Отвернувшись от вида цветущих на дворе деревьев, Вантала отошёл от распахнутого окна спальни, где находился. Свежесть весеннего воздуха услаждала нюх, а душа, почувствовав тепло природы, невольно успокаивалась, хотя тревога не покидала.
Вантала знал, что там, на нижнем этаже, в занятом ими фермерском доме сидят в ожидании дальнейших действий его люди, его друзья и верные спутники. Он остановился перед зеркалом и уставился в глаза своего отражения...
– Как это смешно и нелепо, – усмехнулся Вантала.
Он провёл пальцем по холодному стеклу зеркала и прикоснулся лбом. Вантала закрыл глаза: «Элиза, жди меня... Приеду. Как мало нам для счастья отведено, но... ты ждёшь. Ты верно ждёшь. И я верен и иду к тебе каждый раз. Увы, жизнь моя больше отдана чему-то иному, кораблю...»
Ему снова мерещился океан, его волны, запах... Мерещился корабль... Вантала скучал и по любимой, и по кораблю, но был уверен: приблизится тот час, когда опять взойдёт на свою палубу и покинет эти берега, вернувшись к своим и к рукам любимой... И корабль, он знал уже из полученной утром записки, скоро прибудет сюда.
Голос вставшего позади Генриха неожиданно пробудил:
– Вантала, мне пора.
– Я слышу в голосе страх, – оглянулся Вантала, видя перед собой его, переодетого под палача.
– Если Филипп меня узнает, всё зря, – пожал плечами Генрих.
– Мои люди зря не работают. Ты себя видел в зеркало? – смотрел уверенный в успехе Вантала.
– Видел, но я себя узнаю и в этом виде, – кивнул тот.
– Что ж, сдайся в последний момент! – засмеялся нервно Вантала.
– Ни за что! – выдал Генрих. – Я не за себя боюсь, за Алекса! А вы из меня палача сделали! Не могли своего послать? Что, если Алекс погибнет?
– А что ты хотел? Ты видел, что их там не трое? Ты видел, что они наняли кучу людей? Ты видел, сколько палачей они пересмотрели? Тебе повезло, что остановили выбор всё-таки на тебе! – развёл руками Вантала. – Ступай, ты всё равно в душе палач, как ни отнекивайся. И только попробуешь этим крысам хоть звук подать, что ты подделка, они тебя сами убьют, мне не придётся свои руки марать. А моих людей губить не дам.
– Вы не посвящаете меня в свои планы! Вы меня маскируете под неузнаваемость и пихаете туда, как куклу! – недовольно выразился Генрих. – Вы рискуете и мною, и Алексом!
– Мне плевать на твоё мнение, – пронзил его острым взглядом Вантала так, что сердце Генриха ёкнуло. – Казнь должна состояться для вашего Филиппа, и для этого мы здесь! Мы найдём тело, подложим заместо Алекса, а дальше — дело уже ваше с ним. Мой корабль вот-вот прибудет к берегам Англии, и я здесь оставаться дольше не намереваюсь! А пока, ты будешь делать то, что говорю я, раз пришёл ко мне за помощью. Проваливай с глаз моих! И только шаг в сторону! Мы не зря столько времени потеряли на дорогу сюда и на все эти месяцы торчания здесь, как в тюрьме, по твоей же вине, подлец!
– Ты меня не понял, – стараясь быть спокойным, вымолвил Генрих.
– Я понимаю то, что понимаю, – вздохнул, набрав полную грудь воздуха, тот. – Иди, – отвернулся он и уже вскоре почувствовал, что, наконец-то, вновь был оставлен один.
В нервозности от неизвестности и переживаний за происходящее теперь с Генрихом перед ещё одним врагом — Филиппом — Вантала бродил по одинокой комнате, но, не выдержав долго, присоединился к распитию вина в кругу своих людей. Их дружный круг обменивался шутками, воспоминаниями, лишь бы развеять всё, что сегодня волновало.
И, наконец-то, заметил один, кто в данный момент следил в подзорную трубу из окна, что Филипп прибыл к церкви. Шанс на спасение Алекса был ближе. Только вот поймать и удержать его — теперь было в руках беспокойного в душе Генриха.
Его неудачный год всё так и стоял перед глазами. А непонимание окружающих людей, или тех, кто встречался на пути, чью помощь он был вынужден просить, – усугубляло...
«Что ни сделаешь и на что только ни пойдёшь, чтобы выполнить желанное. Если захотеть — сбудется, но силы, которые нужны, надо отыскать прежде», – пролетело в мыслях Генриха. Теперь он стоял в маске палача перед глазами уставившегося на него Филиппа.
Тот, поставив ногу на скамью возле, осматривал Генриха исследующим взглядом. И лишь присутствующий возле молодой, как и он, друг вносил Филиппу чувство безопасности, за которую волновался, что Генрих знал и читал, как бы тот ни прятался под маску смелости...
Филипп и этот его молодой спутник — один из братьев-маркизов Сурви... Генрих помнил Сурви... Обоих братьев, которые с Филиппом всегда были неразлучны и поддерживают во всех делах. Какие планы они таили, Генриху было всегда известно. Однако, как он ни старался перевоспитать или перенаправить их, ничего не удавалось...
И вот, Генрих стоит теперь перед ними в секрете своей личности, и они не узнают его. Он спокоен. Всё волнение уже отступило, как и приступил к речи ставший вдруг довольным Филипп.
– Что ж, – встал он прямо и обратился к своему другу, который, сложив руки перед собой, так и стоял, будто охрана. – Уверены, что он подходит?
– Он не колебался о цене и не расспрашивал, кого казнить и за что, какие будут бумаги, компенсации и тому прочее. Он подходит больше, чем тот лекарь из Гринвича! – отчитался тот.
– Да, мой друг, – усмехнулся Филипп и взглянул на молчаливого и словно ничего непонимающего Генриха, к которому обратился на английском. – Как это коварно, лечить и убивать. И... Вы тоже можете быть доктором?
– Да, – кивнул Генрих.
– Жаль, мы не приехали сюда раньше! – всплеснул руками Филипп и тихо себе хихикнул. – Не пришлось бы использовать того докторишку.
– Точно, – поддержал его довольный рядом друг. – Но всё равно нам всё удалось!
– Да, и это прекрасно, что нас занесло сюда. Если бы я не собирался к английскому королю на встречу, мы бы не прибыли казнить этого ублюдка да не поймали и моего братца, – смеялся на своём языке Филипп и, уходя, махнул на застывшего на месте Генриха. – Пускай ведёт своего плотника и помощника!... Объяснить, что надо делать!
– Да, мой принц, – поклонился ему вслед друг и взглянул на Генриха.
Он опять осмотрел его и не приметил, как в запрятавшейся душе данного палача возрос страх от услышанного... Не то, что час казни приближался со скоростью минутных стрелок на часах, пугало его, а то, что у них есть ещё один, не менее важный пленник. Стараясь не уходить глубже в этот ужас мыслей, Генрих сглотнул и ожидал речи оставшегося с ним.
– Веди сюда своих помощников, которых мы знаем, и завтра днём всё должно быть готово в саду этой церкви! Время казни пришло! – выдал тот на английском и указал на дверь следовать к выходу.
Кивнув в понимании, Генрих скорее покинул стены этой тёмной и холодной церкви, которая, как не святая, как забытая богом, была пристанищем служителей ада...
«Забыл ли бог это место, или, может, и весь мир, весь этот засуетившийся в кутерьме грехов свет? Кто бы ни давал ответ — он неправильный», – Генрих раздумывал. Он мчался скорее скрыться вон до кромешной тьмы, когда мог бы вновь тайком вернуться к фермерскому пристанищу...
– И что ещё? Или это настолько страшно стало?... Будто ты не убивал никого раньше! – улыбался нервно Вантала и оглядел смеющихся своих людей.
– Нет, – сглотнул Генрих.
Его далёкий взгляд медленно вызвал во всех молчание и настороженность от непонимания происходящего. Что это в нём — они ждали пояснения...
– У них теперь есть ещё один человек, и он не менее важен для меня, – вдруг прослезился всем на удивление Генрих.
– Кто? – подошёл ближе Виктор. – Нам заплатили за одного! Ну,... если заплатят ещё больше, я смогу отъесться и вернуть свой жир! – захохотал он вместе с окружающими друзьями, похлопывая по бокам. – Давно у меня уж жирка не было!
– Именно, – покатился смех вокруг.
– Ну и? – ждал от Генриха пояснений Вантала, но тот застыл, будто горе за пленников овладело им, отняв все силы и надежды.
– Принц Крис, – вымолвил он, и возникла тишина...
Ничего не находя в ответ, Вантала отступил назад и покачал головой. Он сел в свободное кресло... Закрыв глаза, опрокинулся на спинку... Не желал Вантала уже ничего решать и менять запланированного.
Да, менять ничего Вантала не собирался. Он знал прекрасно, что его люди взбунтуются или попросят больше выкупа от бедного и ничего не имеющего в данный момент жизни Генриха. Вантала вновь был будто один и вновь, улетев в себя, ничего и никого старался не слышать и не видеть.
Таким он и остался, когда поднялся и указал Виктору с Феликсом:
– Готовьтесь к казни!
Оставаясь в тумане своих призрачных страхов и переживаний, Генриху осталось ждать этой казни. Больше, он знал, бесполезно что говорить или пытаться сделать... Только подчиниться судьбе...
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/05/28/895