Шел 1995 год. Лихие девяностые в самом разгаре. По окраинам бывшего СССР полыхали горячие точки. И вот в это самое непростое время вздумалась боссам компании в которой я работал расширить географию продаж. И надо же так случиться что делать это пришлось в одной из этих самых "горячих точек" а именно мы получили подряд на модернизацию вычислительного центра управления телекоммуникациями Душанбе в Таджикистане.
В то время там еще слышались отголоски недавней гражданской войны. И, хотя в самом Душанбе, где располагался ИВЦ, было относительно спокойно, ехать туда особо желающих не было. Вот и послали меня,совместно с моим коллегой Петром , как самых молодых и бездетных в эту "веселую" командировку.
Это сейчас те события кажутся забавными и даже смешными, а тогда нам было не до смеха. Было тревожно. Уже при посадке в самолет мне стало не по себе, когда я увидел на фюзеляже ТУ 154 авиакомпании "Таджикистан" косую полоску, похожую на известный символ компании Nike, составленную из квадратных приделанных клепками заплаток в тех местах, где прошла
пулеметная или автоматная очередь.
Сам полет прошел без происшествий. Особенно запомнился заход на посадку, когда борт, втискиваясь в узкую щель Гиссарской долины шел
между двух горных хребтов, а впереди чуть слева высилась сахарные вершины пиков Памира. Кондиционер на боту работал так же исправно. Особенно остро я это почувствовал, когда шагнул, словно в парилку, в пятидесятиградусную жару таджикского полдня.
Разместили нас в гостинице, принадлежащей Вычислительному центру. Это было небольшое одноэтажне здание недалеко от центра города но в совершенно, как оказалось, безлюдном месте. Обслуживающего персонала в ней не было, так что мы были предоставлены сам себе. Особенно не по себе становилось по ночам, когда где то на окраинах слышались автоматные очереди и трескотня одиночных выстрелов. Нам потом рассказали местные, что это патрули 201-ой
российской дивизии, дислоцированной в Таджикистане, постреливают для острастки.
Но верилось в это все же не очень. Особенно если чуть ли не ежедневно по пути на рынок встречаешь группу вооруженных горцев с автоматами гранатометами наперевес, недобро поглядывающих из под мохнатых бровей на странных гяуров, гуляющих по их городу. Или сидя в обед в летнем "кафе" и кушая шашлык вдруг слышишь автоматную очередь и свист пуль у себя над головой. Потом конечно выясняется, что это местный гаишник призывал к порядку не в меру расшалившегося и не желавшего останавливаться по команде полосатой палочки автомобилиста.
Так прошла неделя. По решению руководства мой коллега должен был пятничным бортом вернуться в Москву, а я оставался дожидаться системных програмистов, которые должны были прилететь в понедельник. Так что оставался я на целых двое суток один одинешинек в пустой гостинице в малонаселенном районе.
Суббота прошла без происшествий. Я по традиции сходил на рынок, пообедал в знакомой кафешке. Опять же по традиции выпил все пиво у окрестных торговцев и лег спать под привычную уже трескотню
за городом.
Наутро в воскресенье меня разбудил звонок в дверь. Я, лихорадочно соображая кто бы это мог быть принялся приводить себя в надлежащий более менее порядок. Это заняло у меня минут пять. За это время звонок подал голос еще два раза. К тому моменту я уже был полностью уверен, что это кто то из моих местных коллег и открыл дверь не спрашивая.
На пороге стоял представительный мужчина среднего роста и комплекции, судя по оливковому цвету кожи и восточным чертам лица явный абориген. Он был одет в сверкающую чистотой белую летнюю пару и такую же рубашку. Для полного шика ему не хватало такого же белого галстука, но ворот рубашки был фривольно расстегнут и галстука никак не предусматривал. Выглядел он впрочем вполне интеллигентно и по европейски.
На правильном "великом и могучем" с небольшим правда местным акцентом он поздоровался не представившись. И спросил: "Вы здесь живете?". Я действительно проживал тут уже более недели и поэтому совершенно честно признался, что действительно живу именно здесь. Далее незнакомец рассказал
мне, что на прошлой неделе приобрел дом примыкающийк этому и хотел бы приобрести еще и его для расширения так сказать жилой площади.
На что я объяснил, что это вообще то гостиница и принадлежит она государственной организации так что продать ее без санкции этой организации никак не могу. Услышав про государственную организацию он погрустнел, пожелал мне всего доброго и убрался восвояси.
Когда я в понедельник рассказал эту историю местным, то услышал от них гомерический хохот и почти в один голос "А чего растерялся то, нужно было продать!". Хорошо им было смеяться, а мне в то воскресное утро было совсем не до смеха.