Мир этот равнодушен и жесток:
Рожденью моему был лишь Всевышний рад,
И дали мне десятилетний срок
В казённом доме под названьем «интернат».
Глухой приют в урочище лосей
Был окружён тогда природной красотой;
Твердили мне про пушкинский лицей,
Чтобы не чувствовал себя я сиротой.
Две ночи дома, в общей спальне – пять;
Солдатским одеялом с головой укрыт,
Шкаф, тумбочка, железная кровать,
И в воздухе холодном тишина висит.
За осенью зима, потом весна;
Слились все эти годы в сумрачный один:
Отбой, подъём, уборка после сна -
Унылое однообразие картин.
Так детство незаметно я прожил
Среди таких, как я, ненужных никому,
В мышиной форме с пятнами чернил,
Без права покидать постылую тюрьму.
Приученный к тяжёлому труду,
Я терпеливо грыз пустых наук гранит,
Однако память, на мою беду,
Лишь муки холода и голода хранит.
Примечание. Наша школа-интернат (с французским уклоном) находилась на краю Лосиного острова в Москве.