Люстры плавно погасли, погрузив зал во тьму. Возбужденный шепот утих, несколько согнувшихся силуэтов, торопливо спустились по ступенькам вниз и плюхнулись на сиденья первого ряда. На сцену ворвалась музыка… легкая, игривая. Все-таки Моцарт не понаслышке знал о светских развлечениях. Роза Ефимовна, впервые услышавшая фортепианный концерт так близко, принялась кокетливо постукивать пальцами по подлокотнику. При виде танцоров в напудренных париках и панталонах, она пришла в волнение. Юноши походили на атлетов – стройные, крепкие, с длинными ногами, они двигались бесшумно, при этом комки мускулов под их блестящей кожей перекатывались, словно у горячих жеребцов Смущение Розы Ефимовны мигом улетучилось, когда она бросила взгляд на соседку справа. Та ухватила обеими руками фотоаппарат, явно готовясь сделать пару снимков.
- Здесь же нельзя фотографировать, – предупредила дама.
- Мне можно, я из газеты, – последовал невозмутимый ответ.
- Как же не повезло. Столько лет не была в театре и на тебе! – простонала Роза Ефимовна.
Она сурово оглянулась по сторонам, будто ища поддержки, но вместо ожидаемого одобрения наткнулась еще на одного нарушителя. На этот раз им оказался седой мужичок, украдкой щелкающий затвором за ее спиной.
Нахмурив брови, дама погрузилась в молчание. Музыка звучала все веселее, однако она уже ничего не различала в этом бурном потоке. Казалось, ее тонкий слух переключился совсем на иной уровень звуков, и теперь она болезненно кривилась при каждом спуске затвора. Исторгнув из груди несколько стонов, она наклонилась к даме слева, по-видимому, знакомой.
- Нет, ну ты посмотри на нее и как не надоест. Нахалка! Люди в театр пришли, а она… - свою мысль Роза Ефимовна так и не успела закончить, потому что подруга кинула на нее сочувственный взгляд.
- Хочешь, поменяемся местами?! – предложила она.
- Ммм…
Короткая пауза. И хотя от газетчицы Розу Ефимовну уже разделяло пустое кресло, она все равно никак не могла успокоиться. Танец утратил для нее всякое очарование, да и как могло быть иначе, когда рядом творились вопиющие беспорядки.
- Перестаньте! – внезапно взорвалась она. – Или уходите в другое место!
Девушка лишь передернула плечами.
- Вы что не слышали, а ну-ка убирайтесь отсюда! Мы для чего пришли сюда?! Чтобы вы нам мешали?!
- По-моему криками мешаете больше вы!
- Ну, уж хватит! – Роза Ефимовна воинственно замахнулась рукой в сторону фотоаппарата, но девушка оказалась ловчее и сумела вовремя его отдернуть. Не удовлетворившись промашкой, дама щипнула газетчицу за плечо.
- Не трогайте меня!
- Убери фотоаппарат! А не то я пожалуюсь, – топнула каблуком Роза Ефимовна.
- Жалуйтесь! Желательно прямо сейчас.
Сжав кулаки, оскорбленная театралка взвизгнула:
- Я купила билеты не для того, чтобы слушать ваши щелчки. Хамка, работает она тут… Да как так можно! Спектакль нельзя посмотреть!
На этой ноте со всех сторон к страдалице устремилось раздосадованное шипение.
- Что «ш-ш-ш»!!! Это же театр, а не улица – безкультурщина одна!!! – отрезала дама.
- Не мешайте, вы же здесь не одна зритель… - шикнула на нее соседка.
- Это я то! Я то! – задыхаясь от ярости, Роза Ефимовна умолкла. Артисты балета по-детски гримасничали, прыгая по сцене словно кузнечики. Почему то сейчас их беспечное прыгание лишь усилило ее мрачное настроение. Она вдруг почувствовала себя обманутой и этой пустой музыкой, и грубыми зрителями и узким креслом, в котором еле-еле умещалось ее раздобревшее тело. Придумают стандарт, а потом мучайся. А ведь она, убираясь в офисах, обладает не только нестандартными размерами, но и взглядами. Подобный инцидент нельзя оставлять без внимания – это факт. Поэтому, как только артисты сделают поклон, она обо всем доложит начальнику, то есть директору театра. С этими приятными мыслями она принялась хлопать в ладоши в нескончаемом шуме музыки.