Роберт Рем
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
трилогия, приложение
© 2009 – 2014
Приложение к трилогии
ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ КНИГИ:
Что стало с героями, и последние напутствия
(продолжение)
Чтобы ты, читатель, понял, что нужно именно чхать на мнения «знатоков», привожу тебе пример «битья головой о стену» Артуром.
До самого конца, перед тем как сдаться, Артур пробовал найти (через своих знакомых) тех, причастных к издательскому миру, кто мог бы отрекомендовать книгу издательствам. Он вступил в переписку с одним молодым редактором, и вот, что из этого получилось.
Молодой редактор
Артур, добрый вечер. Получил отзыв о вашей книге. Обрадовать вас, к сожалению, нечем. Мои знакомые из издательств, специализирующихся на русской прозе и поэзии, интереса к вашей книге не проявили. Коллеги сообщили примерно вот что (и я с ними согласен). Текст, если судить по присланным фрагментам, требует дальнейшей внимательной обработки; возможно, вам стоит ненадолго его отложить и почитать, скажем, русскую классику, поделать наброски и еще поупражняться, а через какое-то время снова посмотреть на него свежим взглядом. Как кажется уже мне самому, в нем слишком много от первого опыта.
Артур
Это хорошо, что я получил комментарии людей из профессионального литературного мира. Хотя читатели, которым я давал произведение полностью, говорят, что романы хорошо, легко и быстро читаются, а стихи задевают: говорят, что «рифма не банальная» и содержание осмысленное. Но эти их комментарии, видимо, касаются самого содержания, сути произведений, а не правильности стиля. Однако из всех комментариев этих людей я понял, что сами произведения по своей сути интересны людям.
В этих произведениях – моя личная трагедия (хотя далее в них я показываю законы, которые отвечают на вопрос, почему в жизни людей происходит именно так, как происходит, то есть по существу показывается не только трагедия одного человека, но и открывается трагедия всего общества), поэтому до недавнего времени мне было тяжело не то что хладнокровно работать над стилем произведений, но невозможно было просто перечитывать их, за исключением конечных выводов (отступлений от сюжета), небольшая часть из которых, кстати, имеется в направленных извлечениях.
Конечно, с точки зрения правильности построения текста и подачи его читателю нельзя допускать каких-либо стилистических ошибок, повторений слов в предложениях или еще чего-нибудь «неверного» с точки зрения процедуры изложения результатов писательского труда. Но вот какой еще возникает вопрос. В чем проявляется в текстах этот «первый опыт»? Я читал не только русскую классику, но в последнее время произведения другого рода – Джордано Бруно, Парацельса. Их стиль своеобразен и имеет право на существование, недаром же их печатали… Или читал Джека Лондона в переводе. О чем я… В общем, откровенные недостатки я исправить смогу. Но не хотелось бы убрать ничего из того, что нужно оставить. Я хочу выяснить, в чем конкретно мне следует исправить текст – и в романах и в поэтическом произведении. Может быть, есть конкретные примеры? Из-за того, что мне неизвестен ответ на этот вопрос, я буду опасаться, не будет ли за моим стремлением угнаться то ли за правильностью построения текста, то ли за его удобочитаемостью, возможно, с исключением нелицеприятных слов и выражений (это мне не хочется делать, так как есть множество произведений, «Тысяча и одна ночь», например, и многие другие, где нет стеснения в выражениях правды жизни), – не будет ли «кастрировано» само произведение? Я пробовал кромсать текст. Но мне было больно его шлифовать, резать, словно «ножом по сердцу», и я оставил это занятие. Я думал, что этим занимаются редакторы в издательствах, думал, если их заинтересует произведение, они сами скажут, где и как исправить или исправляют сами. По крайней мере, когда я публиковал свою профессиональную книгу по юриспруденции, было именно так – я работал с редактором.
И еще. Интересны ли эти произведения издательствам по сути? Иначе говоря, если текст будет доработан, недостатки стиля устранены, смогут ли произведения быть интересны издательствам, в том числе тем, куда вы отправляли? Я имею в виду сам сюжет и содержание, суть произведений, если она ясна из синопсиса, аннотаций и фрагментов? Чтобы работать над произведениями, необходимо, конечно, знать заинтересуют ли они издательства, чтобы издательства опубликовали, раскручивали и популяризировали их. Может ли моя книга выделиться из вороха публикуемой литературы? Пишите откровенно. Заранее спасибо.
Молодой редактор
Артур, спасибо за подробное письмо, хотя я и не ожидал такого развернутого ответа. Вы мне написали, чтобы я выражался откровенно, – извольте. Никакого громогласного разноса не будет, конечно, но у меня найдется очень мало похвальных замечаний и довольно много критических. Да, и это уже только мое мнение: коллеги-редакторы со мною своими соображениями по поводу книги в подробностях не поделились.
В том, что касается стиля повествования, огрехов много. Это и повтор одинаковых по смыслу выражений, и «канцелярщина» в речи – и авторской, и прямой, – и неудачный выбор слов, и однообразный тон, и неестественная во многих местах речь героев. Кроме того, когда я прочитал фрагменты, у меня не сложились ни цельные образы героев, ни представление о ритме и тоне авторского голоса. Возможно, последнее – дело вкуса, но мне все же думается, что не только.
Если говорить о стихотворной части, то она не выдерживает никакой критики. Присланный вами файл я просто не смог дочитать до конца (не знаю, смогли ли мои коллеги). Видимо, упомянутых вашими читателями небанальных рифм в нем нет, потому что я не нашел ни одной такой. Вообще рифма появляется в этом тексте редко и неожиданно. Но дело даже не в ней, или не только в ней. Все остальные аспекты стихосложения у вас соблюдены столь же небрежно. Можно писать в рифму, с метром, со строфикой – а можно без, никто не неволит пишущего. Но! Как бы ни писал автор, он должен писать умело и уверенно. Вот здесь и видно больше всего, что это первый опыт сочинительства, – в этих стихах не чувствуется навыка к стихосложению, умения обращаться со словами легко, красиво и убедительно. В этом тексте, увы, нет ни легкости, ни красоты, ни убедительности – он выглядит почти как пародия или как первая попытка очень юного человека.
Далее, вы спросили, может ли ваша книга вообще заинтересовать издательства. Оставив в стороне третью часть, скажу про первые две. При условии хорошей стилистической обработки их могут и опубликовать, но тут вступает в дело еще один ваш вопрос: смогут ли они выделиться из массы? Не могу судить с полной уверенностью, потому что, сами понимаете, объять весь книжный рынок невозможно, но сделаю предположение.
Думаю, что из массы они не выделятся – ведь прозы, в которой разъясняются понятия «любовь», «философия», «законы вселенной» и «смысл существования», сейчас очень много. Наконец, я не вижу, в чем разительные отличия ваших работ от многих других. То, о чем говорится в присланных фрагментах, не произвело впечатления оригинальной, неожиданной мысли. Да, это ваши мысли – не заемные, а пришедшие к вам благодаря душевной работе – но для по-настоящему яркой литературы их, как мне кажется, не достаточно. Поэтому ответ будет таков: да, издателей это в теории может заинтересовать, но нет, из потока это не выделится.
Надеюсь, что ответил на все ваши вопросы по существу и ясно».
Итак, читатель, помни, что в жизни ты всегда будешь сталкиваться с завистью. Зависть эта проявится в самой извращенной форме так, что ты ее даже не заметишь. Но это все же будет зависть. И сам ты также будешь завидовать другим. Да хоть сейчас, например, читая эти строки, ты завидуешь Артуру (впрочем, может, и радуешься за него, кто знает). Все критики, а особенно – профессиональные критики – это профессиональные неудачники. Они пробовали, но у них не получилось. Это относится к любой области – и к литературе, и к живописи, и к музыке, и так далее. И как только выпадет случай, они обрушиваются с критикой на кого попало. Кстати, Артем назвал этого молодого редактора – когда Артур поведал другу о выводах и мнении этого критика – одним из тех, кто занимает «место», «позицию»: «Он из тех, кто устроился на теплом местечке. Книга твоя хорошо читается, огрех стиля я не вижу». Конечно, следует прислушаться к конструктивным замечаниям (Артур, например, прислушался и поработал над книгой, хотя не так чтобы очень, и прежде чем сделать это, как и Мартин Иден, перечитал «Философию стиля» Герберта Спенсера), но при этом верь в свое дело. А для этого перечитай эту книгу столько раз, сколько следует, и помни о человеческой природе: человек – это испорченное извращенное животное с изощренным мозгом. Ангельская сущность и предначертание имеются у немногих.
Книга Артура так и не была принята издательствами, то есть теми, кто считает себя профессионалами. Это не «сладкая» художественная книжка о половых отношениях или приятной жизни, это не полезная и функциональная книжонка о том, как нужно удобно устроиться в жизни, приспособиться. Это «рваная» книга – как сама жизнь. Жизнь протекает не только плавно и приятно, но также шероховато и грубо. Это книга, требующая раздумий, а современному человеку это практически не под силу. Прочитать ее полностью он не сможет, ибо его мозги не будут готовы воспринимать и усваивать информацию из нее. Его мозг начнет вырабатывать защитную реакцию против правды и скажет: «Скучно и неинтересно». «Что мне это даст?» – подумает он. «Коммерчески невыгодно» – скажет издатель. «Текст не подойдет» – скажет редактор.
Как бы там ни было, это всего лишь книга, часть жизни реального человека, не придуманного героя, написанная не профессионалом своего дела. Оставляю тебя в размышлениях над прочитанным. Я старался не приукрашивать, а писать как есть. Из книги ты увидел, как относились к Артуру, и по принципу аналогии ты, вероятно, понял, как все люди относятся друг к другу, и что описана в книге правда жизни. Ни одна книга тебя не научит тому, как жить. Каждый из тех, кто пишет, пытается продвинуть свои умозрительные теории и заработать на них: писатели – свои, режиссеры кинофильмов – свои, драматурги – свои, а читатели или зрители привносят их иллюзии в свою голову. Мир книг, кинофильмов, театральных пьес и мир реальный – совершенно разные, эталона нет, истины нет, все не абсолютно и у каждого неодинаково. Но одни люди почему-то думают, что вправе пичкать других своим бестолковым опытом, думая, что их мнение и опыт что-нибудь да значат, что они мерило и эталон, полагают, что претендуют на истину, советы еще дают. Так рождаются всеобщие стереотипы и процветает призрачный мир общества идиотов, дураков и механических животных-гомосапиенс с их шизофренической культурой, историей и повадками. Людей неординарных с самостоятельным мышлением такое общество не принимает и гонит прочь. Но они, такие люди, все же существуют, и я обрисовал одного из них. Это честный человек, который умеет любить по-настоящему. А как он ждал и искал свою любовь, ты можешь увидеть из последних записей в его дневнике. Он тот, кто смог сберечь и сохранить себя, он тот, кто достоин жизни на земле. Только такие люди получают благословение Великого Духа, остальные же будут преследуемы Им и Его ангелами и в конце своих дел получат воздаяние и возмездие. Они никогда не будут прощены. Они – земельный тлен. И только такие как он являются Детьми Вселенной.
Напоследок приведу ниже то произведение, которое в последствии, в конце всех своих жизненных перипетий, написал Артур. В этом нравственно-юридическом трактате он изложил основные жизненные принципы, законы и правила человеческого существования. В опубликовании этого произведения издательства также отказали Артуру. В одном из них, самом известном и крупном, сообщили, что «тема интересная, но коммерчески не выгодная», в других приводили самые разнообразные банальные причины, и Артур понял бессмысленность своих попыток. Предваряю этот трактат письмом, которое Артур написал своему другу:
«Только что написал произведение – за семь дней с перерывом в один день, как бог. Ты удивишься его названию, но интереснее его содержание. Оно короткое, и когда я писал его, сам читал не отрываясь, взахлеб – так оно держит в напряжении. Прочти и ты. Не хочу его никому показывать. Но, может, снова захочу бить головой о стену и пытаться его издать. Скажи, как оно – очередная «ужасная страшилка» или нет? Сам не знаю, какого черта пишу, но писал с увлечением и все тут. Голая правда и никаких эмоций»…
___
Эпиграф
Прекрасный, яростный и неистовый ветер
Высоко-высоко в облаках жил ветер – прекрасный, яростный и неистовый. Гонял он облака в небе, и облака слушались его и плыли туда, куда он подует.
Вот спустился ветер ниже и полетел над землей. Вдруг увидел он небольшое поле, только что засеянное. Спустился он к полю и начал раздувать семена на нем так, чтобы они заполнили собой все поле от конца до края. Но вдруг поле сказало:
– Ветер-ветер, ты слишком неистов и могуч, я же слишком маленькое и земля на мне худая. Ты раздуешь семена так, что их вовсе не останется, и мне нечего будет взращивать. Лети лучше дальше и найди себе поле большое, обильное семенами, способное много взрастить и плодоносить.
Ветер немного поутих и полетел дальше. Вдруг увидел ветер под собой поле уже побольше. Спустился ветер к полю и стал раздувать семена на нем так, чтобы они заполнили собой все поле от конца до края. Но сказало вдруг поле:
– Ветер-ветер, ты веешь с юга на север, но до тебя недавно уже веял другой ветер в этом направлении и разбросал семена. Мне нужно, чтобы семена были еще на западном моем краю и на восточном. Раздуй семена с востока на запад и с запада на восток.
Поднялся ветер ввысь, чтобы развернуться и подуть сначала с востока на запад, а потом с запада на восток, но пока он разворачивался, налетели два других ветра – один ветер раздул семена с востока на запад, а другой – с запада на восток, так, как и было нужно полю.
Еще больше утих ветер, но полетел дальше. Вдруг увидел ветер – лежит под ним поле без конца без края, обильное плодоносной черною землею и большими добротными семенами засеянное. Спустился к нему ветер и принялся раздувать семена на нем так, чтобы они заполнили собой все поле от конца до края. Но веял он так тихо и плавно, что семена раздувались только на несколько сантиметров. И сказало вдруг поле:
– Ветер-ветер, ты веешь так слабо и плавно, что никогда не управишься со своей работой. Мне нужен ветер яростный и неистовый, чтобы он в одном порыве развеял семена на мне так, чтобы я вскоре стало плодоносить и взрастило бы богатый урожай. Ты слишком слаб и тих, чтобы справиться, лети дальше и найди себе поле по сорту.
Взглянул тогда ветер на небо, улыбнулся и подумал, было, подняться обратно ввысь, домой, и снова гонять облака, но сил у него уже осталось мало и он не смог. Вздохнул ветер горько и поутих еще больше, однако полетел дальше. Но так он и не долетел до следующего поля – отлетел он недалеко от того бескрайнего поля, дунул из последних сил и совсем затих.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/30/1791
Вернуться к предыдущей главе: http://www.proza.ru/2014/05/08/2228