Ираида Шпак шла на работу. Около комендатуры мелькали военные в черной гестаповской форме, бестолково и угодливо мельтешил начальник полиции Байстрюк. «Не зря коршуны в черном кружат там, наших ,наверное, кого-то взяли», - подумала она, и хотела прошмыгнуть коротким путем к казарме, но ее остановили.
-Мы задержали партизан, ты поможешь их опознать, - безоговорочно и по-телеграфному коротко просипел прокуренными бронхами Григорий Байстрюк. До войны он работал весовщиком в станционном пакгаузе, и Ираиде помнилось, что жил он на широкую ногу и был нечист на руку. Она в то время работала дежурной по станции, и Григорий знал ее в лицо.
Делать нечего, и она прошла во двор, обогнула угол дома и чуть не вскрикнула: полицаи выводили под руки милиционера Красикова. «Это же Андрей из Мирской», - сразу узнала Ираида участкового. Когда ее спросили, знает ли она этого человека, Красиков, разлепляя с трудом окровавленный рот, произнес:
-Ираида, передай в совхоз «Кагановича», что Красиков погиб на боевом посту.
Он явно выручал ее от лишних вопросов, называя себя.
Ираида ничего не ответила, только кивнула головой, а его уже повели к машине. Остальных она не знала, и только бессмысленно мотала головой в ответ на вопросы Байстрюка.
Красиков не выходил из головы. «Неужели его в подполье оставляли, ведь многие имеют родственников в станице и знали, что он милиционер», - она стояла посреди двора со своими мыслями, покуда ее не выгнал полицай, тоже знакомый, город-то небольшой:
-Ирка, вали отсюда быстрей, а то Гришка наш дюже баб молодых полюбляет, - он сделал похабный жест и громко рассмеялся.
Она побрела зарабатывать себе и дочке на хлеб, благо разбитные торгаши на базаре охотно брали оккупационные рейхсмарки.
Казанская гора принимала в свои недра тела тех, кто еще совсем недавно был лучшим. Пожалуй, это было единственное место на земле, где не встретишь проныру и проходимца, сюда не становятся в очередь.
На краю наспех вырытой могилы, лицом на восток, как перед Богом, стояли советские люди, повинные лишь в любви к своей Родине.
Милиционера Красикова поддерживали под руки: с одной стороны коренастый военный, в помятой выгоревшей гимнастерке, с другой - аккуратный мужчина в добротном чесучовом костюме.
Последний раз видели они свой город, с горы он был как на ладони. «Нет, не зря я здесь стою, - думал Красиков, сплевывая розовую пену, - совсем не зря». Когда начиналась бомбежка, Красиков подавал с укромного места сигнал-ракету, а затем исчезал незаметно. Указанный объект безжалостно утюжили краснозвездные бомбардировщики, а после налета рассвирепевшие фашисты устраивали облаву... «Вот и кончились мои игры в прятки со смертью. Она победила, но и цена уплачена немалая».
-Прощайте, товарищи, - напрягаясь из последних сил, простонал Красиков...
Прозвучали отрывистые винтовочные выстрелы сразу из пяти стволов, и закачалось небо на востоке. Потом неожиданно закружилось. Помчались облака, как в вихре водоворота: справа налево, образуя огромную рваную воронку. Земля вдруг уменьшилась до болотной кочки, да и та уходила из-под ног, отнимая последнюю надежду.
Потом небо с треском наклонилось и упало. Как луч прожектора в ночи полоснул затухающее сознание безжалостный контрольный выстрел...
Полицаи, переругиваясь между собой, забрасывали землей упавших как попало партизан. Траншея еще долго шевелилась и стонала.
Через двадцать лет после войны, двое ребятишек на переулке, что под самой горой, наткнулись у стены на чьи-то останки. Они были едва присыпаны землей.
-Пошли, Лешка, возьмем совок и покопаем здесь, - сказал Василий другу.
Совок натыкался на сплошные кости, и вот на ребят пустыми глазницами уставился череп. Упокой Господи, - казалось, кричал он, но замешанные на диком атеизме дети не вняли мольбам мощей. В хорошо сохранившейся челюсти сверкала золотая фикса на переднем зубе, нисколько не потускневшая от времени. Васька не задумываясь, выбил золотой зуб железякой, и спокойно положил его в карман. Ему было тринадцать, и ценность желтого металла в отличие от других ценностей, была известна. В затылочной части черепа было аккуратное круглое отверстие...
Может это были останки милиционера Красикова, или кого-то из братьев Черновых, а может...
Из дома напротив вышла старушка, и еще издали начала кричать:
-Убирайтесь отсюда, негодники, что вы там роете!
Мальчишки, бросив череп, кинулись домой вниз по переулку.
Бабушка, наверное, что-то знала. Не стесняйтесь спрашивать старушек: перед их рассказами меркнет экран компьютера с его хваленой всемирной паутиной надуманных страстей.
А в переулке, под кирпичной стеной, над останками сотен не оплаканных земляков надо поставить памятник или часовенку...