Тепло огня, что летело с искрами от горящих дров в камине, согревало сидевших возле него теперь близких друг другу душ...
Наконец-то Вантала и его матушка, маркиза Армоур, были вместе наедине в этой маленькой комнатке, что была одной из тех, в которых отдыхают прибывшие на отдых в трактир проезжие или моряки.
Они уединились здесь от посторонних глаз и ушей, наслаждаясь только обществом друг друга, даря через глаза и сомкнувшиеся их ладони ласку и тепло той самой любви, что только может быть между сыном и матерью.
– Эльвира, значит, – кивал с ласковой улыбкой Вантала матери, гладя её тонкие пальчики в своих ладонях. – Красивое имя у тебя.
– Милый мой, – гладила она осторожно его длинные чёрные локоны. – Простишь ли ты меня когда-нибудь за ту жизнь, что тебе приходится проживать?
– Забудь, матушка, я счастлив, что ты есть! – улыбался он в искренности и прослезился. – Не проси об этом никогда больше! Я, правда, счастлив, что живу морскими делами, а не грязью отца.
– Позволь только попросить об ином, – вдруг задышала вновь взволнованно мать и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Не говори Алексу обо мне.
– Почему ты не хочешь открыться ему? – не понимая её страха, нахмурился Вантала. – Он заслуживает тебя точно так же, как я!
– Он очень раним, он так любил меня и окружал заботой, пока жил дома, что я не хочу это потерять, если вдруг он меня возненавидит, – пояснила мать свои опасения.
– Понимаю, – кивнул Вантала и перевёл задумчивый взгляд на пламя камина. – Я знаю, что у него сейчас есть любимая. Возможно, он хочет завести семью. Он бы понял, я думаю. Если бы был иным человеком, Алекс бы не покинул дом отца.
– У него есть возлюбленная?... Мой Алекс, – в радости за сына молвила мать. – Но я не хочу рисковать. Не говори ему!
– Я не собираюсь его видеть, не выдам ни тебя, ни себя, – перечислял Вантала. – Я оставлю это сделать тебе.
– Такая трусость у нас в крови, – усмехнулась мать, понимая, что глупой боязнью им приходится скрывать от дорогих людей истину. – А ты?
– Что я? – не смекая заинтересованности матери, вопросил Вантала.
– Я знаю о том, что было между тобой и Элизой. Мы с ней ближе, чем мать и дочь, так уж получилось, – развела руками та. – Мы тайком плачемся друг дружке, встречаемся довольно часто. А когда Элиза принимает вино, она плачет о тебе неудержимо.
– Вот как? – опустив взгляд, усмехнулся он. – И кто ещё знает о том, что было?
– Только я и Инес. Это подруга, с которой Элиза была у вас на корабле, – поведала мать, тем самым успокоив душу Ванталы, и он глубоко вздохнул:
– Ну и хорошо.
– Ты ведь из-за неё адрес искал? Зачем тебе иначе дядя? – улыбнулась догадливая мать. – Я всё сразу поняла! Её супруг возвращается домой всегда к семи вечера, ты можешь сегодня успеть.
Вантала чуть улыбнулся и, не глядя на неё, немного молчал.
Скрыть свои истинные чувства и тоску по милой душе Элизе он уже не мог. Умная, понимающая и любящая мать всё сама поняла.
– Когда я увижу тебя вновь? – погладила она его нежно по голове.
– Мы здесь ещё два дня... Чинимся и потом отплываем, пока война не возобновилась. Надо успеть, – закрыв глаза в наслаждении её теплом любви, вымолвил Вантала. – Приходи каждый вечер?
– Я буду приходить, - сияла ему в ответ добрая улыбка матушки, которая помнилась и в скорой скачке по направлению к адресу дорогой Элизы, которая жила все эти годы в руках иного мужа.
Вантала огорчался, что судьба распорядилась иначе, хотя винил и себя в том, что не предпринимал ничего решительного: «Как бы нам ни хотелось что-либо изменить, всегда материальное благо властвует над умами и окутывает в холод неподвижности. Тогда мы и не можем изменить судьбы. Мы боимся не обеспечить дорогому человеку ту самую достойную жизнь, в которой бы он ни в чём не нуждался», – Вантала размышлял об этом и успокаивал себя и сердце, загремевшее ещё сильнее в сжавшейся груди, когда предстал перед раскрытыми воротами усадьбы.
Он смотрел теперь на старинный дом среди ухоженного сада и знал, что за его стенами, где-то там, за серостью благополучной в достатке жизни, есть милая Элиза. Какая она теперь, что она чувствует и что скажет, увидев вновь его, – Вантале было всё равно. Он помнил обещание ей, что вернётся и навестит, и, руководствуясь именно этим, дёрнул своего коня приблизиться к высоким ступеням входа в дом.
Зная, что мужа Элизы ещё не должно быть здесь, Вантала постучал железным кольцом двери, которую вскоре отворил дворецкий и проводил в комнату ожидания.
Протянувшееся одиночество, казалось, не закончится в этом тоскливо обставленном помещении, что в свете от раздвинутых толстых штор навевало лишь тяжесть в душу. Вантала сидел неподвижно в одном из кресел и не сводил глаз с огромных белых дверей, где когда-то скрылся дворецкий и так пока никто и не приходил.
Ожиданием насытившись и уже почти потеряв терпение, Вантала вскочил. Вставшая, как вкопанная на месте, вошедшая в тот момент и сама Элиза встретилась с ним взглядами, и те... наполнились ласковыми чувствами радости.
Оба вновь стояли друг перед другом после этих лет тяжёлой разлуки. Они всё ещё были молоды, дороги друг другу, и накопление страсти и горести по давно желанной близости кинуло их теперь в пламенные объятия и поцелуи.
Опустившись на пол, они слились в сладости ласк, на что поразившийся дворецкий осторожно закрыл двери и молчаливо исчез прочь из этой серой комнаты. Здесь костёр любви пылал без слов и не потухал от слёз, что лишь разжигали искры чувств сильнее и сильнее, заставив после блаженства сомкнувшихся тел, вновь облачиться в наряды и убежать в наступающий вечер прочь от всего и всех... Всё так же,... без слов...
Сколько бы разлука ни длилась, их сохранившиеся чистые чувства только бы крепли и взрывом при следующей встрече разрывали бы все небеса, какие бы только мог придумать неведомый бог жизни, судя по-своему и строя помехи на пути...
Любящие стали вновь встречаться тайком, убегая и от корабля, и от дома. Они скрывались в комнате трактира и предавались друг другу, своим чувствам, но всё ещё существующие тайны пока не смели раскрываться...
Быть может и ждать бесполезно.
Мелькнёт всё, как ветер в окне.
И вновь от меня ты исчезнешь,
Но не забуду никак о тебе...
Моя Элиза,
Милая Элиза,
Города встречаю, полные людьми.
Им всё равно, что чувствуем мы,
Как в разлуке с тобою забыть
Друг о друге никак не смогли.
Моя Элиза,
Милая Элиза,
Будь проклят тот день, когда я с тобой
Расстался и не сказал «Постой!»,
И ты исчезала, но не навечно,
Оставляя мечту и обещая встречу.
Зову я тебя появиться.
Зову, не хочу быть один.
И сердце в любви заискрилось.
Оно придаёт больше сил.
Я жду тебя, но не приходишь,
А время укрылось в туман.
И вороном плачут те строки,
Той песни, что писал для тебя.
Моя Элиза,
Милая Элиза,
Во всех концах мира и в городах
Искал я повсюду лишь твои глаза,
Их взгляд я в разлуке храню до сих пор,
Но ты ведь не ведаешь всё же о том.
Моя Элиза,
Милая Элиза,
Будь проклят я, что живу не с тобой,
Что отверг я встречу с мечтой,
А печаль твоих глаз не исчезнет в вечность.
Прости мне, Элиза, я всё же жду встречи...
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/05/27/750