Круг замкнулся
Ему снился сон. Ослепительный в своей яркости и оглушительно болезненный реальностью пережитого кошмара.
Видение перенесло его в тот единственный день, когда Уоррен сумел пересилить неприязнь к праздникам и устроил для приемного внука нечто вроде торжества. Еще бы! Двадцать один год случается раз в жизни. Полное и окончательное совершеннолетие.
Гостиная была полна людей с размытыми, нечёткими лицами - как если бы он оказался на призрачном балу. Никто не двигался. Гости застыли немыми безликими статуями, парализованные звенящей тишиной, которую нарушали лишь громкие щелчки. Такой звук издает сложенный вдвое ремень, когда его сначала ослабляют, а после с силой смыкают половинки.
- Норман, я принесла тебе подарок.
Перед ним, улыбаясь, стояла Белла в свадебном платье и протягивала узкую длинную коробку в яркой упаковке. На коробке лежала белая роза.
Вотан взял цветок и поднес к лицу, желая вдохнуть аромат, но его не было. Тончайшие, полупрозрачные лепестки оказались искусной поделкой мастера по фарфору. Разочарованный, он отложил розу на столик и сосредоточился на коробке.
За спиной, приближаясь, раздавались зловещие щелчки.
- Мы хотим пригласить тебя на свадьбу, - Белла кокетливо поправила рыжий локон. - Когда все кончится, я и Хайди поженимся. Ты ведь поможешь?
Вотан развернул обертку. В коробке лежал стилет - острое, трехгранное лезвие, навершие которого украшал бриллиант коньячного оттенка.
- Это не твой подарок, Белла. Откуда он у тебя?
Изумленный, он поднял голову и оцепенел - по белоснежному атласу подвенечного платья струилась кровь. Алые ручейки стекали по ткани, пятная босые ступни Беллы, и собирались в блестящую лужицу. Искрящееся злорадством торжество в медово-карих глазах невесты быстро сменялось недоумением и ужасом.
- Ты ведь поможешь нам, Вотан? Ради всего святого, – с надеждой взывала она, сжимая окровавленными пальцами рукоять стилета, пронзившего ее грудь. - Помоги нам. Мы с Хайди так верим в тебя.
Ремень щелкнул совсем рядом.
Нервно дернувшись от жуткого звука, Вотан смахнул со стола фарфоровую розу, и та разлетелась миллионом осколков, мгновенно обратившихся в кровавые капли.
- Он идет, Норман Вотан. Идет за тобой. Тебе не скрыться...
- Убей его! Убей!
Заставив себя обернуться, Вотан разглядел в призрачном мареве искаженное яростью, некогда красивое лицо Хайди Ивера. В руках он держал ремень с массивной палладиевой пряжкой.
- Каждый получит по заслугам, и ты не исключение, - прохрипел Ивер. – Моя ненависть вечна. Ты готов?
- Умоляю, не надо!
Кровожадный щелчок ремнем - и в ту же секунду спина взорвалась такой болью, что потемнело в глазах. Мимо рухнувшего на четвереньки, задыхающегося от боли Вотана тенью мелькнула хрупкая фигурка Беллы. Вцепившись в жениха, она повисла на нем, угрожающе взмахнув тонкой, острой иглой с навершием из бриллианта:
- Только так и должно поступать.
Стилет рассек рубашку и пронзил живот Ивера. Кровь хлынула густым и мощным потоком, обагряя лицо и руки Вотана.
- Иначе его не остановить. Ты ведь и сам это знаешь, Норман Вотан. Есть лишь один способ все исправить. Не желаешь попытаться вновь?
- Остановись!..
Отчаянно вскрикнув, Вотан широко распахнул глаза и уставился в потолок ошалевшим со сна взглядом. Сердце колотилось, словно безумное животное в клетке, а живот крутило спазмами. Шрамы на спине горели огнем. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы отдышаться и прийти в себя, и только потом он заметил Грэя. Тот стоял рядом с его постелью и безучастно созерцал происходящее.
- Грэй?.. Который час? – Вотан взглянул на часы - половина второго ночи. - Где ты был?
- Не твоего ума дело, - отрезал тот бесцветным голосом, по-прежнему не шевелясь. Казалось, он даже не дышал. - Чего орешь, как ненормальный?
- Мне приснился кошмар.
- Рад за тебя.
Медленно сморгнув, Грег отвернулся и принялся неловко раздеваться.
- Где ты был, Грэй? С тобой все в порядке? - не скрывая тревоги, спросил Вотан.
- В полном. Лучше не бывает, - бросив джинсы на стул, Грэй немного постоял, раскачиваясь, словно не мог решить, что ему делать. После все-таки лег, предупредив: - Я собираюсь спать, так что не вздумай снова орать, придурок.
Заявление прозвучало откровенно грубо, и Вотан растерялся, силясь понять, что могло так разозлить Грэя. Характер его, разумеется, был далек от совершенства, а запас крепких слов поражал разнообразием, но никогда ранее он не позволял себе говорить с приятелем в такой манере. И где он пропадал все это время?
Дрожа от холода и нервного напряжения, Вотан поднялся. Сменил мокрую от пота футболку, перевернул подушку и вновь улегся, накрыв постель одеялом. Бездумно разглядывая потолок и прислушиваясь к легкому похрапыванию на соседней кровати, он размышлял о приснившемся кошмаре. Картинки из сна смущали непонятной и воистину адской смесью некогда реальных событий. Подсознание каким-то удивительным образом соединило несколько фактов его жизни и при совершенной их объективности вывернуло все наизнанку.
А ведь когда-то именно Хайди обратился к нему, попросив помощи и совета, поскольку его красавица невеста ни с того, ни с сего начала странно себя вести. Из скромной девушки превратилась в фривольную кокетку. На вопросы о причине таких кардинальных перемен она лишь смеялась и списывала все на скорую свадьбу и то радостное волнение, которое вызывало в ней грядущее торжество.
Откровенно говоря, Вотан не хотел ехать, ведь он не был психологом или иным специалистом по тайнам человеческой души, но Хайди настаивал:
- Может, ты прав, и я преувеличиваю. Однако свежий взгляд со стороны мне бы не помешал, а ты всегда был самым рассудительным из всех, кого я знаю, - так он ему сказал, и Вотан согласился, не подозревая, что угодил в ловушку.
Не ведая об истинном положении вещей, он совершил ошибку, приведшую к страшной ночи и едва не погубившую его самого, - он полностью сосредоточился на Белле. Она была с ним мила и раскованна, однако теперь, думая о ней, Вотан не мог поручиться, как всё обстояло на самом деле. Одно он знал твердо - не Белла подарила ему стилет. С чего ей делать ему такие подарки?
Мысли плавно свернули ко дню его совершеннолетия. Все эти малознакомые гости, некоторые из которых впоследствии стали его первыми клиентами, а из семьи - лишь Уоррен и Морриса. Она была невероятно красива в тот день... Вотан отчетливо помнил - но хотел бы забыть - тяжелый шелк ее вечернего платья, аромат духов - нежный запах белой розы и то, как, улыбаясь, она протянула ему коробку, в которой лежал стилет:
- Настоящий мужчина должен иметь оружие, Норман. Удачи тебе, брат.
Сестра была одной из немногих, кто рисковал называть его по имени. Однако, если от прочих он это терпел, стиснув зубы, то Морриса была единственной, кому Вотан позволял подобное обращение. И только ради нее – его маленькой сестренки – он был готов на все. Почти на все.
Беззвучно застонав, Вотан спрятал лицо в ладонях. Кошмар вновь вынудил его вспомнить тот ужас, что он пережил. Завел тропами памяти к пропасти безумия, в которую он едва не провалился. За что она с ним так поступила?!
Усилием воли взяв себя в руки, он вернул поток размышлений к давнему происшествию с молодой парой. Именно сосредоточенность на Белле стала его главным промахом, и когда Хайди напал, было уже слишком поздно что-то исправлять. Истекая кровью истерзанной ремнем спины, Вотан думал, что умирает. На самом деле, он и должен был умереть. Так сказал диббук, разорвавший душу его клиента и теперь стремившийся разорвать тело молодого искусствоведа. Если бы не Белла... Вотан дорого бы заплатил за возможность понять - как истинной Белле удалось прорваться сквозь морок и одержимость, в которую вверг ее демон. Однако он так этого и не узнал. А еще ему пришлось сделать то, что он сделал, поскольку иного способа остановить диббука не существовало.
«Я не имею права расслабляться, - вновь засыпая, напомнил он себе. - Больше никаких ошибок. В этот раз ставки как никогда высоки. Я просто обязан учесть все и не дать ему вновь обыграть меня. Только не теперь.»
Тяжелые мысли и дурные воспоминания отлично потрудились. Вотан проснулся чуть свет усталым и разбитым. Одеваясь, он угрюмо размышлял - кто, кроме Аурики, мог бы помочь ему вычислить «носителя»? Ответ напрашивался сам собой - доктор, который хорошо знал и пациентов, и персонал. При этом было сомнительно, чтобы Рэйн согласился побеседовать с ним, а стало быть, придется поискать кого-то другого. В свете происходящего Вотан понимал, что найти собеседника будет непросто. Странные перемены в привычках и поведении тех, кого лечишь или с кем работаешь, - слишком щекотливая тема для обсуждения с незнакомцем.
Заправив рубашку, Вотан коротко взглянул на мирно сопящего Грэя и решил не будить приятеля. Тот вернулся поздно, не в самом приятном расположении духа, и, если его сейчас разбудить, перспектива новой ссоры перестанет казаться такой уж надуманной.
«Что могло так его рассердить? Сестра?» – размышлял Вотан, шагая, как ему думалось, в сторону столовой. Вполне правдоподобная версия, особенно если вспомнить взаимную неприязнь, что возникла между приятелем и сестрой прямо с момента знакомства. А стоит ли удивляться? Морриса всегда была взбалмошной и говорила, что думает, прежде, чем подумать, а стоит ли так говорить. Подобная непосредственность подкупала даже в самых трагических обстоятельствах. Занятно, что и Грэй оказался точно таким - открытым и безбашенным. Наверное, именно поэтому между ними царила некоторая напряженность.
«Должно быть, я притягиваю таких людей», - Вотан тепло улыбнулся, свернул и обнаружил перед собой глухую стену.
- Нет, это просто непостижимо, - пробормотал он, возвращаясь в коридор с пониманием, что безнадежно заблудился.
Висевший на стене план этажа не помог, и Вотан мысленно сравнил себя с Алисой в Зазеркалье. Для полного сходства в коридоре недоставало лишь говорящих цветов, знаменующих собой появление Черной Королевы.
Не успел он об этом подумать, как в утренней тишине раздались шаги, и из-за поворота показалась Аурика. Слегка сонная, она медленно приближалась, теребя пальцами подол длинной льняной юбки.
- Доброе утро, Аурика.
- Кофе с молоком, - отозвалась она.
- Я не пью кофе. Предпочитаю чай. Но я, кажется, немного заблудился.
- Заблудился, - она радостно заулыбалась. - Я иду пить кофе с молоком.
Оказавшись в большой и светлой столовой, Аурика села за столик. Чуть раскачиваясь, она бездумно наматывала на палец длинную черную прядь, словно ожидая, что будет дальше.
- Желаешь, чтобы за тобой поухаживали, юная леди? Надеюсь, твоя мама не станет возражать, если мы позавтракаем вместе?
- Она спит.
Тихо рассмеявшись наивному ответу, Вотан взял поднос и отправился к раздаточной стойке. Спросив чай для себя и кофе с молоком для Аурики, поинтересовался у добродушной буфетчицы, что его спутница предпочитает на завтрак. Та с готовностью поставила на поднос тарелку жидкой рисовой каши, тосты и посоветовала выбрать клюквенный джем.
Вернувшись к поджидавшей его Аурике, он расставил тарелки и сел напротив, глядя, как она водит ложкой, размазывая по каше масло и джем. Пауза затягивалась, и Вотан занервничал. Кажется, впервые в жизни он не представлял, как построить диалог, чтобы Аурика поняла его, и одновременно не оскорбить ее. Звучало фантастично, но Вотан растерялся. Обычно ему легко удавалось вовлечь собеседника в разговор, однако сейчас был тот самый особый случай, когда он не мог подобрать нужных слов. Мимо проходили пациенты клиники. Кто-то оборачивался и бесцеремонно глазел на странную во всех смыслах пару, но Вотану не было до них никакого дела. Он смотрел, как Аурика пьет кофе – аккуратно, маленькими глотками – и мучительно искал способ завязать беседу.
- Ты видел его?
Аурика сжала кружку в ладонях.
- Мы с приятелем были в подвале, и там обнаружили один символ, - вздохнув с облегчением и мысленно радуясь прерванному молчанию, заговорил Вотан. – Если бы ты знала, Аурика, как бы я хотел ошибиться в своих предположениях, но, к моему глубочайшему сожалению, ошибка исключена. Я знаю, кого ты видела, и догадываюсь, зачем он здесь. У меня остался только один вопрос – почему? Что я ему сделал?
- Ты волшебник. Он не любит волшебников. Он их боится. Ты видел его? Вчера ночью он украл твоего друга. Он не знал, что я вижу их.
- Нет, Аурика, ты не права. Уверяю тебя, Грэй спит, и с ним все хорошо, - Вотан грустно улыбнулся прозвищу, которым она его наградила, а после нахмурился. – А как ты оказалась ночью в коридоре?
- Ночью тихо. Он украл твоего друга. Почему ты грустный? С тобой тоже не любят говорить?
Заданный с детской непосредственностью вопрос застал врасплох. Вотан был уверен, что контролирует эмоции, но, очевидно, его усилий оказалось недостаточно, чтобы обмануть Аурику. Простодушная девушка словно видела его насквозь, и стоило признать, что подобная прозорливость пугала и завораживала одновременно.
- Я не грустный, просто устал. Мне приснился плохой сон, - попытался выкрутиться Вотан. – А разговоры… Думаю, людям нравится говорить со мной.
- Мне нравится. Я никогда не видела волшебников. Люди такие странные. Приходят. Говорят. Я не понимаю.
Ухватившись за ее слова, Вотан решил воспользоваться случаем, дабы прояснить для себя, насколько сильны способности Аурики. Он уже имел удовольствие общаться с медиумом, но увы, Анна не могла похвастать ярко выраженным даром. Общение с духами отнимало у нее много времени и сил, а результат, как правило, оказывался ничтожным. Хотя, если вдуматься, так даже лучше. По-крайней мере, Анна жила спокойно, не вздрагивая от каждой тени.
- Могу я спросить, Аурика, ты часто видишь людей? Я имею ввиду тех, кто приходит именно к тебе? И разве их можно видеть? Я всегда полагал, что присутствие лишь чувствуют и не более того...
Ничего не ответив, чуть раскачиваясь на стуле, Аурика смотрела куда-то в пустоту за его плечом. Обернувшись, Вотан проследил ее взгляд и понял, что она смотрит в одно из четырех окон, выходившее прямо на вымощенную камнем парковку.
- Сейчас он прыгнет. Опять, - пробормотала Аурика. – Такой глупый. Зачем он прыгает?
«Невероятно, - пронеслось в голове Вотана. – Она действительно их видит, и похоже, видит постоянно! Несчастная девочка. Страшно подумать, каково это - жить с таким грузом...»
Должно быть, его мысли отразились на лице, поскольку Аурика наклонилась к нему и, улыбаясь, проговорила:
- Мне не страшно. Раньше, не теперь. Я его не боюсь. Того, который украл твоего друга.
Она упомянула об этом уже в третий раз, и Вотана охватило смутное беспокойство. Странное поведение Грэя вчера ночью, его непонятная злость и отказ объяснить, где он пропадал… Если Аурика не лжет (а у него не нашлось причин не доверять ее словам), это могло означать – худшее из того, чего так опасался Вотан с момента, как выяснил, с чем они имеют дело, всё-таки случилось.
- Он что-то забрал у Грэя или, наоборот, вложил нечто лишнее? – еле слышно спросил Вотан, заранее догадываясь, каким будет ответ.
- Не смог забрать. Он его украл.
Вот и все. Круг замкнулся, и вырваться из него он не сумеет. Разумеется, можно бросить все, забрать сестру, Грэя и уехать. Заманчиво, поскольку Вотан понимал – ему не справиться с диббуком в одиночку, а позвать на помощь некого. Изгнание демона – невероятно опасное занятие, да к тому же раввин непременно потребует убедительных доказательств, которых не было. Уехать – самое простое решение, которое в действительности невыполнимо. Сущность внутри Грэя почти наверняка воспротивится отъезду, и что произойдет, если Вотан будет настаивать, предсказать невозможно...
- Вот почему ты грустный, - большие глаза Аурики заблестели слезами.
- Нет, нет. Прошу тебя, Аурика, не стоит беспокоиться обо мне, - он хотел было протянуть руку, чтобы успокоить ее, но вовремя спохватился. – Все будет хорошо, обещаю.
- Могу я прервать ваш разговор?
К столику неслышно подошла моложавая женщина в пестрой рубашке с короткими рукавами. Глядя на заплетенные в бесчисленное множество косичек волосы, можно было ошибочно принять ее за одну из пациенток, если бы не бейдж, прикрепленный к правому карману джинсов. Рядом с откровенно плохой фотографией стояла лаконичная подпись: Валора Мэн, психотерапевт.
Отметив про себя необычные имя и внешность доктора, Вотан встал и представился.
- Я знаю, кто вы, - сухо заметила Мэн. – Криста Бэйл вчера жаловалась на ваши бестактные вопросы.
- Мне стоит гордиться подобной рекомендацией, поскольку никто еще не обвинял меня в отсутствии такта... Могу я предложить вам присоединиться к нам?
- Я уже позавтракала. Мы можем поговорить?
Решив, что ему нежданно представилась отличная возможность больше разузнать о происходящем в клинике, Вотан согласно кивнул и, улыбнувшись на прощание Аурике, пошел за доктором, на ходу обдумывая, как стоит вести себя с Грэем.
А подумать было над чем. Если Грэй одержим, значит, диббук вновь нуждался в союзнике, и он его получил. На этот раз демоническая тварь не стала размениваться и ударила по самому уязвимому – человеку, которого Вотан с чистым сердцем мог бы назвать близким. «Ты погибнешь, преданный близкими», - некстати вспомнились ему слова Аурики.
«Итак, первый раунд снова за ним, - угрюмо размышлял Вотан. – Вот только в курсе ли он, что мне известно? Сомневаюсь, иначе демон нашел бы способ отрезать меня от медиума. Потрясающая беспечность! Если только…» Думать о том, что Аурика и есть «носитель», категорически не хотелось. Странная девушка, почти девочка, казалась ему такой милой и искренней. Вспоминая по-детски наивное прозвище, которым Аурика наградила его, Вотан не смог сдержать улыбки, невольно ловя себя на мысли, что она ему нравится. Нравится так же, как когда-то в Румынии Вотану понравилось простодушие Грэя, с которым тот поражался его неприязни к Интернету.
«И почему он выбрал Грэя? – с тоской размышлял Вотан. – Ну, конечно... Диббук любит причинять боль, а что может быть болезненнее, когда все понимаешь и ничего не волен изменить? Проклятая слабость! Не стоило мне просить его ехать со мной...»
Запоздалое раскаяние. Если как следует вдуматься, в случившемся не было его вины, но Вотан все равно чувствовал себя виноватым. Напряжение между ним и сестрой оказалось слишком велико, и он с радостью поддался искушению, когда Грэй сам напросился в спутники. Тогда Вотану казалось важным, чтобы кто-то третий был рядом и вовремя встал между ним и Моррисой. Это была первая ошибка, и теперь, когда прошлое возвращалось, оно напоминало о других его промахах, словно желая отомстить.
Стоило признать, мстило оно от души.
- Мистер Вотан? Вы слышите, о чем я говорю?
Очнувшись, он в недоумении посмотрел на доктора.
- Я спросила о Моррисе, - вкрадчиво повторила Мэн.
- Прошу прощения, я задумался и не расслышал вас.
- О, и что же так поглотило ваши мысли?
Она предложила ему присесть, и он с удовольствием согласился, устраиваясь в кресле напротив.
- Не хочу показаться грубым, доктор Мэн, однако если я отвечу, вы меня не поймете. Или, что также возможно, поймете, но неправильно истолкуете, - он отрицательно качнул головой. – Предлагаю вернуться к предыдущему вопросу. Что вы хотели узнать? Спрашивайте, но сразу предупреждаю – я не видел сестру шесть лет и не знал, чем она занимается. Как вы понимаете, это делает меня весьма ненадежным источником информации.
- Морриса не терпит разговоров о родителях и о вас не упоминала. Впрочем, как и ее мать, – Валора чуть заметно усмехнулась. – В семье Нэйлс заговор молчания?
- Не понимаю, о чем вы. Могу лишь сказать: новость, что сестра пыталась покончить с собой, стала для меня настоящим потрясением.
- И мать даже не подумала поставить вас в известность. Как вы полагаете, отчего так произошло? Не потому ли, что вы приемный сын? – она не оставила без внимания то, как внутренне напрягся собеседник, и с профессиональной мягкостью продолжила: – В этом нет ничего постыдного, Норман. Я могу вас так называть?
- Вотан, пожалуйста. Я не люблю, когда меня зовут по имени, - поправил он, и Валора согласно кивнула, мысленно отметив подобную странность.
- Такое иногда случается. Пара думает, что они не смогут завести детей, и усыновляют малыша, а после у них рождается свой ребенок. В приемном больше нет необходимости, и о нем попросту забывают. Даже в графе «родственники» не указывают. В свою очередь, понимая, что происходит, ребенок со временем дистанцируется от негатива, сознательно подчеркивая отсутствие родства.
- Ошибаетесь, меня вырастил прекрасный человек, которому я очень признателен. И я прошу вас оставить тему моего детства. Я не пациент и не вижу смысла удовлетворять ваше любопытство. Что же до замечания касательно моей привычки, то спешу напомнить, что они есть у всех. Не стоит искать черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет.
- Вы правы, но я не могу не отметить, что у вас с Моррисой все же есть одна общая черта, хоть вы и не родственники, - Мэн задумчиво смотрела на Вотана, стараясь угадать, какие мысли занимают его. – Она прячется за показной агрессией, а вы скрываетесь за маской вежливости.
Это наивное утверждение вызвало у него снисходительную улыбку и легкую волну раздражения.
- Меня всегда забавляла наивность дилетантов, доктор Мэн. Уверенность в теории и недостаток практики способны сыграть злую шутку, тем более, когда рядом оказывается настоящий профессионал. Вы беретесь судить о вежливости, исподволь намекая, будто я лицемер, но все гораздо проще. Я искусствовед. Как вы понимаете, общаясь с клиентами, я не могу использовать площадной юмор или обороты, которые так любит Грэй. Моя вежливость – плод воспитания, которым я очень дорожу. Не увлекайтесь скоропалительными выводами о незнакомых людях. В противном случае вы рискуете оказаться в неловком положении, что само по себе неприятно.
- Какой слог! Да вы просто кладезь талантов, - она покраснела от досады и, не сдержавшись, ехидно воткнула шпильку в их разговор: – При таких-то способностях несложно найти общий язык с Аурикой. Молоденькие девушки любят красивые слова.
- Мне не нравится ваш тон. Да, я считаю эту девушку уникальной и не вижу причин скрывать свое отношение, - зеленые глаза Вотана слегка затуманились, стоило ему подумать об Аурике, и это не осталось без внимания наблюдательной Валоры.
- Вы говорите о ней с таким трепетом, но вынуждена разочаровать – мать Аурики от вас не в восторге.
Нахмурившись в недоумении, Вотан неожиданно вспомнил давний разговор с Грэем о красавице-румынке Лале. Приятель тогда уверял, будто он флиртует с девушкой, чем вызвал оторопь ни о чем не подозревавшего Вотана. Сообразив, на что намекает доктор, он ощутил, как внутри медленно, но верно вскипает гнев. Да, он находил Аурику интересной, но у него и в мыслях не было внушать ей чувство влюбленности или нечто подобное. Он не посмел бы так поступить с ней!
«Держи себя в руках...»
Хороший совет, но злость и не думала отступать. Напротив, отвратительное чувство росло, особенно стоило ему вспомнить, что он говорит с женщиной, которая оскорбила его, заподозрив в лицемерии.
- Аурика очень ранима и сейчас как раз в таком возрасте, когда легко влюбляются, но вряд ли ее мать одобрит… - как ни в чем не бывало продолжала Мэн.
Отвлекшись от созерцания бившейся в стекло ветки, она перевела взгляд на Вотана и похолодела.
Внешне ее собеседник казался спокойным, однако в глазах его полыхал гнев, и доктор внезапно ощутила волну удушливого страха.
- Будьте так любезны, доктор Мэн, ответьте теперь на мой вопрос, - холодный тон и искры ярости в зеленых глазах. – Есть кое-что в этом мире, чего я никак не могу понять, а вы подлинный знаток душ, если верить названию профессии, и, разумеется, сумеете мне помочь. Какая причина заставляет людей столь отчаянно искать сексуальный подтекст во всем, что их окружает? Отчего дружеское участие, приватный разговор одного человека с другим немедленно трактуется остальными как скрытое желание близости? Или это проще - верить в низменные намерения и примитивные инстинкты?
При иных обстоятельствах Валора, возможно, была бы рада помочь ему, но сейчас её поглотил тоскливый ужас от спокойной, ледяной ярости в глазах сидевшего напротив. Нет, она не верила, что он способен причинить ей вред. Все было гораздо хуже - панический страх сводил её с ума, а она никак не могла понять, что в молодом собеседнике вызвало у нее подобную реакцию. За свою пусть и недолгую практику, Валора не единожды сталкивалась с проявлением гнева и озлобленности. В конце концов, она работала с теми, кто ради наркотиков был способен на все! И тем не менее, ни разу в жизни рассерженный собеседник – пациент или обычный человек – не заставлял ее чувствовать себя такой обессиленной, буквально парализованной страхом.
С трудом сбросив кошмарное наваждение, Валора встала, отошла к окну и лишь тогда обнаружила, как сильно дрожат ее руки.
- Доктор Мэн, с вами все в порядке?
Оглянувшись, она увидела, как Вотан поднялся и сделал шаг ей навстречу. На лице его отчетливо проступило выражение обеспокоенности. «Он сейчас подойдет!» - мелькнула паническая догадка.
- Нет! Не приближайтесь, - в голосе зазвенела истерика. – Не подходите!
- Доктор Мэн…
Она инстинктивно отпрянула, чувствуя спиной стекло и догадываясь, что следующее движение может стать для нее роковым. Наплевать! Лишь бы оказаться подальше от этого страшного человека, кем бы он ни был.
- Уйдите, - Валора почти плакала. – Прошу вас… Умоляю, уходите!
- Простите, мне очень жаль, - Вотан попятился.
- Просто уйдите.
Когда за ним закрылась дверь, Валора Мэн медленно сползла на пол и разрыдалась от облегчения. Страх постепенно отступал, но она никак не могла успокоиться. Нереальность происшедшего кошмара совершенно выбила ее из колеи, и теперь рассудок Валоры силился спасти самого себя. «Какое жуткое существо...» - отрешенно пронеслось в голове. Слово неправильное, но именно оно показалось ей в тот момент самым подходящим. Да, именно так, Существо с большой буквы. Лучшего определения и не придумать.
Продолжение следует...