гл. 17. Контакт с аборигенами

      
События потекли однообразнее и посему время потянулось медленнее. Дежурства в отделении на первом месте, работа в аптеке, дежурства в приемном отделении, оформление очередных альбомов и работа в ленкомнате в личное время. Вот такой замкнутый круг.
Меняюсь с дежурства в терапии, прихожу в роту.
-Лева, зайди ко мне! - это Запевалов.
Захожу в кладовую. Леоновская губастая улыбка до ушей. Ваня друг, но с подвохом. Каких-  то особых отношений у него нет ни с кем. В какой- то степени он заменил для Сукинцова Лисовича, потому что по штату он у него- глаза и уши в роте.


           - Левик, ты не напрягайся, все будет тип-топ. Тут такое дело, ты Зарипова - врача бактериолога нашего, знаешь, конечно?
- Знаю.
- Так вот, он получил новую хибару в городке. Ну, там пару квадратных метров. Ему нужно помочь поклеить обои. Он попросил у Сукинцова пару человек. Я прикинул, что ты меняешься из отделения, Сукинцов разрешил, и Зарипов тоже твою кандидатуру одобрил. Ну, ты как? Соглашайся, дело не сложное, по городу пройдемся.
    Ну, вот это что-то новое за десять месяцев. Мне не приказывают, а как будто - просят. Я вроде был не уставший. Сама просьба польстила.

 
          - Конечно, о чем речь, Ваня, пошли.
Переоделись, прихватили кое-какой инструмент. Идти было недалеко, чуть дальше, чем я бегал посыльным по тревоге. Но любая прогулка за забор - это событие. Пришли, квартирку нашли. Зарипов, старший лейтенант, самый спокойный из всех офицеров в нашей части. Его баклаборатория находилась на третьем этаже. Дверь буквально напротив двери с «секретной» комнаткой для гостей. Я редко бывал в баклаборатории, но когда приходилось, то видел, что старлей постоянно с кем-нибудь играл в шахматы. Видимо, служба бактериологическая была не пыльная.

               В квартире  нас встретила  вся  азербайджанская  семья.  Красивая,  смуглая, большеглазая жена (Гаянэ) и дочь лет пяти. Комнатки маленькие, метров по 12 - 15. До обеда, втроем, мы их поклеили. Когда уже собирались уходить, то оказалось,что нас ждет обед. Чуть ли не насильно были усажены за стол, так как этого (я по крайней мере) мы даже не предполагали. Все было очень вкусно, включая украинский борщ. А от бутылки азербайджанского коньяка у нас глаза на лоб полезли. Но хозяин уговорил и заверил, что последствий не будет. А если вдруг что-нибудь произойдет, то он это берет на себя.


           Хорошо посидели. Спасибо. Бывают и в армии люди. В роте было все спокойно. В 19.30 дневальный разбудил на ужин.
Утром, после развода меня подозвал замполит:
-Озерянин, Новый год приближается. Необходимо ленкомнату, соответственно, подготовить.
- Есть, товарищ капитан! Только в какое время?
- Кроме дежурств в отделении, все остальное твое. Дерзай! Что будет не ясно, по ходу дела спрашивай.


           Честно говоря, при отсутствии плотной дедовской опеки, нарядов по роте и столовой, стал появляться избыток свободного времени. А это для солдата крайне вредно. Нормальные книги отсутствовали. В наличии только УВС*, и учебник «На службе социалистическому Отечеству». В них каждое слово до такой степени отшлифовано, что проскакивают сквозь решетку серого вещества, совершенно там не задерживаясь. Иногда было кино, которое крутили на своем чердаке. 

           Фильмы о Чапаеве и Александре  Матросове,  по сто  первому  разу за жизнь, воспринимались, как и те книжки. В душу солдата закрадывается тоска. Предотвратить! Ни в коем случае нельзя этого допустить. А для этого его нужно: накормить, напоить, одеть, обуть по сезону. А дальше- служба, работа, сон, служба, работа, сон... Так говорили и придерживались этого наши командиры и начальники.

        Через относительно небольшой промежуток времени, я с ними был полностью согласен. До чего уж я лично всегда индифферентно относился к спорту, а здесь от недостатка нагрузки стал самостоятельно подходить к перекладине, на «крокодил», по утрам пробежки уже были в удовольствие, а не из - под палки, как было поначалу. Даже кое-какие успехи появились на перекладине, в личном зачете, конечно, но и это для гражданского «гофрированного шланга» -огромный успех. Без службы в доблестных ВС и этого бы не было никогда.


     15.30 . Построение. Перед строем - замполит. Ему слово. Зачитывает список с перечнем фамилий:
-Старшина Дош, старший сержант Шершнев, сержант Чекменев, старший сержант Иванов, сержант Харламов, ефрейтор Озерянин, ефрейтор Кушнир, ефрейтор Максимчук, ефрейтор Пятаков, ефрейтор Запевалов, рядовой Кузьмин. Выйти со строя! У вас два с половиной часа. Привести в порядок внешний вид и парадную форму одежды. Для вас следующее построение в 1800. Старшина Дош и старший сержант Шершнев на месте, остальные разойтись!


          Шершнев через пару минут зашел в спальное помещение и разъяснил подробнее причину внезапной подготовки к парадному переодеванию:
- Мы все, вышеперечисленные, едем на 19°° в гости. В немецкую спецшколу. Поэтому, принять душ, побриться почистить зубы и привести форму одежды в надлежащий вид.
Интересно. Особенно нам, последнего набора рекрутам, просидевшим восемь месяцев за забором, как в тюрьме.

     Парадка мне досталась шикарная, будто сшитая на спецзаказ. По моей, на то время, спортивной фигуре - прилегала в обтяжку. Особенно брюки. Даже Сукинцов как-то обратил внимание:
- Озерянин, ты что, брюки расклешил, что ли?
- Никак нет, мне такие выдали со склада, товарищ прапорщик!
- Ну, смотри мне, -затянувшись на полные легкие сигаретой «Смерть на болоте», - просычал тогда кусок. Но по глазам я заметил, что он даже залюбовался моим внешним видом.


                Два часа без понуканий мы приводили себя в порядок. Два санитарных «уазика» стояли уже перед медротой.
- В шеренгу по два, строиться! Направо! По машинам! - командовал замполит.
В кабину одной из машин, он сел за старшего. К нам в салон санитарки* подсело две моложавые женщины. Как потом оказалось, преподаватели немецкого языка, из нашей советской школы. Поехали. В городе уже начинались сумерки. Разглядеть хоть что-нибудь не смогли. Приехали.


           - Выходи!  Без строя, в темпе вальса, заходи.
В коридоре, куда мы вошли, замполит нас остановил. Без построения, кратко объяснил суть нашего здесь пребывания:
-Вы находитесь в немецкой средней (по нашим понятиям) школе, со специфическим уклоном. А именно, учащиеся этого заведения изучают одновременно три языка. Английский, русский и французский
в обязательном порядке, и по желанию кто, сколько и какие хочет. В основном, дети непростые, талантливые. Нас пригласили, как солдат и сержантов из культурной, интеллигентной, я бы сказал, части. Вы все имеете среднее-специальное образование. Тоже учили один из перечисленных языков, и, наверное, в какой- то степени ими владеете. Я специально подбирал группу с учетом этих особенностей. Об этом визите знает командир нашей дивизии, генерал-майор Плышевский, и он просил передать, чтобы вы вели себя прилично и не уронили честь и достоинство советского солдата.

          А сейчас пройдем в конференц-зал. Там накрыт «сладкий стол». Вас рассадят по одному, на двух-трех учеников. В течение вечера (3-х - 4-х часов) вы будете общаться с ними на русском языке, с употреблением по ходу дела всего, что будет накрыто на столе. Темы разговоров любые, в рамках приличия. Рядом будут находиться их преподаватели. Они будут на слух оценивать знание русского языка своими подопечными, а в конце встречи по просьбе преподавателей вы тоже выставите свои оценки всем, с кем предстоит общаться. Вся процедура неформальная, включая и оценки. Ведите себя раскованно, будьте как дома.


             Вошли в зал. Нас встретили аплодисментами и дружественными улыбками. Столы стояли посередине зала в один ряд. Мне досталось место посередине ряда. В мой круг собеседников вошли две девочки, один мальчик и одна учительница, лет тридцати. Возраст школьников 16- 17 лет, примерно наш десятый класс. Беседа завязалась мгновенно. Вечер был оживленный. Школьники периодически исполняли под гитару и другие музыкальные инструменты различные песни на русском языке. Наши Дош и Шершнев с Кузьминым тоже старались вовсю. На столах было все чего душе угодно, кроме ... (сами понимаете).

          Одна из запомнившихся тем разговора - это обучение иностранным языкам в наших советских школах. Сам то я учил немецкий, и хорошо знаю, что практически никто, совершенно не был заинтересован в наших знаниях этого предмета. Учителя в школе и в училище часто менялись. Или тянули, как дополнительную нагрузку, т.е, которые его абсолютно не знали. Соответственно, таковой была и глубина наших знаний. Особенно, когда подспудно среди учеников бытовало мнение, мол, зачем нам знать язык наших бывших побежденных врагов. Пусть они наш изучают, а нам напрягаться ни к чему.   И никто и никогда не засеял в наши прозрачные, незамутненные знаниями головки разумное и вечное в отношении иностранного языка.


            Рядом   их присутствовала   учительница.  На   русском она разговаривала лучше нас. С учениками я и все мои сослуживцы быстро нашли общий язык. Было, действительно, весело и непринужденно. Лично я из беседы с учительницей узнал, что немецкий язык отнюдь не гортанный, а тихий и нежный. Что говорить немецкой женщине слово «фрау» - то же самое, что по-русски обращаться «Эй ты»! к незнакомой женщине. Ученики не были закомплексованы. Ухаживали за нами, как за несмышленышами. Вечер, к сожалению, пролетел быстро. В наш дурдом уезжать не хотелось. Все заверяли друг друга, что мероприятие обязательно нужно повторить, и никто в это не верил. Прощальные песни. Мои экзаменуемые получили от меня твердые оценки "хорошо".

 
  - По машинам!
До сих пор так и не знаю, в каком конце города мы были. Впервые за службу в сознании остались комфортные ощущения от общения. Но! В сторону развлечения и отвлечения. Добрый вечер, дорогая до слез медрота. Пахать и еще раз пахать! Впереди еще шестнадцать месяцев. Вместе с тем где-то глубоко в подкорке зарождалась хрупкая мыслишка, что адаптация к службе подходит к завершающему этапу. Что служить мне придется не месяцы, а многие годы.







          

*санитарка(таблетка)-санитарный автомобиль.
УВС-устав внутренней службы.