Жизнь постоянно ставит нас перед необходимостью делать выбор. Это, видимо, самое сложное. Что одеть? Что сделать? С кем быть рядом? Куда пойти учиться? Кем работать? Где жить? И ещё огромное множество вопросов. От повседневных, до определяющих всю нашу дальнейшую жизнь. Иногда выбор очевиден и прост. Иногда мучителен. От нашего выбора зависит не только наша жизнь, но и жизнь наших близких или просто окружающих нас людей. А это уже не только проблема выбора, но и возникающая при этом ответственность.
Вспомнилось, как мы в восьмидесятых были на Памире. Сначала был чемпионат России по альпинизму в скальном классе. Надо было преодолеть более чем километровую отвесную стену в Фанских горах. У некоторых команд перед этим были тренировочные восхождения на другие вершины района. Не обошлось, к сожалению, и без потерь. В одной из сильных команд погиб альпинист, а другой получил серьёзную травму. Врач команды (1разряд, кандидат мед наук, стоматолог), столкнувшись с такой ситуацией, бросил команду и вернулся домой. Положение сложное. Команда готова к выполнению намеченных планов. Но без врача этого не сделать.
Альпинисты обратились к руководителю нашей команды с просьбой о том, чтобы наш врач помог в медицинском обеспечении. После чемпионата планировалось восхождение на одну из высших точек Памира. Мы тоже отправлялись на эту же вершину и, конечно же, я согласился им помочь.
Закончился чемпионат и обе наши команды на Як-40 переправились из Душанбе в Ош. Без всяких проблем мы через Сары-Таш достигли урочища Коман Суу и на высоте 4400м установили базовый лагерь. Адаптация у всех хорошая. Началась работа по подготовке к восхождению. Закладка промежуточных лагерей.
Всё шло своим чередом. Составлен график выхода команд. Вернулась с высоты, закончив последние приготовления, группа наших друзей. Завтра их выход на вершину. А до этого вечером медосмотр. До осмотра оставалось около часа и, глядя на лагерь наших соседей, можно было заметить некоторую суету и нервозность. Вершина не самая простая, понять можно.
В этот момент меня отзывают в сторонку два наших руководителя. Оба заслуженные мастера спорта (разве бывают незаслуженные?) и говорят, что у капитана команды ангина, а ты, как врач, понимаешь, что это значит. Ещё бы не понимать. Ангина на высоте быстро переходит в отёк лёгких, течение которого, как правило, молниеносное. Немало альпинистов погибало от этого и единственный вариант в подобном случае – это стремительный сброс высоты. Что тут обсуждать? Тактика понятная. Оба руководителя сошлись на том, что надо капитана снимать с восхождения. Им, как спортивному руководству, подобное решение не с руки, а тебе, как врачу, самый раз.
Настало время медосмотра. Всё идёт как обычно. Дошёл черёд до капитана.
- Кашляем?
- Да так, ерунда.
- А температура?
- 38, приму аспирин.
- Давай послушаем. Хрипов нет. Горло. Дорогой – у тебя ангина.
- Да, вроде так. - Немного помолчали. – Себя-то я хорошо чувствую. Только сбегаю наверх и сразу спускаюсь. – Кандидат в мастера спорта. Сам всё понимает без слов. На Высоте из такой ерунды в два счёта вырастает отёк лёгких. И никакие лекарства не помогут, только немедленный спуск с быстрой потерей высоты.
- Я не могу дать тебе допуск. – Вокруг собралась вся команда. Тихо переговариваются, погромче говорят: «Да ты посмотри, док, это же ерунда! Да если что – мы его, да хоть на руках спустим! Он же этой горой закрывает Снежного Барса! Не будь занудой! Дай парню шанс!»… Обстановка накаляется. Никакие мои доводы не действуют. Про себя хмыкаю: «Этак и побить могут». Смотрю на начспаса, они оба находятся позади спортсменов и участия в обсуждении не принимают, хотя их помощь сейчас бы мне совсем не помешала. И спортсмены, и их капитан очень недовольны моим решением. Они просто искренне не понимают, почему я так упёрся из-за такой ерунды. Диалога, таким образом, не получается. А что делать? Команда уже потеряла одного участника, второй же с травмой отправлен в госпиталь. Как-то надо выходить из создавшегося положения. Что ж, попробуем иначе.
- Хорошо. Я подписываю документы на выход всей команде, кроме капитана. – Тут же снова поднялся гвалт. Поднимаю руку – тишина. – На восхождение выходит вся команда. Капитан идёт с вами. - Ребята ещё не понимают, что я такое придумал. Некоторые облегчённо вздыхают, считая, что, наконец-то, уломали меня.
- Команда пойдёт вся. Капитану я бумаги подпишу по возвращении. – Немая сцена. – Понятно, что если у вас повторится ЧП, то я подписывать ничего не буду. Поэтому с комиссией будете разбираться сами и смотреть в глаза его семьи будете тоже сами. Если всё будет хорошо, то я, без всяких извинений, поздравлю вашего капитана и буду рад за него.
Настала тягостная тишина. Все притихли, потупились. Избегают смотреть друг на друга. Минута. Вторая. Третья. Капитан, молча, обводит взглядом свою команду. Сколько это может продолжаться? Начинают раздаваться тихие, неуверенные голоса. Ничего связного. Одни реплики.
- Может стоит послушать доктора?
- Может сходим, а потом капитана впишем? Ты как, док?
- Ребята, это ваше решение. – смотреть на капитана было тяжело. Только-только в едином порыве они старались нажать на меня, ощущая себя, безусловно, во всём правыми. Нелегко принимать решение. Нелегко взваливать на себя груз ответственности. Неудобно перед самим собой, что приходится давать обратный ход. И вот раздаётся глухой голос капитана, старающегося ни на кого не смотреть: «Ребята, поступим так, как говорит док. Готовьтесь к утреннему выходу без меня и отдыхайте. Всё правильно».
Вся команда тяжело, словно неся тяжёлый груз, стала потихоньку подниматься и разбредаться, стараясь, по-прежнему, не глядеть друг на друга. Я прекрасно понимал их, хотя и ловил иногда совсем не дружелюбные взгляды в свою сторону. Даже начспас, говоря, что так надо было, смотрел, казалось, неодобрительно. Да, это было очень жёстко. Да что там, жестоко. Но идти на поводу спортсменов в этой ситуации было нельзя. До сих пор вспоминаю этот случай с тяжёлым сердцем. Могло всё пройти более-менее хорошо, а могло быть и совсем плохо.
Ребята хорошо сходили на гору, и в лагере их встретил капитан. Радостное возбуждение, торопливые рассказы о разных перипетиях восхождения и… иногда мимолётные косые взгляды в мою сторону. Видимо, всегда легче, если ответственность за принятие непопулярного решения лежит на ком-то. Один из немногих, кто отнёсся, в конце концов, ко всему этому с пониманием, так это капитан. Крепкий сорокалетний мужчина спокойно руководил своей командой и во время возвращения в тяжёлый момент очень помог нам. Думаю, что ему, как руководителю, не раз приходилось принимать нелёгкие решения, а иногда и просто "продавливать" их своим авторитетом. Он, надеюсь, хорошо понял, что мне стоило пойти наперекор команде, попросившей моей помощи. Ни начспас, ни начальник сборов никогда об этом случае не заговаривали.