Мы с Витькой продрались сквозь серию вопросов «на засыпку».
Пришлось корчить серьезные морды (изо всех сил стараясь не расмеяться), отвечая на вопросы маразматиков из Партийной комиссии, от которых зависело, дадут нам разрешение на зарубежную поездку или наша тупость должна остаться внутри страны.
Старцы сверяли наши ответы с тем, что у них было напечатано на листочках. Самые мудрые из них разъясняли другим членам комиссии насколько были правильны наши ответы, если они не совсем совпадали с распечаткой.
Вспотев от усилий сдерживания характера, и все-таки не послав экзаменаторов, понесли заветное «добро» в профсоюзный комитет, где нам закончили оформление поездки в ГДР.
Потом какой-то дядька втолковывал в наши башки, что можно и чего нельзя, сколько можно через таможню, как ходить группами по вражеской стране, и как избежать вербовки за кордоном.
Быстро сообразили сколько чего брать и в каком количестве; кипятильники и минимум провизии, чтобы хватило и не умереть с голоду и не тратить заветные марки на пропитание; собрали нехитрый скарб и через несколько дней пересекли границу в Бресте, где тут же поняли разницу между нашими и чужими пограничниками.
А на следующий день уже оказались на территории дружеского государства, где убедились, что нас не так уж и любят наши братья по идеологии.
Уж, казалось бы, купить пива. Светлое — пожалуйста, а вот черное — советским туристам ни-ни! А попробовать очень хотелось.
Но разве существует преграда, которую не сможет преодолеть изобретательный отпрыск системы, которая учит выживать в любой ситуации?
С Витькой договорились, что во время следующей остановки автобуса по техническим причинам, ( эти остановки всегда были у какого-нибудь бара, где посещение туалета было заранее оговорено турфирмой) он постарается задержать группу, а я за это время перехватить пару кружек черного пива.
Мой немецкий не вызывал подозрения у барменов, и я надеялся быстренько схватить кружки до того, как группа оголтелых соотечественников ворвется в бар с показным превосходством над
побежденным в свое время народом.
Как только я увидел, что автобус выруливает на парковку, то подбежал к выходу и стал пританцовывать, всем своим видом показывая, что уже настолько невтерпеж, что еще секунда и
все будет кончено.
Витька оказался тут же, и как только дверь открылась, я выскочил, а Витька застрял в дверях и удерживал толпу, пока кто-то из действительно остронуждающихся, пинком под зад не высадил его наружу.
Но этого времени хватило, чтобы бармен налил мне две кружки. Но когда группа ввалилась в бар, и кто-то из наших товарищей обратился ко мне по-русски, он сообразил, что его надули, и погрозил кулаком, правда при этом улыбнулся во всю ширину своего конопатого, совсем не худенького, лица.
А к вечеру нас выгрузили у отеля в Веймаре.
После ужина оставаться в гостинице посчитали грехом. Витька прихватил свою подружку Катюшу, и мы, как нам казалось, незаметно выскользнули из гостиницы.
На другой стороне улицы была симпатичная Гетескирха, на стенде перед которой размещалась афиша, извещающая о вечере, посвященном дню рождения Иоганна Вольфганга фон Гёте, который состоится завтра вечером.
Интересно, как это происходит в Германии? Как делаются в Союзе юбилейные вечера мы знали не понаслышке.
Входные билеты по весьма сходной цене. Но тратить тот мизер, который нам выдало щедрое родное государство в обмен на полновесный рубль, было кощунством. Нужно же было исхитриться и привезти гостинцы после зарубежной поездки. Колготки, еще чего-нибудь, на что хватит финансов.
Хотя мне жена и наказала ничего не привозить, а потратить «астрономическую» сумму на что-то интересное, не мог же я отстать от соплеменников и вернуться без подарков. И так меня на остановке, где ожидали экскурсионный автобус, едва не растерзали за то, что купил в автомате банку кока-колы и выпил ее на глазах возмущенных товарищей.
Решено было продать водку и икру, которую нам милостиво разрешили провезти с собой для личных нужд и на эти деньги купить билеты на завтрашний торжественный вечер. Благо уезжали мы из Веймара только через день.
Недолго погуляв по вечернему городу мы вернулись в гостиницу, где были встречены руководителем нашей, извините за выражение, делегации в компании препротивного, вечно шмыгающего носом, индивидуума, который засек нас, покидающих отель, и тут же доложил о нашем проступке.
Разговор состоялся короткий и грозный. Нас с Витькой отправили в номер и велели ждать для продолжения разноса. «Доброжелатель», шмыгая носом и шаркая стоптанными туфлями, чрезвычайно довольный сложившейся ситуацией, пошкандыбал восвояси.
Мы с Витькой, отправив Катюшу к подружке, пошли к себе и гадали какую характеристику,
делающую нас невыездными навсегда, выпишет по возвращении наш фюрер.
Минут через десять раздался стук в дверь. С пакетом в руках вошел руководитель группы.
Он начал с порицания за то, что мы вопреки постановлению гуляли по городу в одиночку, подвергая риску себя, группу и его, как ответственного за всех. Мы ему возразили, что ничего не нарушили, так как гуляли группой из трех человек. Он согласился: три человека — уже группа. Но все же будем наказаны. А наказание будет таким: сейчас мы выйдем из гостиницы, пока еще не очень поздно, найдем магазин, куда сплавим бутылки, которые он принес (вот, что было в пакете), и тем вымолим его прощение.
Можно ли было предположить, что это именно то, о чем мы мечтали, но не знали, как совершить
процесс избавления и от нашего товара, который может нам дать возможность посетить завтрашнее мероприятие. Когда мы рассказали о нашей затее, главный обещал предложить желающим присоединиться к нам. А так как он более чем уверен, что таких идиотов больше не найдется, мы сможем посетить кирху на законном основании. (Могло ли прийти в голову, что вопросы, которые заводили в тупик, можно было решить с помощью наводящих страх органов?"...)
Избавиться от бутылок и трех банок икры удалось в первом же магазине, куда мы влетели уже перед самым закрытием. Продавщица с удовольствием приняла наш товар и щедро, по нашему разумению, с нами расплатилась.
Народу в кирху набилось много.
За кафедрой актер и актриса по очереди читали биографию поэта. Там, где нужно было другие актеры читали стихи и отрывки из прозы Гёте. По необходимости вступал маленький оркестр.
Было чертовски интересно! И при этом никаких хвалебных речей или славословий в честь гения. Но настоящий фурор произвел хор мальчиков, который исполнял произведения Гёте, положенные на музыку различными композиторами, в сопровождении скрипки, флейты и клавесина. Это пение и музыка так захватывали слушающих, что, казалось, души их в единном порыве взмывали к своду кирхи и выше и улетали в астрал.
Мы возвращались в гостиницу молча. После такого представления все слова были лишними.
Это действо настолько захватило, что я никах не мог заснуть. Да и Витька очень долго крутился на своей кровати. Только на следующий день в автобусе по дороге в Лейпциг скупо обменялись впечатлениями. Говорить об этом не хотелось, потому что все слова меркли на фоне услышанного накануне.