Правде в деле об украденном рабе нормальный розыск продолжался не до конечного татя, а лишь до третьего свода. Третий (по счету от конца) владелец раба должен был отдать истцу своего раба взамен украденного, а сам продолжать розыск, используя показания украденного раба, уже самостоятельно» (с. 257-258).
8. http://www.bibliotekar.ru/rusYaninBeresta/15.htm (В.Л. Янин, руководитель археологических раскопок в Великом Новгороде в последние десятилетия).
9. У Зализняка Плъскове «беспредложный локатив» (с. 258).
10. Зализняк о «се ти»:  «Часть комментаторов переводит а се ти хочоу как “а вот что я от тебя хочу” (т. е. ти понимается не как частица, а как местоимение); соответственно, покупка коня и т. д. выступает как будущее действие Микулы, а не автора. С нашей точки зрения, понимание ти хочоу как от тебя хочу не соответствует нормам употребления древнерусского ти тебе; кроме того, последующее а ты, столь уместное, если покупка коня и т. д.  действие автора, становится в этом случае труднообъяснимым» (с. 258). О том же: . «Отсутствие -ть в  е “есть” черта, характерная как для др.-новг. диалекта, так и для Юго-Западной Руси» (с. 258). Сторонники формулировки “а вот что я от тебя хочу”, конечно, стоят на правильной позиции и конь этому нисколько не мешает (вторая проекция фразеосочетания).
11. От разъяснения “въсадивъ” диалектолог все же отстранился.


*О числовых значениях букв см. в Википедии, ст-я Кириллица. В текстах мистификационного происхождения буквы функционируют как носители чисел, но ряд букв древнерусского русского алфавита не имеют числового значения. Сумма числовых значений букв слова, задействованного в поле кодировок, составляет первичное числовое значение этого слова (например, 5, 2 и 1 вместе составят 8, в имени Ева, в частности). Последовательное суммирование чисел осуществляется, в большинстве случаев, до получения показателя из одного числа. Сумма чисел первичного значения, если она больше десяти, составляет промежуточное числовое значение слова, если она двузначная (например, 11 или 99), сумма двух чисел промежуточного значения является конечным числовым значением слова, если она не больше десяти (например, 11-2, но 99-18, следующее преобразование приводит к конечному числовому значению, равному 9). Числовые значения словосочетаний, предложений и дат учитываются точно таким же образом. Нули в вербально-числовой энигматике имеют факультативное значение и учитываются только по предписанию контекста. В отдельных случаях числовой ряд букв слова не требует суммирования, как правило, при кодировке числовых данных самостоятельного значения. Например, слово «арка» с числовым рядом 1121 может подразумевать дату 1121-й год.

** Наиболее известное в литературе письмо из Житомира упоминается в романе Михаила Булгакова «Белая гвардия».

Опубликована 10 июня 2014 г.