* * *
– Ну, Захар Фадеич, ты ж у нас теперь куркуль! Натуральный куркуль! – Эрнест весь так и светился счастьем увлеченного обильным застольем человека. – Такие деньжищи огреб! Ты ж теперь прямо как Рокфеллер какой-нибудь каждый отпуск на Солнчев Бряг ездить можешь! Ну и ловкач! Я-то по простоте душевной думал, он одной карточкой играть будет – так, для пробы только. А он взял пять штук и к чертовой матери на полную катушку – шесть из шести! Молодец!
– Да что там! – Захар был явно смущен и свалившимся на него капиталом, и всеобщим вниманием. – Я уж ее совсем было опустить в ящик собрался, а тут подумал: по одной ли не выиграю, по пяти ли – потеря невелика. А если щука мне действительно выигрыш наворожила, тут разница громадная будет. Ну и попутал черт, прикупил еще четыре!
– И правильно! А чего теряться-то? Зато теперь – кум королю! У кого еще в поселке такие тыщи есть?
– Да на кой ляд мне эти тыщи! Всю жизнь без них жил и сколь еще отпущено проживу. Мне всего-то и надо с них на ружье доброе – тут уж никаких червонцев не пожалею – да на мотор новый к лодке. Ну, еще хозяйке полный шифоньер всяких городских штучек навезу – пусть тешится! – Захар подмигнул разрумянившейся от съеденного и выпитого жене. – А остальные хоть в школу, что ли, отдать или в дом культуры – там-то они без дела не останут-ся…
– Ну, это ты брось! – Эрнест потянулся к Захару, но, качнувшись, едва удержался на стуле и поспешил вернуться в прежнее положение. – Ты даже мысли такие брось – тоже мне, нашелся финал… филар… фирал… – Пискляев хотел употребить одно из своих коронных словечек, но язык упорно отказывался выговорить его. – Это ведь даже неправильно истолковать могут: что им своего бюджета вроде как не хватает…
Они сидели вот так втроем уже довольно долго. Остальные гости, приглашенные отметить крупный выигрыш Захара, понемногу разошлись, и только Эрнест все еще отдавал дань хлебосольству хозяев.
Имелся такой грех – неравнодушен был Эрнест к щедрому угощению. Но сегодня задержаться у Белкиных его заставляла и другая причина – куда более серьезная. Он посмотрел в окно, где густая вечерняя синь уже скрыла снежные хороводы гулявшей с самого утра вьюги и решил, что, пожалуй, настает пора переходить к деловой части – Захар для нее, как говорится, вполне созрел.
– Ишь, рассвирепела! – неодобрительно высказался он в адрес вьюги. – Все метет и метет, проклятая! У нас в редакции сегодня бешеный день был – никуда в район дозвониться не могли. Все линии пообрывало. Из чего завтра газету делать будем, ума не приложу. Хоть самого себя на полосу ставь. Самое обидное – болельщиков не порадуем. Наши-то орлы сегодня в соседнем районе на первенство области шайбу гоняют, а связи нет… Слушай! – повернулся он к Захару, делая вид, что эта мысль озарила его лишь сию секунду. – А что если твою щуку к делу приспособить?
Захар поперхнулся.
– Ты, мил человек, однако, того… Загнул. Мало ли что в жизни случиться может. Вдруг позарез помощь потребуется? Тонуть, скажем, стану. Или дом загорится. Не приведи бог, конечно… У меня ж теперь всего два желания осталось. С какой это радости я одно из них на такую ерунду употреблю?
– Что-то давно у тебя рюмка пустая стоит. Дай-ка, подолью! Вот так! Эх, хорошо пошла!.. А насчет ерунды – это ты, Захар Фадеич, зря! Ладно, ты сам не болельщик. Даже не знаешь, наверно, за какое место мы в своей зоне боремся. Ну признайся честно, ведь не знаешь, правда? То-то и оно. А для болельщика счет – первейшее дело. Чего угодно пусть в газете недостает, а хоккейный счет непременно должен быть. Болельщик, может, только ради этих, как говорится, нескольких строчек всю остальную газету покупает. Да если ты сейчас нам со своей щукой подсобишь, тебе же весь район душевное спасибо скажет!
Эрнест на секунду замолчал, перевел дух и временно переключился на хозяйку.
– Грибочки-то сами мариновали? Изумительные грибочки! Вкус – специфический! Так во рту и тают! Слушай, Захар Фадеич, под такие грибочки грех не выпить-то, а? Мужики мы с тобой или не мужики? День-то у тебя сегодня какой – можно сказать, исторический день. Обмываешь промтоварные… нет… эти… плодотворные итоги первой в истории встречи двух цивилизаций! Это же понимать надо! Ты вдумайся! – кулак Эрнеста тяжело обрушился на стол, жалобно дзинькнула посуда. – Тебя, можно сказать, одного из всего человечества такой чести удостоили. Потому что посчитали – у Белкина по всем статьям полный ажур. Работает на совесть, характеризуется положительно, морально устойчив. А выходит, ошиблись товарищи по разуму, выходит, ты – совершенно несознательный тип с несмываемыми родимыми пятнами. Другой на твоем месте, может, все три желания не задумываясь на общее благо отдал. И был бы счастлив! А тебя из-за одного уламывать приходится. Ну не совестно?
Мы не знаем, как развивались бы дальнейшие события, и что ответил бы на это Захар, не прими он Эрнестовых добавок. Но Эрнест рассчитал дозу с ювелирной точностью: сейчас разомлевшему Захару и мир, и все люди в нем казались неизъяснимо прекрасными. Для таких замечательных людей он ничего бы не пожалел. А Эрнест, хоть и говорил что-то не совсем для Белкина приятное, все равно был самым милым и дорогим человеком на свете. Захар вдруг понял, что безумно любит своего гостя. Справедливо тот рассуждает? Справедливо! И стало Захару Белкину за свою ужасную несознательность и за то, что не оправдал их доверия, неимоверно стыдно.
– Нет у меня никаких родимых пятен! – в порыве беспредельного альтруизма стукнул он себя кулаком в грудь. – Забирай мои желания! Делай с ними все что хочешь. Бери – и помни своего друга Захара! От всей души дарю! Что тебе нужно – счет хоккейный? Будет тебе сей-час счет!
От этих слов Эрнест, казалось, моментально протрезвел – начиналась работа. Выхватив из кармана блокнот и ручку, он приготовился записывать.
Лицо Захара странно преобразилось. Расплывшиеся довольно после обильного ужина черты обрели резкость и четкость. Мутноватые осоловевшие глаза стали вдруг ясными и строгими, сосредоточенный взгляд их устремился, казалось, далеко за пределы избы.
– Значит так, – заговорил он, и в голосе появилась прежняя степенность и основательность. От того Захара, отметил Эрнест, который минуту назад молол что-то заплетающимся языком, не осталось и следа. – Значит так. Отыграли они сейчас два периода, ушли на перерыв. Счет пять-четыре в их пользу.
– Есть! А кто, на каких минутах забивал, сказать можешь?
– У наших на третьей и двадцать седьмой – Петряев, на семнадцатой – Фунько, на тридцать пятой – Пепеляев. Еще на двадцать девятой Иванищев в ворота попал, но не засчитали – был свисток. У них – Рыжих, Груздев, Троицын, обратно Груздев и Шипилов.
– Так ты и у тех фамилии знаешь? Откуда?
– От верблюда… Не перебивай – слушай, что будет дальше… Вначале наши полторы минуты будут играть против троих. Но гола не забьют – Семенов все испортит. Потом Фунько отличится – на сорок шестой. Красивую комбинацию разыграет с Сидоровым – и сравняет счет. А через минуту Петряев травму получит…
«Ну, черт полосатый! Даже про будущее ему все известно!» – не уставал удивляться Эрнест. То, что далекий от всяких хоккейных дел Белкин каким-то образом сумел воспринять результат закончившихся периодов, еще могло поддаваться объяснению. Биополя там всякие, телепатия, то-сё, пятое-десятое… Но так детально предсказывать события, которые еще не произошли… Сначала максимальный выигрыш в «Спортлото», теперь вот этот хоккей…
– Но наши не оплошают, – с прежней уверенностью продолжал Захар. – Малинин обыграет троих, выйдет один на один с вратарем и точнехонько в левый верхний угол вмажет!
– Верно! В левый верхний – коронный удар Малинина, – еще раз поразился удивительной осведомленности Белкина Эрнест.
– Однако те тоже в долгу не останутся. Будет это на пятьдесят первой минуте. Наше нападение захлебнется, у их ворот неразбериха возникнет, и тут Краснов отпасует Шипилову. А тот точно пробьет по нашим воротам…
– Шесть-шесть? – заволновался Эрнест.
– Шесть-шесть. Так вничью и закончат…
– Жаль, черт возьми! Слушай, а победу никак сделать нельзя? – Пискляев был захвачен азартом игры, словно сам только что побывал на хоккейном поле. – Очень нужна, понимаешь, победа…
– Можно! Но это уже за счет третьего желания…
– Погоди! – внезапно осадил Эрнест Захара. – Не надо третье желание трогать…
Он вовремя взял себя в руки: потратить сейчас без остатка отпущенный Белкину драгоценный дар в планы Эрнеста никак не входило. На этот счет имелись у него совсем другие соображения. И ради них стоило поступиться заветным очком любимой команды.
Но несказанная щедрость с новой силой обуяла Захара.
– От всей души дарю – забирай! – крепко обнял гостя Белкин. Как только Захар вышел из контакта со своей чудо-щукой, он тотчас же опять превратился в разомлевшее от обильных яств благодушнейшее на свете существо.
– Ты, это, силой-то своей волшебной больно не раскидывайся! – с трудом высвобождаясь из его могучих объятий, сурово объявил Пискляев. – Думай, что делаешь! Так ведь и в исторический процесс вмешаться недолго. Наворотишь чего-нибудь, а потомкам того – расхлебывать. Понимаешь? Придержи-ка пока свое желание при себе – оно нам еще пригодится!
И опять Захар подумал, как верно и справедливо рассуждает Эрнест. И с новой силой умилился от того, с каким прекрасным человеком сидит сейчас за одним столом.
– Договорились? – подытожил сказанное Эрнест. – Ну, я пошел. Поздно уже, а завтра с утра на работу… Спасибо, хозяйка, за знатное угощение…
– Только ты про щуку-то напиши! Как она тебе с хоккеем помогла… – вспомнил про свое Захар.
– Напишу, напишу, не волнуйся. И в газету напишу, и в Академию наук. Хоть в Организацию Объединенных Наций… Спи спокойно, дорогой товарищ!
Голова у Эрнеста была ясной и чистой. Он встал и направился к двери. Конечно, думал он, если не удастся получить подтверждения, никакие щукины пророчества он в газету давать не станет. Но к утру телефонисты обещали восстановить связь, можно будет созвониться и проверить все, что он сегодня услышал. И если Белкин ни в чем не ошибся, тогда…
* * *
– Ты? – удивленно протянул Захар. – Ну, проходи…
Когда в дверь постучали, и Белкин пошел ее открывать, он меньше всего ожидал увидеть сейчас за порогом Эрнеста. «Он что, теперь каждый день приходить будет?» – кисло подумал Захар.
Появление Пискляева неприятно напомнило Белкину о вчерашнем – как непозволительно легко дал он обвести себя вокруг пальца. Не то чтобы Захару так уж было жаль потраченного желания – на то они, желания, и даются, чтобы их расходовать. Но не нравилось ему, как расчетливо обработал его вчера Пискляев. А в том, что это был продуманный заранее расчет, теперь, на свежую голову, Захар не сомневался.
– Ну и погуляла метель! На славу! – преувеличенно бодро возвестил Эрнест, обметая в сенях валенки. – Все сугробами занесла…
– Обещания-то выполнять надо, – заметил Захар.
– Ты про что это?
– Все про то же, – Захар взял со стола только что полученную газету.
– Уже прочитал?
– Да вроде грамотный. Про щуку-то я чего-то ни словечка не нашел!
– Не будем лить воду на мельницу! – зачем-то оглянувшись, таинственно произнес Эрнест. – Дома-то один? – как бы ненароком уточнил он.
– А ты что, прятаться пришел?
– Ну, прятаться – не прятаться, а мужской разговор с глазу на глаз у меня к тебе есть…
– Если долго мучиться,
Что-нибудь получится, –
жизнеутверждающе провозглашал со стены громкоговоритель.
– Телефон с утра заработал, – как ни в чем не бывало с энтузиазмом продолжал Эрнест. – Созвонился я с соседним районом. И, знаешь, все, как ты вчера говорил, так и произошло. С точностью до секунд…
– Вот и напиши, как ты все прознал. Теперь-то у тебя сомнений насчет моей чудо-рыбины больше нет. Обещал ведь…
– Вот пристал, понимаешь, как банный лист – напиши да напиши! Дай человеку слово сказать! У меня к тебе, может, серьезный разговор.
Как-то так само получилось, что Эрнест уже сидел за столом и, раскрыв свой объемистый портфель, выгружал из него содержимое. Словно по мановению волшебной палочки на столе возникла бутылка «Посольской», добрая палка копченой колбасы, консервные банки – шпроты, икра и еще что-то такое заграничное, чего Захар отродясь не видывал. А Эрнест, точно цирковой фокусник, приберегающий самый эффектный трюк для финала, широко улыбаясь, вынул величественным жестом бумажный пакет, из которого по всей скатерти раскатились золотые шары апельсин…
– То ли еще бу-удет,
То ли еще бу-удет,
То ли еще будет, ой-ой-ой! –
удивленно комментировал происходящее громкоговоритель.
– Откуда это у тебя? – не сдержался Захар.
– Очерк о лучших людях райпотребкооперации! Как говорится, читайте в следующем номере, – довольный произведенным эффектом, торжественно поведал Эрнест. – Бери, не стесняйся! Как говорится, угощение мое, тара твоя…
– Каждый день угощаться – не жирно ли будет?
– Ты что, обиделся? Я ведь к тебе по-человечески, как говорится, от всей души… Здорово, понимаешь, ты меня вчера выручил. Что же, мне теперь отблагодарить тебя нельзя?
– У тебя вроде разговор какой-то ко мне был. А отблагодарить… Вот как про чудо-рыбину напишешь, так, считай, и отблагодарил.
– Опять ты со своим – вот ведь упрямый какой! Ты послушай сначала, что я тебе сказать хочу. Люди ведь мы с тобой, так? Значит, должны друг другу помогать. Ты мне, как говорится, друг, товарищ и брат – и я тебе взаимно. Согласен?
– Ты давай дело говори! А то я твои намеки пока что-то не очень понимаю…
– Сейчас и до дела доберемся. Давай только сначала горло промочим, а то на сухую-то разговор со скрипом идет, – намереваясь вновь применить испытанное вчерашним успехом оружие, потянулся к «Посольской» Эрнест.
– Да погоди с этим, – поморщился Захар. – Скажешь ты наконец, зачем пришел, или так и будем без толку языки чесать?
– Не торопись, не торопись… Дело-то серьезное. Вот просишь ты про свое чудо написать. Так? Настойчиво просишь… А для тебя, между прочим, может, в сто раз лучше будет, чтобы ни одна собака об этой щуке не пронюхала. Понял?
– Это почему еще? – удивился Захар.
– Потому что потому… Соображать надо. Представь себе, предположим, уговорил ты меня – напишу я. А дальше что? Ты-то сам с этого что иметь будешь, думал когда-нибудь?
– Люди об этом узнают, вот что, – нахмурился Захар. – А больше чего надо-то?
– Ну да, узнают и прибегут, и в ножки падут: «Ах, это тот самый Захар Белкин, который с инопланетной щукой контакт установил!» Так, что ли?
– Слушай, не выйдет у нас сегодня разговора…
– Да я же о твоей пользе забочусь, Захар! Как ты понять не можешь, что незачем тебе об этом научно необъяснимом феномене шум поднимать! Вот когда объяснят его – тогда другое дело. А так себя ведь только на посмешище выставишь: никто же тебе не поверит. А поверят – вообще неприятностей не оберешься. Ну посуди сам: что ты за фигура такая, чтобы по собственному желанию дружеские связи с неизвестными цивилизациями устанавливать? Такие вещи ведь сначала где положено согласовывать нужно – кто их знает, мало ли какие у них там в галактике, понимаешь, порядки существуют… А дальше-то у тебя еще похлеще! Вместо того, чтобы всем открыто показаться, так мол и так, здрасте, дорогие товарищи по разуму, давайте протянем руку дружбы, щука твоя скрытно работает, тайком. Между прочим, законный вопрос возникает: какого рода деятельностью занимается эта залетная птица в нашем родном пруду? Чуешь, чем это чревато?
Эрнест, разговаривая, все-таки откупорил «Посольскую» и снова сделал попытку размочить разговор.
– Вчера, помнится, ты совсем про другое пел, – отвел Захар стакан от услужливо поднесенной бутылки. – Все больше насчет плодотворных результатов и громадного исторического значения…
Эх, вчера! Вернулось бы оно сейчас, это вчера… Так хорошо все получалось! Но не рискнул Эрнест вчера об этом заговорить – хотел сначала еще раз волшебный дар Захара проверить. А сегодня ну никак не клеился разговор! Отложить бы его до более подходящего момента – да нельзя: ведь Захар в любой момент мог и последнее из своих чудодейственных желаний истратить. А такой оборот Эрнеста совсем не устраивал.
– Забыть бы тебе про рыбину эту проклятую, чтобы и в страшном сне не приснилась, – не обращая внимания на слова Захара, задумчиво проговорил он. – А лучше всего, я думаю, использовать как можно скорее третье желание – и сразу все концы, как говорится, в воду. Согласен?
И даже не давая Белкину времени согласиться, напористо продолжил:
– Но не абы как использовать, а с головой, чтобы и в дальнейшем польза была. Если бы я, к примеру, над такой волшебной силой власть имел, я бы себе жизнь по-другому устроить пожелал. Честно тебе скажу, друг Захар, тесно мне в поселке-то нашем. Хочется, понимаешь, крылья расправить – а некуда. Сам понимаешь – какие у нас масштабы… Хоть всю жизнь прыгай – выше объективной реальности не прыгнешь. А тут твоя щука такой шанс дает – может быть, единственный в жизни. Вот оно всё, в твоих руках! Даже пальцем шевелить не надо. Только пожелай – и сбудется. Ты представь себе: квартира – шикарней, чем в заграничных фильмах показывают. В гараже черный лимузин стоит. А в друзьях одни директора: тот – универмага, другой – ресторана, третий… Красотища! Вот где бы я развернулся во всю свою творческую силу! А главное, я бы, как крылья расправил, не то что три – сто твоих желаний исполнил. Короче, о том, что мир про твою инопланетную гостью ничего не узнал, жалеть не придется, можешь быть уверен. Ну, так как – по рукам? Я тебя по-дружески о последствиях предупредил, а ты мне за это заключительное желание отдаешь. Идет? Сам ведь вчера говорил – все для меня сделаешь…
– Я на твоем месте о вчерашних обещаниях вообще вспоминать бы постыдился, – медленно поднялся со стула побагровевший Захар.
И опять мы не знаем, как развивались бы дальнейшие события, если бы вдруг…
– Я так хочу, чтобы лето не конча… – внезапно вырубилась на полуслове в громкоговорителе Алла Пугачева, потом что-то треснуло, несколько раз щелкнуло – и вдруг раздался знакомый всему поселку голос школьной директорши:
– Товарищи! Граждане! Родимые мои! Помогите, кто может!
– Тамара Федоровна! – донесся приглушенный шепот начальника районного радиоузла: очевидно, он стоял рядом. – Нельзя же так! Возьмите себя в руки. Пожалуйста, говорите спокойно и официально – это же радио!
– Как же я могу спокойно?! – прямо в микрофон кричала директорша. – Люди! Беда случилась! С детьми нашими беда… Вчера днем ушли на лыжах в лес Степанов Петр из пятого «а» и Ванюшка Солдатенко из третьего «б». Метель их там застигла – до сих пор не вернулись. Дома я сейчас у них была. Отцы с самого утра на поиски отправились, матери в голос ревут… Кто может, очень прошу – помогите найти ребятишек! Сбор у опушки. Повторяю…
– Слыхал? – угрюмо спросил Захар.
– Ну? – не понял, что от него требуется, Эрнест.
– Рассиживаться кончай. Идти в лес надо…
Захар исчез в спальне – надеть теплое белье, свитер, ватные брюки. Эрнест крепко завинтил пробку на «Посольской», неторопливо собрал в пакет раскатившиеся по столу апельсины, погрузил обратно в портфель консервы и колбасу, оделся, застегнул все пуговицы…
– Мы еще продолжим разговор, – твердо пообещал он запиравшему дверь Захару.
(Окончание http://www.proza.ru/2014/05/23/1068)