Двор стоквартирного дома был огромный. Когда мы получили квартиру на третьем этаже этого семиэтажного жилого дома, увидев двор, я даже немного растерялась. Соня была еще маленькая. Мы, только собирались. отдавать ее в первый класс и мне нужна была детская площадка. Двор был расчерчен прямоугольниками с номерами, написанными прямо на асфальте. Пробираясь между этими прямоугольниками и машинами, наверное поломанными, я наконец нашла убогую детскую площадку. Песочница с грязным песком, двое качелей и шаткая скамейка. Скажу честно, эта грустная картина меня не особенно огорчила. Соню, сюда все равно я не отпустила бы. Площадка, от нашего подъезда, даже из окон нашей квартиры не была видна. Зато было хорошо видно место стоянки нашей машины. Выглянув в окно, я всегда могла увидеть, приехал ли с работы мой муж.
Я думаю, что надо рассказать с чего все начиналось. Меня зовут Лида, я жила и выросла в детском доме и моей мамой всегда была воспитательница. Окончив восьмой класс, я по совету любимой воспитательницы, Людмилы Петровны пошла на курсы медицинских сестер, но недоучившись бросила. Я устроилась на работу, на трикотажный комбинат, прядильщицей, потому что мне надо было зарабатывать. Ведь, я хотела красиво одеваться и обуваться, да и кушать хотелось нормально. На комбинате мне дали место в общежитии и у меня появились подруги. Такая жизнь мне очень нравилась. Там же, на комбинате, в столовой за мной стал ухаживать Матвей. Он работал на комбинате начальником какого-то отдела. Мы стали встречаться, а потом поженились. Мы оба работали на одном предприятии, но по желанию Матвея решили, что на работе мы не пересекаемся и не общаемся, хотя мне часто хотелось похвастаться, какой у меня замечательный муж. Матвей и в правду замечательный муж.
Счастливая, я начала рассказывать с того момента, когда нам дали квартиру. Вернее, квартиру дали Матвею от Трикотажного комбината. Матвей, как-то смог договориться, и нам, вместо двухкомнатной квартиры, дали трехкомнатную. Маленькую комнатку мы сразу выделили нашей доченьке. Соня пошла в пятый класс, училась хорошо и не делала никаких проблем родителям. Из двух других комнат, одна стала спальней, а другая гостиной или кают компанией, как ее в шутку называл Матвей. С таким мужем, как Матвей одно удовольствие жить. Всегда приветливый и ласковый, он замечательный добытчик. Сейчас, когда полки магазинов пусты, он то несколько плиток хорошего шоколада принесет, то рыбку, вкус которой мы уже забыли. Хорошие духи у меня никогда не кончаются. На днях, Матвей сводил меня в подвал, который называется закрытым магазином, и купили мне замечательную блузку из заграничного материала с волшебным названием, креп-жоржет. Вечером, дома я примеряла обновку, перед большим зеркалом, а муж с дочкой восторгались-“ Какая мама ты у нас красивая”. Я и так знала, что я красивая, а сейчас, стоя перед зеркалом, казалась себе, какой-то сказочной красавицей. Вечером мы обмывали покупку, пили чай с .вареньем. Варенья, я варила много и разного, мои очень его любили. Была пятница, завтра не на работу и можно посидеть попозже. Наступало, самое любимое, мое время. В девять часов, отправив Соню спать, я забиралась к Матвею на колени, тонула в его объятиях и мы с ним мечтали о путешествиях, поездках на курорт и о новых нарядах для меня. Потом Матвей на руках относил меня в спальню, и так сладко было засыпать рядом с любимым мужем.
Живет человек в радости, окруженный заботой и любовью и кажется ему, что так всегда будет, что так должно быть. Оказывается, на самом деле, бывает и по-другому. Вдруг, в какой-то день, я заметила, что Матвей меньше улыбается, что он какой-то сосредоточенный. Сердце мое екнуло. Я решила , что у Матвея появилась другая женщина, она уведет у меня мужа и мне стало страшно. Позже, размышляя, я подумала, что с этой бедой можно было бы побороться и справиться. В понедельник, в обеденный перерыв, меня отозвала в сторонку секретарша Матвея, и страшным шёпотом рассказала, что с утра в кабинет Матвея пришли двое. Предъявив, какие-то бумаги, они обыскали все ящики письменного стола Матвея, потребовав, ключ от сейфа, обыскали и его, и увели Матвея. Я знала своего мужа, как умного, решительного, неспособного на преступление человека. Разберутся до конца дня и отпустят, подумала я, и после работы спокойно пошла домой. Шло время, вот уже девятый час, я стала нервничать, поминутно выглядывая в окно. Глядя на меня, расстроилась Соня, она заканчивала делать уроки и в десятом часу я ее отправила в постель. Нервы мои были на пределе, я ломала голову, думая, куда звонить. В одиннадцать часов раздался телефонный звонок. Строгий мужской голос велел мне в девять часов утра быть в следственном отделе городского управления милиции. Можете себе представить, какая бессонная ночь мне предстояла. Утром, отправив Соню в школу, я поехала в милицию. В дежурной части мне выдали, заранее приготовленный для меня пропуск и объяснили, как найти нужный кабинет. Мужчина в штатском, предложив мне сесть, в течении почти часа задавал мне два или три вопроса, в разном порядке, наверное, желая меня запутать. Его интересовали мои супружеские отношения с Матвеем, и какие предметы и пакеты я выносила с комбината сама и по поручению Матвея. На мой вопрос, за что задержали мужа, вместо ответа, он сказал, что мне дадут одно свидание с мужем, и дал подписать бланк о том, что я не могу покидать город на время следствия. Взволнованная, возможностью увидеть мужа и узнать, наконец, за что его посадили, я шла в магазин, чтобы купить для Матвея фрукты и немного какой-то еды. Однако, я все еще мысленно надеялась, что все обойдется и Матвея отпустят. Свидание было очень тяжелым. Матвей похудел и был, непривычно, грустный. Очень тихо шепнул , что бы унесла из квартиры ценные вещи. Прощаясь, обнял меня и сказал-"Прости меня если сможешь, если дождешься, я все постараюсь исправить”. Я, только теперь поняла, что это все очень серьезно. Я стала вспоминать дорогие подарки, постоянные деликатесы и всяческие вкусности, это тогда, когда были пустые прилавки магазинов и наверное, безумные цены подарков Матвея. Я попросила свидания с Матвеем, но мне отказали. Через три дня Соня пришла из школы заплаканная и сказала, что в школу больше не пойдет, потому что ее дразнят-“. Воровкина дочка”. Потом меня вызвали в отдел кадров и сказали, что я уволена в связи с сокращением штатов.
То, что произошло на следующей неделе, мне показалось концом нашей жизни. Кажется, меня об этом предупреждали, но я как-то пропустила мимо ушей. Пришли судебные исполнители, показали судебное постановление, согласно которому все имущество Матвея и его квартира конфискуются в счет похищенной им продукции. Эти люди описывали наши вещи, вплоть до посуды и картин на стенах, а мы с Сонечкой сидели в уголке, я плакала, а девочка моя всхлипывала рядом со мной. Я, глупая женщина, наконец, поняла, за что посадили моего мужа. Оказывается, он отправлял “на лево” целые партии продукции комбината: трикотажные кофточки, жакеты, блузки, и не единожды. Одна из судебных исполнителей, немолодая женщина, сказала- “ Икорку и балычок ела, не спрашивала, где деньги берет. Слезы теперь не помогут, лучше подумай, где и как жить будете”. Мужчина, ее напарник, грубо ее оборвал- “ Нашла, кого жалеть, она мужу наверное помогала таскать”. Ужас, эти разговоры при ребенке, бедная Сонечка. Нам с дочкой дали трое суток, чтобы освободить квартиру. Из Кимры, города, где прожили многие годы, где сложилась наша семья и родилась Соня, надо было уезжать. Соня не хотела ходить в школу, от меня отвернулись многие знакомые. Хорошо, что подруга, которая от нас не отвернулась, предложила пожить пару недель у нее. Собрав в два чемодана, оставленные нам личные вещи, и те немногие сбережения, которые мне удалось припрятать в последнюю минуту, мы с Сонечкой перебрались к подруге, но надо было думать о дальнейшем. Вот тут, моей подруге пришла мысль, что в Твери живет ее тетя, она одна и с удовольствием сдает комнату. Решение было принято мною немедленно, ибо, других вариантов у нас с Соней не было. Меня беспокоило моральное состояние дочки. Девочка привыкла к нормальной, обеспеченной жизни, а теперь, вместе с постоянно плачущей, охающей мамой оказалась вместе с ней, в состоянии страха перед непонятным настоящим и тем более будущим. Но надо было бодриться, ведь со мной, моя кровиночка, моя Сонечка.
Быстро завершили все дела в городе, с которым мы прощались, наверное, навсегда. С запиской и адресом тети Дуси, так звали тетю моей подруги , на междугороднем автобусе, мы уехали в город Тверь. Приехав в Тверь и оставив Соню с вещами в зале ожидания, я, пошла
выяснять, как добираться до нужного нам адреса, на улицу Чехова. Оказалось, что с двумя пересадками на трамвае и автобусе. Тогда я наняла такси, разбудила спавшую на вещах Соню, кинула вещи в багажник и мы поехали. Водитель, очень быстро нашел нужный нам дом на улице Чехова, помог выгрузить вещи и уехал. Дотащив вещи до нужной квартиры , на третьем этаже, я позвонила. Открыла пожилая женщина и сразу сказала- “ Заходите, небось с дороги, уставшие. Я вас ждала, мне племяшка позвонила, все про Вас рассказала. Не стесняйся, мой пока не помер, свое отсидел”. Так началась наша с дочкой жизнь заново, на новом месте. Тетя Дуся, оказалась не такая уж дряхлая старушка. Это была не очень молодая, но очень энергичная женщина. Цену на комнату она назвала умеренную , и тут же забыв об этом, занялась нашим благоустройством. Оказывается, тетя Дуся до ухода на пенсию, сорок лет проработала медицинской сестрой в больнице. У нее появилась мысль, что я могу работать санитаркой в больнице. Она сказала- “ Меня в больнице помнят и уважают, думаю, попрошу Лида за тебя, санитаркой, небось, не откажут, ведь ты Лидок, другого ничего делать не умеешь “. Что я могла сказать ей, кроме благодарности. Я пол жизни прожила, “ как у бога за пазухой”, не зная никаких забот. Теперь, надо было забыть о прошлом, и думать о будущем моем и дочкином.
Утром следующего дня я пришла в больницу, где раньше работала тетя Дуся. Больница, так же, как и Сонина школа, находились не очень далеко от дома, на улице Горького. Просьбу тети Дуси уважили, и меня приняли на работу санитаркой ортопедического отделения. Мне пришлось учиться выполнять работы, которые, раньше, даже в тяжелом сне мне бы не приснились. В первый же день работы, сослуживцы и больные поинтересовались моим именем, так видно было принято в этом отделении. С этого момента и навсегда, с утра и до вечера я слышала: Лида в третью палату, Лида судно подложить, Лида лекарство дать, Лида постель поменять, итак, целый рабочий день, итак каждый день. Я приходила домой, как говорится, без задних ног, а дома меня ждала доченька. Соне хотелось рассказать мне о своих новых товарищах и подругах. Соня пропустила учебный год, и ее определили, снова, в пятый класс. Она это не особенно переживала, потому что в классе ее приняли приветливо. Я, постепенно стала привыкать к работе, перестала уставать. Я же еще молодая женщина и кажется красивая. За мной стал ухаживать немолодой врач, то конфеткой угостит, то по руке погладит, то при встрече, мимоходом, подмигнет. В мужской палате, молодой симпатичный мужчина, к которому часто приходила жена, не сводил с меня глаз. У него был сложный перелом ноги, после аварии, он не вставал. Мне приходилось подкладывать ему судно и убирать за ним. Он был не один такой, но это работа, и я привыкла, и ко мне привыкли и санитарки и медицинские сестры. Как-то, санитар из скорой помощи вызвал меня на лестничную площадку и пытался лапать, но я его быстро отшила и он больше не появлялся. Один раз в два месяца я ездила на свидание, в тюрьму, к мужу. Я знала по фильмам и книгам, что в тюрьму надо везти табак и чай. Я, Матвея не упрекала, потому что теперь понимала долю своей вины. Мы наслаждались благополучной жизнью в изобилии, и я не понимала о последствиях. Я думала, что всегда будет такая замечательная жизнь. Матвей мой муж, мой любимый мужчина. Каждый раз вечером, ложась в холодную постель, я очень сильно желала его и горько плакала.
Между тем, время не стояло на месте. Шли месяцы, шли годы. Вот уже Сонечка пошла в восьмой класс. Совсем большая стала наша девочка. Мы от отца не отвернулись, мы его ждали из тюрьмы, на календаре стали отмечать месяцы. Матвею осталось сидеть чуть больше года. Теперь в тюрьму к Матвею мы ездили вдвоем с дочкой. Наши встречи, хотя это была тюрьма, все равно были радостные. Матвей и в тюрьме остался такой же, какой был всегда. Он был бригадиром в тюремном цехе, где шили спец. одежду. " Лидок, любимая, спасибо тебе, что не отвернулись от меня. Выйду, все исправлю”, говорил он, обнимая меня и от его близости, мое истосковавшееся тело, впитывало в себя, даже эти минуты ласки, и Сонечка была счастлива рядом с мамой и папой. Мне в голову уже давно запала мысль, что я пол жизни, прожив, ничему путному не научилась, и вспомнила я незаконченные мной, когда-то, курсы медицинских сестер. Мое желание, восстановиться и закончить их, поддержали в отделении. Я, уже давно помогала медицинским сестрам и даже подменяла их порой.
Мне разрешили проходить курсы заочно, прямо в больницы. Моим руководителем была назначена старшая медсестра ортопедического отделения. Целый год, я после работы, придя домой, садилась за учебники. Напротив меня сидела и делала свои уроки моя дочка и удивленно смотрела на маму. Мы с дочкой были большими друзьями, мне, поэтому легче было переносить отсутствие Матвея. В выходные дни мы часто гуляли по Твери, пешочком выходили на ул. Горького, к Волге, ходили в центральный парк, знакомились с историей Твери. Наша хозяйка, тетя Дуся, давно превратилась в нашу маму. Мне, выросшей в детском доме, очень дорога была ее забота, а часто и ласка. Приближались знаменательные, замечательные события в нашей жизни. Соня заканчивала десятый класс, я, окончила курс медицинских сестер и мы со дня на день, ждали приезда, уже освободившегося, нашего мужа и отца, Матвея. Если я не остановлюсь в своем повествовании, то мой рассказ превратится в повесть, а потом и в роман. Мне очень хочется, чтобы наша встреча с Матвеем, наш маленький семейный праздник, был без свидетелей, поэтому я ставлю жирную точку.
12.05.2014.