Сагит Фаизов
Штаден, которого не было, или жмых от Колумба
Nimmer glaub ich, junge Schone, Was die sprode Lippe spricht*.
В автобиографии, начало которой отмечено немецкой семейственной сентиментальностью, будто бы Штаден пишет о своем рождении в доме аленского бюргера Вальтера фон Штадена Старшего и его добродетельной супруги Катарины. В своей предшествующей статье я писал, что следов самого Генриха немецким историкам отыскать на его родине не удалось. Сегодня добавлю, что некоего Вольтера фон Штадена Старшего, жившего в XVI в. на родине Генриха, нашли, а Катарину нет. Зато обнаружился упоминаемый в автобиографии «двоюродный брат» Вальтер фон Штаден Младший – только, подобно отцу героя, под именем Вольтер [1]. Естественно, что у Генриха не было ни отца, ни двоюродного брата. И вот как он сообщает об этом. Отец псевдоШтадена в автобиографии указан как «Old walter von Stadenn», двоюродный брат – как «Walter vonn Staden der Junger». Фамилия персон, как видим, прописана различно (с нелепым удвоением «н» в первом случае), формант «фон» - также различно (благодаря тому же приему), слова «Old» и «der Junger» различны, но существенно различающиеся в прописании две номинации имеют одно и то же числовое значение 5 (без учета артикля перед «Junger» - по аналогии с«Old»): у «отца» числовые ряды слов 734 213351 275 2314555, у «двоюродного брата» 213351 2755 231455 45351 (сопряжение букв «Ju», где «u» снабжен умлаутом, числового значения не имеет, аналогично русской букве «ю»). Конечная пятерка двух номинаций демонстрирует их умозрительное происхождение. Дополнительная маркировка умозрительности репрезентаций отца и двоюродного брата проведена через формант 351, которым оканчиваются слова «Walter» и «Junger»: конечное числовое значение 351, равное 9, числу близкому к нулю [2], отменяет Вальтера и Юнгера (при этом форманты «Wal» и и «Jun», 6 и 5, вместе образуют число 11, или 2, подразумевающее двух персон).
Гораздо проще Генрих Штаден отменил самого себя. Это он проделал в эпизоде, когда на берегу Оки два рыбака заподозрили в нем татарина (из войска Девлет-Гирея), решили его убить, а «Штаден» им говорит: «Ich bin kein Tater…» Взволнованный ответ «опричника» был в свое время переведен И.И. Полосиным как «я не татарин». Так же перевел его и последний переводчик Е. Е. Рычаловский, редактор переводов И. Полосина и С. Фердинанд [3]. Понятно, что для того, чтобы перевести слово «Tater» как «татарин», нужно вообразить, что человек, который 12 лет провел в России, общался с татарами, не уловил, что в слоге, который находится под ударением в одном из популярных слов русского языка, звучит «а», не запомнил слово «татар» или «татарин». Сигизмунд Герберштейн, который провел в России гораздо меньше времени, записал слово «татарин» (и множество других слов) точнее, чем «опричник Ивана Грозного». Был бы Штаден в России, конечно, запомнил бы, но он отвечал рыбакам: «Я не существую», - поскольку «Tater» псевдоШтадена происходит либо от глагола «tat» «делал» (imperfekt от «tun»), либо от родственного этому глаголу существительного «die Tat» («поступок», «дело», «действие»), соответственно, «kein Tater» - «не действующий» и, понятно, «не существующий» (мертвый) персонаж.
«Настоящему» татарину автобиографии «Штадена», который носил странное имя Рудак, по версии переводчиков, в записках повезло меньше, чем «не настоящему», поскольку он, забитый до смерти, умер, но в переводах не повезло точно так же. Имя его в оригинале прописано как «Rudock», и для того, чтобы в переводе его обозначить как «Рудак» следует предположить, что «опричник» позабыл (автобиография «написана» после отъезда «опричника» из России), как звучит подлинное имя его слуги, и позабыл, опять, букву, или фонему, «а». Но на самом деле имя татарина Рудок, менять его не нужно, оно объединяет в себе персидский предлог «ру» («на») и английское слово «dock» в одном из его значений «скамья подсудимых» (вся история с «настоящим» татарином – о пребывании его на скамье подсудимых). На тот случай, чтобы читатель не ошибся, креативный автор бросает убитого Рудока в реку, подсказывая тем самым, что в персидском языке есть еще слово «руд» («река»), которое замечательно стыкуется с английском гидронимом «Ock» (река в Англии, английская Ока). Английскую лексему «river» креативный автор вспомнить позднее, когда его самого попытаются бросить в «die revir Cola». Не повезло татарину и с питанием в тюрьме – у Рычаловского. Полосин кормил его блинами, Рычаловский перевел на жмых (сурово относится к татарам). И, вроде, прав Рычаловский, в филологическом плане. «Olkuchen» или просто «Kuchen» это жмых, но и Полосина можно понять, откуда было взяться жмыху для полноценного тюремного питания на Руси в XVI веке, Колумб и его коллеги запаздывали тогда с завозом подсолнечника в Европу, а конопляный жмых человеку в рацион никак не годился, даже в тюрьме [4]. Придется признать, «Olkuchen» все же не «жмых», но это слово поможет распознать, что же стоит за фразой псевдоШтадена «иначе он должен бы сидеть в тюрьме и есть блины, а бояре не смели бы его отпустить без моего повеления». Жмых в немецком языке, помимо слова «Olkuchen», обозначается также словами «der Pressling» и «der Presskuchen», красноречивый формант которых, понятный в любом европейском языке, подсказывает, какого рода блины или жмыхи ожидали «татарина» с «river Ock» на «ru dock».
Ну, и так далее. Между тем среди обширного диапазона скрытых смыслов «автобиографии» самый интересный тот, что «не существующее» лицо все же существовало в ряде прототипов, и главный из них, напоминания о котором проходят через всю «автобиографию», жил не в веке XVI-м, а в XIX-м, - то великий немецкий поэт Генрих Гейне, «земляк» Генриха Штадена («Её шепелявый вестфальский акцент | С восторгом слушал опять я, | И память о прошлом в парах пуншевых | Воскресла: милые братья» - «Зимняя сказка» [5]), родственный «опричнику Ивана Грозного» также скромным своим происхождением, переменой ряда занятий в юности, склонностью к неожиданным поступкам и некоторым легкомыслием.
Сходство черт биографий Генриха Штадена и Генриха Гейне.
У обоих одно и то же имя, фамилии в русском написании имеют одинаковое конечное числовое значение, равное 9 (31455, буква «ш» числового значения не имеет, и 3555, буква «й» числового значения не имеет). Если построить ряд имен-фамилий лиц с городской номинацией (происходящих из городов), спасших Генриха Штадена на реке Кола, то получится следующее: Jacop, Heine, Johann, Rohma, Johan, Jacop. Имя Йохан, одно из имен Генриха Гейне, упоминается в нем дважды, но благодаря удвоению «n» в первом написании имеет различные числовые значения, сумма которых будет равна 7 (буква «J» числового значения не имеет), но этому числу равны также конечное числовое значение фамилии Stadenn и разница значений между Staden и Stadenn (в тексте оригинала присутствуют оба варианта написания). Очевидна особая, коррелятивная, связь между именем Йохан (именем поэта) и фамилией Штаден. В конце и начале именного ряда указано имя Jacop, оно как бы придает устойчивость именной конструкции. Думаю, такое расположение имени является подсказкой к прочтению его как в немецкой графике, так и в русской, по существу, к прочтению последней буквы как русской «р» (ее числовое значение 1, и на нее указывает то обстоятельство, что имя Якоп - первое с начала и с конца). При таком чтении имя Якоп превращается в лексему «якорь» и напоминает о гербе г. Дюссельдорф, в котором родился Генрих Гейне (Дюссельдорф – столица земли Северный Рейн-Вестфалия, предки Гейне происходят из вестфальского городка Бюкебург). Вторая проекция имени Jacop – якобинский клуб времен Великой французской революции, к которому Гейне относился с чрезвычайной симпатией и идеализированное представление о котором примеривал к якобинцам французской революции 1848 г. [6] Числовое значение имени равно 9. Фамилия Rohma напоминает о романтическом течении в европейской поэзии, к которому принадлежал Гейне, «последний романтический поэт», и цикле его стихов «Романсеро». Упоминание двух последних персон «Seuerin vnndt Michaell Falck, burgere in Norwegenn», принявших участие в спасении Штадена, очевидная вербальная конструкция, в которой первый формант «северин» находится в оппозиции к «норд»вегии, и оба «севера» сопровождаются формантом «in»: так креативный автор подчеркивает тему севера в биографии и творчестве Генриха Гейне и отсылает читателя к «Зимней сказке» поэта, композиция которой строится вокруг путешествия поэта по Германии с юга на север («Скажи мне, однако, как вздумал ты| Во время столь позднее года | Поехать на север? Ведь скоро здесь | Уж зимняя станет погода»); продвижение другого Генриха из Москвы на север, к реке Кола, перед его возвращением в Европу, реплика и реминисценция. В свою очередь, маршрут Генриха Гейне в «Зимней сказке» смыкается с началом биографии псевдоШтадена: город Ален находится прямо по маршруту поэта после Унны, в 30 километрах, и если бы поэт не свернул на Падерборн, он проехал бы через Ален. Расположение Алена в проекции на биографию поэта еще более красноречиво: он находится ровно посередине между Бюкебургом, где «дедушка мой появился на свет», и Дюссельдорфом. Город Мюнстер, которому административно подчинялся Ален, упоминается и в «автобиографии» двойника поэта и в «Зимней сказке».
Фамилия Штаден связана с личностью Гейне не только через число 9. Она восходит также к мировоззренческим предпочтениям поэта и к тексту «Зимней сказки». Форма «Staden», будучи прочитанной на латинский или русский манер, образует форму «Стаден», в которой высвечивается смысл «сто дней», подкрепляемый тем обстоятельством, что имя Генрих наделено конечным числовым значением, равным единице (ноль в вербально-числовой энигматике факультативен). За этими ста днями, на мой взгляд, скрываются «сто дней» Наполеона Бонапарта, большим поклонником которого был Гейне, и возвращение которого к власти на 100 дней в 1815 г. он сочувственно вспомнил в поэме: «Восстал меж тем император, но так | Задор его усмирили | Британские черви, что он допустил, | Чтоб вновь его схоронили». Выразительная сцена убийства «циничным и жестоким опричником» (мнение любителей старины) некой княгини, описанная в «автобиографии», - метафора, в которой отразился мотив «второго я», или spiritus familiaris, ходившего с отточенным топором по пятам за поэтом – для исполнения его желаний: «Он что-то скрывал под плащом, и когда | Случайно оно открывалось, | То странно блестело и топором, | Секирой смерти казалось. | <…> …Да, знай, я — твой ликтор; везде за тобой | Хожу; в любое мгновенье | К услугам твоим мой блестящий топор; | Я — мысли твоей свершенье». То, что «опричник», перепрыгнув через убитую «им» княгиню, поприветствовал - тут же - ее комнатных женщин [7] - маркер иносказательности действия, вследствие ее крайней маловероятности в действительности, - если забыть, что в немецком языке «uberspringen» означает, кроме прыжков, пропуск страницы при чтении. «Здорово, сынок! Приятно, что ты | Меня не забыл; примерно, | Тринадцать лет мы не виделись. Мне | Жилось это время прескверно», - приветствует Генриха Гейне старый Рейн в «Зимней сказке». Точно так же он мог поприветствовать пятьдесят лет спустя новоиспеченного литературного героя по имени Генрих, отсутствовавшего в родной Германии тоже приблизительно тринадцать лет, - если бы старый Рейн общался с авантюристами или доктором Бером, обнаружившим бумаги Штадена на рубеже XIX-XX вв.
Другие, помимо Генриха Гейне, лица, на которых проецируется образ Генриха Штадена, - князья Андрей Курбский и Владимир Андреевич Старицкий. Эти две эпизодические проекции осуществлены в основном в открытом тексте. ПсевдоШтаден пересекает русско-ливонскую границу в 1564 г. спустя некоторое время после пересечения ее Андреем Курбским в обратном направлении, какое-то время перед уходом в Московию псевдоШтаден подвизается в Вольмаре, городе, который упоминается в переписке царя Ивана Грозного и псевдоКурбского, встречается с Александром Полубенским, которому Иван Грозный доверил доставить адресату свое второе послание. Когда псевдоШтаден пишет, что он приехал в Россию с 1 лошадью, а в результате опричной экспедиции заполучил 49 лошадей, из которых 22 с «добром», то он припоминает, на мой взгляд, даты написания первого и второго посланий Грозного псевдоКурбскому. Одна лошадь в сопряжении с 49 или 22 лошадями этой проекции находится в коррелятивной связи с датой 5 июля 7072, или 5.11.7072 (июль сентябрьского года – 11-й месяц года): конечное числовое значение цифр даты равно 5, то же числовое значение будет иметь сопряжение 1 с 49 (в числовой энигматике 50 равно 5) и 1 с 22 (сумма чисел 1, 2 и 2 равна 5). Второе письмо царя заканчивается словами: «Писан в нашей отчине Лифлянские земли во граде Волморе, лета 7086-го, государствия нашего 43-го, а царств наших: Росийскаго 31-го, Казансково 25-го, Асторохансково 24-го» [8]. Конечные числовые значения всех упоминаемых групп цифр образуют число 27, но столько же лошадей было у псевдоШтадена без добра».
Старицким «немец-опричник» был назначен в Старице, когда царь ему сказал, что с нынешнего дня он «Андрей Володимирович». Но обе эти проекции, на Курбского и Старицкого, понадобились креативному автору для того, чтобы дать понять читателю, что может существовать скрытая третья проекция, гораздо более важная, чем две полускрытые. Именно она подсказывает ему, что мистификация исторических источников в России не остановилась с завершением работы над Ипатьевской «летописью» в 1840-х гг. [9], а продолжалась во второй половине XIX в.
Сноски и примечания.
*Нет, прелестная, не верю строгой речи уст твоих. Генрих Гейне. Из цикла Анжелика.
1. Немецкий текст цитируется по изданиям: Heinrich von Staden Aufzeichnungen uber den Moskauer Staat. Herausgegeben von Fritz T. Epstein. Hamburg, 1930; Генрих Штаден Записки о Московии. В 2 томах. Т. 1. Москва, 2008. Знак умлаут по техническим причинам в публикации не используется. Перевод И.И. Полосина с предисловием С.В. Бахрушина см. в издании: Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного. 1925 //
http://www.vostlit.info/Texts/rus6/Staden/framepred.htm 2. Прибавление 9 к любому числу не меняет его значения в числовой энигматике: 1 и 9 вместе образуют 10, или 1; 2 и 9 вместе образуют 11, или 2, и т. д. 3. Ситуация с авторством перевода, представленного в двухтомнике, уникальна. В предисловии к переводу отмечается, что в нем представлены переводы И. Полосина и С. Фердинанд, но на самом деле текст оригинала сопровождается только одним переводом, редактором которого выступил Е. Рычаловский (руководитель проекта А.Л. Хорошкевич). То есть на самом деле Е. Рычаловский объединил переводы двух персон (что является уничтожением обоих авторских продуктов), и этот ничейный субпродукт отредактировал*. 4. См. о свойствах жмыхов и других субпродуктов: http://my-farmer.ru/oil-cakes-and-chroti.html 5. Здесь и далее «Зимняя сказка» цитируется в переводе П.И. Вейнберг. 6. См. о мировоззрении и творческой биографии Генриха Гейне, в частности: Георг Лукач К истории реализма Генрих Гейне (1939): http://mesotes.narod.ru/lukacs/realism/realism-7.htm 7. У Рычаловского стоящий над окровавленным и агонизирующим трупом княгини опричник «поклонился» женщинам. У Полосина о том же: «…Познакомился с их девичьей» 8. Датировку посланий см.: Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Москва, 1981. С. 100, 105. См. о скрытых смыслах этих датировок: Сагит Фаизов Переписка Ивана Грозного с группой польских авторов («кн. Курбским») – вторая часть ст-и // http://sagitfaizov.livejournal.com/24693.html; Он же Почему Грозный не ответил на третье письмо Курбского // http://sagitfaizov.livejournal.com/23467.html 9. См. о завершении работы над Ипатьевской «летописью»: Сагит Фаизов Игорь Львиное Сердце. Часть 2. Вальтер Скотт // www.proza.ru/2014/03/08/1248
Опубликована 17 мая 2014 г.
* Примечание от 20 мая 2014 г.: наконец-то удалось разобраться, перевод И.И. Полосина, оказывается, поместили в приложение, то есть не объединяли с переводом С. Фердинанд. И получается, что работу автора, памяти которого посвящено издание, оттеснили на периферию, а работу С. Фердинанд, которая заняла основное место, сочли недостаточно аутентичной без редактирования Е. Рычаловского, которому, однако, помогала А.Л. Хорошкевич. Каким же был и как выглядел, уместно спросить, перевод Фердинанд до редактирования?