рассказ из книги "Река цвета неба"
- У Казанского собора через два часа, не опаздывай, - сказала я мужу.
- Справа или слева, где Кутузов или где Барклай-де-Толли? - спросил он.
- Где Кутузов.
- Ты сама не опаздывай, в семь уезжаем, помнишь? Я побежал, - и исчез в шумной толпе Невского проспекта.
У меня было два часа.
"В Казанском соборе была вчера, погуляю по Невскому", - решила я.
Был понедельник двадцать шестого мая, четыре часа дня.
Жара стояла нестерпимая - больше тридцати градусов, раскалённый асфальт, пылающий воздух, машины, автобусы и толпы, толпы туристов, прохожих, несмотря на будний день.
Прошла по Невскому с полчаса и поняла, что ничего не хочу, фотографировать тоже не хочу, решила вернуться и посидеть на скамейке в сквере рядом с Казанским собором, просто посмотреть вокруг.
Перед собором с двух сторон цвела роскошная сирень, белая и бордовая, благоухающая восхитительным ароматом.
Рядом с памятником Кутузову образовалась небольшая площадь, через которую шли нескончаемые потоки экскурсантов.
Здесь же, с краю этой миниатюрной площади, было крохотное кафе со столиками, стоящими под сиренью.
Купила мороженое, села в тени, в сторонке, а вся площадь раскинулась, как сцена в партере театра.
Передо мной под руку важно расхаживали Пётр 1 и Екатерина 1 - молодые люди, одетые в костюмы императоров, высокие, красивые, в эффектных, царских нарядах.
На Петре 1 был серебристый, парчовый камзол с голубой лентой через плечо, белые панталоны, белые гольфы и чёрные, на высоком каблуке, остроносые туфли с золотой пряжкой, на голове чёрный парик, а сверху шляпа из белых, пушистых перьев.
На Екатерине 1 - длинное, в талию, платье из золотой парчи и белый, кудрявый, ниже плеч парик, а на ногах... на ногах были пляжные шлёпанцы на босу ногу. Вот как!
"Господа, жара сегодня страшная, так хочется искупаться!" - думала, наверное, Екатерина 1.
Иногда Пётр обнимал Екатерину за талию, иногда они изображали разные па из полонеза или менуэта - танцев, любимых на ассамблеях Петра.
Фотография с императорами стоила двести рублей, Пётр и Екатерина только позировали, но делали это честно, старались - принимали разные позы, улыбались, проверяли, как получилось фото.
Желающих было много, особенно родителей с детьми. Когда участвовали оба императора, то фотографировал молодой парень, продавец сувениров - маленьких бронзовых статуэток, разложенных на небольшом раскладном столике около кафе.
- Юра, помоги, - просил Пётр 1, и Юра снимал.
Ему было лет двадцать пять, невысокий, коренастый, русоволосый, одетый в шорты, клетчатую рубашку и шлёпанцы. Бронзовые сувениры блестели на солнце золотом и представляли собой крохотные макеты памятников, соборов, исторических зданий Петербурга.
- Не желаете? - спросил меня Юра, я расположилась рядом.
- А сколько стоит?
- От двухсот до двух тысяч рублей.
- Две тысячи за что?
- За Казанский собор, он самый большой, ручная работа.
Я встала посмотреть получше. Казанский собор лежал на середине столика и был размером в два спичечных коробка.
- Я подумаю, спасибо.
Пока я рассматривала сувениры, ко мне подошел Пётр 1.
- Фото на память?
- Такая честь для меня - с императорами. Спасибо, Ваше Величество, чуть позже, - ответила я.
- Не забывайте, мы рядом, - улыбнулась мне в ответ Екатерина 1 и, шлёпая шлёпанцами, сверкая голыми пятками, удалилась, по-хозяйски прихватив Петра 1 под руку.
А в крохотном кафе пел несравненный Фредди Меркьюри:
The Show must go on!
The Show must go on!Yeah!
Inside my heart is breaking,
My make-up may be flaking,
But my smile, still, stays on!
Мимо суетливо прошагала колонна туристов-японцев, одетых в чёрные брюки и белые рубашки, каждый из них держал в руках небольшой флажок своей страны.
- Аната но мае ни Санкуто-Петерубуруку но тайседу Казан сейдо, - на ходу говорил экскурсовод.
"Петерубуруку" меня несколько потрясло.
Но вот на сцене показался новый персонаж.
Это был "нищий", высокий, крепкий на вид мужчина типично восточной внешности, среднего возраста, что-то около сорока, одетый в джинсы и жилетку на голое тело. В одной руке он держал палочку и как-бы опирался на неё, а в другой был пластиковый стаканчик для милостыни.
Пока я сидела в партере под сиренью, никто не дал ему ни монетки, только одна женщина остановилась и протянула завёрнутый в плёнку пирожок.
"Нищий" нехотя положил пирожок в карман жилетки.
Он играл свою роль довольно долго, ходил туда-сюда, усиленно хромая, а потом поднял палочку и, забыв о хромоте, бодрым шагом подошёл к кафе, взял бутылку пива, сел за столик, развернул пирожок и закурил. Отдохнув, снова "захромал" за милостыней.
- Платок не нужен?
Я вздрогнула от неожиданности. Передо мной стояла женщина восточной внешности.
- Какой платок? - автоматически переспросила я.
- На голову, есть разные расцветки и размеры, - продавщица держала в руках связку платков и, стараясь показать, торопливо их перебирала. - Все по сто рублей.
- Спасибо, не надо.
И тут я сообразила - она продавала платки женщинам для входа в собор, как положено у православных. Вот такой маленький бизнес.
Я вспомнила, как вчера мы ездили в Петергоф - сели в маршрутку у метро "Автово", муж в салон, а я рядом с водителем. Окна в кабине были открыты, прохладный ветер дул в лицо, я с удовольствием смотрела на Ленинград-Петербург.
В какой-то момент с нашей маршруткой поравнялась другая, водители поехали рядом, громко, почти крича, разговаривая друг с другом в открытые окна.
- Ассалам алейкум, Жамшид!
- Ва аллейкум ассалам, Жахонгир!
- Ишларингиз галай?
- Яхши.
- Ишларингиз галай?
- Кайфиятим йомон.
- Хаммаси йоюда болади!
И так далее, и так далее...
Никто не сделал замечание водителям, и я не сделала.
Тем временем на сцене появились новые действующие лица.
Первой была хорошенькая девушка лет двадцати, худенькая брюнетка с короткой стрижкой, в лёгком, ярко-красном, маленьком платье из воздушного шифона. Затем двое мужчин с профессиональной кинокамерой на штативе-треноге.
"Что же будет?" - подумала я.
Мужчины операторы наладили технику и стали снимать девушку. Она что-то пела или тихо говорила, кокетливо поправляла волосы, оголяла плечи, спуская рукава короткого до неприличия платья.
"Что можно говорить или петь в таком виде на фоне православного собора?" - думала я, с грустью глядя на продолжение спектакля.
Певица и операторы быстро и незаметно исчезли.
- Как насчёт фото? - напомнил мне Пётр 1, рядом улыбалась Екатерина 1.
- Непременно, - вежливо пообещала я.
Император с императрицей подошли к кафе, сели в глубине за столик, сняли парики и, обмахиваясь ими, затянулись сигаретой под пиво.
The Show must go on!
И вскоре за моим столиком сидела женщина около сорока лет, очень высокая, худая, длинные, чёрные распущенные волосы, узкие, азиатского разреза чёрные глаза, высокие скулы, широкий нос. На ней были голубые джинсы в обтяжку и свободная туника с африканским рисунком. Она как будто ждала кого-то, нервно закурила, достала из сумочки банку с пивом, открыла.
"Жигулевское", - прочитала я.
Я хотела уйти от дыма, но женщина вдруг оживилась, быстро погасила сигарету, прихватила пиво и танцующей походкой направилась к двум немолодым мужчинам, высоким, с животиками, с блестящей серьгой в ухе каждого.
Подойдя к друзьям, женщина достала новую сигарету, один из них протянул ей зажигалку, она закурила.
"Из Амстердама эти двое или из Дюссельдорфа?" - гадала я.
Но нет, долетело по-русски:
"У нас есть время", "Я свободна", "Рубли, доллары, евро?", "Можно рубли".
Женщина, дымя сигаретой и отпивая пиво из банки, танцующей походкой ушла с мужчинами в серьгах.
- Дети, перед вами Казанский кафедральный собор - один из крупнейших храмов Санкт-Петербурга и России. Здесь хранится список чудотворной иконы Божией Матери Казанской, одной из самых чтимых икон Русской Православной Церкви, наша Святыня, - рассказывала экскурсовод большой группе детей.
Я вспомнила, как два дня назад ездила с мужем в Кронштадт - город славы Русского Флота и город святого Праведного Иоанна Кронштадтского.
Вспомнила, как вчера в воскресенье на Дворцовой площади отмечали День города, и был концерт на нарядно освещённой сцене, в конце которого хор запел, и вся площадь подхватила:
Город над вольной Невой,
Город нашей славы трудовой,
Слушай, Ленинград, я тебе спою
Задушевную песню свою.
Кто-то коснулся моего плеча.
- Заждалась? - спросил меня муж.
- Не заметила, как время пролетело.
- А что было?
Помолчав мгновение, я ответила:
- Жизнь...
Санкт-Петербург 26 мая 2014 года (фото автора)