Сеголетки. Мини-мемуары

Вера Никонина
Памяти энтомолога Василия Бейко

Поезд набирал ход. Я аккуратно вынула из сумки пакет и пристроила его на столик купе, отвернула края: «Пусть дышат!» Внутри пакета в жестяной банке в такт поезду стали покачиваться стеклянные пробирки с ватными пробками. «Слава Богу, ничего не разбилось, пробки не выпали, доедем!» – с удовлетворением подумала я.

Другие пассажиры тоже распаковывали свои вещи, доставали снедь, бутылки с водой. На мой пакет поглядывали, так как в пробирках можно было разглядеть какое-то движение. После проверки проводницей билетов, раздачи белья кто-то из них поинтересовался: «Что везете?»

В пробирках были плодовые мушки.
– А, те самые, что слетаются к гниющим фруктам и овощам?
– Да, только это специально выведенные линии. Их выращивают в лаборатории, – с воодушевлением начала я объяснять.

Настроение у меня действительно было приподнятое. Удачная поездка! В московской Alma Mater мне дали линии дрозофилы, с которыми можно было, поставив нужные скрещивания, изучать законы Менделя, то есть на практике знакомить студентов с классической генетикой. Через полтора месяца мне предстояло начать преподавать эту дисциплину в одном из университетов родного города.

Попутчикам я изложила эту историю по возможности кратко, без демонстрации своего эмоционального подъема.
– И такой ерундой вы занимаетесь? – скептически оценил мою маленькую генетическую лекцию один из соседей по купе.

Больше мы к этому вопросу не возвращались. Но когда в ходе дальнейшего общения выяснилось, что сосед этот по специальности строитель и в свое время окончил институт инженеров городского хозяйства, у меня возникла мысль, что во время учебы у него никогда не было интересной практической работы. Ну что такого в бесконечных расчетах и черчении проектов. Разве можно сравнить с нашими биологическими практиками…

После первого и второго курсов мы дружно отправлялись на биологические станции в Подмосковье. Там нас  знакомили с фауной и флорой средней полосы: водили по лесу слушать птиц, показывали их гнездовья, обучали гербарному делу. Учили определять всякую мелкую живность, летающую, ползающую или обитающую в прудах. Делать зарисовки этих, иногда микроскопических, животных, а также собранных нами растений. Занятия были интересные, разнообразные, скучать не приходилось. Но и отчитываться за практику надо было. Учили латынь, сдавали зачеты. Кроме того, после второго курса мы выполняли две практические исследовательские работы. Об одной из них и хочется рассказать.

Работа была по курсу зоологии позвоночных, значит объект изучения – птицы, рыбы, грызуны… Мы с подружкой Танюшкой, недолго думая, записались в «ихтиологи», так как это давало нам возможность сменить обстановку, съездить на Можайское водохранилище, покинув на время нашу Москву-реку («…и только ввечеру река моя дымится», это о ней, любимой).

И вот мы на Можайском море. Оказывается, кто-то из студентов, уехавших раньше нас, уже наловил утром рыбу, и мы, не успев полюбоваться местными красотами, отправились в лабораторию. В небольшое помещение набилось человек десять. Руководитель практики Татьяна Васильевна быстро всех «озадачила». Работа закипела.

У нас с Танюшкой было четкое задание: взвешивать и измерять длину маленьких рыбок. Все данные регистрировать в тетради. А еще нужно было снимать с рыбки чешуйку, наклеивать ее на предметное стекло. Кроме того, мы рыбок вспарывали и содержимое их кишечника тоже выдавливали на стекло. Эти препараты сохраняли для последующего анализа. Работали, не поднимая головы, до ужина. Некогда даже было посмотреть, чем занимаются другие студенты. А смысл нашей работы был нам вполне понятен. Изучалось (как потом узнали, уже в течение нескольких лет) состояние водохранилища по разным параметрам. Один из них – его рыбные ресурсы. Надо оценить, как развивается молодь рыбы, чем она кормится. Рыба у нас была самая известная: плотва. А рыбки очень маленькие, сантиметров 9 в длину, так как они только весной вылупились из икринок, на этой стадии они имеют специальное название – сеголетки.

Кто-то приготовил нам ужин (конечно, с ухой). А тут уже вечерний улов надо разбирать. За него, конечно, отвечали ребята, девушек к ужению, вернее к забрасыванию сетей, не допускали. Никакой эмансипации, а потому нам опять в лабораторию! В два часа ночи я взмолилась: «Неужели нельзя сложить рыбу в холодильник и лечь спать!» Глаза слипались, никогда не была «совой», вот и пришлось бороться со сном. Мой вопрос о холодильнике проигнорировали. Это уже потом «во взрослой жизни» я узнала, как трудно выбить у начальства лишнюю единицу оборудования.

В неусыпных трудах прошел еще день, затем ночь. Сколько сеголеток мы переработали за эти часы, трудно даже представить. И вот утром в дремотном состоянии мы дождались автобуса и уехали домой, на родную уже нам биостанцию. Спали всю дорогу, где они бодрые студенческие песни, льющиеся из окон автобусов?

Теперь предстояло проделать все расчеты (какие брать формулы, нам подсказали) и проанализировать привезенные препараты. Выяснилось, что эта часть работы будет выполняться двумя нашими студентами, которых мудрая руководительница включила в нашу группу. Пока эти мальчики себя никак не проявляли. Мы с Танюшкой знали только, что Вася и Шура распределены на кафедру энтомологии. А у Васи-то, оказывается, уже был авторитет в этой области науки и в зоологии беспозвоночных тоже. Сколько лет он ими увлекался, я точно не скажу, но явно все началось еще с юннатских московских кружков (в том же МГУ). В общем, был Вася признанным корифеем энтомологии на нашем курсе. Этому мнению, кстати, способствовал и его внешний вид: солидный молодой человек, неторопливый, даже степенный. Так что Васе (а под его началом и Шуре) Татьяна Васильевна доверила определять, чем питались наши сеголетки. Каких именно рачков (ветвистоусых или веслоногих), каких именно личинок насекомых можно найти в содержимом их кишечника. Это не наши с Танюшкой линейка и весы, а изучение препарата под микроскопом. Работа настоящего специалиста!

Мы с Танюшкой гуляли по биостанции с чувством выполненного долга, пока не увидели, что наши напарники то в шахматы играют, то пропадают в телевизионке, то лежат на берегу с книжкой. И вот нам пришлось их тормошить, тянуть в лабораторию, сидеть рядом, чтобы не отвлекались от работы. В общем, организаторские таланты у нас обеих проявились, чему ребята вряд ли радовались.

Наконец работа благополучно завершена. Сколько она нам стоила нервов! И как мы удивились, когда на лагерной линейке узнали, что этот наш небольшой научный труд оценили, в конкурсе научных студенческих работ дали нам одно из призовых мест. Вручили каждому участнику по шоколадной медальке.

В Интернете отечественные научные разработки семидесятых годов или упоминания о них с трудом, но можно найти. Обнаружила я среди библиографии двух диссертаций по экологии, выполненных в 1999 и в 2000 году, ссылки на «Комплексные исследования Можайского водохранилища». На нескольких страницах этого труда, судя по названию процитированной статьи, приведены данные о сеголетках плотвы в 1972 году, то есть в наше второе студенческое лето. Значит, бессонные ночи в тесной душной лаборатории даром не пропали! И полученные нами результаты были кому-то интересны и нужны…

Думаю, что моему соседу-скептику мой рассказ был бы малоинтересен. Опять бы он назвал ерундой эту студенческую практику. Но как-то подспудно именно в эти годы закладывали в нас преподаватели любовь к научным исследованиям, ответственность, коллективизм. Кто-то скажет, что в современной жизни это все не важно. Но, может быть, об этом следует сожалеть? 

Наш «денежный» век диктует свои условия. Что ж, «жизнь устроена так, как она устроена, умение приспособиться к ней – это признак здоровой психики и развитого интеллекта»*. Маленькая биостанция на Можайском водохранилище теперь распахнула свои двери для рыболовов-любителей**. Завлекает их на зимнюю рыбалку, демонстрируя посредством Интернета свои скромные «апартаменты» и роскошные окрестные пейзажи. А летом на Москва-реке новые поколения студентов по-прежнему забрасывают сети, чтобы познать что-то, пока еще непознанное.

* – цитата от А. Марининой.
** – поиск в Яндексе «рыболовная база МГУ на Можайском водохранилище»

В конце рассказа приведу хайку, автором которых является Василий Бейко (1953 – 2004) (http://temnyjles.narod.ru/Tl04.htm). Эти трехстишия свидетельствуют о том, что и в своем увлечении поэзией Василий Борисович оставался энтомологом.
***
Расцвёл пион
И поутру весна слетела с гор
На крыльях Поликсены
***
Весенний дождь
С горы смывает запах кивсяка,
Мешая с ароматом сливы
***
Весенний вечер
На сухом стволе заснул ксилокопы самец,
Как и я, одинок

Стихи датированы 2002 годом.
(Поликсена, ксилокопа – это названия насекомых, кивсяк – представитель многоножек).

Фотография из Интернета